– Ничего, что я курю? – неожиданно услышал я и невольно вздрогнул. От моих мыслей меня отвлек парень лет семнадцати в цветастой болоньевой куртке, которая явно была велика ему по размеру. Его голову украшала черная кепка, сдвинутая набок с какими-то белыми символами на китайском, я не успел прочитать, парень сидел рядом и был повернут в профиль, от чего его нос становился еще острее, что резало окружающую обстановку и могло бы даже разрезать горизонт, сидел бы он чуть дальше, как раз солнце садилось. Что ж, а я думал, что так уже не одеваются – джинсы, кроссовки, все то, что я уже где-то видел, несмотря на то, сколько прошло времени с моего детства.
– – Ничего, – улыбнулся я и потянулся за пачкой сигарет и зажигалкой. – Я сам такой же.
После содеянного и легкой вспышки пламени, я закурил, рядом с ним. Воздух наполнился тягучим запахом махорки и сожженой травы.
Мы сидели на лавочке, соблюдая уважительное расстояние незнакомцев. Вроде рядом, а вроде бы и далеко.
– Прикольная кепка, – подмигнул я мальцу, на что тот хмыкнул.
– Прикольная? – протянул он. – Ты с какого века? У нас так не говорят, тебе сколько лет?
– Сорок четыре.
– Пффф, – ответил парень. – А я бы ни в жизнь не сказал бы. Хотя по тому, как ты выражаешься, самое то. Судя лишь по этому, лет шестьдесят бы дал.
– И на том спасибо. Сочту за комплимент. – я затянулся.
Свежо, погода хорошая, сидеть около водоема идеальное времяпрепровождение для лета.
– Сочту за комплимент об этой «прикольной» кепке. – парень снял ее, покрутил в руках, но столь быстро, что я снова не успел прочитать, что там написано. Внимание привлекли его детские кудри, внезапно замаячившие передо мной. Завитушек было так много, как у барашка, сразу захотелось накрутить их на палец, но я почти сразу отбросил эту мысль. Мне показалось, что парню много меньше, чем я в начале решил, но уточнять я не решился. Кепку мальчуган вернул на место.
Дым струился и падал вниз, оповещая о скорой грозе и повышении влажности.
Это заметил и тот паренек.
– Что это за сигареты? – спросил он, кивнув на дым. – Так парят сильно.
– Старая марка. – я протянул ему пачку. – Сейчас таких не выпускают.
Сейчас много чего не делают. Или делают, но совсем по-другому, не так, как раньше. Уж не знаю, является ли это эволюцией, если все происходит почти также, как раньше, если даже молодежная мода циклична, хоть гардероб оставляй и лет через 10 надевай обратно. Странные вещи. То говорят об экологии и не вредят лесу, изобретая экошубы, то говорят, что эти же шубы разлагаются триста лет и наносят еще больший вред. То стараются избавиться от мусора, замешивая его в бетон, увеличив его прочность, то понимают, что так он больше трескается на солнце и снова перестилают.
Есть то, чему мы доверяем и стараемся оставить себе, а есть то, от чего отказываемся, не задумываясь.
– Странные они какие-то, – парень вернул мне пачку.
– Абсолютно солидарен, – кивнул я, снова потягивая сигарету. Если верить Фрейду, так я восполняю ресурс, если ему не верить, то просто утоляю никотиновую ломку.
– «Странное дело,» – подумал я. – « Только что я так наслаждался одиночеством и смотрением вдаль, а теперь мне хочется поговорить с этим пацаненком. Рассказать ему то, о чем он даже и не может догадываться. Хотя сейчас – какое это имеет значение сейчас?»
Сейчас они другие. Да и я совсем другой. Понять друг друга вот так запросто, разным поколениям за пару минут просто невозможно. А еще эта его дурацкая кепка, скрывающая тысячу завитков барашка. Сложное и ложное сочетание в одном ребенке. Кажется, он старается быть много старше, чем является. Видимо, поэтому он и заговорил со мной.
Чтобы потянуться до интерактивной мусорки, нужно было привстать и пройти пару шагов. Я это и сделал, однако ступал я очень нетвердо, путешествие до скамейки было очень долгим, хотя идти от моего дома было не так далеко. Люди сейчас нечасто пользуются обычной ходьбой, в отличие от меня, предпочитают летать или ездить, в настоящем форму можно подогнать, улучшить быстрее, чем убиваться в спортивном зале, выучивая различные сообщения и повторяя их из раза в раз, натренировывая мышечную память. Сейчас мышечную память можно купить. Хотя раньше никто и в жизни бы не задумывался над этим.
Когда я подкармливал мусорку, мне пришлось чуть-чуть нагнуться, я не рассчитал, ноги подогнулись, и я облокотился двумя руками на ноги парнишки, выполнив причудливый поклон.
Быстро спохватился, взял себя в руки, пару раз извинился и также нетвердо вернулся на место.
– Что с тобой? – спросил парень. – В порядке? Отсидел?
Я поправил шапку, скрывающую головной имплант, надеюсь, он его не заметил:
– Да, просто пересидел на месте. – улыбнулся я, подняв руки вверх в жесте «сдаюсь».
Он не узнает. Он и не должен узнать.
Затем я потер запястие под напульсником, скрывающем выцветающую, но все такую же яркую надпись «VSPDS».
***
¬ Ай, – я одернул руку от шипящей боли. – Что это? – недоуменно разглядывая свое запястье. – Клеймо, как на корове?
– Следующий. – голосом, не терпящим возражений тявкнул доктор.
Я поплелся из комнаты, потирая обожженое запястье. Как я мог согласиться на подобное? Хотя и выбора то особого не было. Будущее сулило славу, деньги и солидное положение среди остальных солдат.
В коридоре меня встретили несколько пар глаз, прикованных ко мне, изучающих и выжидающих своей очереди. Такие же молодые парни и девушки, как и я. Я расправил плечи, гордо покидая медицинское учреждение. Пусть знают, что я прошел.
– Отряд особого назначения. Особая миссия. – пробурчал я себе под нос.
***
На следующий день нас собрали в холле одного неприметного здания.
– Вы отобраны для особой цели. – командир шагал уверенно, заглядывая каждому в лицо, произнося свою речь. – Определение стратегических объектов, слежка за специальными лабораториями, все абсолютно секретно. Здесь у вас не будет ни мамы, ни папы, ваша семья не знает где вы находитесь, связываться с ними нельзя, поэтому если у кого-то в части я увижу телефон, которые я сказал сдать на входе, тот будет расстрелян. – он улыбнулся, разглядывая миловидную рыжеволосую девушку, она поежилась. – Или вам и вашим близким сотрут память, – он посмотрел на нее еще внимательнее. – Но мы не люди в черном, у нас нет таких устройств, поможет лоботомия.
Девушка вытащила из кармана телефон и отдала его командиру, абсолютно стушевашись. Его лицо побагровело, но он никак себя не выдал. Но затем сделав пару шагов с телефоном в руке, резко бросил его в стену. Телефон разлетелся на несколько частей – мужчина обладал хорошим сильным броском.
– У кого есть еще спрятанные вещи? – вскрикнул он.
Некоторые ребята также выложили электронные устройства. На сей раз другие солдаты убрали их в черный чемодан.
Я потрогал спрятанную жвачку в кармане и мигом успокоился. Маленькая вещь из внешнего мира, зато сколько сил прибавляет. Бред какой-то, все стратегические объекты может выдать Google карта, все, что угодно, можно найти в интернете, нас какой-то ерундой пугают… пещерное государство. Но …выбора нет. На мой взгляд, любая война плохо поставленный политический спектакль для простых обывателей, только актеры умирают от неудачных дублей.
А здесь обещали, что через годик можно пить какао дома, укрывшись теплым пледом. Но и задержаться можно. Посмотрим, как пойдет. Завтра должны быть учения и обучение.
На следующий день, как мне показалось, у меня появились друзья. Нас собрали в небольшие группы, поделив поровну по 4 человека.
Мы проходили странную полосу препятствий, украшенную настоящими металлическими пиками, арматурой и бог весь чем. Даже ловушки придумали, которые могли обрезать ноги по лодышки, некоторые части трассы нужно было проходить на время, на некоторых решать головоломки и задачи.
В моей команде я, один из лучших атлетов своего города, быстро стал лидером. Благо с самого детства меня отдали в два несовместимых с виду кружка – баскетбол и шахматы. Отец полагал, что в баскетболе требуется аналогичное шахматам, мышление, позже улучшив свои показатели и заработав пару медалей и кубках в обоих видах спорта, я стал замечать взаимосвязь между движениями противников в баскетболе, к примеру, можно было вывести несколько пешек подающих, но короля забрасывающего не вывести из строя обычной пешкой, нужно всегда двигаться с умом, просчитывая и предугадывая поведение соперника.
Поэтому на этой полосе мы добились большого успеха, правда, пришли вторыми, но в этом не было ничего страшного. Мне и команде потребовалось время, чтобы определить наши слабые стороны. На лысой горе, выглядевшей, как обычная деревянная доска под большим углом с открывающимися ловушками-отверстиями, пришлось схватить ту рыжеволосую девушку за талию и буквально вытащить ее из загребущих лап стального механизма, срезающим и молотящим внутрь, как мясорубка. А дальше буквально тащить ее за собой, потому что она оказалась полностью шокированной произошедшим.
Но ее благодарный взгляд в конце трассы многого стоил, я почувствовал себя героем.
А затем после этого мероприятия нас всех побрили налысо. И больше я не видел ее рыжих волос. Девушки становятся похожими на парней, если их побрить, а я раньше и не догадывался об этом.
А если они долго тренируются, у них образуются мускулинные черты. Этого я тоже не знал. А потом грубеет походка и голос. Интересное преображение, как у животных и рыб, меняющих пол.
Одного парня я назвал «дайпять», потому что он постоянно просил этого жеста, когда у него что-то получалось. А второго «Соплежуй», потому что в начале он много ковырялся в носу, когда нервничал. Рыжую я назвал «Рыжей», я такой ее запомнил.
Мы не знали имен друг друга, поскольку в ином случае нас могли бы опознать при смерти. Так гласил контракт, так сказал командир. И так хотело государство.
Правда, нас забыли спросить об этом.
Затем мы много тренировались, действительно, настолько много, что я, как спортсмен, заметил рост мышечной массы, повышение гибкости и стойкости.
Нас отправили на военное поле боя с пометкой VS, на котором погибло много ребят нашей дивизии. Мы стреляли, тащили раненых, нам говорили, куда стрелять. Выглядело как компьютерная 5д игра, где Соплежуй, Дайпять, Рыжая и я все-таки остались живы.
Затем нас вернули в батальон.
Я не испытывал ничего, как мне казалось, я наблюдаю за этим со стороны, особо не вникая в происходящее. Сказали – я сделал, вот и все. А вот Соплежуй становился агрессивным, он много кричал, кричал, когда убили лейтенанта, затем кричал, когда кидал гранату, затем кричал, когда наводил зенитку, затем кричал в подушку тихо так, но я слышал, что зло. Он набил себе еще пару татуировок, которые ему были абсолютно не нужны, но так он самовыражался.
Дайпять был самым мирным из нас всех, он постоянно за все переживал, да так, что я обрадовался, что у него нет волос, потому что он бы их все вырвал от охватывающих его эмоций. Он даже несколько раз плакал.
Рыжая явно ко мне была неравнодушна, но скрывала это за все более угрожающей со временем гримасой, она кривилась так, что на ее лице отпечатались глубокие мимические морщины. Но я заметил, что, когда я стрелял в проезжающий мимо нас фургон с провизией противника, она старалась максимально близко находиться рядом со мной, иногда мы даже соприкасались плечами.
После фронта нас отправили на задание. И уж лучше бы мы остались на этой войне.
***
Иногда мысль теряется. Не могу понять в чем дело. То ли я хочу забыть некоторые события, то ли я успел постареть. Но несколько последующих событий для меня сейчас, сидящего на лавочке с этим незнакомым мне парнем представляются в каком-то тумане или дымке. Будто бы я надел изрядно поношенные контактные линзы и пытаюсь проморгаться, чтобы очистить картинку, то ли надел очки с неподходящими диоптриями. Я посмотрел на озеро, заставив себя сосредоточиться на воде, сознание начало возвращаться в норму.
***
¬ Быстрее сюда! – крикнула рыжая, махнув команде рукой.
Под незаметной передышкой между пулевым огнем, мы быстро переместились в другое укрытие.
– Черт, – выдохнул Соплежуй, прикрывая что-то у себя на животе. Он прижался к стене, тяжело дыша, слегка согнувшись.
– Покажи, – тоном, не терпящим возражений произнес я. Развернул парня к себе лицом и с силой оторвал его руку от живота. Тот сразу согнулся и отхаркнул кровью вниз.
В его животе, слева, чуть выше бедра, красовалось отверстие, размером с кулак младенца.
– Чем стреляли? – я обратился к Дайпять на правах лидера.
Тот привстал, посмотрел внимательно.
– Похоже на лазерное оружие. – выдал он через пару секунд, завершив осмотр.
– Рыжая, – я кивнул девушке, достал из кармана небольшую коробку и кинул ей, она поймала. – Ты знаешь, что делать.
Девушка приступила к перевязке, а я сел ближе к краю укрытия, закинул автомат на плечо, оценил расстояние до соперников по остаткам выпущенных пуль и начал стрелять.
– Зачем мы играем в эту войнушку? – заныл Соплежуй. – Зачем нам эта база?
– Помолчи, – жестко осадила Рыжая. Я даже слегка ухмыльнулся, услышав. Затем она отвесила ему пощечину;
– Мы на задании. Просто молчи.
Прошло несколько минут. Огонь не прекращался. Я понял.
– Соплежуй останется здесь и будет прикрывать нас. – сообщил я команде.
– Что?! – возмутился тот. – С какого перепуга? Я не собираюсь здесь оставаться!
– Это приказ, солдат. – произнес я. – Мы пойдем на базу, а ты останешься здесь и прикроешь нас.
Соплежуй попробовал активно протестовать, сделал резкое движение руками, но это заставило его согнуться в три погибели и снова закашлять кровью.
– По моей команде следуем за Рыжей. Ты пойдешь первой. – сказал я. – Дайпять второй.
Они кивнули. Я выглянул из укрытия, мысленно досчитал до восьми и резко опустил ее. Рыжая пошла вперед, мы проследили за ней, она стала очень проворной и ловкой. Затем пошел Дайпять.
Я посмотрел на Соплежуя, который больше не говорил с нами. Он насупился, собирая волю в кулак, ему было и больно и обидно и даже непонятно, что из этого хуже.
– Держи, – сняв с костюма небольшую сумку, я протянул ее Соплежую.
– Что это? – он удивленно поднял глаза на меня. Готов поклясться, его голубые глаза были мокрыми, готовыми пустить слезу.
– Здесь все. – ответил я. – Ты выживешь. Продовольствие, вода, лекарства, рация, пистолет, пули и блокнот. В блокноте написано мое настоящее имя, я так назвал одного из персонажей моих рассказов, я немного пишу. Найди моих родителей и передай им его.
– Я…я …
Но я уже не слышал. Я рванул к ребятам под свистом раскаленного железа.
Через некоторое время мы смогли попасть в здание детского садика, ничем не примечательного со стороны, со старыми шкафчиками, на каждом из которых были приклеены наклейки, когда Дайпять их увидел, ностальгически провел по грибку рукой и выдал:
– Как мой.
Мы прошли дальше, невидимые, как ниндзя, затем вскрыли люк подвала и по веревке спустились вниз.
В подвальном помещении пахло сыростью, каким-то резким запахом тухлого мяса и перегноем.
Мы включили фонарики, Рыжая достала фотоаппарат, мы медленно ступали по туннелю вглубь базы, стараясь отслеживать каждый шаг.
Затем мы вскрыли следующий люк и очутились в помещении, в котором оказалось много столов со включенными компьютерами, по центру располагался проектор с выведенными на него формулами, какими-то непонятными символами, анатомическими рисунками человеческих тел и именами. Рыжая сфотографировала все.
– Тебе не кажется, – ко мне обратился Дайпять, – что люди, которые были здесь вдруг резко куда-то исчезли?
Он как раз находился рядом с одним рабочим местом.
– Вот здесь, – он указал на экран. – Еще что-то считается, программа запущена.
Я кивнул и махнул рукой в сторону следующей двери. Мы проследовали дальше.
Мы миновали несколько коридоров, испещренных многочисленными дверьми, если бы мы исследовали каждую, то вряд ли бы достигли цели.
Однако Дайпять отличался своей безмерной любознательностью.
– Фу, твою мать, – выругался он, открыв одну из них.
Мы проследовали за ним.
– Ты видишь? – дулом автомата он указал направление взгляда.
На базе нас обучали разному, не только выполнять физические упражнения и держать оружие, но и многим секретным вещам, расположению объектов, как выполнять разнообразные задания, разбираться в политике, а также как не терять самообладание в любой ситуации, поэтому я хмыкнул:
– Трупы.
По комнате действительно были разложены трупы в самых разных позициях и разного возраста. Девочки, мальчики, мужчины и женщины, очень много людей в солдатской форме. У кого-то не хватало руки, у кого-то ноги, у кого-то вообще головы. Разложены они были на кушетках, шел смрадный трупный запах, а на проектере высвечивались сведения о биомеханике.
– Это ж мирные! – воскликнул Дайпять. – Они здесь как расходный материал, что ли…
– Зафиксируй. – обратился я к Рыжей.
Она послушно достала камеру и сделала несколько снимков.
– А теперь валим отсюда.
Я открыл карту местности, которую нарисовали примерно прощупав здание эхолокацией сверху. Нам нужно было в эпицентр, оттуда шел самый четкий и резкий звук, более того там было самое большое помещение из всех в этой подземной лаборатории – наблюдалась самая большая полость.
Ребята шли за мной, мы двигались быстро и четко.
Мы услышали нарастающий гул и чем ближе мы находились от него, тем громче он был.
Наконец мы нашли то, что искали.
Мы оказались в огромном холе, все, что в нем находилось напоминало завод. Только завод очень странный, потому что вместо пакетиков жевачки или чипсов были люди.
Огромный конвеер, где с одного аппарата человеческое тело, еще живое, как показывал аппарат, диагностирующий на входе состояние «пациента». Это был огромный сканер, на дисплее которого отображалось состояние здоровья человека.
Затем его мыли, переодевали,
Чтобы посмотреть, что дальше нам пришлось несколько раз перебегать из укрытия в укрытие, чтобы нас не заметили. Рыжая документировала.
Затем им меняли органы, всаживая трансплантанты. Затем отсутствуюшие части тела с помощью вживления в ткань металлических пластин, которые кроили на том же человеке, превращая их в подобие рук или ног или еще чего, а затем в полноценные покрытые искуственной кожей конечности.
– Это отвратительно. – прощептал я.
А затем…
Мы увидели их. Множество непонятных существ, ни на кого не похожих. И ни на что, что нам довелось видеть.Только я понял, что железо на них, это механические скафандры. Они были небольшими, эти существа, всего то с кулачок, они стояли на завуалированном постаменте, вылезали из скафандров, к ним на конвеере подъезжал человек и они прыгали прям на его грудную клетку, становились желеобразными и втягивались внутрь.
– Это какой-то госзаказ или что? – прошептала рыжая.
– не знаю, – отрезал я. – Снимай и пойдем.
У этих существ вроде бы и были лапки щупальца, а вроде бы и нет. Вроде были похожи на каких-то насекомых, а вроде бы и вовсе нет. То ли волосы, то ли иглы, то ли желеподобные пирамидки, торчащие со всех сторон корпуса. Что это вообще такое? На кадрах разберемся.
– Я закончила. – сообщила Рыжая.
– Тогда идем. – пробурчал Дайпять.
И мы тем же путем поспешили покинуть зал.
Однако на выходе, когда мы открыли дверь, нас всех будто бы парализовало. Трех опытных бойцов секретной группы парализовало с головы до пят. Я ощутил гул в голове, который то затихал, то нарастал, будто бы кто-то пытался поговорить со мной на абсолютно непонятном для меня языке.
Я смотрел на дверь и судорожно сглатывал слюну.
За спиной я ощутил чье-то незримое присутствие. Будто бы кто-то буравил мне спину взглядом. Такое всегда ощущается, так часто на меня смотрела Рыжая, когда я снова не проявлял к ней никакого внимания.
«Нас засекли. Рассекретили.» – пронеслось в голове.
«Сейчас нас ожидает та же учесть, что и тех мирных жителей и всех тех же солдат, которых мы видели.»
Надо сказать, что рыжая в этот раз шла впереди, дайпять за ней, а я следом за ними, прикрывал. Я постарался напрячь тело, отвлечь и отключить себя от этого гула. Стал размышлять об озере, стал вспоминать детство, как мы с отцом, когда мне было лет 17 ходил на рыбалку, запах жаренного мяса, постарался вспомнить всё до мелочей ¬ как я выглядел, какой табак предпочитал мой отец, он был не очень многословен, зато я всегда знал, что он за меня, и что он очень умный, раз такой задумчивый.
И тут тело начало отпускать. Понемногу.
Сказать по правде, я всегда мнил себя героем. Обожал всякие рыцарские фильмы, очень любил историю.
И я нащупал на своем поясе гранату едва шевелящейся левой рукой.
Я тогда подумал, кажется, что Дайпять и Рыжая успеют сбежать, существо или существа в 3-4 метрах от меня, судя по звуку, а ребята в 8-10. Накроет взрывом от осколочной только этих существ и меня.
Поэтому я аккуратно вынул чеку и что есть силы выдернул ее из-за пазухи и пяткой откинул в сторону держащих нас в плену.
А дальше был взрыв.
***
Вроде бы я правильно все рассчитал, если я остался жив. Ребят я больше не видел.
Потом была больница, провалы в памяти и…
***
– Ну я пошел. – кивнул мне парень. – Давай.
Как резко пришлось прервать воспоминание. Я уже и забыл, что мальчишка сидит рядом. А вот теперь уже встает, и я наблюдаю его уходящую в закат спину. На самом деле нет.
Я махнул рукой на прощание, вглядываясь в последние лучи закатного солнца, внизу небо было багряно красным, а верх затягивали пасмурные темно-синие облака.
Затем, когда я почувствовал в воздухе медный запах, предвещающий приближающийся дождь, я тоже решил тоже пойти домой, как мой короткосрочный спутник, хотя я совсем не знаю, куда точно ушел тот парень.
Как вдруг…
– Стой! Вот черт! – окликнул я незнамо кого. На меня обернулись бабушки с соседней лавки. Я даже смутился.
– Кепку забыл. – пробормотал я, поднимая кепку с соседнего сидения. – Жаль.
Говорить сам с собой я каким-то непонятным образом успел научиться.
Я поднял ее, наконец рассмотрев надпись на головном уборе.
Не поверив своим глазам, я тихонько приподнял шапку, стукнув два раза двумя пальцами по барахлящему встроенному в левое полушарие имплантату. Картинка поплыла, затем вернулась на место. Я не ошибся.
Я вздохнул и опустил кепку на место. На черном фоне белыми китайскими иероглифами было написано VSPDS.
