Creepy Reddit

Просто запомните: держитесь подальше от леса. Забудьте все, что я говорил вам в прошлый раз, об отдыхе, природе и обо всем таком. Оно того не стоит.

Совершенно не стоит.

Я не хотел этого говорить, но в глубине души знал: это моя вина, что отец пропал. Какие бы загадочные существа ни бродили по парку, он был в безопасности, пока я не появился. Тогда они увидели его слабость, и питались его страхом. Мы могли больше никогда не встретиться вновь и все из-за меня.

Я это знал. Но невольно загнал эту мысль в самые глубины сознания, где она и скрутилась в тугой узел, которые как будто никогда не рассосется.

Я сидел на чекпоинте, завернувшись в одеяло и дрожа от напряжения, когда ко мне подошел Мартин. Как бы мне ни хотелось расспросить его о парке, правилах, моем отце, что-то внутри меня не знало, достоин ли он доверия. Настоящий ли он Мартин?

Он присел рядом.

– Мне жаль.

Ночь была по-прежнему холодной и неприветливой. Деревья стояли перед нами высокие и суровые, увенчанные темным, бесконечным небом. Никаких звезд. Только черная, тревожная ночь. Наверное, там наверху сгустились тучи. Я все думал о том, как 4 часа назад мы с отцом искали созвездия.

– О чем ты?

– О твоем отце. Мне жаль.

– Не говори так. Звучит, будто он уже мертв.

Мартин не ответил и даже не взглянул на меня. Я повернулся к нему всем телом.

– Он не умер. Это не так.

Мартин молчал. А я вдруг со всей силы ударил его в плечо. Он отстранился и нахмурился.

– Это не моя вина! Ему не следовало приводить тебя сюда.

– Расскажи мне все, что знаешь! Об этом дурацком парке! Я это заслужил. Ты в долгу передо мной! И только так я смогу найти папу…

Он пристально смотрел на меня некоторое время. Так долго, что казалось, что ответа мне не дождаться. А потом заговорил, голосом не громче шепота.

– Мы думали, что это ложь. И я, и Пол, и остальные. Когда начинали работать, мы слышали истории, легенды и тому подобное, но не придали значения, решили, что это просто обычные страшилки. Мы не обсуждали их и ничему не верили, пока не увидели все собственными глазами. Этот парк огромный. Огромный, и никто никогда не удосуживался его исследовать. Я думал, у них не хватает ресурсов, но теперь я вижу, что они просто боялись.

Мартин замолчал и огляделся по сторонам. Странно было сейчас пытаться спрятаться от кого бы то ни было. В его рассказе не было ничего такого, дак чего же бояться? Я решил, что он просто пытается следить за обстановкой и не упустить ничего из виду. Вот и все. Даже когда сталкиваешься лицом к лицу со сверхъестественным, твой разум все равно ищет логическое объяснение.

– Мы начали записывать происшествия, пытаясь найти... закономерность или способ избежать их. Подумали, что, если мы запишем правила, мы, возможно, не будем испытывать особых неудобств. – Он провел рукой по лицу. – Мы и представить себе не могли, что подобное может случиться. Никто из нас никогда не исчезал, мы были уверены, что самое худшее, что они могут сделать, – это насолить нам, напугать, причинить боль… – Мартин вспотел, хотя на улице было холодно. И продолжил, качая головой. – П-Пол всегда отказывался верить... он никогда ничего на самом деле не видел...

Я только прерывисто вздохнул. Слишком напряжены были все мышцы и чувства, чтобы дать слабину и расплакаться. Как бы мне этого ни хотелось.

– Почему вы пускаете сюда туристов?

– Им есть дело только до тех, кто заблудился. Они ищут его в наших душах… желание исчезнуть. И готовы в этом помочь.

По спине вдруг пробежали мурашки. Я обхватил себя руками и чихнул.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы найти его.

– Завтра утром.

– Нет, Мартин. Он может пострадать. – Я повернулся к темной массе деревьев. – Он сейчас там, один.

– Кто там? – спросила женщина, выходя из хижины.

– Мой отец. Он пропал. – Она нахмурилась, затем посмотрела на Мартина.

– На каком посту?

– 62.

– Черт. Моя смена следующая. Могу присоединиться к поискам, если ты не против. Я возьму свою машину и поеду к посту. Сообщу, если что-нибудь обнаружится.

Мартин оглянулся на уютный, тепло освещенный домик, затем на темный лес. Вздохнув, он встал и направился к своей машине. Я последовал за ним. 

После того, как мы уселись внутрь, а двери были заперты, я позвонил отцу. Сердце билось так быстро, что я думал, оно вырвется из груди. Никто не ответил. Я глубоко вздохнул.

– Что ж… Сначала надо, э-э, поискать его квадроцикл.

Мы вернулись на пост, где дежурил отец, затем начали проверять другие тропинки вокруг главной дороги. Его квадроцикл должен был остаться где-то поблизости. И мы нашли его припаркованным перед большим дубом, но никаких следов моего отца не обнаружили.

Деревья, в этом месте росли так плотно, что не было никакой возможности проехать на машине. Мы быстро пришли к неутешительному выводу: придется идти пешком.

Но перед этим, мы еще раз повторили правила, для верности.

Не верить странным знакам.

Мертвенная синева.

Свист, семья, однорукий.

Запомнил.

Мартин сказал взять его за руку и не отпускать. Мы вместе вошли в темноту леса. Фонарики как будто рождали больше теней, чем должны были. Я звал отца. Умолял выйти. Кричал его имя снова и снова, пока не сорвал голос. Ветки цеплялись за мою одежду, словно скрюченные руки.

В какой-то момент мы остановились как вкопанные.  Впереди, за деревом, что-то двигалось.

– Кто там?

– Ооо, тебе хотелось бы это знать…

Мы с Мартином замерли.

– Что?

Старушечий голос продолжил:

– Кто же это там?

Она будто пряталась за деревом. Одна из костлявых рук появилась с одной стороны ствола, а другая – с другой. Старуха плавно водила пальцами по коре дерева. Она будто играла с нами, притворялась, что у дерева есть руки.

Я понял, что должен попробовать.

– Вы видели моего папу?

– Ты видел мое лицо? – мгновенно отозвалась она.

– Н-нет.

– А хооочешь?

Я отвернулся к Мартину ровно в тот момент, когда старуха – или кто бы это ни был – выскочила из-за дерева. Я так и не увидел ее лица, хотя по выражению Мартина мог судить, насколько неправильно оно выглядело. Он тут же выстрелил в нее несколько раз. Раздался вопль, подобного которому я еще не слышал. У меня будто оторвало уши.

Затем наступила тишина.

– Я не думаю, что это безопасно, Кев.

– Абсолютно нет.

– Мне жаль твоего отца, но я уверен, что с ним все в порядке, если мы просто поищем его при дневном свете…

– Нет, к тому времени он может умереть. Дорога каждая минута.

Мне сначала показалось, что Мартин сердито смотрит на меня, но тут же я понял две вещи. Во-первых, он смотрел не на меня, а за мою спину, и, во-вторых, он был не зол, а смущен.

– Кев, не двигайся...

Как раз в этот момент я услышал свист вдалеке.

Если кто-то свистит рядом с тобой, значит он далеко. Если слышишь свист вдали, значит он рядом

Я открыл рот, чтобы закричать, но как раз в тот момент, когда Мартин потянулся ко мне, потерял сознание.

***

Я очнулся, голова раскалывалась от боли. Я все еще был в лесу, но ни Мартина, ни его машины не было видно. Сказать, что я плохо себя чувствовал – ничего не сказать. Внутри все было словно выскреблено, руки так сильно дрожали, что я едва мог их поднять. Я направился обратно к отцовскому квадроциклу, надеясь, что смогу воспользоваться им и продолжить поиски, попутно доставая телефон, чтобы посмотреть время.

Но заметил кое-что. Дату. Она изменилась.

Я провел в лесу целый день.

В голове у меня стоял туман, тело одеревенело, но я сел на квадроцикл, разобрался как его завести, и поехал обратно на главную тропу, к посту моего отца. Внутри горел свет. Я даже различил силуэт и притормозил, изучая его… казалось, что у него была только одна рука.

Если увидишь человека без руки, не помогай ему

Я едва не среагировал слишком поздно – однорукий увидел меня и начал спускаться по лестнице. Тут же я вернулся к квадроциклу и поехал прочь. А на полпути к чекпоинту у меня кончился бензин. Позади послышались шаги.

– Парень, подожди. Я смотрю, ты уже познакомился с моей женой. Замечательная женщина, а?

В голове у меня пульсировало.

– Не подходи ко мне, черт возьми.

– Да брось. Ты хочешь найти папашу или нет?

– Откуда тебе знать, где он?

– Чушь! Я говорил с ним сегодня утром.

Ярость наполнила меня и вытеснила страх. Я встал с квадроцикла, повернулся к старику, хромавшему ко мне, и ударил его.

– Не говори о нем! Не смей!

Старик рассмеялся. Из его рта на меня пялился единственный оставшийся зуб. Я оттолкнул его и побежал обратно к вышке. Я бежал, и бежал, и бежал, не оглядываясь, пока ноги не начали гореть адским огнем. Но я добрался. Вскарабкался наверх, запер люк и позвонил маме. Но едва успел вымолвить хоть слово, прежде чем рухнул от изнеможения.

Очнулся я только утром. Снова попробовал позвонить отцу. На этот раз после нескольких гудков трубку подняли.

– Да? Кев?

На глаза навернулись слезы. У меня перехватило горло, я едва смог выдавить:

– Папа? Папа, это ты? Где ты?

– Кев, уходи из леса. Меня отпустят. Им нужен ты.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Она никогда не хотела быть матерью, о чём заявляла с самого начала наших отношений. Все её материнские инстинкты, если они вообще были, она направляла на постоянно меняющийся зоопарк экзотических животных, сложный уход за которыми занимал большую часть её свободного времени и финансов. Но даже если бы она отказалась от своих питомцев, Джордан часто пропадала на работе, которая, по её словам, не позволяла ей бросить всё и отдохнуть.

Поэтому, когда я начал замечать симптомы, заставившие меня думать, что она носит моего ребёнка, я не удивился её отрицанию.

— Это ерунда, — резко отвечала она, дрожа от тошноты, прижимаясь ко мне по ночам. — Это проходит. Я уже привыкла.

Меня раздражало, что она стиснув зубы игнорировала очевидное. Каждую судорогу, каждую вспышку боли или нежности она списывала на какие-то неопределённые недомогания или усталость после тренировок.

Я боялся, что она погрузится в состояние полного отрицания, даже когда её состояние станет заметным невооружённым глазом. Хотя, возможно, этого и не случилось бы. У Джордан была высокая, мускулистая фигура, её живот был таким же твёрдым, как изгиб кости. Я мог легко представить себе, что у неё одна из тех скрытых беременностей, когда плод располагается так высоко и глубоко в матке, что его не видно до самого конца срока.

С течением месяцев повторяющиеся симптомы Джордан только усиливали мою уверенность в том, что она действительно беременна. Однако каждый мой намёк на то, чтобы обратиться к врачу, вызывал у неё такую бурю гнева, что я начал подозревать: она прекрасно знает, что с ней происходит.

Почему Джордан скрывала это от меня, я мог только догадываться: возможно, ребёнок был болен, обречён на смерть или вовсе зачат от другого мужчины. Это объяснило бы её частые исчезновения, которые она называла рабочими поездками. Проверить их подлинность я не мог.

Джордан никогда не говорила, чем именно занимается на работе, из-за которой её не бывает неделями или по нескольку дней каждый месяц. На самом деле, она была настолько скрытной, что я ничего не знал ни о её семье, ни о стране, где она родилась, ни о друзьях, ни даже о её животных.

Мне никогда не позволяли войти в комнату, где они находились, и Джордан никогда не объясняла причину.

Моё раздражение и беспокойство из-за её секретов — особенно связанных с её состоянием — росли до такой степени, что я больше не мог думать ни о чём другом.

С самого начала Джордан была загадочной. Тогда меня это притягивало — её молчание казалось королевским, как в сказке. Её тёмные, серьёзные глаза загорались лишь страстью или внезапными вспышками гнева.

Я знал только, что до меня у неё был мужчина, которого она любила, но бросила за какое-то неопределённое преступление, и что она часто переезжала, задерживаясь в одном городе не дольше года. Больше ничего.

Вначале я не задавал вопросов, окрылённый лёгкостью её любви, лишённой тех ожиданий и требований, которые разрушали все мои предыдущие отношения. Но теперь я видел в её поведении цепи лжи и обмана, и меня воротило от мысли о том, как сильно я был введён в заблуждение.

Когда Джордан снова заявила, что уезжает по своим неясным делам, я всеми возможными способами пытался убедить её остаться и отдохнуть. От неё исходил резкий запах пота и немытых волос, дыхание было тяжёлым, рваным, как у человека, пытающегося подавить приступ тошноты.

Как она собиралась работать в таком состоянии, я не понимал. Её отрицание реальности привело меня в такой ужас, что я стал в дверях своей квартиры, преграждая ей путь, и настаивал, чтобы она приняла помощь, пока болезнь не поглотила её окончательно.

Я увидел, как лицо Джордан застыло, а затем вспыхнуло внезапной яростью, которую она тут же сдержала, словно это был скрытый кадр в плёнке. Почти инстинктивно я отступил в сторону, позволив ей пройти к выходу.

— Когда ты вернёшься? — спросил я слабо, но она не ответила, лишь молча зашагала по коридору, её крепкие плечи слегка согнулись от боли.

Вид её удаляющейся спины вызвал во мне внезапный укол страха — не за неё, а за себя.

Я не мог понять, откуда это чувство взялось, но осознал, что оно росло во мне уже какое-то время.

На следующий день, первый за месяц без Джордан, я чувствовал себя беспокойно. Она оставила сообщение, что уехала ранним поездом, но я не мог избавиться от ощущения, что с Джордан что-то не так. Что-то, что не имело отношения к ребёнку, в котором я был так уверен.

По дороге домой с работы я, как по привычке, свернул на улицу, где жила Джордан. Погода была ужасной: дождь хлестал горизонтальными струями, пробираясь под остатки моего зонта, наполняя рот вкусом железа и мокрого асфальта.

Луна выглядывала сквозь клочки облаков, словно слепой глаз, и в её тусклом свете я заметил, что машина Джордан всё ещё стоит у её дома. Она не двигалась с предыдущего дня.

Вспышка гнева от осознания, что она солгала мне, захватила меня, но тут же сменилась прежним беспокойством, что вновь накрыло меня, как порыв ветра.

Я бросился к её двери и постучал, не зная, ответит ли она или оставит меня стоять под дождём. Через минуту Джордан открыла, глядя на меня с какой-то угрюмой, болезненной обречённостью.

— Ты не уехала на работу, — произнёс я, осознавая бессмысленность своих слов. — Тебе слишком плохо?

— Да, — пробормотала Джордан и добавила: — Тебе не стоило приходить.

Я был поражён, насколько быстро ухудшилось её состояние. Концы её длинных чёрных волос прилипли к спине, её мощное тело было прикрыто лишь старой ночной рубашкой, как будто она не могла вынести даже отсутствующего тепла.

Она едва стояла, опираясь на косяк двери, её предплечье пересекала сеть вздувшихся вен.

— Я войду, — заявил я и мягко оттолкнул её, заходя в тёмный дом.

Почти сразу Джордан развернулась и бросилась наверх в ванную. Скорость, с которой она двигалась, несмотря на её слабость, ошеломила меня.

Я последовал за ней, намереваясь помочь ей и уговорить наконец обратиться к врачу.

В ванной я нашёл Джордан, склонившуюся над унитазом. Её ночная рубашка облепила тело, как кожура, пропитанная липким потом. Её челюсти судорожно раздвигались в сухих рвотных спазмах, а её тело изгибалось, будто лишённое суставов, превращаясь в нечто аморфное — жуткую тень женщины, боящейся перемен.

— Боже, — прошептал я. — Я принесу тебе воды.

Я был уверен, что теперь она уже не сможет отрицать, что причиной её состояния был наш ребёнок. Но чем дольше она корчилась над унитазом, сжимая фарфор в своих узловатых руках, тем сильнее росли мои сомнения, поднимаясь, как тени на закате.

— Джордан, — произнёс я, протягивая руку, чтобы коснуться её плеча. — Скажи, что мне делать. Тебе вызвать скорую?

На это она резко выдернула руку из-под моей, и её сила даже в болезни поразила меня, как и глубина её голоса, который звучал словно из другого мира:

— Нет. Уходи, Райан. Уходи.

Её слова прозвучали странно, с каким-то гулким искажением, будто их произнесла машина.

Я отдёрнул руку и с ужасом увидел кровь на своей ладони и на её плече, где я её коснулся. Вырез её ночной рубашки обнажал странное изменение кожи: она сморщилась и разошлась, открывая блестящий разрез, через который виднелось нечто, что не было мышцами.

Закричав, я отступил, ударившись о раковину, в которой остались кровавые полосы.

Лицо Джордан скрывалось за занавесом мокрых волос. Но когда она откинула голову назад, закричав от боли, я увидел, что её челюсти выдвинулись из черепа, словно при какой-то жуткой мутации. Её глаза, наполненные напряжением, выкатывались из узких глазниц, словно готовые выпасть.

Я застыл, не в силах двинуться от ужаса, так близко, что чувствовал влажность её ран, запах крови и сырой звериной шерсти, которая проглядывала через разрез на её коже. Её зубы падали в унитаз, как расколотый лёд, а на их месте вырастали новые кости.

Глаза Джордан стали жёлтыми и слепыми от боли. Когда она подняла руку, чтобы схватиться за лицо, я увидел, что её пальцы выгнулись, а ногти превратились в острые чёрные когти.

Джордан стояла, дрожа и стоня, на задних лапах. Её ночная рубашка превратилась в лохмотья, разорванные в ярости её трансформации. А я всё ещё не мог сдвинуться с места, хотя теперь понимал, зачем ей было нужно так много животных и почему раз в месяц она гнала меня прочь.

— Уходи, — повторила Джордан, и её голос был сложен из множества звуков, словно язык пробивался через горло зверя.

Удержала ли она человеческую речь или сознание хотя бы ещё ненадолго, я так и не узнаю. Оторвавшись от раковины, я выскочил из ванной и бросился бежать через дом, с каждым шагом слыша, как Джордан, шатаясь, преследует меня.

Когда я добежал до прихожей и открыл входную дверь, она уже передвигалась на четвереньках, как будто стремилась к этому всё время.

Последний раз, когда я видел Джордан, она представляла собой мучительное чудовище. Человеческие черты всё ещё проглядывали сквозь шерсть и перекрещённые кинжалы зубов. Она оставалась женщиной, вынужденной склониться под разрушительной силой своей лунной болезни.

Остаток ночи я провёл в лихорадочном ужасе, ворочаясь в постели так яростно, что временами мне казалось: она всё же зацепила меня лёгким когтём, когда я был слишком захлёстан адреналином, чтобы это заметить, и я тоже начну превращаться.

Но утром я пришёл в себя, приняв в горячке то, что видел, хотя не мог этого понять.

Я вспомнил, что Джордан выгнала меня, спасла от собственной глупости, когда я осмелился нарушить её одиночество в эту страшную ночь. И я знал, что всё ещё люблю её, хоть она и могла убить меня или обратить в итоге.

Поэтому днём, когда было безопасно, я отправился к её дому и постучал в дверь.

Я слышал, как она двигалась внутри, но сколько бы я ни звал и ни умолял её открыть, Джордан так и не ответила.

Не имея ключа от дома, я не мог войти иначе, как силой, но знал, что не стоит этого делать.

Однако я подошёл к окну той комнаты, где находился её зверинец, и через щель в занавесках попытался заглянуть внутрь, несмотря на страх узнать, что стало с её питомцами.

Дверцы клеток были открыты, каждая перекручена так, будто их выломала какая-то нечеловеческая сила.

На полу лежал засохший ковёр крови, перемешанный с головами животных и спутанными внутренностями. Всё это частично утонуло под слоями зелёно-чёрных мух, сверкающих, словно грязные драгоценности.

Когда мои глаза привыкли к тусклому свету, я различил в этой груде останков то, что однозначно принадлежало человеку.

Я отпрянул от окна, словно кто-то резко дёрнул меня за верёвку, привязанную к позвоночнику. Затем выбежал на другую сторону улицы, чувствуя, как внутри дома что-то шевельнулось за окном.

Что оно думало, наблюдая за мной, я не знаю. Я знал лишь одно: оно любило меня достаточно, чтобы пощадить меня — избавить от голодного проклятия лунного света или клетки.

Подписывайся на ТГ, чтобы не пропускать новые истории и части.

https://t.me/bayki_reddit

Подписывайтесь на наш Дзен канал.

https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

– Доброе утро, солнышко! Пора просыпаться!

Я открываю глаза и вижу медсестру Джуди, готовую сделать мне утреннюю инъекцию. Я сажусь на кровати и закатываю рукав пижамы. Я чувствую, как игла проникает под кожу, а лекарство течет по венам.

Медсестра широко улыбается мне.

– Умничка! Теперь ты можешь пойти в столовую и позавтракать со своими друзьями.

Друзьями... У меня здесь нет друзей. Мои друзья находятся почти в 60 милях от меня. Наслаждаются жизнью, узнают что-то новое, целуются на вечеринках. И уж точно не проводят свою юность в психиатрической клинике.

Родители поместили меня сюда. Это случилось после очередного приступа тревоги в школе. Я потеряла контроль и хотела сделать что-то глупое.

Сейчас мне все кажется глупым...

Я прохожу мимо палаты Натси Норы. Ее крики невозможно игнорировать. Она снова и снова кричит «Келли и Дженна», что бы ни значили эти имена. Я вижу двух врачей, спешащих к ней в палату с набором транквилизаторов.

Здесь полно таких, как она. Не думаю, что мне здесь место.

Я вхожу в столовую и слышу громкое «Сюрприз!». Оглядываюсь и вижу других пациентов, собравшихся вокруг торта со свечами в виде цифр 1 и 7 и надписью: «С днем рождения, Робин!». Точно, сегодня мой 17-й день рождения. Ура. Я совсем забыла. Заставляю себя улыбнуться и задуваю свечи.

Торт на вкус как мыло. Или сироп от кашля.

Пока никто не видит, я прячу обе свечи в карман. Думаю, это единственный подарок, на который я могу рассчитывать сегодня.

По дороге в палату я останавливаю одну из медсестер и спрашиваю, собираются ли родители меня навестить. Она пожимает плечами и уходит, не сказав ни слова.

Вот сука.

Лежа в постели, я вытягиваю руки и смотрю на свои ладони. Они выглядят... так странно. Чертовски странно... Может быть, это побочный эффект одного из тех лекарств?

Медсестра Джуди прерывает мои размышления. Она врывается в палату с полуденной порцией таблеток.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая? Тебе понравился сюрприз на день рождения? - спрашивает она с раздражающе милой улыбкой.

– Да, я и забыла, что сегодня этот день.

Она берет меня за руку.

– О, не волнуйся, дорогая, это случается со всеми.

Пока она держит меня за руку, я спрашиваю, почему моя кожа выглядит так странно.

Сестра Джуди бросает на меня сочувственный взгляд.

– Я думаю, это нормально в твоем возрасте, не так ли, милая?

Она пытается выставить меня дурой? О, с меня хватит.

– Но мне всего 17! - умоляюще говорю я. - Я не знаю ни одного подростка с такими руками! Только посмотри!

Я достаю свечи из кармана и почти тычу ими ей в лицо.

– Видишь?! Один и семь! Семнадцать! - кричу я.

Джуди осторожно берет свечи из моих дрожащих рук.

– Робин, это не семнадцать. Давай я покажу тебе правильный порядок. Это семь и один.

...Семьдесят один.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я знаю, когда мой муж мне изменяет. Забавно, что около 60 процентов браков заканчиваются неверностью, но вы никогда не думаете, что это случится с вами. Об этом так много статей: как определить, на какие признаки обратить внимание, «проводит ли он слишком много времени в офисе или просто много работает?». Мерзкие передачи на ТВ в дневное время, где какая- нибудь глупая девчонка рыдает, когда все вскрывается.

Эти статьи, шоу, драмы - они для слабых женщин. Я поняла это в тот момент, когда мой муж перестал меня любить.

О, все начнется с малого. Он будет больше улыбаться без причины. Он будет смеяться над мелочами, которые она говорит или делает, над тем, что он ни за что на миллион лет не счел бы смешным, если бы это сказали вы. И дальше будет только хуже. Его лицо будет светиться как солнце, когда он увидит ее. И он увидит ее - вы не сможете этому помешать. Она повсюду в его жизни. Навязчивая, как рак. Или пиявка. Высасывает все его внимание и любовь.

А потом, что еще хуже, это заметят его друзья, ваши друзья. Они скажут вам, что никогда не видели его таким, что он счастлив. Этого достаточно, чтобы вам стало тошно. И наконец, он скажет это вам. Скажет, что никогда раньше не испытывал такой любви, что не знает, как жил без нее.

Что ж. Очевидно, нужно было что-то делать. Я люблю своего мужа. Я не позволю, чтобы какая-то маленькая искусительница увела его у меня! Что за женщиной я тогда буду? Нееет. Поэтому я взяла дело в свои руки.

Хвала Господу, она еще совсем кроха. Не думаю, что я смогла бы так легко утопить ее, если бы она еще не умела ходить.

*** Второй рассказ ***

Последние сообщения

• Я люблю тебя мама

• Я слышу шаги на лестнице, мне кажется, он за дверью моей комнаты.

• Я слышу сирены, но они далеко.

• Я прячусь в шкафу, надеюсь, он меня не услышал.

• Погодите, я слышу что-то внизу.

• Копы уже здесь, ищут его, они поймают его.

• Не волнуйся, мама, я в безопасности, я люблю тебя.

• Полицейские говорят, что он какой-то сбежавший серийный убийца, врывающийся в дома по всему району.

• Да, мам, это показывают в новостях. Я буду держать свои двери запертыми.

========================

Сообщения отображаются в хронологическом порядке снизу вверх

С тех пор я так и не смог нормально поспать. Мысль о том, что он наблюдает за мной, подражает и как близко он подобрался к тому, чтобы стать мной, не выходила из головы. Пока я спал, я чувствовал его дыхание на своей шее. Я чувствовал запах гнили, доносящийся из другого места. Я слышал его шаги в каждой комнате, в которой находился, и от этого сходил с ума.

Я продолжал думать о том, что с прошлого года моя жизнь полностью перевернулась с ног на голову. Раньше я был писателем, любившем тихие вечера и экзотические чаи, устраивал игровые вечера и приглашал к себе друзей и родственников.

Помню первую ночь в своем доме, как я чувствовал себя желанным гостем, каким теплым и светлым все казалось, как я думал, что это будет мой дом навсегда, но как же я ошибался.

Я старался делать все правильно. Все до единой мелочи. Установить камеры. Пригласить друзей. Уехать. Попытаться продать дом. И все равно я проиграл. Я хотел убить эту тварь, но я был слеп. В буквальном смысле.

Я стал настолько параноиком, что обходил все комнаты, в которых находился, ощупывал каждый угол, отчаянно желая почувствовать его, прикоснуться к нему и причинить ему боль, но так ничего и не почувствовал.

Проблема заключалась в том, что времени было катастрофически мало. Существо превращалось в меня и, завершив свою неестественную трансформацию, либо убьет меня, либо отправит туда, откуда пришло. Страх, который я испытывал, был для меня новым и парализующим. Я начал резать себя, оставляя на коже различные шрамы, просто чтобы знать, что тварь должна была получить их тоже. Я побрился, сделал татуировку, проколол ухо. Перепробовал все, чтобы выиграть время. Чем больше я менялся, тем больше менялся и он, чтобы соответствовать мне.

Однажды ночью я почувствовал его присутствие и закричал, чтобы оно сваливало нахрен. Оно закричало в ответ, как идеально подражающее эхо. Что-то внутри меня напряглось. Пришло осознание, что оно завершило превращение.

Зайдя в ванную я взял ножницы. Последняя идея, последняя попытка, пока я наконец не придумал план, как его убить.

Я прижал кончик ножниц к подбородку и начал движение.

Боль была резкой, но я продолжал, пока не удалось раскроить обе щеки. Порезы были глубокими, и от потоков крови ножницы выскользнули из рук и упали на пол. Все наполнилось новым запахом, но мне было все равно. Я не закончил. Этого хватило бы на день. А мне нужно было больше.

Я снова взял ножницы и скинул тапочки. Поставил босую ногу на холодный кафель, взял полотенце и засунул его в рот.

Ощущение холодного металла ножниц на пальце. Ты не умрешь. Не истечешь кровью. Просто сделай это. Прямо сейчас.

Раз.

Два.

Три.

Я не мог нанести удар с размаха, потому что поднять руку вверх означало потерять цель. Поскольку я не мог видеть, я мог промахнуться и проткнуть ногу. Мне просто нужно было отрезать палец, но из-за моего недостатка я делал это гораздо медленнее, чем другие.

Просто как отрезать кусок хлеба…

Я прорезал до середины, когда мне пришлось остановиться от мучительной боли и отдышаться. Я попытался вытереть слезы и пот рукой, но только размазал кровь по лицу. Пора вернуться к работе.

Когда дело было сделано, я, кажется, потерял сознание. Очнувшись я услышал включенный телевизор.

Я задавался вопросом, не могу ли я просто позволить ему убить меня. Зачем беспокоиться? Зачем вообще пытаться? Так я смогу встретиться с Адамом и Лизой. Так я смогу вернуться к ним.

Следующие два дня я был занят обдумывание плана. Достать пистолет? Так мне не придется прикасаться к нему, но я также не смогу как следует прицелиться, по очевидным причинам. Как я могу убить его, не убив при этом себя? Проткнуть? Как, если он не приближается ко мне?

Я уже не мог следить за изменениями вокруг - мой уставший разум был в таком отчаянии, что я вызвал такси и попросил его отвезти меня к дому, где все началось.

– Вы уверены, сэр? - спросил водитель на полпути.

– Да.

– Это не тот дом, о котором говорили в новостях? Где произошло двойное убийство?

– Да.

Наступила минута молчания. Кажется он немного поерзал в своем кресле.

– Вы случайно не...

– Да.

Еще несколько секунд неловкого молчания.

– Эм, - произнес он ровным голосом, - как это произошло? Простите, если я проявил бестактность. Просто в новостях не было особых подробностей. Они просто сказали, что это загадочное убийство, и пошли дальше.

– Все в порядке. Я не убивал их, если вы об этом спрашиваете.

– Понял.

Невысказанный вопрос еще немного задержался, требуя ответа. Если не ты, то кто?

– Я знаю, что вам интересно, кто это сделал.

– Отчасти.

– Лучше спросить, что их убило.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас я не могу вам этого объяснить. Мы уже приехали?

– Почти.

Оставшийся путь мы провели в молчании. Тишина была нарушена, когда машина остановилась.

– Сэр, у вас случайно нет брата?

– Нет. А что?

– У окна наверху стоит человек, очень похожий на вас. Я подумал...

– Нет.

– Хорошо.

В голосе водителя ощущались нотки страха.

– Мне нужно, чтобы вы подождали меня здесь.

– Я не могу этого сделать. Я на работе.

– Мне нужно, чтобы вы отвезли меня обратно. Если я выберусь живым.

– Простите, сэр. Просто вызовите другое такси.

– Ладно.

Полагаю, водитель был в ужасе, потому что, сколько я ни перевязывал лицо, смотреть на него наверняка было не очень приятно.

Все мои раны пульсировали в такт - мне казалось, что по всему телу бьются десятки сердец. Я открыл дверь и вышел в холодную ночь.

Я знал дорогу ко входу и знал, что дверь будет не заперта. Оказавшись в центре гостиной, где когда-то стояли Лиза и Адам, я сосредоточился на окружающих звуках.

– Приходи ко мне, где бы ты ни был, черт возьми.

Сверху послышались шаги, затем скрип.

Лестница.

Он спускался вниз, ко мне.

Как только скрип прекратился, вновь послышались шаги. У меня что-то было в кармане, но это больше походило на сон. Я не знал, воспользуюсь ли я этим когда-нибудь.

– Привет.

– Привет, - ответило существо. - Привет, - повторило оно, как заезженная пластинка.

– Подойди ближе.

– Подойди ближе.

Шаги эхом отдавались в пустом доме.

– Ближе.

– Ближе.

Вокруг витал запах крови и гнили. Они. Их смерти остались выгравированы на деревянных полах и проникли в прогнившие стены. Самый страшный момент в моей жизни навсегда застыл в этом доме.

Оно стояло так близко ко мне, что я чувствовал его дыхание на кончике своего носа. Я поднял руку и впервые коснулся его лица.

Я почувствовал бинты, раны, засохшую кровь. В комнате больше не было монстра, только я и другой я. Водитель назвал его моим братом.

Я никогда не смогу ассоциировать себя с этим существом.

Ход моих мыслей прервала холодная рука на шее.

Я зарычал и схватился за нее, пытаясь сбросить ее с себя, но, несмотря на то что это была моя копия, тварь оказалась сильнее. Я брыкался, задыхаясь, и наконец ударил его достаточно сильно, чтобы освободиться. Отползая, я уперся спиной в стену.

Внезапно оно навалилось на меня. Холодные руки вновь обхватили шею, мои крики стали хриплыми, пока я извиваясь отчаянно пытаясь вырваться. Выкинув вперед руку, я надавил большим пальцем на глазницу - крик вырвался нечеловеческий, влажный и гнилой, как и само существо. Это заставило его ослабить хватку, и мне удалось впиться руками в его лицо и раны.

Оно взвыло так, что меня охватил страх, но я не успел ничего понять, потому что мой висок взорвался от боли, а голова закружилась. В шее что-то хрустнуло, и я снова оказался на полу, сплевывая кровь и катаясь по нему вместе с этой невидимой силой, в извращенной танце, все вокруг расплывалось, звуки искажались от агонии, я царапался, тянул, вгрызался в непостижимую плоть. Я никогда раньше не участвовал в драках, но не думаю, что все должно было быть именно так. Боль только разозлила меня еще больше, и отчаяние вырвалось наружу в криках, я извивался и ползал по полу, как животное. Наши раны открылись и кровоточили, и, клянусь, в наших криках уже не было разницы. Во что я превратился?

Оно пыталось вгрызться в мою шею, но не преуспело. Все тело было исцарапано, а нога вывернута - я знал, что оно гораздо сильнее меня, и это был лишь вопрос времени, когда я выбьюсь из сил. В конце концов, он исцелится и выйдет из этого дома живым.

Давай. Забери мою жизнь. Сделай ее своей.

И вот мы подошли к тому моменту, когда я лежу на полу, а эта штука возвышается надо мной.

Грустное осознание овладевает мной. Я не выберусь живым.

А если нет, то я хотя бы позабочусь о том, чтобы больше никто не погиб.

Я тянусь в карман. Не хотелось использовать это, но выбора не осталось. Силы покидают меня, а его руки снова обхватывают мою шею.

Внутри - коробок спичек. Подняв руки над головой, я достаю одну и чиркаю ею о коробок. Слышу шипение и чувствую тепло пламени. Бросаю ее на пол, потом еще одну спичку. И еще одну, пока мои руки не начинают кровоточить, а голова не начинает кружиться. Последнюю спичку я бросаю на существо, которое вскрикивает и убирает от меня руки.

Я хватаю одну из его конечностей и держу ее со всей оставшейся силой. Ты никуда не уйдешь. Ты останешься здесь и будешь гореть. Вместе со мной.

Я слышу, как он взвывает, чувствую запах плавящейся плоти, а успокаивающее тепло пламени сменяется жгучей болью. Проходит совсем немного времени, и я слышу только шелест пламени.

Я чувствую тепло повсюду. Я знаю, что не выберусь живым, но я могу хотя бы сделать один звонок.

Мой телефон все еще в застегнутом кармане. Я кричу.

– Эй, Сири, звони 911.

***

– 911, что у вас случилось?

– Дом Хеллеров горит, я внутри. - Это все что мне удается выкрикнуть прежде чем голова опустится на пол и я потеряю сознание.

***

Я очнулся в больнице. Как мне сказали, некоторое время я находился в коме. С ожогами третьей степени. Кожа сошла с лица, спины, рук. Повсюду бинты.

Прошло немало времени, прежде чем я снова смог говорить. Когда это произошло, то первый вопрос, который я задал, был о том, нашли ли они еще какие-нибудь останки в доме.

– Мы нашли еще одно тело, но не смогли его опознать. Оно было обуглено. Это чудо, что вы вообще выжили. Конечно, вы сильно пострадали, и когда вы наконец придете в себя, ваша внешность изменится навсегда...

Меня это не смущало. Наверное, в слепоте есть свои преимущества.

На душе наконец-то стало легко. Я выкарабкался живым, но травма все еще была сильна и не давала покоя по ночам. Близкие навещали меня и никогда не задавали вопросов о том, что же произошло, как я оказался в такой ситуации. Однако по их тону я понимал, что им невыносимо смотреть на меня.

Проводя пальцами по коже, я чувствовал, что там, где раньше она была гладкой, теперь извивалась. Неровная и гротескная, с отслаивающимися участками. Голос стал хриплым, одна из глазниц, как мне сказали, расплавилась. Из-за шрамов мне нельзя было покидать больничную палату, а потом, когда я вернулся домой, они привели к изоляции и одиночеству.

Но это меня не волновало, потому что я работал над своим новым романом. Новым хоррор-творением. Под названием «Лестница».

Вскоре я его закончил и опубликовал. Аудитория была в восторге. Роман превзошел все другие мои произведения, его хвалили за оригинальность, блестящие и яркие описания, сосредоточенные исключительно на ощущениях, а не на образах, и невиданное доселе существо, созданное леденящим душу образом. По крайней мере, так говорили критики.

Журналисты по всему миру были просто очарованы моей историей - слепой писатель с таким мощным воображением, переживший разрушительный пожар и потерю двух близких. Это был идеальный рецепт душещипательной истории для каждого утреннего шоу, и он, несомненно, собрал свою аудиторию. Бестселлер по версии New York Times, по которому вскоре должен был быть снят фильм. Идея слепого главного героя получила широкое распространение, и теперь я внезапно стал законодателем моды.

Конечно, нашлись читатели, умеющие читать между строк, которые улавливали жуткие совпадения между моей жизнью и сюжетом. Я никогда не утверждал, что история правдива, но некоторые понимали то, что я не мог им сказать, и настороженно относились к окружающему. Эхо, силуэты, меняющиеся лестницы. Невидимые существа.

Сегодня вечером я вернулся домой с очередного ток-шоу. Хотя мне пришлось надеть солнцезащитные очки и маску, чтобы не «беспокоить публику», ведущий был очень добр и задавал правильные вопросы. После этого несколько представителей издательских компаний попытались поговорить со мной на счет будущих работ, но я уклонился от их предложений. Также я успел подписать книги нескольким поклонникам. Сейчас же я закончил принимать ванну, где «посмотрел» Холостяка. Выпил чаю и забрался в свою кровать в пентхаусе за 2 миллиона долларов, пахнущую лавандой. Эта история принесла мне роскошь, все, чего я когда-либо хотел как писатель.

Идеальная жизнь.

И все же, когда я лежу в своей постели, укрывшись одеялом, лаванда превращается в запах тающей плоти. Белый шум превращается в крики Лизы.

Зарываясь в мягкие одеяла, я понимаю, что, как бы я ни старалась зарыться между подушками, я все еще на полу того дома.

И мои крики звучат так же, как крики существа.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

А Даниэль всё продолжал выведывать информацию, как ловкий рыбак, закидывающий удочку в мутную воду. Часть меня хотела, чтобы он выложил все карты на стол, но я знала, что конфликт может закончиться криками, которые эхом разнесутся по горам.

Я сказала: «Думаю, нам стоит вернуться. Темно станет прежде, чем мы доберемся до вершины».

Театральным жестом он схватил телефон и закричал: «О, снова полиция веселья? Черт! Говорят, я развлекаюсь, и это нужно прекратить».

Его слова звучали как шутка, но в них проскальзывала и нотка тревоги. Мы молчали, пока шли дальше, и вскоре остался только свет луны, мягко освещающий наш путь.

Когда изо рта пошел пар, а кончики пальцев посинели, я сказала: «Слушай, иди дальше, если хочешь, но я возвращаюсь к машине. Надеюсь, если доберусь до врача достаточно быстро, он спасёт мои руки от обморожения».

«Ладно», — сказал Даниэль с злорадной улыбкой, как будто знал, что его слова могут задеть. «Только смотри, не наткнись на Харпера Крюка».

Его выражение заставило мою кровь закипеть, несмотря на холод. Весёлая натура Даниэля вначале привлекала, но после трех лет шутки стали пресными, как вчерашний хлеб.

«Не начинай», — сказала я, отворачиваясь, чтобы скрыть раздражение.

«Ты что, никогда не слышала о старине Харпере? Он местная легенда».

Порыв холодного воздуха свистел сквозь деревья, заставляя их ветви скрестись друг о друга, будто старых знакомых, делящихся тайнами.

Дрожащая, я вздохнула и догнала Даниэля.

«Так вот, его зовут Харпер Крюк —»

«Не хочу слышать —»

«— он был мясником. Построил завод на этой самой горе, нанял мужичков из близлежащих городов и вскоре заработал туеву хучу денег. И влюбился в одну даму — настоящую "девушку из соседнего двора". Они поженились, и Харпер решил, что вот оно, счастье... но он ошибся. Его жизнь превратилась в сущий кошмар, когда он наконец понял, что счастье — это не только деньги и успех».

Даниэль остановился, чтобы проверить, есть ли у него заинтересованная аудитория. Я скрестила руки и сделала вид, что не слушаю, но его это не остановило, и он продолжил:

«Харпер не знал, что его девушка — городская шлюха. У неё было пятеро парней, которые её обеспечивали, но он об этом даже не догадывался, пока не начал искать потерянные дорогие часы. Перебирая грязное белье, он заметил, что одна из блузок жены пахнет свиной кровью. Даже он не был настолько наивен, чтобы не придать этому значения, поэтому начал следить за ней. В конце концов, он поймал её, когда она пробиралась на фабрику поздно ночью, чтобы прелюбодействовать с одним из его сотрудников — в бойне... Как в каком-нибудь романе, не правда ли?»

Недалеко зашуршали кусты, и я, словно в кино, подошла ближе к Даниэлю и прошептала: «Что было дальше?»

«Так вот, — его голос стал чуть тише, как будто он рассказывал одну из этих страшилок перед сном в детском лагере, — началась драка, и работник сбил Харпера на конвейерную ленту. Мясной крюк, висящий на цепи, вонзился ему в спину и прямо в сердце. Это было до введения норм охраны труда, так что его затянуло в мясорубку вместе со свиными тушами. Жуткая карма, не правда ли?»

Ветви мёртвой древесины треснули где-то слева от тропы, добавляя к и без того таинственной атмосфере неприкрытого ужаса.

«И хочешь знать худшую часть? — спросил он, широко улыбаясь. — Жена и её любовник не сказали ни слова. Они просто забрали состояние Харпера и исчезли, как призраки в ночи. Никто не знал, что произошло, пока какая-то женщина не укусила свиную колбасу и не увидела, что из колбасы на неё смотрит человеческий глаз... И теперь история становится действительно интересной.»

Смотря на меня, он продолжал: «Годы спустя после смерти Харпера другая пара пришла сюда ночью и услышала странный скрежет. Парень выступил перед девушкой, ограждая её от возможной опасности, когда крюк на цепи вылетел из темноты и пронзил его сердце. Бедняга был унесён во тьму, прежде чем понял, что мёртв. Девушка пошла в полицию и призналась, что парень, который исчез, был помолвлен, а она — его любовница. Представители власти обыскали окрестности, но нашли только обувь. А через несколько месяцев другая женщина вышла на прогулку с мужем, когда крюк пронзил и её. И вот поворот: на похоронах появился её любовник, и так представители власти поняли, что у Харпера был свой тип жертв. Оказалось, он убивал только —»

Что-то пронзило деревья, отражая лунный свет, словно тень из другого мира. Я сказала: «Даниэль, мне кажется, я что-то увидела».

«О! Это призрак, который преследует серийных изменщиков?» Он свистнул, обнажив зубы в зловещей улыбке. «Если бы я был на твоем месте, я бы испугался до смерти».

Что-то мелькнуло в темноте и исчезло, оставив за собой лишь холодный шёпот ветра. Страх овладел мной, я поняла, что не смогу уйти одна. Даниэль устроил ловушку, и я попалась в её сети.

Пытаясь собраться с мыслями, я спросила: «Ты же не веришь в эту чепуху?»

«Не верю, но ты веришь. Может, лучше признаться в своих грехах? Харпер будет к тебе снисходителен».

«Я уже позволила тебе прочитать мои сообщения, разве этого недостаточно?»

«Как будто это что-то доказывает. Поставлю на то, что ты отправляешь нюдсы в секретном чате».

«Мы можем просто уйти отсюда? Мне страшно, у меня плохое предчувствие».

Он схватил меня за руку так сильно, что его пальцы вонзились в мою кожу, как шипы в мягкую плоть. «Почему ты так спешишь?»

«Здесь холодно», — сказала я, пытаясь вырваться.

«Ты останешься здесь, пока я не услышу признание».

«Ты с ума сошел».

«С ума? Почему бы просто не признаться?»

«Сколько раз мне нужно —»

«Ты думала, я глупый?» — резко сказал он. Его гнев нарастал, как буря, готовая разразиться. Даже в темноте я видела, как его лицо стало ярко-красным, а в глазах зажёгся огонь. «Ты думала, я никогда не разберусь?»

В воздухе повисло напряжение.

«Нечего выяснять —»

Он притянул меня к себе, нос к носу, и произнёс: «Просто скажи правду, ты грязная шлюха».

Не в силах вырваться, я ударила Даниэля по лицу. Он в шоке потёр щёку, а я попыталась убежать, но он схватил меня за волосы и швырнул к ближайшему дереву так сильно, что воздух вырвался из лёгких.

«Ты, чёртова сука, посмотри, что ты заставила меня сделать, — произнёс он, сжимая моё горло. — Почему ты не могла упростить эту чёртову ситуацию?»

Давление в голове нарастало, и всё в моём поле зрения расплылось. Даниэль полностью потерял рассудок. Я не могла закричать о помощи или вырваться из его захвата. Моё тело стало вялым, я стала погружаться во тьму, пока, наконец, не смогла вдохнуть. Я лежала в грязи, слишком сосредоточенная на том, чтобы втянуть воздух в лёгкие...

Голова Даниэля резко повернулась к шуршащему кусту рядом с тропинкой. Он встал лицом к зарослям и закричал: «Кто здесь?»

Раздался низкий, резкий звук металла, скребущего по дереву. Что бы это ни было, оно приближалось, становилось громче.
Упираясь в дерево, я поднялась, всё ещё задыхаясь. Я едва выпрямила ноги, как Даниэль развернулся и оттолкнул меня в сторону.

Он попытался убежать, но внезапно остановился. В замешательстве я потёрла глаза, пока туман в голове не начал рассеиваться...

Под ключицей Даниэля, там, где должно быть сердце, из кожи вырвался конец изогнутого крюка. Он был прикреплён к толстой металлической цепи, вырвавшейся из темноты.

Всё ещё зависнув в воздухе, цепь зазвенела. Затем, дюйм за дюймом, она начала втягиваться. Даниэль вырвал толстую струю крови в землю и упал.

И тогда я могла только смотреть широкими глазами, застыв от колоссального выброса адреналина, как уносят моего парня…

~

Оригинал | Телеграм