Эксперт, на выезд!

А так как наш отдел был на коне, то к нам постоянно присылали вновь принятых экспертов для этой самой обкатки. На пару-тройку недель. Ещё одним аргументом в пользу нашего подразделения являлось, что боец, попавший на стажировку, действительно этой самой стажировкой и занимался. Никто не заставлял его шить номенклатурные дела, заполнять документацию, либо вносить различную статистику в экселевские таблички, хотя такой сопутствующей работы в экспертных подразделениях очень много и, действительно, есть соблазн повесить её на какого-нибудь «молодого».
Но нет! Мы всегда следили, чтобы наши стажёры и на осмотры поездили, и дактилоскопированию/бутоскопированию научились, и навыки судебной фотографии приобрели. Причем специально брали на разноплановые осмотры: что-нибудь из имущественных преступлений (кражи, грабежи), а если они ещё и с незаконным проникновением совершены – в обязательном порядке (такие преступления очень следоёмки, и в ходе осмотра можно поучиться изымать почти все виды криминалистически значимых следов). Старались, чтобы они поучаствовали в осмотрах по насильственным составам: убийство, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилование и пр. То есть там, где много крови и других биологических жидкостей. Если очень повезёт, то ездили на пожары и ДТП. Почему повезёт? Потому что пожары - редкость, а ДТП на районе происходили, в основном, без пострадавших, на небольшой скорости и без серьезных разрушений ТС, и на них трудно научиться правильному осмотру в случае серьезных аварий. Обязательно несколько раз оставляли стажёров «в ночь», чтобы прочувствовали разницу между дневными и ночными осмотрами. Особенно это касается фотосъёмки на месте происшествия. Короче, всего за 3 недели, и вполне недорого проводили полноценный курс «Криминалистика для чайников».

И вот однажды попадает к нам парень из вновь принятых экспертов-биологов. Высок, статен, речист. Родом из небольшого посёлка, с лучшими качествами деревенского воспитания: вдумчивый, ответственный, работоспособный. Положительный герой.

И как-то так получалось, что мы с ним несколько раз подряд вместе выезжали. Первый раз поехали на кражу телефона из кофейного киоска (через окошко у продавца телефон отжали). Едем, я ему рассказываю, что и как сейчас будем делать. Он кивает, а потом: «Я когда учился, то одно время подрабатывал бариста, и у нас однажды такой случай был…». Ну и дальше рассказывает что-то.

Через несколько дней у меня опять дежурство, поехали на грабёж в «Красное и белое». Пока едем, я ему снова какие-то наставления даю, он в ответ: «Я когда учился, то одно время подрабатывал в алкогольном магазине грузчиком, и у нас однажды такой случай был…». Улыбнуло.

Ещё через несколько дней заявляют самоубийство в соседнем от отдела полиции доме. Обошлись без Газельки: взяли чемодан, дождались опера и пошли (следак комитетский сразу туда должен был подъехать). Иду, объясняю стажёру, что на трупе посмотреть (но сам труп не трогать!), что вокруг него фиксировать, про странгуляционные борозды и негативные обстоятельства на месте самоубийства рассказываю, а он мне в ответ: «Я когда учился, то одно время подрабатывал в морге, и у нас однажды такой случай был…». Блин, меня чуть не порвало) Хорошо, думаю, что мы с тобой на какой-нибудь износ не поехали, а то, мало ли, и там подходящая история нашлась бы.

При этом видно, что он не звиздит, рассказывает истории из личного опыта. Походу очень насыщенное студенчество у парня было. Вопрос только, когда же он учился, и как?

Но, судя по тому, что сейчас у него очень неплохо прёт карьера на ниве биологических экспертиз, думаю, что между варкой кофе, погрузкой алкашки и перетаскиванием трупов, пары он всё-таки посещал прилежно.

Сегодня, шагая поутру сквозь просыпающуюся больницу, я проходил мимо бывшего здания кафедры судебной медицины МГМСУ — теперь уже РУМ. Раньше там копошились в зубах, как в архивах КГБ, искали правду в эмали. Теперь — тишина, нарушаемая лишь репортёрами: «…фрагменты челюстей главного фашиста…» — и в голове щелкает: «А помнишь, как укус мог значить что-то?»
Город, где всегда шумно никогда не спят, — идеальное место для убийства. Тело бизнесмена лежало на полу офиса, будто контракт, разорванный из-за пункта о разделе прибыли. Колото-резаные раны — стандарт для ресторана эконом-класса: всё аккуратно, всё болит. Но на предплечье — след, от которого даже Серж (наш старый знакомы), эксперт с тридцатилетним стажем (и лицом, будто его вскрыли и зашили обратно), замер, как мигрант перед камерой ФМС. Укус. Не метафора, а штамп челюсти, будто кто-то пытался вгрызться в плоть, чтобы вырвать кусок правды.
Зубы, как отпечатки пальцев, уникальны. Эксперт с глазами, читающими пятно крови как плакат, щелкал фотоаппаратом, будто ловя нарушителя. Силиконовая масса легла на рану (на самом деле — пластилин из детского сада), и в лаборатории родилась 3D-модель — трофей для музея преступлений, где улика — товар в каталоге.
Эксперты заметили диастему, скол клыка. «Как будто кто-то пытался выгрызть правду», — бросил один, но его заменили сухим отчётом. Подозрение пало на бывшего партнёра, лечившего зубы. Совпадение — как пароль к офшорному счёту. Судмедэксперт фыркнул: «Вероятность совпадения меньше, чем шанс, что чиновник... Хотя, если подумать…».
Подозреваемый отрицал всё, сидя в кресле допроса, как в стоматологическом. Но когда ему показали модель его же зубов, он замер: «Выходит, мои клыки предали меня?» — прошептал он. Признание было банальным: ссора, удары, укус — всё, как в сериале. Улика стала приговором. Суд, словно режиссёр, приговорил убийцу. Его зубы превратились в свидетелей, готовых дать показания за бутылку водки.
Минимальные следы — решающие доказательства. В эпоху, где данные стираются быстрее, чем улики с камеры, укус напоминает: капля крови кричит громче оратора. Стоматологические записи — новый паспорт личности. Ваш врач создаёт досье на вас, как будто вы — карточка в картотеке, а не человек.
Судмедэксперт думал: «Вот он, человек. Не лицо, не имя, а набор изломов. Мы идентифицируем по тому, что оставил, а не по тому, кем был. Как в соцсетях: лайки, а не чувства. Логично, ведь в этой жизни ты важен, пока о тебе есть что-то материальное. А душа? Как старый договор: разорванный, но никто не помнит почему».
Этот случай стал медитацией на тему: «Где грань между случайностью и предопределением?». Возможно, убийца не знал, что его зубы станут Иудой. А может, знал. Ведь в России даже улыбка может быть оружием. Представь: ты идёшь по улице, улыбаешься, а где-то в лаборатории твой слепок уже сканируют, и тебе присваивают статус «подозреваемого №1».
Когда студенты смотрят на слепки укусов, они видят не только доказательства, но и отражение вопроса: «А что, если каждый из нас — лишь модель в чьём-то отчёте?». Зубы, оставленные на плоти, стали метафорой эпохи: мы оставляем следы, о которых сами не подозреваем. А система, как судмедэксперт, собирает их в пазл под названием «Истина».
Иногда кажется, что мы живём в мире, где плоть — документ. Каждая рана — абзац, каждый зуб — подпись. Если думаешь скрыться — взгляни в зеркало: твоя улыбка — портрет в розыске.

https://t.me/gippofem

Теперь к примеру. Жили в соседях два мужичка, которые сильно друг друга недолюбливали. Жили в одном доме, один из них, что характерно – на первом этаже. Однажды, в тёплый пригожий денёк он открыл нараспашку окно и, не выходя из комнаты, по привычке закусился с оппонентом, который прогуливался во дворе. Тот почему-то обиделся не как обычно, а особенно сильно, поэтому сходил домой за ружьём, вернулся под окно и шмальнул в соседа.

Сосед оказался вёртким парнем и успел присесть. Дробь, зайдя в комнату, повредила только угол шкафа и кусок стены с потолком. Стрелявший после выстрела ретировался, но вскоре был задержан.

Поначалу ситуация казалась очевидной – покушение на убийство. Однако жулик начал выдвигать свои версии: «Какое убийство, гражданин начальник, вы о чём?! Да, у меня был конфликт с потерпевшим, да, я психанул и сходил за ружьём. Вот только к окну я не подходил, стоял на тротуаре, что возле подъезда, и в жертву вообще не целился. Просто решил попугать соседа, поэтому безадресно направил ствол примерно в его сторону, и тут, видимо из-за нервняка, у меня дрогнул палец, и произошёл выстрел. Так что никакого умысла на убийство не было и в помине! Максимум – хулиганка, а в идеале вообще понять, простить и отпустить!».

Для расследования такой поворот не очень, потому как записей наблюдения нет, очевидцев нет, есть только показания одного чижика против другого. И полностью доверять никому из них нельзя, так как ребята друг друга явно недолюбливают и могут наплести с три короба.

Вот тут и пригодилась ситуационная баллистика. Первым делом эксперт поехал на место, чтобы провести натурный осмотр, всё перемерить и зафиксировать.

Картина нарисовалась следующая: окно в комнате не повреждено, значит, действительно, было открыто. Недалеко от окна стоит шкаф. Один из его углов разрушен дробью, выше за ним, на стене и потолке, также имеются следы воздействия снаряда. Часть следов на стене имеют хорошо просматриваемую структуру, типа чиркашей (давайте только без коричневых шуток), когда узкий хвостик направлен в сторону, противоположную движению дроби. Эти факты в совокупности указывали, что дробь шла под углом снизу-вверх.

Также эксперт обратил внимание на кучность повреждений. Вообще дробь или картечь для того и используют, чтобы при выстреле за счёт её разлёта создавалась относительно большая площадь поражения. Однако, на начальном этапе полёта (3-5 метров) сноп дроби летит как один большой снаряд, с минимальным разлётом элементов. Примерно это и увидел эксперт в квартире. Если сделать проекцию площади снесённого угла шкафа и осыпи дроби на стене и потолке, то получался совсем небольшой круг. Вывод – стреляли с расстояния в несколько метров.

Ну, и самое главное, выйдя на тротуар возле подъезда, откуда, по уверениям жулика, он стрелял, стало понятно, что с этого места невозможно попасть в угол шкафа, не зацепив проём окна (если только не лечь на тротуар, но жулик такую версию не выдвигал). И даже если стрелять лежа, то невозможно задеть то место, где имелись повреждения на потолке. После этого стало понятно, кто из двоих фигурантов свистит при даче показаний.

Далее. Имеется снесённый угол шкафа и осыпь дроби на стене с потолком. То есть две точки прохождения снаряда, через которые методом визирования можно построить полную траекторию полёта. Это делается как подручными средствами (веревка, нитка, лазерная указка), так и специальными (баллистический лазерный дальномер), если они есть в распоряжении сотрудника.

В итоге получаем наглядную траекторию полёта дроби, то есть линию, которая идёт от потолка в квартире и упирается в землю под окном. При этом нужно понимать, что все эти измерения довольно относительны. Никто не сможет вам до сантиметров воссоздать путь дроби и место нахождения стрелявшего, какая-то погрешность всегда будет. Но ситуационная экспертиза вообще пишется крупными мазками, которые позволяют понять в целом, что и как происходило в момент выстрела, а не вычислять всё до мельчайших подробностей.

Итак, есть траектория. Её можно прям на месте обозначить натянутой веревкой. Раз жулику, в виду его вранья нет никакой веры, послушаем версию потерпевшего. Он рассказывает, что сосед стоял у окна и стрелял с плеча. Берём самого жулика либо статиста с таким же ростом, даём ему в руки ружьё, он принимает изготовку для стрельбы с плеча, после чего подводим ствол ружья к натянутой веревке. Если в получившейся модели нет никаких неустранимых противоречий (например, человек с таким ростом, стоя возле окна, просто физически не смог бы направить ствол по воссозданной траектории), то можно говорить, что версия потерпевшего вполне жизнеспособна. На этом, в принципе, основная задача ситуационной экспертизы выполнена.

Далее подводим потерпевшего в комнате на место, где он, по его показаниям, стоял перед выстрелом. Получаем, что, если бы он не присел, то при такой траектории полёта дроби она попала бы ему в верхнюю часть груди или голову. Учитывая, что любой дееспособный гражданин отдаёт себе отчёт, что выстрел с близкого расстояния из ружья в голову с высокой вероятностью приведёт к смерти человека, то в данном случае у следствия есть все основания обвинить жулика в покушении на убийство.

Важное дополнение. Выводы ситуационной экспертизы не всегда должны отвечать на конкретные вопросы: место положения стрелявшего, дистанция выстрела, очерёдность выстрелов и пр. Иногда у следствия к моменту назначения этой экспертизы уже есть различные версии произошедшего, и именно их необходимо подтвердить или опровергнуть. В этом конкретном случае вопросы так и ставились: «мог ли выстрел в сторону потерпевшего быть произведён при обстоятельствах, указанных жуликом в протоколе допроса подозреваемого от такого-то числа, а именно: идёт перечисление значимых обстоятельств (жулик стоял на конкретном месте тротуара, стрелял с плеча и пр.)», второй вопрос такой же, только необходимо установить возможность выстрела в обстоятельствах, указанных потерпевшим.

Эксперт ответил, что выстрел не мог быть произведён в тех обстоятельствах, которые указывает жулик, и наоборот – вполне себе мог быть произведён при тех обстоятельствах, что указываются потерпевшим.

А тот факт, что при моделировании выстрела установлено прохождение траектории снаряда через жизненно-важные органы и части тела потерпевшего (мы же помним, да, что он себя враньём по поводу месторасположения стрелявшего не замарал, поэтому следствие вполне может ему верить и относительно других обстоятельств происшествия, например, где и как он стоял в момент выстрела), то имеются все основания предъявлять жулику обвинение в покушение на убийство.

P.S. Если этот пост буду читать следователи, дознаватели и т.д., то, коллеги, конечно я описал ваши действия упрощённо, и понятно, что при расследовании дела, предъявлении обвинения и т.д. всё намного сложнее. Не обессудьте, пост все-таки про экспертизу.

Здесь тоже несколько вариантов. Либо этого человека действительно не было на месте преступления. Либо был, но эксперт не смог обнаружить его следы, а изъял другие, возможно даже тех лиц, что вообще никакого отношения к злодейству не имеют. Такое случается при осмотрах в людных местах: квартирах, магазинах, барах и т.п. Здесь я ещё раз приведу алгоритм работы толкового криминалиста на осмотре – моделирование действий участвующих в преступлении лиц, после чего поиск следов в тех местах и на той вещной обстановке, где они должны быть оставлены именно преступниками, а не случайными персонажами. Получается не всегда.

- След оставлен проверяемым лицом.

Та самая идентификация! Когда при исследовании мы устанавливаем, что следы, изъятые в ходе осмотра места происшествия, оставлены именно тем лицом, чьи сравнительные образцы поступили на экспертизу. Это значит, что вся работа экспертов была не зря, и наше заключение будет с радостью использовано в качестве доказательства по уголовному делу.

Установленное совпадение необходимо описать в заключении эксперта и проиллюстрировать в фототаблице к нему по следующим правилам: на одном фото – след с преступления, на соседнем – отпечаток пальца в дактилокарте проверяемого лица. Потом стрелочками указываются совпадающие признаки. Это и есть положительная разметка!

По такому же принципу она используется почти во всех криминалистических экспертизах: трасология, баллистика, технико-криминалистические экспертизы документов, портретная экспертиза и почерк.