Лига чтецов

Евангелие Лонгина..
Глава..
О феврале и снеге под ногами ,
Заснежен будет сад,пронзительны слова,
Расстрельным утром сказанные нами.
И будут тайны призрачно-грустны,
И клятвы ненадёжны,
И не с теми,
Мы встретим в городах приход весны,
В последней не написанной поэме.
И будет  кофе, сваренный с утра ,
Не мной тебе так бесконечно крепок,
И стая птиц в ночной тиши двора,
Не нашим смехом согнанная с веток ,
Не будет соткан в темноте замок
В сплетеньи пальцев нашими руками ,
И сотни километров и дорог,
Не нашими измеряны шагами .
И будет день,когда я всех простив ,
Торжественно-легко отправлюсь к Будде,
И будет август безнадёжно жив,
Но вот моим по-прежнему не будет .
И в этих тайнах, клятвах,городах,
И в злых глазах под маскою смиренных
Так ласково таилась пустота,
Которая пришла всему на смену.

1. Зверь.

Они не видят меня. Я сижу перед самым их носом, но они даже не подозревают об этом. Они видят лишь обычного человека, такого же, как и они. Знали бы они. Вот началось бы веселье увидь они кто перед ними. А я вижу их насквозь. Вижу всю ту гниль, которая бурлит у каждого из них в нутре. Мерзкие твари, сидящие передо мной, заставляют меня съежиться в душе. Но внешне я спокоен и ничем не выдаю себя. Слишком рано. Но когда настанет мое время, оно безнадежно уйдет для них. Для них будет уже слишком поздно.
В зале ожидания было людно. Люди в ожидании своих рейсов коротали время кто как мог. Кто-то читал, кто-то слушал музыку. Многие просто спали.
Михаил же проверял почту, соцсети и обдумывал предстоящее мероприятие. До рейса оставалось сорок минут, и оставшееся время нужно было потратить с умом. Слишком многое зависело от этой поездки. Контракт с японцами сулил многое, очень многое. И изнурительный перелет во Владивосток был лишь неприятной мелочью. Он убрал планшет в кейс и еще раз проверил бумаги. Все было в порядке, как и каждый из ста раз, что он делал это за последние два дня. И тут он почувствовал на себе чей-то взгляд. Осмотревшись, он понял, что на него буквально пялится какой-то неприятный тип. Лет двадцати пяти. Неопрятный, всклокоченные волосы, грязные ботинки. Руки дрожат как у алкаша. Но самое противное это взгляд. Немигающий, как у змеи. От этого взгляда Михаилу стало не по себе. Он собрался и, глядя незнакомцу в глаза, спросил с нескрываемой агрессией:
- Что?
Взгляд незнакомца тут же затуманился и потерял осмысленность, метнулся в сторону и уткнулся в свои башмаки.
- Гребаный псих, - подумал Михаил и с головой ушел в мысли о предстоящей встрече.

Лена не могла усидеть на месте. Сбылась ее мечта. Она летела в Таиланд. Год унижений на работе. Сальных шуточек шефа. И не только шуток. Но все позади. Скоро она улетит от всего этого. Завтра будет пляж, коктейли и заискивающая прислуга. Две недели ее времени.
Она осмотрела зал ожидания. И пыталась угадать, кто же полетит с ней. Народ собрался разношерстный.
От явных тружеников заводов с семьями до старичков-боровичков с сальными глазками, шаловливыми ручонками, плохой потенцией и дурочками-курочками, годящимися им во внучки, но ими явно не являющимися. Противно. Но вдруг она увидела его. Странный парень, обводил взглядом зал, как будто что-то или кого-то искал. Если привести в порядок, он был бы даже симпатичным. Но притягивал его взгляд. Взгляд хищника. От этого взгляда пробежали мурашки внизу живота. Это было и страшно и возбуждающе одновременно. Но как только их взгляды встретились, всё пропало. Перед ней был обычный чмошник, каких много в любом городе. Привидится же такое - подумала она, и продолжила изучать зал ожидания...

Так, спокойно, держи себя в руках. Еще немного и эта напротив могла увидеть твоё истинное лицо. А еще слишком рано. Они еще не в клетке. И кто-то сможет уйти. И не тот, кого выберешь ты. А самый мерзкий из этого отребья. Так что держи себя в руках, как держал все эти годы.

Он летел к сыну. Сколько же лет они не виделись? Десять, пятнадцать? Сын перебрался в Азию в середине девяностых. Он остался с женой один. Пять лет назад ее не стало, и он остался один на один с темнотой окружавшей его. К темноте он привык давно, а вот к свалившемуся на него одиночеству привыкнуть так и не смог. Иногда казалось, что тьма расступается. Например, когда жена сидела рядом, казалось, что он “видит” ее тепло. А когда приходили социальные работники, от них веяло холодом, а иногда даже еле сдерживаемым презрением. Реже жалостью. Тепла он почти не видел. Да и посещали его все реже и реже. Он смог быть один, но не мог быть один. Поэтому он и летел к сыну и его азиатской семье. В надежде увидеть тепло. Хотя бы еще раз в жизни.
Вокруг царил шум. Голос диктора, один из этих неживых, тонул в гуле голосов живых. Встречи, прощания, телефонные разговоры сливались в хор разноголосой какофонии, в которой тонуло все. Кроме мира во тьме. Здесь в вихре эмоций кружились радость, злость, надежды, вожделение, алчность. Все это смешивалось в такой коктейль, что становилось не по себе. Но вдруг все изменилось. Сначала на весь этот фейерверк как будто легла тень. А потом все утонуло. В чем? Ощущение было таким, что перед глазами взорвалась свето-шумовая граната. А потом все вокруг затопила злость. Нет. Ненависть? Скорее это была всепоглощающая ярость по отношению ко всему живому. Нет не ко всему. К людям. Ко всем людям. Она врывалась в сознание бурей вспышек всех оттенков красного. Она вызывала даже физическую боль. Из горла вырвался слабый стон, а во рту почувствовался привкус крови.
- Михалыч, что с тобой?
Это Миша, парень следивший за ним последние полгода. Он и привез его в аэропорт.
- Что случилось Владимир Михайлович? Вы побелели как мел.
Как долго он боролся с панибратством в их отношениях. А сейчас сам еле шевеля губами, сказал
- Мишенька, что-то не так. Кто-то здесь хочет всем зла. Смерти хочет. Смерти, понимаешь?
- Михалыч, это у тебя нервы, перелет. Да к тому же сына сколько не видел. Паническая атака! Поверь.
Миша любил блеснуть знаниями. К месту и не особо.
Вдруг красная фурия взорвалась такой ненавистью, что утопила весь мир. И испарилась, оставив темноту пустой и безжизненной. И пришла дрожь. Это был страх...

Как? Кто? Зверь внутри рванулся наружу с такой силой, что сдержать его еле удалось. Кто-то вычислил Нас. То есть меня. Но как. И не просто вычислил, а дышал в затылок. Но это не возможно. Сколько лет никто даже не подозревал. А тут этот незримый взгляд. Как выстрел. Неужели я выглядел сейчас как те, кто слишком поздно понимал кто перед ними. Неет. Это паранойя. Возьми себя в руки. Или зверь вырвется здесь. И это будет конец всему тому, к чему ты шел все эти годы. Не сейчас. Потерпеть осталось совсем чуть-чуть. Клетка уже распахнута, и когда это мерзкое, смрадное стадо будет в ней, я ее захлопну. А сейчас спокойно. Нужно вычислить, откуда исходит угроза. И понять как это вообще возможно.

Капитан полиции Бубнов как обычно вышел на обход территории аэропорта в отличном расположении духа. Смена началась замечательно. Десять задержаний и всего двое задержанных. В переводе на деньги весьма недурно. И как вовремя, на техобслуживание, отключили камеры в опорном пункте. Настроение было превосходным. Если бы не дурацкая мелодия, которая с утра сверлила его мозг, все было бы совсем здорово. Он шел спокойным уверенным шагом, осматривая разношерстную толпу. Все было спокойно, даже слишком. Он заметил старика в очках и с тростью. Старика била дрожь.
Непорядок, не хватало чтоб на моей смене здесь кто-то ласты склеил, - подумал Бубнов и направился к старику.
- Капитан полиции Бубнов, - представился он, небрежно отдав воинское приветствие.
- Ваши документы, гражданин.
- В чем собственно дело, господин полицейский?- обратился к нему парень, сидевший рядом со старым пердуном. - Вот документы Владимира Михайловича. Он летит к сыну. Как вы можете заметить он инвалид. Или чтобы вам было понятней - он слепой. Я Терентьев Михаил Юрьевич. Социальный работник ответственный за Владимира Михайловича. Так что потрудитесь объяснить, в чем дело?
Этот глист так и светился самодовольством. Вот гаденыш. Пройтись бы дубинкой...
- Дело в том, что гражданин себя странно ведет. И мои служебные обязанности обязуют меня выяснить, не нужна ли ему помощь.
Выкуси мелкий ублюдок. Я тоже речи толкать умею. Не хуже тебя хер моржовый.
- У нас все хорошо. Просто человек переволновался. Двадцать лет не видел сына, не летал никогда. По-научному это называется паническая атака.
Сукин ты сын вонючий, сейчас я покажу тебе атаку, - подумал Бубнов и уже собирался что-то сказать, как вдруг это старое недоразумение схватило его за руку.
- Прошу вас послушайте, в этом зале находится некто, кто хочет сделать нечто ужасное. Этот человек воплощение зла. Он хочет убивать. Поверьте мне.
- Откуда такая информация? - ответил Бубнов, а про себя подумал: еще и долбанутый на всю голову, лучше бы сдох по дороге.
- Я не могу объяснить точно. Я чувствую его. Он где-то рядом. Совсем рядом.
- Чувства к протоколу не подошьешь, гражданин. Удачного перелета.
Настроение было обгажено настолько, что из головы даже вылетела песня-сверло.
Сраные мрази. Умник и больной, - рычал он про себя. Срочно нужно спустить пар. Сорвать злость на ком-нибудь. Он обвёл взглядом зал в поисках жертвы. И на его лице появилась злобная улыбка.
- Вот он мой хороший.
Недалеко от мерзостной парочки сидел явный кандидат на допрос с пристрастием. Мутный взгляд, мелко дрожащие руки, постоянно озирается. Нарик! Если повезет даже наркокурьер! От возможных перспектив захватило дух. Наркопитэк ты мой любимый!
Решительно подойдя к клиенту и быстро покончив с официальной частью, Бубнов сразу понял, что попал в десятку. Наркоша даже не мог сказать ничего внятного. На приказ предъявить документы даже не отреагировал.
- Пройдемте, гражданин, - сказал Бубнов, а про себя добавил: - Приехал ты к станции "Плати или садись".
Фрукт окончательно обмяк и поплелся рядом.
- И где же твои вещи, или как в старые добрые в себе везёшь? Вот обрадуется этот мерзкий пидор Попов? Любит эта сука такие вот досмотры.
Пройдя по коридору, он уверенно вошел в комнату досмотра. В ней находился медэксперт Попов и старший сержант Султанов. Грязный чурка, кто же за тебя платит и пишется?- подумал Бубнов. Но в слух сказал:
- Коллеги, документы не предъявляет, на вопросы не отвечает. В общем, подозрение в употреблении и транспортировке наркотиков. Приступим.
Садясь за стол и доставая документы для оформления, он боковым зрением увидел, что Султанов приступает к досмотру.
- Подожди, Попов, может и для твоих педерастических ручек найдется работа.
Вдруг что-то резко изменилось. Наркоша перестал трястись, выпрямился, от чего показалось, что он стал в два раза больше. Султанов, с видом расстрельника, сделал шаг назад, как вдруг это чудовище впилось зубами ему в лицо...

Я успокоился. Успокоился настолько, что многочасовое напряжение ушло, оставив неприятное напоминание о себе в виде боли в мышцах, которые расслабились впервые, не помню с какого дня. Я висел в облаке ядовитых испарений этих тварей еле сдерживая рвоту. Меня тошнит от них. От всех. Их мерзкие голоса режут слух. Глядя на них мне хочется вырвать глаза. Их глаза. Чтобы их грязные взгляды не пачкали мою святую, избранную свыше, плоть. Вдруг надо мной раздался голос. Как я мог потерять бдительность. Борьба со зверем забрала последние силы. Он слишком долго был на цепи. Он рвался на охоту. И, чтобы сдержать его, я слишком многое отдавал в ущерб осторожности. Надо мной склонился один из самых мерзких представителей этого мерзкого племени. Тварь над тварями. Блюститель их так называемого закона. Он что-то говорил, но сил слушать, не говоря уже о том, чтобы отвечать, уже не осталось. Мысленно держа зверя за цепь, приходилось напрягать все силы. Я понял, что он приказывает мне следовать за ним. Приказывает! МНЕ! Превозмогая боль, я как в тумане двинулся за ним. Всполохи кроваво-красного пламени кружились перед глазами. Я не смогу. Я не выдержу. НЕЕЕТ. Я в какой-то комнате. Их трое. На лицах мерзкие маски похоти, алчности и жестокости. Как я их ненавижу. НЕНАВИЖУ! Нет. Только не руки. Не тронь меня мерзкая погань. Я .... Взор взорвался кровавым. Зверь вырвался. Все кончено...

В детстве мальчик Сережа, как и многие его сверстники, мечтал быть ковбоем. У него был пластмассовый пистолет и мамина шляпа. Стоя перед зеркалом, он, подражая американским фильмам, выхватывал свое оружие и стрелял в воображаемых врагов. Он всегда побеждал. Он был крутым ковбоем. Юноша Сергей хотел стать секретным агентом. Он ходил в черных солнцезащитных очках и папином пиджаке. А его фантазия носила его по всему миру, где он выполнял самые сложные секретные миссии. Уже почти мужчина Сергей, сидя в призывном пункте, мечтал о спецназе. Но злая судьба закинула его в автобат, водить грузовики. Отслужив он понял, что мечта о спасении невинных может осуществиться только в одном месте. Вот так в милиции появился младший лейтенант Сережа, который мечтал о славе. Шли годы. Звезды на погонах росли в числе, но слава не спешила к нему. Ни Шерлок Холмс, ни Глеб Жеглов из него не вышел. Да и Мисс Марпл оставляла его далеко позади. Он был исполнителен, инициативен и главное - всегда соглашался с начальством, заискивающе глядя оному начальству в глаза. Стремление к славе сменилось безразличием. Безразличие жаждой власти. А с властолюбием под руку, со временем, уже шагала всепоглощающая жадность. Но иногда, во время стрельб в тире, к капитану милиции Сергею Васильевичу заходила в гости его детская мечта. Он лихо выхватывал свой табельный Макаров и косил врагов меткими выстрелами. Он был хорошим стрелком, и жалел, что в жизни ему так и не пришлось применить свои навыки, которыми он чрезвычайно гордился. Не считая случая, когда ему пришлось стрелять в воздух, разгоняя пьяных дерущихся бомжей.
И вот когда это существо вцепилось зубами в лицо Султанову, настал его час. Рука рванула к кобуре и... Так и осталась во внутреннем кармане кителя, куда он полез за носовым платком. Он видел, как со свернутой шеей и окровавленным лицом на пол упало тело Султанова. Как тяжелый стул с хрустом ударил в затылок судмедэксперта. Видел как этот демон, накинувшись на него сзади, рвет кожу на груди, шее и лице бедного Попова. От этого зрелища он упал на пол и пополз. Страх был настолько всепоглощающим, что он не сразу понял, что уперся головой в угол и ползет на месте как старая заводная игрушка. Он обернулся и увидел два окровавленных тела на полу и взгляд, нет, не глаз, двух черных колодцев, заполненных Абсолютной тьмой. Они смотрели прямо ему в душу, хотя в существовании бога и собственно души, он всегда сомневался. Он почувствовал, как между ног полилась обжигающая жидкость. Он удивленно посмотрел на свои штаны и расплывающееся на них пятно. Он смотрел и не мог поверить в реальность происходящего. И когда оно кинулось на него и начало рвать его тело, он был уже мертв. Вот так от страха, в луже собственной мочи умер ковбой, спецагент, спецназовец, капитан, без пяти минут майор полиции Сергей Васильевич Бубнов.

Я сижу на полу в луже крови. Чужой крови. Сердце бешено стучит в груди, прогоняя по венам концентрат боли. Голова болит так, что мысли причиняют боль, как раскаленные спицы. Перед глазами плывет туман. Он завихряется в причудливые, местами пугающие формы. Сначала это были простые пласты, следом проступили очертания глаз, бездонных черных глаз. И вот перед глазами уже черная воронка, дыра в никуда, затягивающая в себя свет. Страх уходит. Я гляжу на свои руки и с удивлением понимаю, что моя кожа пластами отходит от них, рассыпаясь черным пеплом. Но под ней нет плоти, нет костей! Под ней тьма. Часть той тьмы, что сейчас кружится передо мной.
- Закончи свет. Оборви луч. Уничтожь его следы. Тьма с тобой. Она зовет тебя.
Это даже не слова. Не мысли. Это рефлекс, просыпающийся во мне, вливающийся в меня с первородной тьмой. От моего тела уже практически ничего не осталось. И в то же время я становлюсь неизмеримо большим. Необъятным. Неудержимым.

По экранам камер наблюдения пробежала рябь. Картинка поплыла, дрогнула и пропала. Осталась лишь чернота.

Михаил просматривал документы. Он был доволен работой, проделанной его сотрудниками, он был доволен собой. В голове промелькнула мысль о премиях, бонусах и прочих мелочах, как вдруг пальцы разжались, и бумаги полетели на пол. Он смотрел, как они падают, и не мог пошевелиться, чтобы поднять их. Все вокруг померкло. Свет померк. Все плыло в серой мгле. Подняв голову и посмотрев вокруг, он увидел, что все замерло, оцепенело. Он попытался понять, что загораживает свет, но к своему удивлению понял, что он просто уходит, как вода в воронку. Но куда? И тут он увидел, как в дальнем конце зала через открытую дверь в помещение вползает непроглядный черный туман. Свет золотыми нитями тянулся к нему и исчезал в его чреве.

Тьма вокруг него сгустилась до такой степени, что казалось будто она обрела плоть. Картина окружающего мира изменилась, исчезли эмоции, исчез шум. Вокруг воцарилась тишина. Могильная тишина. Он видел очертания людей окружающих его. Только очертания эти были словно тонкие линии света. Он видел кровеносные системы этих людей. Но по ним пульсировала не кровь, а все тот же свет. Подняв свою руку к лицу, он понял, что видит и свой внутренний свет. Но его было больше, или он был ярче, чем у остальных. И тут он заметил, что эти тонкие нити начинают вытягиваться из людей и мчаться куда-то сплетаясь сначала в более толстые, а затем сливаясь в общий поток. Те силуэты, из которых вышел весь свет, просто исчезали, и он понял, что этих людей больше нет на этом свете. Света больше нет в них. Проследив за направлением потока, он понял, куда он стремится. На него ползла тьма. Тьма, которая даже в окружающей его привычной темноте была настолько черна, что казалась черной кляксой на белом листе. Он почувствовал, как она высасывает из него свет. Вытягивает жизнь вместе с ним. Но вдруг на пути тьмы появилась яркая, пульсирующая точка. Она разрасталась, втягивая в себя остатки световых нитей. Становилась ярче с каждой секундой. Черное нечто остановилось, колыхнулось вперед и, словно наткнувшись на стену, отхлынуло, словно волна от берега. Точка же превратилась в маленькое солнце столь яркое, что смотреть на него стало практически невозможно. Он отвернул взгляд и понял, что рядом не осталось никого. Хотя кое-где еще колыхались во тьме еле различимые светлые контуры. Обернувшись, он увидел, что шар света перестал расти, и теперь дрожал и вибрировал, временами выпуская в окружающую тьму огненные протуберанцы. Она же обтекала его уже почти со всех сторон, и казалось, что он слышит голос тьмы. Холодный, равнодушный ко всему. Ко всему кроме уничтожения этого острова света в своих владениях.
Вдруг пульсации и дрожь прекратились. И свет взорвался ослепительной вспышкой. Он хотел закрыть глаза, но вспомнил, что ему нечего закрывать. Все вокруг заливал свет такой яркий, что описать его он никогда бы не смог. Свет и только свет. Нет, не только. Напротив стоял человек. Простой человек. Темные с проседью волосы. Острые черты лица. Черная как смоль борода. На лице улыбка, которая говорит не о веселье, а скорее об усталости. Человек протягивает руку и, не размыкая губ, произносит:
-Нам пора. Не бойся. Все будет хорошо.
И Владимир Михайлович потянулся к его ладони. Краем глаз он увидел, что свет сжимается. Вернее его сжимает тьма. Он коснулся руки незнакомца, и все понеслось перед глазами, он ускорялся все сильнее, пока не превратился в луч. И все исчезло....

Большинство моих знакомых как парень на мемчике. Взяли книгу и уснули) Интересно, одна я такая начинаю читать и сутками не могу ни есть, ни спать, ни делать нихр*на?

Данная статья относится к Категории ⚙ Системный анализ

«В последние годы обострилось внимание к герменевтике в связи с методологическими поисками критики. Прикладное, методическое значение (сумма приёмов и процедур понимания) герменевтика стремится дополнить методологическим (система принципов понимания, деятельность, обогащающая критику философским самоопределением, осмыслением своих задач).

П. Рикёр и Г. Гадамер отрицают возможность формализовать интерпретационные принципы герменевтики. Однако инструменты, техника, операции истолкования художественного текста могут быть извлечены из опыта герменевтики и представлены в обобщённом виде:

1) Включение «третьего элемента» в процесс понимания: первый элемент – «я» (личность читателя); второй элемент – авторский текст; третий элемент, посредством которого осуществляется понимание, в разных школах интерпретации различен – социальная действительность, породившая текст (социологический анализ), аналогичные художественные тексты (сравнительный анализ), другие факторы культуры (историко-культурный анализ), личность автора (биографический анализ) и т.д.

Важный интерпретационный приём, раскрывающий смысл и значение художественного текста, – сопоставление текста с породившей его реальностью и сопоставление с современной читателю действительностью. Последнее актуализирует текст. Особенно существенно также сопоставление текста с культурой, с её устойчивым духовным ядром. «Третий элемент» в герменевтическом процессе интерпретации не есть что-то стороннее по отношению к интерпретатору («я», «первый элемент») и к тексту («другое», «второй элемент»). Напротив, «третий элемент» есть то, что является «общим», что роднит «первый» и «второй» элементы.

2) «Вживание», сопереживающее проникновение в художественную логику текста, «вчувствование в текст».

3) Постижение художественного протекает в форме идентификации (реципиент сопоставляет художественные образы со своей личностью и своим жизненно-эстетическим опытом).

Типы идентификации: ассоциативный – сопоставление себя с героем произведения как персонажем, участвующим в игровом действии, происходящем в воображаемом мире; адмиративный – сопоставление себя с неизмеримо лучшим или худшим героем, воплощающим идеал или противоположным идеалу; симпатетический – сопоставление себя с будничным героем, в своей обыденности соизмеримым с реципиентом; катарсический – продуктивное приращение личностного начала путем сострадательного сопоставления себя с трагическим героем; иронический – критическое отношение к антигерою, включающее рефлексию по поводу своего эстетического переживания.

4) «Примеривание» героев произведения на свою личность, «перенос», сопоставление с собою, понимание других через себя, через свое «я» (Дильтей считал малопродуктивным понимание, основанное на принципе аналогии с собой. Во многих случаях такая методология понимания действительно неплодотворна или, по крайней мере, недостаточна).

5) Чтение как превращение себя в других, перевоплощение в персонажей произведения.

6) Использование гипотетико-дедуктивного метода.

7) Преодоление герменевтического круга также предполагает определенные приемы и операции. Для понимания важно уметь расшифровать не только каждую семиотическую единицу текста (например, каждое слово в тексте), но и знать грамматические принципы их сопряжения, знать контекст всей фразы, воспринимая её в контексте всей речи, а последнюю – в общем контексте культуры. Только в рамках целого раскрывается значение каждого смыслообразующего элемента речи.

8) Расширение духовного горизонта реципиента, расширение контекста (действительность, культура, личный опыт), в котором воспринимается художественное произведение.

С помощью этих и других мыслительных операций интерпретация даёт «приращение» смысла путем творческого домысливания, которое опирается на личный эстетический опыт критика, но не является произвольным, а протекает по программе, заложенной в тексте произведения.

9) Воображение – один из необходимых элементов методологии герменевтики, использующий личный опыт субъекта.

Герменевтика считает, что понимание текста предполагает постижение и применение в процессе интерпретации правил и норм языка, на котором выражен данный текст, выявление индивидуальности автора и свойственного ему стиля и способа мышления».

Борев Ю.Б. Эстетика, М. «Политиздат», 1988 г. с. 439-441.

Источник — портал VIKENT.RU

Фрагмент текста цитируется согласно ГК РФ, Статья 1274. Свободное использование произведения в информационных, научных, учебных или культурных целях.

Если публикация Вас заинтересовала – поставьте лайк или напишите об этом комментарий внизу страницы.

Дополнительные материалы

• Выявление методик / приемов работы по И.Л. Викентьеву — видео, 15 мин

• Набор эвристик — около 70-ти материалов по теме

• см. термин Прием в науке в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU

+ Плейлист из 20-ти видео: ТВОРЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ / УМЕНИЯ / НАВЫКИ

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультации третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь:

https://vikent.ru/w0/

+ Все инструкции по работе с порталом VIKENT. RU:

https://vikent.ru/instructions/

Изображения в статье

1. Изображение от Freepik

2. Photo by Clever Visuals on Unsplash

3. Изображение от bluelela на Freepik

Рассказать, как она бесила? Не хватит слов.
Эти тряпки по всей квартире, гора посуды…
Говорил, что не буду её опять, не буду,
Но бросался на это мясо, как стая псов.

Как она просыпалась – где-то в районе трёх,
Надевала футболку с мерзким пятном от кофе.
Как дымила на кухне, морщила детский профиль.
Я хотел придушить её, только никак не мог.

Как терзала гитару, а в стенку стучал сосед,
И колонки до ночи орали БГ и Цоя.
Я лежал на кровати, словно на поле боя,
Представляя в ладони спасительный пистолет.

Моя пьяная дурочка – пирсинг, тату и шрам,
Бесконечные ссоры, драки, битьё тарелок.
И любовь на столе с этим шипящим телом.
Как бесило всё это. Рассказывать что ли вам?

Про замученный кактус – единственный наш цветок,
Про клеёнку, яичницу, завтраки под сериалы.
Я убил бы её, если бы только мог.
Но во всём этом хаосе что-то меня держало.

Жёлто-синие тени ли, ночь ли, её плечо?
Или сонные ласки под звуки мусоровоза?
Мне казалось, что чувство кромсает меня мечом,
Что я падаю в яму нахлынувшего наркоза.

Как она исчезала, как начинался ад,
Как я чуял соперников, как находил улики.
Но безумцы нисколько себе не принадлежат.
Я любил её страшно, отчаянно, тупо, дико.

Мы расстались. Прошло уже больше десятка лет,
Но ничто не забыто - полбашни себе не отстрелишь.
Я увидел её в метро, и зачем-то сказал ей:
Бесишь.
А она улыбнулась, и ответила мне:
Привет.

(с) Pola (Полина Шибеева)

Художник - Светлана Шебаршина.