Сообщество фантастов

Масло растопила, туда соль и немного зольной воды. Попробовала каплю, нормально. Молоко нагреть почти до кипения, и творог размятый туда. Варила до липкости несколько минут, отцедила в ткань. Горячий сыр, похожий на резину желтоватую, вывалила в большую миску. Взяла толкушку и в горячую тянущуюся массу влила масло с солью и содой. Мять-мять-мять, теперь — яйцо, и опать разминать. В самом конце — тмин. Сложила всё в миску из-под масла, накрыла чистой тряпицей, и в погреб. Ну, можно передохнуть немного. К утру как раз остынет.
Ужин и самое приятное за весь день — вечерний чай с мёдом.
Пили на заднем крыльце. Кур уже загнали. Камень прогрелся за день на солнышке и был почти горячим.
Благодать просто.

— Морна, я вот спросить хотела, зимой холодно будет?
— Дак каку зиму как. В этом году снег чуть не месяц лежал, думала околеем от холода. Ну ничо, пережили.
— Надо достраивать дом и утеплять. И печка нормальная нужна. На нашу поди дров не напасешься.
— Дааа, как огонь потух, так и холодно, хоть круглы сутки топи её, заразу! Тока ведь дорого это, столько у нас денег нет.
— А сколько нужно?
— Дак кто знат-та? Уж три-та золотых точно, а то и больше.

Елина ушла в комнату, вытащила мешок с монетами и высыпала его Морне в фартук.

— Вот, смотри, тут осталось восемь золотых и мелочь ещё.
— Спаси Единый, Елька... Ты где жа взяла такое?
— Ну, платья я продала, а потом ещё показала кое-что по вышивкам.
— Да ты чо говоришь-та такое? Неужели за вышивки столь золота дают? Еля, если ты где согрешила, дак ты скажи, можа поправить всё... Ты от семьи-та не скрывай, я жа помочь хочу!
Если бы Елина кинулась убеждать, что это она честно заработала, кто знает, поверила бы ей Морна или нет. Но девушка так весело и легко рассмеялась, что Морна озадачилась, но где-то там, на уровне подсознания, поняла, что страшного ничего не случилось.
— Морна, милая, я их правда заработала. И Ферна свидетель, при ней всё было. И платили мне при ней. Фру Кальма мне при ней платила 5 золотых.
— Да неуж-та за вышивки золотом платят? Когда жа ты стока навышивать-та успела? Ведь платья уже готовые за серебро отдала, а золото-та тогда за что получила?
— Морна, ты помнишь, как я вам с Корной мережку показывала? Понимаешь, я не делала ей вышивки. Я ей показала новые способы вышивки. Она так не умела. Теперь она будет вышивать и продавать свои работы ещё дороже. И не один раз, как я ей продала, а всю жизнь. Понимаешь? Я же не один способ ей показала. А ещё другой мастерице показала. И тоже за пять золотых.
— Ты два раза продала что ли, получается?
— Нет, не переживай. Я им разное показала. Каждой — своё. Я, так-то, понимаю, что пять золотых — не маленькие деньги. Но я придумала, чем дальше на жизнь зарабатывать, и не нужно бояться тратить. Я хочу жить, чтобы тепло, сухо, чисто. Чтобы удобно у нас было. И за дом не бойся. Себе не оставлю. Это твой дом. Вот будет мне двадцать, пойдём к Телепу, свидетелей возьмём и всё на тебя оформим. Но я же тоже здесь живу, ты меня растила, кормила, лечила. Пусть у нас дома красиво будет.
— Дак детка ж ты моя, разве ж я против. Только чёта мне боязно. Мало ли чево не так пойдет.
— Всё так пойдет, вот Вара послезавтра вернётся — сядем и обсудим, что нужно, сколько людей в помощь нанять, какой материал купить. Ну, там, дерево на полы и двери, потолок, опять же, нужен. Как у Корны в городе. Потому у них и тепло в доме. Вот всё решим и начнем.
— Еля, дак где жа дерева-та на потолок взять? Или, тама, на пол? У нас жа лесов-та нет, как в Кроуне. Ты жа сама-та поглянь, одни кустарники вокруг. Тута жа везде камень, потому и не растут деревья-та. Думаешь, балки для дома откуда взялись-та? Дак везли с города их. Кажду досочку оттуда везут.

Ууупс... Как-то такого подвоха от судьбы Елина не ожидала. Хотя, если подумать хорошенько...
Да и наплевать на дерево. Глинобитные полы можно сделать не хуже. Вот потолок, тут сложнее. Надо подумать будет. Хотя, чего особенно-то думать. Натяжные потолки есть из пластика, если, например, шёлк пропитать чем-то, ну там хоть воском или жиром каким... Надо будет с мужиками местными поговорить, что-то да есть такое, наверняка. Так-то она шёлк планировала на стены, а непропряды аппликациями закрыть, ну, типа обоев. Но потолок нужнее. Да и закупить можно будет ещё. К осени как раз будет товар на продажу, придётся снова ехать. Ой, дел куча...

— Морна, а зачем нам лошадь? Если вот ты ездишь в город только два раза в год. А остальное время?
— Дак иной раз и на Торг ездим, а так — соседи с деревни берут. Ну, и деньгу, соответственно, и кормят его, я завсегда договариваюсь, чтоба хорошо кормили. И слежу. Кто худо кормит — тому не даю. А берут Кука в город, кто, бывает, тоже на Торг, и лошадь-та мало у кого есть, так что всё каку-та деньгу приносит в дом. Ты не смотри, что он медлительный, зато выносливый и не капризный.
Не нужно продавать-та его.
— Да с чего ты решила, что я продать хочу?
— Мало ли, ты вона как всё по-новому крутишь.
— Морна, ты просто забываешь, что у меня память нарушена. Ну, в смысле — я не всё помню, что было раньше со мной. Поэтому и расспрашиваю. А вовсе не для того, чтобы твоё хозяйство налаженное и удобное порушить. Мне, наоборот, очень нравится, как ты дом ведёшь, и всё успеваешь, и всё знаешь.
— Правда?
— Ну конечно. Ты как распоряжалась домом, так и будешь. Я вон и деньги тебе все отдала, ты лучше знаешь, куда припрятать. А сейчас пошли уже спать, завтра дел много. И ещё, я на завтра, на утро, нам сыр приготовила, так что ты ничего не стряпай — хватит нам и бутербродов. Хлеб городской остался же ещё?
— Дак почти каравай целый. Надо есть, черствеет. Тока в городе такой и пекут. Сыр-та вот я люблю, но у нас не делают. Завозят из Кроуна в Варус, но не всегда есть, этот раз дак не было.
— А мы печку сложим другую — у нас хлебушек ещё лучше будет. А сыр домашний я тебя научу варить, если завтра понравится. Он не так долго хранится, как городской ваш, но тоже вкусный очень.
— Пошли тебе Единый светлых снов, деточка.

Глава 22

Разговор с Варой вышел тяжёлый. Мысль о том, что кто-то просто так заработал десять золотых его напрягла, он не понимал, как так-то, р-р-раз — и десять золотых, да ему, взрослому мужику, если Единый будет милостив, за год целый только два удаётся заработать. А тут — пигалица.
Лекцию о моде и стоимости женских нарядов он выслушал, но всё ему казалось как-то сомнительно, не как у людей.
— Вара, вот ты Гантея учишь, с собой берешь, места показываешь и торговать учишь, чтобы не за бесценок сдать улов. Так ведь?
— Так, канешна, не в один день обучается-та малец. Меня отец с собой года два брал, и то, по-перву всяко бывало. Бывало, и совсем пустой возвращался, и течением чуть не унесло... Всяко было...
— Вооот! Понимаешь теперь? А меня мама с четырёх лет обучала. Сперва лёгкое, потом сложнее. Ты видел же мои вышивки. Нет? Ну, потом покажу. Но поверь, что я хороший мастер. Вот рыбу не смогу поймать, а вот вышивки разные — умею. А мастерицы-то в городе похуже мамы были. И секретов всяких не знают. Ты бы вот чужого стал мальчишку учить и возится с ним? Ученика когда берут — родители всегда платят за обучение.
— Это да, точно так и есть. Куберу за учение аж по полсеребрушки платят в месяц-та.
— Вот, про это я тебе и толкую. Мастерицы уже взрослые, много умеют, их же не нужно с самого начала учить. А вот как думаешь, Кубер знал бы секрет лака, а к нему бы, допустим, другой мастер пришёл. Отдал бы он секрет бесплатно? Нет! Он бы денег запросил, и много бы запросил. Так и я сделала. За свои секреты деньги взяла. Они теперь так делать будут и ещё больше станут зарабатывать.
— Ну, так-та, эта понятно, канешна. Чай ты скока лет училась, не отдавать жа за бесплатно.
— Ну, слава Единому, понял — не могла же Морна промолчать. — Наша-та девочка вона кака мастерица, городским барынькам не чета. А ты слухай, как дело-та тебе объясняют. Давно пора Гантея-та отселить.

Ой, умна Мора. Мысль, что спальня у них будет отдельная, воодушевила Вару так, что он готов был начинать всё крушить и ломать прямо сейчас. Ну, и строить, конечно. Лишь бы побыстрее. Квартирный вопрос — он всегда важен, не только в Москве он людей портит.

Елина ещё и сама не понимала, какую махину собирается сдвинуть. Знала бы — сто раз бы подумала. И не факт, что ввязалась бы. Споров и разговоров было на 2 дня, потом, слава Единому, ушли в море и Вара, и Гантей и дома стало тише. Там, в море, Вара слегка успокоился, что-то, очевидно, обдумал. Деньги привёз все до копейки домой, даже кружки пива не выпил.

Людей наняли в деревне. Как ни странно, но, невзирая на летний период, свободные руки были. С другой стороны, здесь не пахали, не сеяли, а огороды не такие гигантские. Платить Вара обещал хорошо, по местным меркам даже отлично. Все денежные вопросы решала Морна, кому, сколько и за что, но повышенную зарплату для рабочих Елинка отстояла. Им всем ещё жить здесь не один год, ни к чему, чтобы их сволочами жадными считали. Но и работу Вара требовал качественную, сам за всем следил лично, да и пахал от зари до темна.

Первым делом разобрали все плетёные сараюшки. Часть мыльнянки вырубили и существенно расширили двор. Из прутьев и хвороста на новом свободном месте, в стороне от дома, поставили длинный сарай. Чтобы вони было меньше. Мух нет — это прелестно, конечно, но и нюхать навоз — мало радости. Сарай сделали длинный, под одну крышу. Снаружи весь обмазали глиной с травяной сечкой. Внутри установили три перегородки.

В одном отсеке — подрастающие поросята, во второй — куры с нахальным петухом, которого Елинка окрестила Фельдмаршалом. Но Фельдмаршал как-то не прижилось и кликали его просто — Маршал. Третью часть сарая делили Мыса и Кук. Ему, бедолаге, в это лето пришлось работать как проклятому. Привезти глину, камни с берега, да в город пришлось мотаться без конца. Елину уже даже не мутило так от дороги — привыкла.

Четвёртую часть сарая, самую большую, отдали под кладовку. Лопаты, мотыги, всякие нужные в хозяйстве горшки и крынки. Мешки с кормом для птицы и зерном для скотины. Половину этой части отгородили плетнем и туда понемногу начали складывать сено на зиму. Траву косил Гантей, понемногу, там, где между горушками поровнее места. Там же сохла и им же стаскивалась в сарай. Воровать здесь не воровали. Собрать чужую траву — да за такое из деревни могут выгнать. Такие порядки ещё до Телепа были, и он их очень строго придерживался. Так что, докупив немного зерна, можно было не волноваться за еду для животных.

Кстати, солома на крышах домов была вовсе и не солома. Длинная трава, которая не боялась морской соли и как-то приспособилась расти прямо между камнями, по берегу моря. Траву собирали местные подростки, Вара им приплачивал и строго следил, чтобы принесенные охапки были нужного размера. Охапки травы чуть подвяливали и Морна связывала их небольшими длинными пучками. Потом ими застелют крышу. Трава эта практически не гниёт, очень хорошо держит тепло и воду не пропускает. Но нужно её очень много, так что все сельские мальчишки и девочки, не приставленные к делу, с удовольствием зарабатывали свой медяк. К девочкам Елина присматривалась. Помощницы ей точно будут нужны.

Следующей переделке подверглась летняя кухня. Делали ближе к погребу, чтобы хозяйке не бегать через весь двор. Длинный стол из новых, привозных досок. Елина не стала жмотиться, привезла дубовые. Сто лет простоят. Тут же навесной умывальник — посуду мыть. Сток сделали глубокой канавкой, обмазали глиной и вывели со двора в вырытую яму. Наберётся полная — вычерпаем.

Раковину, кстати, пришлось заказывать у гончара, что вызвало целый поток вопросов от мастера. И везти её пришлось из города, а за то, что у неё была труба монолитная — сливное отверстие-то нужно, а как крепить? — вышла эта конструкция по цене бриллианта чистой воды. И весила она — неподъёмно. А чего стоила доставка, чтобы не отломалась труба — это вообще отдельная песня.

Новый котёл для воды, с эмалью внутри, просто огромный, установлен, точнее — вмурован, в каменный постамент. Крышка на нем лёгкая, с удобной ручкой, и сверху — ковшик. Вторую часть постамента занимала плита. Её тоже вмуровали в камень. Так и вода будет теплая всегда, пусть не горячая, котёл-то здоровый, пока готовишь — весь не прогреется. Но зачем зря тепло тратить — тёплую воду легче и быстрее вскипятить, чем холодную.

Плиту сделали в городе, и изготовление её, и доставка стоили Елине седых волос. Два кузнеца просто отказались делать "этаку диковину". И третий бы отказался, но заинтересовался сын мастера. Нравилось тому всё необычное. Этот Стефан подробно допрашивал, зачем решётка под дровами и нижнее отверстие, зачем делать кольца на поверхности плиты. Очень ему идея приглянулась, что можно не только горшок или котелок поставить разных размеров, но и плоскую посудину. Трубу у плиты заказала повыше. Чтобы не садилась сажа на еду и на повара.

Спаси Единый, это ещё только начало!

ВЫ правильно прочитали не образование, а именно образованность, «корочка» вуза не дает права выпускнику быть образованным человеком,  образованность это способность человека учится, постоянно учится находить нужные знания и правильно их применять. Энциклопедист хранит много знаний, но не всегда может их правильно применить, наш личный опыт на Ставре , показал как люди, имеющие прекрасные знания могут быть беспомощны пред лицом опасности. Именно по этому все наши образовательные программы были направленны на практическое применение знаний.

Но я отвлекся, в какой то момент или Творец, захотел меня увидеть или мне он срочно понадобился, не важно, важно, что я спросил его, может ли он выполнить две мои просьбы касающиеся землян, а поскольку мысли от него не утаить, то он предложил пояснить, чего конкретно я хочу.

Я ответил, что живя раньше в России устал от того, что меня и всех русских постоянно обманывают, что обман и мздоимство приобрело такие огромные масштабы, поэтому прошу сделать так, чтобы у всех кто хочет обмануть русского человека, воевать с ним или иную , какую пакость устроить, возникал ужас от такой мысли и мягко говоря сильный понос.

А для самих русских – то пусть у всех до одного совесть проснется. Я спросил, если этого нельзя сделать навсегда, то может хотя бы на несколько месяцев, просто посмотреть что будет.

Творец посмеялся, сказал, что ему самому это интересно и предложил  через неделю посмотреть результаты, на том и порешили,  

Через неделю, когда я к нему попал, то увидел небольшую группу, которая хохотала, среди них был и Сатана, куда ж без него юмориста.

Когда я появился, все обернулись ко мне и один из них сказал,

-ну княже, ну ты даёшь!.

Видя что я не понимаю, о чем речь, Сатана рассказал, что все эти «люди», князья Руси правившие в разное время, которых пригласили посмотреть на мои художества. Я смутился, очень сильно, потому что они же по праву крови князья, а я как бы сам себе присвоил титул. Но поскольку там мысли не утаишь, один из князей, сказал:

-Не сомневайся, ты князь такой же по рождению и по праву, мы то точно это знаем, то что ты этого не знал не имеет значения, просто твоя ветвь немного потерялась в семнадцатом веке, но это и не важно. Помни что ты настоящий князь!

А потом мне показали картины с Земли, это было нечто, особенно с комментариями чёрта, он сатирик, ещё тот,  было забавно наблюдать, как некий государственный деятель, на трибуне пытается что-то сказать, но в этот момент, происходит действие желудка и на лице у него отображается и ужас и конфуз и уныние и шут его знает что, и он улепетывает со всех ног, а на заднице расплывается пятно.

Или какой то хитрый торговец из Азии, на рынке пытается втюхать нашей бабке, какую то тухлятину и в один момент, хочет уже совсем другого, а бабка недоуменно смотрит ему вдогонок и так по всей стране. А кадры из других стран, где идет заседание комитета, как бороться с Россией, я вот не знал что от страха можно стать серыми еще каким то там.

Посмотрев всё это, я сказал, ну ничего скоро отвыкнут пакостить сукины дети.

На что русичи загудели хором,

-а ты молоток, мы до сего не дотумкали, а что дальше то будет?

- А дальше - говорю, скоро у всех русских совесть проснётся, тогда и поглядим.

Три недели пролетели быстро и я опять в гостях у Бога, народу стало гораздо больше, на самом деле уже неделя, как у всех русских проснулась совесть, и сейчас можно было наблюдать результаты.

Творец тоже развлекался, он устроил что то вроде театра, где сидели зрители, а на сцене разворачивалось батальное полотно трагикомедии.  Собственно говоря, всё и всех смотреть не очень интересно, поэтому Творец вытащил лишь самые интересные моменты и их продемонстрировал, а комментировал Сатана, у него здорово получалось, ёрничать.

Мне было интересно наблюдать как  чиновники различного уровня, а главное самые высокосидящие, волокли свои деньги, драгоценности, произведения искусства на своём горбу и сдавали в банк на государственный счет. Банковские чинуши тоже не грели руки, а описывали вносили, за прошедшую неделю, бюджет страны вырос в сорок раз и этот поток продолжался, выросли огромные очереди на сдачу наворованного, распиленного и прочее.

Загородные дворцы передавались  школам, детским садам, больницам, дворцам творчества и развития. Самолеты перегонялись на аэродромы и сдавались государству, то же было с яхтами и кораблями. Зарубежная недвижимость переходила государству.

Люди менялись на глазах, вспоминали о стариках, о женщинах и главное о детях.

Резко менялись программы образования и теперь дети не ленились, а стремились познать мир,  вернулась астрономии, вернулись опыты по химии и физике, вернулось природоведение на природе.

Медицина стала просто бесплатной и равной для всех, те врачи, что не умели ничего, кроме как брать деньги отказывались от опытов над людьми и увольнялись.

Вообще в стране происходило запредельное и немыслимое, многие увольнялись и шли в те места, где могли проявить все свои знания и умения, отказывались работать если не умели! Чиновничий аппарат сократился в тридцать пять раз и никто не заметил разницы.

Процесс подъема экономики набирал полную силу, при этом внутри страны «не русские» не могли ничего сделать плохого, не могли занять ни один пост, чтобы тащить своих и богатеть на русских, это было потрясающе.

Вот я в юности читал социалистов-утопистов, а здесь эта самая утопия стала вдруг реальностью.

Зрители рыдали от смеха, но мне честно говоря вдруг стало грустно, я думал о том, что как мало нужно, чтобы страна преобразилась, просто чтобы у всех в один момент проснулась совесть и жгла как каленое железо изнутри. И вот эту самую малость смог сделать только Творец и то по моей горячей просьбе, но увы не надолго в качестве эксперимента.

Мне стало больно и горько, на глазах навернулись слезы, в этот момент меня аккуратно тронули за плечо, я вытер слезы и повернулся, представление закончилось, на меня смотрели все, рядом стоял Творец и по отечески улыбался мне.

-У тебя большая душа!,- сказал он, -и я наверное мог бы оставить такую совесть у всех на Земле, однако это противоречит правилу свободного выбора, но я тебе обещаю, что это продлится в России ровно шесть месяцев, те кто ещё не совсем пропал и просто увлечен общей мутной водой, найдут в себе силы вырваться из трясины,  само управление страной выйдет на новый уровень.

Они получили от тебя шанс начать всё по законам Вселенной, а не по правилу саранчи! Остальные на рефлексах получат на некоторое время боязнь сделать плохо твоей стране, но ты понимаешь, что дальше всё пойдет своим путём и никто в это больше не вмешается.

-Посмотри на всех этих прарусичей, которые здесь, послушай их, они все говорят тебе «Спасибо!»,

-Ты один, за многие тысячелетия попросил для своего народа, то что никто никогда не просил, и то от чего я не смог отказаться, просто потому что это было для меня необычной просьбой и интересным опытом.

-Значит,- спросил я , -не всё так плохо, как я думаю?

Один из русичей, здоровый и широкий, как медведь, с большой седой бородой, подошёл ко мне, обнял и трижды расцеловал ,и прогудел басом

-Всё хорошее друже, только начинается!»

А Творец, подмигнул мне по мальчишески, и сказал,

-Ты давай почаще такие же идеи, мне например этот театр понравился, давно так все не веселились, а нам всем так же иной раз нужно встряхнуться, чтобы  найти что -то новое нужно отвлекаться от повседневного, без рутины, даже мне это оказалось полезно, иногда не мешает увидеть свое творение под другим углом зрения.

И Сатана согласно кивая головой и кося на меня глазом, сказал.

-Да уж, скучновато мы жили без этого авантюриста.

На что я сказал,  -Если скучно устройте у себя в аду, райский уголок для попадающих к вам, а потом, когда клиент расслабиться, вы аккуратно ему демонстрируете красивый в стразах котел, вокруг которого стоят весёлые черти с шампанским, и здравницу ему поют как цыгане с гитарами и балалайками, гарантирую поведение клиентов вас повеселит.

На что все опять разом расхохотались.

— Дамир Ринатович, «янки» тянут резину, ссылаясь на некие неполадки в поврежденных отсеках, — начал оправдываться каперанг. — Говорят, что после попадания в двигательные установки на средней и нижней палубах «Норфолка» начался пожар и команда в данный момент занята спасением корабля… Их командир просит время на то, чтобы произвести тушение, а затем уже перейти к вопросу эвакуации. Вроде как американцы согласились сдать линкор, но вот пока заминка. В общем – ждем…

— Мы не на завалинке на солнышке кости греем! — адмирал Хиляев повысил голос. — Что значит «ждем»?!

Комдива сложно было обвести вокруг пальца подобными сказками. Может, причиной этому являлось природное недоверие адмирала ко всем посторонним людям, а может тот факт, что в своей карьере он лично нечто подобное уже проделывал. Когда во время одной из экспедиционных кампаний, зажатый превосходящими силами противника, точно таким же образом протянул время в условиях выдвинутого врагом ультиматума о сдаче.

Тогда кстати Хиляеву  хитрость с якобы начавшимся на борту пожаром и оттого невозможностью этот самый корабль покинуть – отлично удалась. Время было выиграно и вскоре «Ретвизан», командиром которого был в то время Дамир Ринатович, был деблокирован пришедшими на помощь кораблями русской эскадры.

Сейчас история повторялась. Нет, Хиляев мог допустить, что на «Норфолке» начался пожар и причем сильный пожар, если учесть что данному линкору хорошенько досталось в зад от канониров с того же «Тифона». Возгорание нередко происходит когда в результате удара плазмы получает повреждения именно кормовой отсек с расположенными там горючими материалами. Однако, как правило, для локализации пожара времени и сил много не требуется. Команде горящего корабля достаточно эвакуировать членов команды из поврежденных отсеков и попросту изолировать горящие модули от остального корпуса при помощи закрытия автоматических переборок.

Внешние отсеки при этом можно сразу разгерметизировать, а затем закрыть и снова пустить кислород. Да, при этом ни о каком дальнейшем быстром запуске двигателей не могло идти и речи. Но «Норфолк»  в любом случае уже не мог сдвинуться с координат, на которых он находился, самостоятельно, ибо все четыре силовые установки были нашими артиллеристами разбиты в хлам. И командир американского линкора этого не знать не мог. Вот поэтому слова о пожаре и «отчаянной» борьбе с ним экипажа Хиляев воспринял как уловку «янки», чтобы банально выиграть время.

Сканеры американцев ведь работали в штатном режиме, их никто из строя не выводил. Потому командир «Норфолка» прекрасно видел, что к сектору, в котором сгрудились русские корабли, приближается на максимальной скорости контр-адмирал Уоррен со свежими силами. Недолго думая, хитрюги-американцы с «Норфолка» решили потянуть резину до подхода подкреплений. Это читалось сразу, и оттого Хиляев сейчас был так недоволен ответом Семина.

— Николай Олегович, ты первый раз замужем, что ли?! — вскинул брови комдив. — Не видишь подвоха, или поглупел внезапно?!

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Но больше-то и смотреть было не на что, разве как на опасно проржавевшие борта, вековую паутину по мрачным углам, да на многочисленные стада крыс, увлечённо носившихся по темноте ветвящихся коридоров.

Как обычно, мой «сердобольный» редактор сумел сэкономить на билетах изрядную часть бюджета газеты, и теперь давно подлежавший списанию космический старожил бесконечно долго тащился по пассажирской трассе Земля-Альтаир. Периодически этот неугомонный труженик межзвёздного вакуума в изнеможении вываливался из подпространства, натужно отдыхал, шипя прохудившимися клапанами, охлаждая двигатели и набираясь сил для следующего подвига — с титаническими усилиями продираться сквозь невидимые барьеры иных измерений.

Планета Минос, на которую я так, не торопя события, добирался, была ничем особенным не примечательна. Как говорится — заштатный репортаж из космической глубинки. Ожидалось, что пред моим пристальным репортёрским взглядом предстанут изменившиеся вдали от метрополии нравы и обычаи, проросшие в длительной изоляции поразительными букетами эксцентричности. Короче, редактор поставил задачу — найти интересную самобытность в местной культур-мультур.

Я отвернулся от поднадоевшего за время бесконечного путешествия «морского пейзажа». Проклятье! На Земле не успел как следует просохнуть после затейливой командировки к свиноидам, как иерихонская труба «главвреда» отправила в новое путешествие по отдалённым закоулкам Вселенной. Но пенять можно было только на себя и свои детские мечтания, так слишком буквально воплотившиеся в жизнь — о галактических путешествиях и космических приключениях. Чего-чего, а приключений за мою недолгую репортерскую бытность хлебнуть представилось уже преизрядно.

Кто-то тихонько постучал в дверь каюты, затормозив невесёлый хоровод горестных мыслей.

— Кто там? — удивлённо спросил я.

В приоткрывшуюся дверь заглянуло изрядно помятое, видимо, вчерашним виртуальным штормом, лицо капитана, привнеся и в без того спёртую атмосферу замкнутого пространства устойчивое амбре бережно лелеемого перегара. Конечно же, ожидать встретить на этой лохани подтянутого, энергичного, пахнущего дорогим одеколоном офицера, было бы верхом наивности.

— Будешь? — прохрипела голова.

— Что? — не понял я.

— Шахматы.

— В смысле? Есть что ли? — совсем растерялся от неожиданного предложения я.

— Играть. На империалы, — раздраженно буркнул капитан.

А что? Шахматы представлялись не самым худшим вариантом альтернативы пустопорожнему созерцанию дефективного мирка за иллюминатором. Да и возможность нежданно-негаданно подзаработать была очень даже к месту. Как-никак, первый взрослый должен не только тешить моё самолюбие, но и иногда приносить доход. Остаток космического пути полетел в угаре межзвёздного шахматного турнира.

И только напряжённая посадка в порту прибытия вырвала меня из загребущих лап этого флибустьера дальнего космоса и спасла от полного разорения, хотя изрядная часть командировочных и успела перекочевать в просторные карманы потрёпанного кителя. Неприятным сюрпризом для меня оказалось поразительное умение капитана разыгрывать хитроумные дебюты и виртуозные эндшпили. Что совершенно не соответствовало его затрапезному виду. А филигранно проводимые миттельшпили вполне заслуженно могли найти место в учебниках по шахматному мастерству. В общем, созерцание виртуальных морских просторов обошлось бы значительно дешевле. Но сожалеть о прожитом было не в моем характере. Тем более, что впереди уже замаячили заманчивые тайны новой планеты. Сделав ручкой «гостеприимному» кораблю, я по трапу сбежал на бетонку космопорта.

На удивление, воздух снаружи оказался ещё более затхлым, чем в замкнутом пространстве космолёта. Изумившись такому парадоксу, я огляделся. И невольно присвистнул от удивления. Неподалёку от дряхлой посудины, доставившей меня на планету, стояли удивительно красивые и величественные космические лайнеры. Я, честно говоря, таких и не видел никогда. Огромные, изящные, наполненные внутренней мощью. Единственно, что настораживало – открытые люки, перекошенные трапы да ржавчина, тут и там нагло повылезавшая на крутые борта великанов.

Сделав несколько снимков гигантских кораблей, на своих двоих двинулся к видневшемуся неподалёку зданию. Как ни странно, никакого иного портового транспорта для прибывающих пассажиров не предусматривалось.

Космопорт также удивлял своими размерами и грандиозностью замысла неизвестного «туземного» архитектора.

Правда, довести первоначальный замысел до логического финала он не смог. Или не успел. Так и стоял, пугая приезжих, одинокий монструозный долгострой.

Изнутри корпус оказался ещё более грандиозным — стали не заметны незаконченный фасад и частично отсутствовавшая крыша. Зато гигантский сапфировый купол, покрывавший середину зала, вызывал трепет в душе и гулким эхом вторил одинокому стуку моих башмаков по красивому гранитному полу. Когда-то здесь кипела работа, но те счастливые времена, судя по всему, канули в бездну неумолимого времени.

Выйдя на середину, я огляделся, поражаясь отсутствию обычных для такого рода помещений хаотично микширующихся потоков из убывающих и прибывающих пассажиров. Показалось, что один я тут такой — прибывший. Но стоило только заинтересоваться незаконченной лепниной, признаться, довольно пугающей, и подойти поближе, как сразу же наткнулся на группу людей, жавшихся по стенам. Кто-то из них спал, расположившись прямо на каменном полу, кто-то сидел, читая подобие газет, а кто и просто понуро бродил вдоль стен, осторожно придерживая не по размеру свободную одежду. Весь этот «табор» пребывал в одинаково обветшалых серых лохмотьях, что позволяло им естественно сливаться с неокрашенной штукатуркой подобно хитроумным хамелеонам. Я вежливо поздоровался с ближайшим мужчиной, в потрепанном пиджаке и давно неглаженных брюках.

— Здравствуйте. Не подскажите, кто эти люди? Беженцы? Что-то не очень на убывающих похожи.

Мужчина обеими руками зло чесал густую бороду, не обращая на меня ни капли внимания, словно и не стоял я перед ним в ожидании ответа. Пребывающие в стремительном тремоло растопыренные пальцы постепенно смещались к периферии, захватывая всё новые районы густой поросли и неумолимо перемещаясь к лохматой шевелюре. Такое впечатление, что этот пассажир не мылся и не стригся минимум полгода. Куда двинутся неугомонные руки далее, осталось для меня загадкой — кто-то осторожно тронул меня за плечо:

— А когда объявят посадку рейса на Кносс?

Вопрошающая так жалостливо смотрела на меня, что я непроизвольно начал искать глазами расписание. Однако, ни часов, ни светящегося табло так и не обнаружил. Словно и не космопорт это был, а зал для игры в скрабс.

— А вы давно тут? — вежливо поинтересовался я.

Женщина неопределённых лет показалась более-менее общительной, возможно, ввиду отсутствия густой растительности на лице, которую требуется беспрерывно чесать.

— А когда объявят посадку рейса на Кносс? – совершенно идентичными модуляциями в голосе повторила она.

Я открыл было рот, чтобы в свою очередь спросить про: «А вы давно тут?», как понял, что невольно подпадаю под гипнотизм ситуации и уподобляюсь всей этой малахольной братии, пребывающей в трясине бесконечно повторяющихся однообразных действий. И с лязгом захлопнул челюсти.

— А когда объявят посадку…

Но я уже бежал прочь, опасаясь оказаться затянутым в этот замкнутый порочный круг вечного дежа вю.

— Таможенный контроль! — Повелительный окрик, отразившись несколько раз от сапфирового купола, застал меня врасплох.

Таможня? У самого выхода совершенно неожиданно, что так характерно для представителей этой неуёмной профессии, материализовался помятый мужичок, словно брат близнец капитана корабля, доставившего меня на эту планету. Беспокойство за чудом сохранившееся содержимое моих карманов, холодным ужиком скользнуло прямо в душу.

— Сдайте запрещённые к ввозу предметы!

— Чего? — совсем потерялся я.

— Па-апрашу сдать запрещённые к ввозу предметы! — Уверенный тембр голоса не оставлял ни капли сомнения в безграничных полномочиях «аборигена».

Чёрт! А что у них является запрещённым? Пот мгновенно покрыл мой лоб. В пылу шахматных умозаключений совсем забыл пролистать справочник для туристов, особенно назидательный раздел — «Это знать обязан каждый. Для Вашей же безопасности». Местные «царьки» вполне могли ввести смертную казнь, например, даже за хранение сигарет или алкоголя! Ни того, ни другого у меня с собой, конечно, не было, но я о принципе неотвратимости наказания за казалось бы сущую ерунду…

— Личные вещи к досмотру! — Голос стража экономических интересов глубинки морозом отзывался в сердце.

Внутренне холодея, огляделся в поисках, куда бы сквозануть, но пути отхода уже предусмотрительно перекрыла ещё одна тщедушная фигура, в местных реалиях вполне способная объединять функции и представителя местных правоохранительных органов, и судьи, и даже по совместительству палача. Обвисшая грязная одежда не позволяла точно идентифицировать с конкретной группой государственных служащих. Отирающиеся по стенам «хамелеоны», при появлении представителей силовых ведомств, благоразумно слились с орнаментом стен, став совершенно невидимыми среди неоконченных барельефов и скульптур. Сдавшись на милость обстоятельствам и вознеся горячую молитву богу, я вытряхнул содержимое саквояжа прямо на холодный гранит пола.

Вездесущие пальцы таможни быстро перебрали нехитрый скарб путешественника и настороженно замерли на золотых часах, которые ещё на корабле я благоразумно спрятал от шахматного греха подальше.

— Ввоз измерителей запрещён! — С этими словами мои часы, так счастливо избежавшие просторных карманов космического пирата, переместились в карман брюк ещё одного представителя вариаций этой древнейшей из профессий. Ну, понятно — маленький презент таможне от инопланетного гостя. Жаль — «подарочек» своим золотым весом на «маленький» совсем не тянул.

— Не подскажите, кто все эти люди? — профессионально попытался разузнать хотя бы что-то полезное для будущего репортажа у местных силовиков.

Бросив скучающий взгляд на с виду пустующий ареал обитания портовых приживалок, таможенник проскрипел:

— Пассажиры рейса на Кносс. Ждут погрузки и старта.

— И сколько времени им…

— Вы свободны! — Явно потеряв всякий интерес к моей особе, таможенник, столь же неожиданно как и появился, исчез, и даже создалось впечатление, что прямо в сплошном монолите неоштукатуренной стены.

Что это было — дефект кладки бракоделов-строителей или грубая метафизика — разбираться я не стал и живенько подался прочь. Выйдя из здания, наконец-то смог вздохнуть полной грудью — административным рогаткам были принесены в жертву всего-то мои любимые часы.

— То же самое было сказано мной командиру данного крейсера, — ответила кавторанг Злобина. — Надеюсь, он понял… Не волнуйтесь, Дамир Ринатович, я держу американца на мушке и у «Омахи» в случае неповиновения  шансов на спасение просто никаких…

— Добро, когда призовая команда возьмет трофейный корабль под полный контроль, доложите, — сказал Хиляев. — Кстати, как вы намерены поступить с членами экипажа крейсера?

— Выкину в открытый космос! — ответила кавторанг, не задумываясь, и по ее лицу комдив понял, что Елена Ивановна шутить не намерена, тем более в такой момент и со старшим по званию.

— Не расслышал, — Дамир Ринатович немного нахмурился.

— Конечно перед этим посадив бедолаг на спасательные челноки, — объяснилась Злобина, осознав, что адмирал шутки не оценил. — Пусть прохлаждаются и ждут прихода своих, нам возиться с двумя с лишним сотнями «янки» недосуг…

— Как понимаю, вы с юморком, — облегченно вздохнул Хиляев. — Мы не так давно служим вместе, поэтому подмигивайте, когда решите повеселиться в очередной раз, чтобы я заранее знал после каких слов смеяться…

Злобина хмыкнула и зажмурила один глаз.

— Теперь понял, — Хиляеву явно пришелся по душе командир его нового линкора. — Все, конец связи… И да, Елена Ивановна…

— Слушаю…

— Я рад, что именно «Евстафий» вошел в состав 15-ой «линейной», впрочем, как и тяжелый крейсер «Чесма», — расчувствовался комдив.

— Не знаю, господин вице-адмирал, было ли правомочным, а главное – верным, решение адмирала флота Самсонова по расформированию Семеновской гвардейской дивизии, — немного с сомнением и горечью в голосе ответила на это Злобина. — Тем не менее, я тоже рада и для меня большая честь служить именно под вашим началом…

— Ладно, на сегодня нежностей более чем достаточно, — буркнул Дамир Хиляев, чувствуя, что краснеет. — Как только закончите с «Омахой» – доложите…

— Есть, — кавторанг взяла под козырек и исчезла с экрана.

Адмирал посмотрел на карту, а потом сразу на таймер, отсчитывающий время до первого огневого контакта с приближающимися к его дивизии кораблями Элизабет Уоррен. Итак, что мы имеем на данный момент?

Семь вымпелов авангарда американцев было уничтожено. Такому же количеству, преимущественно легким кораблям прикрытия, все же удалось оторваться и выйти из зоны артиллерийского поражения. В ловушке оставались самые жирные караси в виде двух линкоров и одного тяжелого крейсера из дивизии Джейкоба Кенни. С ними-то и надо срочно покончить, в свете приближающейся очередной боевой группы врага.

До встречи с 25-ой «легкой» дивизией контр-адмирала Уоррен оставалось не более пятнадцати минут, а это значило, что Хиляеву нужно уже сейчас перестраивать собственные корабли для отражения атаки. Благо все семнадцать его вымпелов были сгруппированы и располагались недалеко друг от друга. В такой ситуации времени на оборонительное построение должно хватить.

Но одна сложность – вице-адмирал Хиляев еще до конца не разобрался с дредноутами Кенни, которые болтались обездвиженные и могли сопротивляться.

— С «Омахой» вроде все идет по плану, — удовлетворенно отметил Дамир Ринатович, — Злобина знает что делает, и похоже у меня в дивизии совсем скоро появится отличный трофейный тяжелый крейсер… А что с остальными двумя?

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Ателье занимало первый этаж трехэтажного дома.
Всё было очень красиво и очень дорого. Светящийся потолок. Разложенные на огромном столе дорогие ткани, резные кресла для прекрасных посетительниц и даже большое зеркало, которое, при ближайшем рассмотрении, оказалось составленным из шести одинаковых, плотно подогнанных стёкол. Даже манекен в готовом платье как бы говорил: «Здесь очень солидное заведение!»

Владелица была под стать своему ателье. Солидная дама оказалась, габаритной. Величественно обмахивалась веером размером с совковую лопату. На вежливое:

— Добрый день — не ответила и на вопрос, где можно показать товар, небрежно ткнула пальцем в сторону портновского стола, даже не снизойдя до разговора. Там Елина развернула перед ней платье. Фру Калерия придирчиво осмотрела швы, обратную сторону вышивки, поморщилась и сказала:
— По серебрушке за каждое. И учти, милочка, я ещё и переплачиваю по доброте душевной.

Милочку душевная доброта не впечатлила. Где вы видели женщину, выжившую в лихие девяностые и не умеющую торговаться? Правильно, не бывает таких.

— По две с половиной за каждое. Торговаться я не буду, если — нет, то уйду к вашей конкурентке. И учтите, эта вышивка сделана самой Линдой, знаменитой вышивальщицей старой герцогини.

Про себя она подумала — "Дурища какая, надо было хоть имя старой герцогини узнать. Сейчас спросит — я и засыплюсь."

— Нахалка, вон отсюда! Да таких цен не бывает! И Линда уже давным-давно не живет в Кроуне. Она уехала оттуда чуть не двадцать лет назад!
— Хорошего вам дня, фру Калерия.
— Вернись немедленно! Что за поведение? Никакого почтения к старшим!
— Два с половиной за каждое.

Фера спряталась за спину Елинки и делала вид, что её тут нет. Рассержено фыркнув, фру Калерия велела ждать.

Елина первый раз держала в руках монеты этого мира и рассматривала их с любопытством. Медяшки были размером в три раза крупнее серебрушек. Примерно, как Екатерининский пятак. Не слишком она разбиралась в чеканке, но монеты были одна в одну. Всё же, наверное, здесь есть что-то вроде прессов и станков. Вручную такие одинаковые не сделаешь. Ну, так ей казалось. Сложила деньги в мешочек и снова обратилась к несколько рассерженной хозяйке.

— Мама учила меня вышивать.
— Мне не нужны нахальные девчонки, можешь убираться, я никогда не возьму тебя на работу!

Елинка достала шпильку с канзаши. В руки посмотреть не дала, но сказала, что кроме такого может показать еще несколько приёмов, которые не знают даже в Кроуне. Дескать Линда сама придумала.
И назвала цену обучения.

Канзаши фру Калерию впечатлило и торговалась она без энтузиазма.

Все фото взяты из свободного доступа в инете, просто для примера.

Через три часа, став богаче ещё на пять золотых, она покинула лавку. Кажется, достопочтенная фру даже не слишком жалела о деньгах. То, что она получила взамен, вернет ей эти деньги с о-о-очень большими процентами.

Фера получила на руки пол серебрушки и, будучи в полном восторге от суммы, поклялась молчать до конца дней. Мешочек с деньгами изрядно оттягивал руку. Всё же пластиковые карты значительно удобнее. Даже непонятно, как в книгах пишут, что средневековые кошельки цепляли на пояс. Такую тяжесть на поясе носить — кособокой станешь.

Следующим, по плану, стал визит к ювелиру. К лучшему ювелиру Варуса.

Сплошное разочарование. Грубо обработанные камни, грубоватые оправы. Серьги такого веса и размера, что впору подпирать уши. Очень маленький выбор. Вся витрина напоминала собой застеклённый ящик, примерно метр на полметра, где лежит дешёвая бижутерия с браком. Оттуда их просто выгнали. Здоровенный охранник даже толкнул Феру в спину.

— Нет, Фера. Давай поищем ювелира, который делает дешевые украшения. Не для аристократов, а для тебя и для меня, например.

Фера на минутку задумалась, а потом потащила её в конец в конец улицы, свернула в небогатый проулок и с воплем:

— Дядя Мика, дядя Мика, это я! Открывай скорее! — стала барабанить в дверь маленького домишки. Достаточно убогого, по сравнению с соседними.

Дядя Мика открыл. Это не было лавочкой, обычная комната в обычном доме.

— Что стряслось, егоза?

Дядя Мика был худ и сед.

— Дядя Мика, покажи барышне украшения.

Познакомились. Дядя Мика немного поколебался, потом решился и вынул из сундука шкатулку.

— Только они, барышня, не золотые-серебряные. Я уже давно такие делаю, на рынке стоять не люблю, сдаю в лавочку знакомому. Но, ежели что купить хотите — то выбирайте.

В шкатулке кучей были свалены серьги, колечки, пряжки. Два больших украшения на шею. Медные. Плетёные из проволоки. Чем-то они напоминали кельтские. Работа была не виртуозная, но после ювелирной лавочки Елинку и эти обрадовали. Аккуратные, не слишком громоздкие. Покрутив одно-другое-третье, она решилась.

Договорились, что готовые он отдаст Фере, а уж она передаст хозяйке. Поедут в деревню — привезут.
Материал и работу пришлось частично оплатить. Минус пять серебрушек. Остальные получит, когда выполнит заказ.

На обратном пути зашли на рынок, посмотрели, как идут дела у Морны. Деньги за платья, как и обещала, Елинка хотела отдать Морне. Но та отказалась наотрез. Порадовалась только, что так удачно продала, погладила по голове и назвала умницей.

Зашли еще раз в тканевый ряд и Елинка оставила приличную сумму на прилавке, где торговали нитками, иголками, лентами атласными и прочим разным для рукоделия. И ещё купила несколько глубоких сковородок разного размера. Еле-еле всё до дому дотащили.

А дома её ждало ещё одно очень важное дело.

Глава 20

Вечер Елина потратила на лоскут ткани. Несколько вариантов мережки, пусть и маленькие по размеру образцы получились, заняли почти весь вечер. И Морна, и Корна трудились рядышком — учились. Мужчин, брошенных на произвол судьбы, доверили покормить Фере.

Утром лоскут был доставлен в мастерскую конкурентки фру Калерии. Хозяйка оказалась очень неприятной особой и выгнала "наглую попрошайку", даже не посмотрев работу. Возможно, не стоило сразу озвучивать цену. Повезло только в следующем заведении. Было оно поскромнее, чем ателье фру Калерии. Но фру Лица, молодая, лет сорока, девушка, оказалась гораздо любезнее и сообразительнее. Поморщилась, услышав цену, но спорить не стала.

В благодарность Елина показала ей еще и французский узелок. Заниматься сама вышивками она не планировала. Только если для себя и для близких. Вон Вара ходит в простой серой рубахе. А можно было бы сделать аккуратную вышивку по вороту и краю рукава.

Здесь красивая и дорогая одежда — показатель статуса. Чтобы каждый встречный видел, с кем дело имеет. Уговорить его сбрить кудлатую бороденку и был бы вполне "гарный хлопец". Ладно, всё это она решит дома.

Даже странно, что всего за несколько дней страшный сарай она стала воспринимать как дом. Это точно из-за Морны. Очень уж человек она славный. Да и малого нужно нормально одеть, а то ни дать, ни взять — босяк деревенский. Кстааати! Деревенский или нет, а вот грамоте-то стоило бы поучить парня. Да и самой заодно.

Боже мой, сколько ещё сделать нужно, и большую часть — совершенно не понятно — как именно. Ведь даже не известно, умеет ли, например, Морна читать и писать. Ладно, впереди ещё целое лето — нужно дом в божий вид привести, чтобы жить по-человечески, а не как собаки в сарае заброшенном.

Последний набег на рынок. Завтра уже уезжать с утра. Что купим сейчас, с тем и будем ближайшие месяцы. Ещё один раз выдержать такую дорогу — это точно не раньше осени.

Пуховые подушки, шесть штук, просили по серебрушке за каждую, сторговала пять за все. Хорошие подушки, большие, лёгкие, упругие. Гусиный пух. Хотела вскрыть одну, посмотреть, потом сообразила, что синтепона в этом мире точно нет. Ещё раз сходила к гончару, дозаказала кое-что, оплатила уже сама.

Две пары туфель, одни себе, вторые Морне. На себя еле выбрала — слишком узенькая ножка, на Морну нашли сразу, а вот ей пришлось чуть не весь товар на рынке перемерять. Сапожки для зимы Гантею. Размер Морна сама выбирала, ну, она лучше знает. Несколько кусков сукна на зимние куртки и плащи. Для всех, а не как тот серый, только для неё.

Еще два отреза шёлка, один бордовый и один густо-зелёный. Очень дорогие. Обычный отрез — серебрушка, эти по две каждый. Но Морна оказалась права. Чем ярче ткань окрашена, тем дороже. Хорошо хоть, что это природный цвет нитей и ткани не линяют. О, кстати, по поводу линяют...

— Морна, а где можно краски купить?
— Какие такие краски?
— Да любые. Которыми ткани красят, или дерево.
— Дак ткани красят там, где делают их. Ситцы и сатины в Сарандане и красят. Бархат из нашего шёлка делают, дак он сразу цветной. А чтобы там дерево красили — я этого не слыхала. Зачем деревья-та красить?
— Ладно, это я так спросила.
— Это не то... Хотя, посмотреть можно.

Торговец товарами из Сарандана на весь рынок был один. Понятно, монополист. Значит и цену будет ломить. У него стояли горшочки с какими-то подозрительными мазями и висели пучки трав.

А вот выбор приправ порадовал. Но цена — не очень. Зато был шафран, который дает прекрасный жёлтый цвет, индиго и кореопсис. Кореопсис так и лежал засушенными цветочками. Прекрасно, значит можно будет высадить в огороде. Красителей для её целей нужно было не так и много, но чем разнообразнее цвета, тем лучше. Хотя, паниковать рано. Есть же ещё ягоды, тоже разные цвета дадут. Свёкла там, вишня. Придумаем. А вот палочки корицы — хоть и дорого дерёт, но нужны обязательно. Без булочек с корицей и дом — не дом.

— Уважаемый, мне недавно знакомая советовала мазь, делают ее из жира и добавляют такой ярко-желтый порошок. Говорят, очень помогает от прыщей и прочего. Этот порошок ужасно воняет, если попадает в огонь.
— Вы, барышня, наверное, про вонюч-камень говорите. Есть у меня такая мазь, очень рекомендую, прекрасное средство, от него кожа будет без единого пятнышка.
— Уважаемый, а нельзя ли мне сам камень купить? Мазь испортится, а живу я очень далеко, каждый раз ездить не смогу.
— О, это очень дорогой ингредиент, барышня. Сами понимаете — такая ценность.
— Покажите, пожалуйста.
— Я даже не знаю, хватит ли у вас средств на приобретение. Такие вещи очень, очень тяжело достать.
— Такие вещи, уважаемый, есть в арсенале каждой травницы, которая притирания для деревенских баб делает. Я могу поискать и в другом месте...

Кусок серы размером, примерно, в два кулака ей обошелся в серебрушку. Купец стоял насмерть, а её время поджимало. Вот же буржуин недорезанный!

Ещё какие-то покупки, прилавки, разговоры, торг бесконечный...

Пришла в себя Елина уже в доме Кубера. Вара укладывал на телегу её последнее приобретение — огромный копчёный окорок и два средних мешка — с фасолью и с горохом.

Ужинали в полном молчании. За эти дни устали все — и гости, и хозяева. Так же, в молчании, пили чай.

— Кубер — среди родственников не положены всякие "фру" и "уважаемый" — Кубер, а что вы будете с горшком лака испорченного делать?
— Дак вылить надо, толку от него нет, но рука не поднимается. Ну, придётся. Хоть горшок спасу.
— А продайте его мне. Если не дорого, то я возьму.

За столом воцарилось молчание. На Елину одинаково удивленно смотрели все.

— Елинька, да тебе-та зачем?
— Морна, я одну штуку придумала, получится — покажу, а нет, так и говорить не о чем будет.

Теперь Морна смотрела на Куберта. Под этим взглядом он чуть поёжился.

— Ну, пойдём в мастерскую, там посмотрим.
— Да ты цену-та назови, Куберт.

А вот не тот человек была Морна, который деньги растрынькивать даст!

— Дак я за него серебрушку и двенадцать медяков отдал, Единый мне свидетель!
— А выльешь ты его забесплатно! Еще и горшок испорчен!

У Елины не было ни сил, ни желания торговаться. Кроме того, она собиралась просить хозяев о любезности — доставить заказанный товар в деревню. Так что она просто взяла Куберта за мозолистую лапищу и утащила его в мастерскую.

Утро наступило слишком быстро, никто не успел отдохнуть. Даже спустя время Елина не любила вспоминать дорогу домой. Часть пути в самом начале пришлось проделать пешком, только это и спасло от разбитости, но она стёрла ногу и устала, как собака. Домой доехали уже на закате.