Что такое заикание и как от него избавиться
4 поста
vetyk
Филолог, логопед, тьютор
Я в телеге: https://t.me/nessyalter
Я в вк: https://vk.com/vetyk
Мой паблик про речь
в телеге: https://t.me/cat_tutor
и в вк:
8701
рейтинг
51 подписчик
31 подписка
21 пост
9 в горячем
Серии постов
Лингвистика
3 поста
Личное про синдром дефицита внимания у взрослых
Я тут читаю книжку "Почему я отвлекаюсь", про СДВ у взрослых. И там в одной из историй говорится о женщине, которая в детстве с горем пополам училась на тройки, потому что никак не могла сосредоточиться. А потом, во время экзаменов написала итоговую работу на отлично, чему никто не мог поверить. Сама она объяснила это тем, что значимость задачи перевела её в состояние сверхконцентрации, чему я как раз охотно верю.
Я же не просто так начала читать эту книгу. Рассеянность - моя главная черта с самого детства. Не счесть сколько сумочек я потеряла на детских площадках в свои дошкольные годы. И как бы мама меня ни ругала, научиться не забывать я просто не могла. И вот это ощущение, что окружающее недостаточно важно, чтобы задерживать на нем внимание - оно мне совершенно знакомо. Это не презрение, не невнимательность - просто какие-то настройки внутри выкручены так, что психика не уделяет всему этому большого внимания. Зато если вдруг какой-то аспект жизни из-за чего приобретет статус выше стандартной планки, то я могу горы свернуть. Проблема в том, что этот статус не приобретается за счёт простых слов, что это важно или там нужно - даже если я с ними полностью согласна. Тут нужно что-то другое, и если бы я знала что, то наверное не была бы сейчас столь бездеятельной.
В общем, такое впечатление, что людям с сдв нужны более сильные, чем нормотипичным, стимулы для того, чтобы они сконцентрировались на чем-то одном. То есть проблема не столько в том, что они не способны концентрироваться - они вообще-то способны - сколько в том, что изначальный уровень восприятия реальности и соответственно реагирования на неё у них отличается.
Естественно, это не единственная черта и она не объясняет всё подряд. Но, скорее всего, такой механизм действительно существует
Таки моя телега, в которой нет "контента", а только про мою жизнь и всякие размышления
Показать полностью
Что не так с современной психологией?1
И почему я не могу осуждать тех моих знакомых, которые воспринимают психологию как ненаучное явление?
Вообще-то с ней всё так. Сейчас эта наука достигает достаточно убедительных способов помогать людям. И психологи реально способны разобрать винтики в голове у человека, собрать из них стройную конструкцию и выбросить сгнившие, отравляющие жизнь детали.
Проблема современной психологии - в очень лёгком входе в неё и сложной доказуемости результатов.
С одной стороны, мысли и чувства человека - это очень привлекательная сфера знания. Только не в том смысле, в каком её юзают психологи, а в смысле возможности контролировать психику, свою и чужую, управлять ею, чувствовать свою сверхспособность взламывать параметры человека. Чем больше у человека внутри тревоги, тем привлекательнее для него взять это всё под контроль. Отсюда множество интересующихся.
Со второй стороны, если в математике или там физике мы можем оценить, получен ли нужный результат или вышла шляпа какая-то, то здесь это сделать гораздо труднее. Вообще-то, самые яркие отзывы о том, что их жизнь стала лучше и воздействие было максимально полезным, приходят от жертв сект и всяческих гуру. А реальная работа - долгая, незаметная, и вообще порой наполненная этапами разочарования, гнева, неудач и ощущения, что ничего не происходит. Отсюда сложность оценки результативности навскидку.
С третьей стороны, это наука очень молодая. И как всякая молодая наука она проходит этапы сомнительных, а порой и откровенно ложных постулатов. И если современные физики не станут опираться на теорию эфира, а современные химики не будут пытаться получить философский камень, то современные психологи слишком близки исторически к идеям зависти женщин к пенису, различным типами любви отца и матери, и так далее. Отсюда - сложность отличить внятную научную теорию от заблуждений и предрассудков.
И с четвертой стороны, на все эти проблемы накладывается дискредитация профессионального образования как явления. Я лично встречала докторов наук, которые несли антинаучную чушь. Знаете почему такое происходит? Потому что защитить диссертацию в наше время (и в России, за другие страны не знаю) требует скорее организационных навыков и платежеспособности, чем выдающихся научных знаний. Что уж говорить про психологические курсы, которые эксплуатируя наличие множества интересующихся, выдают каждому желающему диплом какой-нибудь очередной академии.
Что же в такой ситуации делать? На что опираться, если диплом вообще ни разу не гарантия профессионализма, нормального психолога фиг отличишь от носителя очередной ереси и вообще все так запутанно?
Ну если по хорошему, то конечно развиваться, книжки читать. Не статьи в интернете и не научпоп в стиле "десять признаков мудака". А признанные современные материалы. Хотя и это тоже не гарантия. По крайней мере мне встречались в официальных источниках статьи уровня "вселенская мудрость, зашифрованная в славянском алфавите". Но там таких материалов все же будет меньше.
А если ближе к реальности, то можно запомнить несколько ключевых признаков нормального психолога. Он не будет стремиться изменить вас или научить влиять на ваших близких. Не станет утверждать, что все женщины такие, а все мужчины сякие (вместо женщин и мужчин можно подставить любую социальную группу), не будет пытаться предначертать им определенное поведение и мотивы. Скорее, после его слов вы начнёте с удивлением понимать, что так, как вы хотите - можно. И так, как хочет неприятный вам сосед - тоже можно (если он не приносит серьезный вред другим, конечно). И так, как вам всегда казалось странным, неприличным, опасным - тоже можно.
Как-то так. Удачи, и старайтесь доверять себе и логике
Показать полностью
4
Нобелевка 2024
У меня насчёт нобелевки два ламерских вопроса:
1) почему за нейросеть награждают физиков?
2) эти мРНК что-то прям новое или это те самые рнк, которые мы изучали в учебниках? И если второе, то почему за них награждают только сейчас?
Заикание - 4. Учимся дышать
Как правило, методики работы с заиканием строятся вокруг двух ключевых параметров – дыхание и ритм. Сразу предупрежу: на дыхание и ритм нацелены почти все упражнения для заикающихся, но среди них встречается много таких, которые можно реализовать только в условиях занятия в кабинете, а не в реальной жизни. В итоге нередки ситуации, когда в тепличных, строго организованных условиях у человека всё хорошо, а в реальной жизни, когда условия совсем другие, уже ничего не получается. Нам такого не надо. Поэтому даже если мы вначале и будем использовать специфические упражнения, это всё равно будет перерастать в использование полученных умений в обычной речи. Но только постепенно. Кроме сбитого дыхания и ритма встречаются другие сложности, например, когда человек не может произнести конкретные звуки или его речь невнятна. Для этого есть специальные дополнительные меры и я надеюсь, что до этой темы я тоже доберусь.
Второе предупреждение. Мне попадались разные подходы к проблеме дыхания во время речи. Например, некоторые специалисты учат сделать мощный вдох и интенсивно выдохнуть, тем самым запустив процесс говорения. Это работает, да. Самые частые запинки – в начале речи, а потом идет по накатанной. Но по-моему, во-первых, это неестественно. А во-вторых, это сохраняет напряжение и восприятие начала речи как чего-то особенного, отличающегося. Я, кстати, вполне допускаю, что я не до конца поняла те методы, которые мне не нравятся, и на самом деле они полезнее, чем мне кажется. Но пока кажется именно так.
Мы с вами разберемся сначала с глубиной выдоха, а затем перейдём к основному – к его плавности и непрерывности.
ПЕРВОЕ УПРАЖНЕНИЕ НА ПРОВЕРКУ ОБЪЁМА СВОЕГО ВЫДОХА
Итак, самое первое и самое важное – наладить грамотное дыхание. Большинство заикающихся уверены, что их дыхание короткое, что его не хватает на фразу. На самом деле это лишь обман, который нам внушён неврозом. Скорее всего вашего дыхания хватает очень надолго, и вы заканчиваете говорить, имея в лёгких солидный запас воздуха. Обычно я демонстрирую это с помощью развлекательного упражнения с эффектом неожиданности. В письменном тексте неожиданности не получится, но вы всё равно можете попробовать. Нужно сделать обычный вдох – не сильный, не специальный, такой, какой вы сделали бы в обычной речи перед тем как что-то сказать. Теперь на выдохе считайте вслух, пока не выйдет весь воздух. И сразу после того как произнесли последнее число, сделайте ещё три резких выдоха, можно даже покашлять. Получилось? Если вы смогли досчитать до двадцати, то у вас вполне себе достаточный объём вдыхаемого воздуха – это средний параметр для обычного человека. А если удалось ещё и сделать несколько выдохов после того как решили закончить считать, то вы недооцениваете возможности своих лёгких.
ВТОРОЕ УПРАЖНЕНИЕ НА ПРОВЕРКУ ОБЪЁМА СВОЕГО ВЫДОХА
Есть ещё другое упражнение, нацеленное на то, чтобы ощутить весь объём своих лёгких, но его сложнее реализовать без наблюдателя. Инструкция к нему крайне проста, но наш организм часто обманывает нас, не давая выполнить его как следует. Я его называю «вздох кучера» по аналогии с «позой кучера». Нужно представить что вы весь день разгружали вагоны, таскали кирпичи, бегали по срочным и важным делам или делали что-то ещё в этом роде – и вот всё закончилось. Работа выполнена, впереди долгожданный отдых и можете наконец-то расслабиться после сильного напряжения. Сядте, ссутультесь, опустите голову, расслабьте плечи – и от души сделайте вздох хорошо поработавшего человека. Небольшой вдох и полноценный расслабленный полный выдох. Глубина этого выдоха позволяет увидеть сколько примерно воздуха должно выходить у вас во время речи. У напряженных, подверженных неврозу людей по моим наблюдениям выходит 30-50% этого объёма, а остальное остаётся в лёгких «про запас».
ПРИЧИНЫ ПОВЕРХНОСТНОГО ДЫХАНИЯ
Почему вообще так происходит? Когда-то я читала описание причин этого механизма у одного психолога. Подтверждено ли оно серьёзными исследованиями, я не знаю, не проверяла, но звучит правдоподобно. Суть его в следующем. Вдыхаемый воздух – это ресурс, который мы используем для того, чтобы поддерживать в себе жизнь. Во время активных действий нам нужно больше воздуха, мы начинаем тяжело дышать, кислорода может не хватать. Когда животное (и соответственно человек тоже) оказывается в тревожной обстановке, его организм готовится быстро реагировать и активно действовать. Повышается уровень адреналина, напрягаются мышцы и так далее. Вот и лёгкие, в рамках этой подготовки, набирают побольше воздуха и не тратят его весь на выдох. В любой момент тебя могут, образно говоря, ударить, и ты должен быть готов дать отпор или бежать, а не стоять набирать новую порцию кислорода, чтобы сжечь её в активном действии. Поэтому в ситуации стресса у животных дыхание поверхностное, неглубокое, значительная часть набранного воздуха остаётся в запасе.
И наоборот, в спокойном, расслабленном состоянии для животного и людей характерен полный, не экономный выдох всего захваченного воздуха. Такое мы можем ощутить как раз вздыхая после законченной работы или минувшей опасности. Или в максимально безопасной ситуации, расслабляясь, релаксируя. В этом случае организму не требуется создавать запас для экстренного реагирования, и мы можем позволить себе полностью обновить внутренний объём газа.
А теперь внимание – существует такое явление как обратная связь между сигналами нашего тела и его восприятием мозгом. Думаю, вам попадались описания различных экспериментов когда людей заставляли специально учащённо дышать, или чаще улыбаться, или напрягать различные мышцы, или наоборот, расслабляться – и их настроение и самочувствие подстраивалось под эти внешние признаки. Да мозг командует телу, как ему себя вести. Но и сам мозг вынужден в какой-то мере подстраиваться под внешние сигналы, приводя наше самоощущение в гармонию с тем, как ведёт себя тело. И это отличный способ разрушить заколдованный круг невроза. Невроз диктует нам, что мы находимся в опасной ситуации. Тело соответственно реагирует на это. Скованность дыхания, как часть этой реакции, мешает нам говорить. Мы начинаем испытывать стресс ещё и из-за того, что не можем говорить плавно и свободно. Стресс усиливается. Круг замыкается.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Понятно, что нам необходимо разбираться с источником невроза. Но кроме этого следует и переучивать организм вести себя по новому. Работа с заиканием – это работа с двух сторон одновременно: с источником в психике и с привычным поведением организма. У заикания есть источник и причины. Но даже если устранить эти причины и не научить тело действовать по-новому, оно может придерживаться старых образцов поведения, даже если мы уже и не стесняемся, и не нервничаем. Мышечная память – самая крепкая, как известно.
Поэтому для начала нужно начать переучивать себя дышать. Вам нужно вспомнить приведённые выше упражнения и то, какой объём воздуха вы на самом деле способны выдохнуть. Постепенно учитесь замечать, когда вы выдыхаете слишком малый объём воздуха. Также важно научиться замечать, когда вы просто задерживаете дыхание – это также связано с реакцией на стресс и тоже часто встречается в связке с заиканием. (давайте вспомним одну из типичных стратегий в животном мире – «притвориться мёртвым»). Люди задерживают дыхание, совершенно этого не замечая: во время обдумывания фразы, перед сложными звуками, перед началом речи, просто между словами… В некоторых случаях заикания людям сложно начать говорить после вдоха. И тогда появляется тот самый страх, что воздуха, набранного во время вдоха, не хватит на фразу. И часто его действительно не хватает, потому что этот воздух резко выходит после длительного спазма. Поэтому очень важно приучить себя делать выдох не задерживая дыхания и выдыхая почти полный объём захваченного воздуха. В некоторых случаях уже этого оказывается достаточно, чтобы из речи ушли запинки.
ВАЖНЫЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ
1. Упражнения на дыхание и на плавность, как и любые другие, можно делать самостоятельно. Но у людей крайне редко получается самостоятельно замечать, когда они прерывают дыхание. Можно записывать свой голос, чтобы затем прослушивать. Это помогает, потому что во время речи происходит сразу несколько сложных процессов, и уделять внимание ещё и тому, чтобы слушать себя – крайне сложно. Упражнения в этом посте простые и их можно сделать без помощи. Но дальнейшие я бы советовала делать со специалистом, который натренирован на то, чтобы слышать остановки дыхания.
2. Я не рекомендую делать упражнения с неспециалистами, потому что они могут запутаться и объявить неприемлемым то, что вполне допустимо. Вообще слишком большая старательность, приводящая к тому, что человек приходит в отчаяние и окончательно запутывается – распространенная проблема. В то же время неспециалисты могут не услышать вполне конкретные остановки дыхания. К примеру, когда мы работаем над выдохом и читаем текст, нам нужно концентрироваться только на выдохе и игнорировать всё, что ему мешает. Люди же, с непривычки, могут начать декламировать, соблюдая все знаки препинания, а это прямо противоположно нашей цели. В упражнениях на дыхание знаки препинания полностью игнорируются, имейте в виду.
3. Действуйте без фанатизма. Самое плохое, что тут можно сделать – это поставить себе чёткую цель и гнобить себя за её невыполнение. Особенности нервной системы и воспитания заикающихся таковы, что они часто склонны критически себя оценивать. В этих упражнениях вообще не нужно оценивать себя с позиции «хорошо ли у меня получилось». Мы не выполняем упражнение на оценку. Мы делаем большую тяжелую работу по переламыванию собственной многолетней привычки существовать определённым образом. И на этом пути неизбежно будет много раз «не получаться». Это нормально. Главный вопрос, который нужно задавать себе после упражнения не «хорошо ли у меня получилось?», а «что я почувствовал в процессе упражнения?» Где было особенно сложно и почему? Что далось легко? Как вели себя горло, язык, другие мышцы?
Успехов! В следующий раз я постараюсь рассказать, как выработать непрерывный выдох.
Показать полностью
Избавление от заикания - 3. Сверяемся с реальностью
(Это третий пост в серии, поэтому 3)
Когда человек с заиканием начинает работу над своей речью, он сознательно идет навстречу одному из самых страшных и неприятных моментов в своей жизни. Он уделяет особое внимание тому, в чем он «хуже других». Бррр. Даже писать такое неприятно. К счастью, «хуже других» - это неправда, и справиться с этим ощущением вполне реально.
Первое, что я прошу сделать своих клиентов – это поспрашивать окружающих их людей, насколько их раздражает или им мешает речь заикающегося. Это нужно для того, чтобы встретиться с реальным положением вещей, «произвести калибровку».
Заикание – это форма невроза. Собственно так оно и называется – логоневроз. И как любой невроз, заикание претендует на то, чтобы разрастись в сознании своего владельца и закрыть ему собой весь обзор. Чтобы человек думал только о том, что он плохо говорит, что не может выразить свои мысли, что окружающие из-за этого едва его терпят и прочую такую же прелесть. Реальность, как правило, оказывается обескураживающе простой.
Всем пофиг. Ну то есть не прям совсем пофиг на этого человека, но обычно запинки пролетают мимо сознания других людей и воспринимаются от уровня фонового шума до «а ты что, заикаешься?!» За время моей практики это практически всегда было задание с неожиданными для клиента результатами и сильным эффектом после. Оказывается, людям не мешают особенности речи, не раздражают, не заставляют страдать в нетерпении. И не портят впечатление о человеке. Если же заикание очень сильное, то конечно оно заметнее, но даже тогда большинство слушающих скорее заинтересованы в том, чтобы понять о чём говорят, а не осудить говорящего. Но в сознании заикающегося, обычно реакция окружающих воспринимается как очень негативная (и кстати не только из-за заикания) – что неправда.
Тут конечно нужно сделать пару оговорок. Если спрашивать интернет-комментаторов, то можно узнать о себе много неприятного. Но на то они и комментаторы – готовы возненавидеть любого за факт принадлежности к определенному полу, месту проживания, роду занятий и так далее. И родителей тоже нежелательно спрашивать – можно услышать переживания о том, что да, всё плохо, нужно поработать с тем и этим, и вобще бедняжечка ты наша, кому ж ты нужен такой убогонький. Родители обычно очень волнуются за своих детей, сливаются вместе с ними в тревоге и усиливают её. И даже если заикающийся начинает брать курс на то, чтобы мыслить о себе как об активном, деятельном человеке, ничем не хуже других – родители в этот момент своими искренними переживаниями за него могут неосознанно тянуть его вниз. Они могут выражать неуверенность в успехе, подчёркивать его отличия от «нормальных» людей, наоборот проявлять гиперподдержку, которая либо воспринимается фальшивой, либо усиливает невроз, обязывая соответствовать… В общем, опора на родителей – в большинстве случаев плохое решение, примерно по той же причине, почему хирурги не оперируют своих близких. (Может на самом деле и оперируют, я не знаю, но образ хороший и отлично передаёт, почему быть очень вовлечённым в чью-то проблему бывает плохо). Так что лучше спрашивать друзей, коллег и одноклассников.
Именно поэтому, кстати, я стараюсь не работать с заикающимися детьми. Логоневроз появился не на пустом месте, и для того, чтобы с ним справиться, нужно по-хорошему работать со всей семьёй и окружением ребёнка. Взрослый может менять своё окружение, ребёнок – нет. И может сложиться позиция, в которой ребёнок занимается с логопедом, должен по идее выдавать какую-то положительную динамику – а её нет, потому что причины логоневроза никуда не делись. В худшем случае ребёнок может дополнительно заполучить чувство вины и никчёмности, если его отправили «починиться», потратили деньги, а он не оправдал ожиданий. Я сейчас не обвиняю родителей – невроз может поражать самых лучших и добрых людей, или в шумной активной семье может родиться малыш с чувствительной нервной системой. Факт лишь в том, что при работе с заикающимся ребёнком меняться должна вся семья, а этого обычно крайне сложно добиться. Большинство логопедов работают с детьми. Кто-то из них даже получает определённые результаты, честь им и хвала. Но сколько раз я слышала: «в детстве ходил к логопеду, мы там говорили по слогам, тогда это помогло, но потом всё равно стал заикаться»...
Впрочем, вернёмся к калибровке и тому, чем реальность отличается от наших внутренних убеждений. Итак, если человек спрашивает друзей и знакомых, как они реагируют на его речь, он с высокой долей вероятности получает ответ, снижающий его тревогу и воодушевляющий на то, чтобы говорить дальше. И здесь полезно проинвентаризировать свои собственные установки. Установки эти конечно индивидуальны и зависят от опыта каждого отдельного человека, но некоторые самые распространенные опасения всё же можно перечислить. Обычно фраза «когда я начну говорить…» получает продолжение:
- меня не захотят выслушать;
- я не смогу выразить мысль ИЛИ …произвести то впечатление, которое хочу (быть остроумным, умным и т.д.);
- люди будут раздражаться на то, что я говорю медленно и с запинками;
- ко мне станут плохо относиться, если я окажусь умнее их;
- я обязательно должен понравиться.
Первые два пункта взаимосвязаны и по сути являются одним и тем же мнением, что человека не захотят слушать, и поэтому ему не удастся донести свою мысль или настроение. Это кажется напрямую связанным с заиканием, но мы-то помним, что заикание – это лишь следствие и симптом, а не причина неприятностей. А значит эти убеждения (как и все последующие) формировались из опыта и скорее вызывают заикание, чем обусловливаются им. Хотя и обусловливаются тоже – это работает как замкнутый цикл, в котором каждый элемент поддерживает и усиливает другой. Разорвать этот круг можно потихоньку воздействуя на каждый из его компонентов. С одной стороны, делать логопедические упражнения. И с другой стороны, разбираться с этими своими убеждениями в отрыве от речи, искать их причины и проверять, соответствуют ли они реальному положению дел в настоящее время. Очень часто причины убеждения «меня не захотят выслушать» кроются в детстве, когда взрослые не трудились выслушать ребёнка, прерывали его или уходили. Когда в ответ на свободное выражение чувств и мыслей ребёнок получал одёргивания или ругань. В результате акт речи начинает восприниматься как нечто рискованное, и психика начинает защищать человека от потенциально стрессовой ситуации говорения, буквально не давая ему говорить.
Я тут лишь привела самые распространенные причины, причём довольно упрощённо. Естественно, каждый раз это уникальная история, и каждому человеку нужно разбираться с ней индивидуально. Поэтому в случае с заиканием очень полезно работать одновременно с логопедом и психологом. Я так или иначе касаюсь психологических механизмов нарушения речи, потому что в этой тематике без неё никак не обойтись. Но таки квалификация у меня именнно логопедическая, и для более глубокого воздействия нужно брать профильного специалиста. А мы с вами давайте перейдём уже собственно к речевым упражнениям. Тысячи их, на любой вкус. Как множество и стилей работы логопедов. Я пользуюсь довольно лаконичной системой, которая развивает последовательно два (плюс ещё два для тех, кому это нужно) параметра, нужных для хорошей плавной речи. Систему эту выстроила я сама, ничего похожего именно на неё не видела. Однако, это всё довольно простые и логичные вещи, и я не удивлюсь, если так же работает и много кто ещё. Но об этом уже в следующем посте.
Показать полностью
Почему капибара так называется?
Название «капибара» - это слово на мёртвом языке. Когда-то на нём говорили в Бразилии, но увы, нашествия цивилизации он не вывез.
Племена, давшие имя всемирно знаменитой свинке, и сами назывались очень лампово: тупи. Если для вас это звучит недостаточно релаксно, можно использовать другой вариант – тупинамба. Звучит уже здорово, не правда ли? Тупи-тупи-тупинамба – и уже хочется раскачиваться в бразильских ритмах. Увы, придется слегка обломать вам кайф: в названии племени ударение стоит на последнем слоге: тупИ или тупинамбА. Блин, весь ритм сломали. Кстати, если вы вспомнили топинамбур, то таки да: этот корнеплод был назван именно по этому племени. Иронично, что сами тупи топинамбур не выращивали – но зато они были наиболее многочисленным племенем на побережье Бразилии во время её колонизации европейцами. Шутка ли – около миллиона человек в начале 16 века! Ну а поскольку для европейцев они оказались самыми известными индейцами, то и новый овощ стал ассоциироваться именно с ними, без лишних заморочек.
В европейской традиции язык называется так же, как и племя. А сами тупи, которые, конечно же, как и все мы когда-то, были уверены, что они единственные и настоящие люди, именовали свою речь «аба-нхеенга» – ‘человеческий язык’. Или ещё, как вариант, «нхеенгату»– ‘хороший язык’ и «нхеендыба» – ‘общий язык’. Кстати, насчёт общего они в принципе угадали. В тот самый период колонизации, когда массы людей, говорящих на португальском должны были как-то контактировать с массами людей, говорящих на различных индейских диалектах, тупинамба стал именно тем общим языком, благодаря которому все эти люди хоть как-то понимали друг друга. Такое явление называется «лингва франка»: когда какой-то язык, не являющийся родным ни одному из участников, становится для них общим в силу своей распространенности. Например, если русскоязычный человек приедет, скажем, в ту же Португалию и начнёт объясняться с местным жителем на английском, то для них обоих английский будет лингва франка. Так вот, в 15-16 веках таким общим языком для всех стал именно этот.
Язык тупи считается полисинтетическим – это значит, что к одному слову добавляются кусочки-слоги, которые так сильно расширяют его смысл, что в итоге слово становится монстром, способным выразить смысл целого предложения. Например, в таком же полисинтетическом эскимосском можно произнести слово «igdlo-ssua-tsia-lior-fi-gssa-liar-qu-gamiuk», которое сотоит из элементов «дом-большой-довольно-изготавливать-место-быть-идти-велеть-когда.он.его» – и это будет означать ‘велев ему пойти туда, где строился довольно большой дом’. Вот и слово на тупи «pe-akã-tym» состоит из компонентов «вы-камень-закопать» и означает соответственно ‘вы закапываете камень’. Интересно, что прошедшее время в этом случае не отличается от настоящего, так что на самом деле непонятно, закапываете вы камень или уже закопали (а вот в древнем варианте русского языка наоборот – настоящее не отличалось от будущего). Да и вообще не факт, что это был один камень, а не много, потому что категории множественного числа в этом языке тоже не было. Зато категория времени могла у них распространяться на существительные! Вот вы можете сказать «фрукт» в будущем времени? А тупи могли. Если ybá – это просто ‘фрукт’, то ybá-pûera – это ‘бывший фрукт’, а ybá-rama – ‘будущий фрукт’. В конце концов всё прибывающие европейцы стали доминировать в языковом пространстве, и к 18 веку тупинамба окончательно исчез. Но он оставил после себя множество следов в языке современной Бразилии, создав по факту бразильский вариант португальского языка. Ну и оставив нам несколько названий – тукан, ара и капибара, конечно.
А что там вообще с капибарой? Слово ka’apiûara состоит из элементов kaá (трава) + píi (тонкий) + ú (есть, питаться) + ara (тот, кто что-то делает) и соответственно означает ‘тот, кто ест тонкую траву’.
Моя телега про язык и речь
Мой ВК про речь и самообразование
Показать полностью
1
Самый невезучий гений
«Гипотетические частицы, которых никто никогда не видел, но с введением которых в расчёты наблюдаемая хаотичная реальность начинает выглядеть строго логичной системой? Да не, ерунда какая-то!» – так решили учёные и на полвека забыли о гипотезе Фердинанда де Соссюра, французского студента-лингвиста. Спустя полвека эти частицы (которым он дал название «ларингалы») были обнаружены в одном из новонайденных древних языков, и теория Соссюра перевернула всю лингвистику. Но он об этом уже не узнал. «Трактат о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках» так и остался единственной его книгой, изданной при жизни. А сам он умер неизвестным, непризнанным скромным профессором Женевского университета даже без какого-то значимого числа публикаций. Но давайте по порядку.
Можно сказать, что наука о языке в своей истории делится на две основные части: до Соссюра и после него – настолько сильно разнится подход и само понимание предмета изучения. Каково же было языкознание до появления рассуждений и выводов Фердинанда де Соссюра? Сначала философы и прочие любопытствующие пытались понять, откуда язык вообще появился и почему он таков как есть. Это был период, когда языкознание было не совсем самостоятельным – оно тесно переплеталось с философией, логикой, с представлениями о душе человека, о географии, социальных условиях и так далее. На мой взгляд, первую заявку на то, чтобы признать языкознание прям вот реальной наукой, способной анализировать объективные факты и делать сбывающиеся предположения, сделали компаративисты. То есть учёные, которые стали сравнивать разные языки, в том числе из разных эпох – и внезапно обнаружили в них много общего. Это в своё время произвело эффект взрыва. Языкознание резко получило логическое обоснование, и все бросились изучать санскрит и прочие древности, описывать редкие языки, фиксировать разные изменения звуков в древних памятниках письменности… И это было классно. Так мы поняли, что множество языков восходят к гораздо меньшему числу праязыков, увидели, за счёт чего языки постепенно становятся разными. Почувствовали себя очень-очень древним человеком, попытавшись сконструировать текст на праязыке…
Языковое древо
Но это было слишком классно, потому что задавило вообще все остальные направления лингвистики. Теперь язык можно было изучать только одним способом – дотошно фиксировать все нюансы его исторических изменений, сравнивать с родственными языками… ну и всё. И тут пришёл Фердинанд наш Соссюр. Сначала он, как хороший мальчик, проводил исследования в области сравнительно-исторического языкознания. Мозги у парня работали дай бог каждому, и он в 20 лет сделал предположение о том, что, грубо говоря, в древнейших языках были такие специальные звуки, которые в зависимости от положения могли впоследствии превратиться то в гласные, то в согласные. Благодаря этому стали понятны некоторые чередования в тех самых древних языках. Чтобы понять принцип, можно например произнести слово «педиатр». Слышите такой микрозвук, который хочет произнестись между Т и Р? Можно даже на слоги разделить: пе-ди-а-тр. Что? В слоге должен быть один гласный? Вот именно. Р в данном случае выполняет роль слогового согласного. Я, конечно, очень приблизительно описала механизм, но хотя б так.
Виднейшие учёные своего времени отправили молокососа с его безумными теориями куда подальше, и с тех пор в жизнь простой французский парень Фердинанд ничего не происходить. Нет, серьезно. В его биографии нечего описывать, вообще. Всю жизнь он проработал университетским преподавателем в европейских городах, читал то самое сравнительно-историческое языкознание, и только последние три года – лекции по общему языкознанию. К концу жизни был замкнут и нелюдим, умер в одиночестве. Публикаций почти не оставил, так, несколько статей. Всё. Самое главное началось после его смерти, когда преданные ученики собрали конспекты по общему языкознанию, которые он успел начитать студентам за эти три года, скомпоновали из них книгу и издали её. С этого момента наука лингвистика больше не могла оставаться прежней.
Та самая книга
Что же такого удивительного сделал Соссюр, что это произвело эффект, сравнимый с эффектом появления компаративистов? Фактически, он разработал основы всей современной лингвистики. То есть вот этому стихийному в основе своей и атомарно-индуктивному в подходе компаративистов языкознанию он придал чёткую структуру. Собственно, так и называется направление, которое возникло под его влиянием – структурализм. Будете смеяться, но структурализм – это в наше время уже не только лингвистика. Ещё он дал рождение семиотике – учению о знаках в самом глобальном смысле.
Итак, для начала Соссюр разграничил язык и речь. То есть всю речевую деятельность, всё существование языка и его применение со всеми аспектами – звуковым, письменным, географическим, знаковым, - всем-всем-всем, он разделил на две формы существования: язык (как код, сущность, к которой обращается желающий передать свои мысли) и речь (реализация этого кода во времени и пространстве, текучее, изменчивое, протяженное событие). И соответственно говорил о том, что нужно отдельно изучать язык как нечто логичное, структурное, принадлежащее всем людям одновременно – и речь как нечто зависимое от множества факторов, изменчивое, глубоко индивидуальное. Кажется очевидным, но, внезапно, до сих пор никто об этом не додумался. Ну или не постулировал так последовательно. Язык традиционно изучался в тесной привязке к психике человека, физиологии, географии, времени существования, прочим внешним факторам. Посмотреть на сам язык как на систему в себе, в отрыве от её конкретной реализации, как-то не доводилось. Теперь это разделение используется всегда. Собственно самый первый урок русского языка в 1 классе проводится именно на эту тему – «язык и речь».
Во-вторых, он разграничил оси синхронии и диахронии в изучении языка. Синхрония – это ось современности, так сказать, срез текущего состояния языка (и это по представлениям Соссюра как раз и есть логичная, четко организованная структура), а диахрония – это ось исторического изучения языка, рассмотрение его изменений во времени. Сам Соссюр считал, что эти изменения как неизбежны, так и случайны. То есть, раз языком пользуется большое число людей, то он неизбежно будет изменяться, но при этом эти изменения будут хаотичны и ничем не обусловлены. Насчет хаотичности и необусловленности современная наука имеет другой взгляд, но в целом он, конечно, прав. Особенно в той части, где говорит, что из-за того, что язык принадлежит одновременно большой массе людей, инертной самой по себе, изменять его сознательно, по своему желанию не получится.
Вообще с этим разграничением синхронии и диахронии Соссюр знатно унизил компаративистов – тех самых лингвистов, которые до него считались единственными правильными учёными, занимающимися по-настоящему важным делом. Разделив всё языкознание на две части, он получил фактически две разные лингвистики – ту, которая изучает язык таким, каков он есть, со своими взаимосвязями и структурной логикой – и ту, которая фиксирует факты прошлого, сравнивает диалекты и пытается понять как они образовались. Чувствуете, насколько меньше стало восприниматься значение всего сравнительно-исторического языкознания? Из единственной и самой главной лингвистики оно превратилось всего лишь в одно из её направлений, причём не самое актуальное.
Другой важный вклад Соссюра даже не только в лингвистику, а опять чуть ли не во всю науку – это разработка учения о знаках. Семиотика – это штука, в которой ноги сломаешь, хуже, чем в гендерах разбираться, честное слово. Но если очень коротко и приблизительно, то Фердинанд отвязал наконец-то языковой знак (то есть то, чем выражено понятие) от каких-либо физиологических или психических или там социальных факторов и заявил, что соотношение языкового знака и его значения вообще произвольно и никак не обусловлено той штукой, которую он обозначает. Для того, чтобы объяснить эту мысль, он приводил такой пример. Вот у нас есть шахматный конь. Но связан ли он как-нибудь с реальной лошадью? Для игры важны определённые характеристики, присущие этой фигуре. И если мы случайно потеряем фигурку коня, мы можем вместо неё использовать вообще что угодно – и это будет тоже шахматный конь, выполняющий свои функции не хуже исходного. Так же и со словами, например.
Другой аспект языковых знаков – это то, что по сути они состоят из различий – и не более того. Они представляют собой не что-то существующее, а набор признаков, понятий, которые отличаются от других. И за счёт этого взаимодействия отличий формируется язык. Это в корне отличалось от предыдущего взгляда, согласно которому всё было просто: такая-то единица обозначает то-то или то-то. Но позиция Соссюра дала возможность оторваться от огромной массы фактической реализации языковых знаков и заменить их абстракциями, на основе которых уже каждый реализует в речи действия в меру своих возможностей. На основе такого взгляда возникло и очень важное в языке представление о фонеме – абстрактном идеальном звуке, состоящем только из отличительных признаков – в противовес конкретному произносимому звуку. То есть если я скажу «кровавая Мери» и если дедушка Ленин скажет «кговавый гежим», второй звук после [к] будет у нас очень разный, но в обоих случаях это будет одна и та же фонема <р>.
Ещё Соссюр ввёл множество других важных и более мелких понятий и идей, которые я здесь уже не буду перечислять, но которые стали базисом современной лингвистики, основой её терминологии и науки вообще. Типа представлений о синтагматике и парадигматике – то есть о том, что языковые единицы могут объединяться последовательно, линейно (например, предложение), а могут организовываться в структуры по принципу ассоциаций (например склонение слова по падежам). Главное же то, что этот человек умер в абсолютном неведении о том, как его труды изменят мир и даже не пытался составить из них книгу.
Чуть ли не единственный портрет Фердинанда де Соссюра
Каким-то чудом, просто сидя в своём швейцарском углу и рассказывая студентам плоды своих размышлений (каждый год немного разные, кстати – мысль-то идёт вперёд), он сформировал путь, по которому вот уже второй век движется современное языкознание. Произвёл революцию в лингвистике. Открыл новые перспективы и показал направления, в которых можно работать. Это и ужасает и вдохновляет одновременно. И приводит к мысли, что если ты занимаешься делом, которое хорошо знаешь и любишь, то это может привести к самым неожиданным результатам.
Показать полностью
4
Какое бывает заикание?
Недавно я написала про то, что такое заикание и как с ним справляться, и на меня тут же, в лучших традициях Пикабу, наехали с претензией, будто я ввожу народ в заблуждение. Меня, конечно, подвело то, что я практик, нацеленный на конкретный результат – вот и описала самые распространенные причины заикания, с которыми имеет смысл работать. А кто-то увидел, что в заметке нет указанных в учебниках классификаций, и возмутился. Ну я и подумала, почему бы действительно не рассказать, какие сейчас выделяют типы заикания.
Я опираюсь в основном на западную классификацию, потому что она мне кажется строже и разветвлённей. Это чисто мои предпочтения, другие логопеды вполне могут ограничиваться отечественной, тем более, что эти классификации во многом похожи. Мне не нравится опираться только на российскую, потому, что в нашей системе во-первых, до сих пор основными авторитетами считаются люди, писавшие о заикании в 19 веке и в советское время. А во-вторых, я слишком хорошо знаю, как легко у нас ввести новую классификацию не особо заморачиваясь обоснованием. Я лично сформулировала собственную систему неологизмов в своей диссертации, потому что это было проще и логичнее, чем выбирать из 100500 чужих систем
Итак, первое, что нужно осознать, пытаясь классифицировать заикание – это то, что им НЕ является. Не являются заиканием эпизодические запинки, которые любой человек может выдать в момент волнения или там отвлекаясь. Или же такие же непостоянные запинки, которые могут появляться у детей, пока они учатся говорить, активно осваивают новые слова и развивают свой речевой аппарат. Это стандартные сбои не до конца отлаженной системы, на которые незачем обращать внимание, если они не становятся постоянными. Речь вообще не обязана быть идеальной – и это один из главных моментов, который я доношу до своих подопечных. Никто не говорит в жизни как диктор телерадио. Это и не нужно, и не естественно. Люди с речевыми проблемами часто стремятся говорить очень правильно, всегда – но факт в том, что никто не говорит всегда правильно. Впрочем я отвлеклась. Вернемся к классификации.
Настоящее заикание может делиться на категории в зависимости от разных параметров. Собственно тот, из-за которого на меня наехали – это параметры, связанные с причиной его возникновения. Обычно тут выделяют две основных группы, но тут есть подвох, и я сейчас о нем расскажу. Первая группа – это так называемое, психогенное заикание. Оно развивается в детстве и у него очень большой бэкграунд. Исследователи пишут, что такое заикание – это всего лишь видимая часть айсберга, а фактически это серьёзный комплекс проблем, связанный с особенностями восприятия себя в обществе, генетическими особенностями нервной системы, стилем воспитания и так далее. И такой подход полностью соответствует моему опыту работы. Именно поэтому я начала серию заметок с психологических причин заикания. И именно поэтому пытаться исправлять речь и только её – просто нельзя. Потому что такое заикание – это вообще-то невроз. Оно зарегистрировано в Международной классификации болезней и отнесено в класс психических расстройств и расстройств поведения. Так что если вы попытаетесь лечить чисто недостатки речи и не будете касаться самих причин невроза, речь-то может вы и вылечите… Но психика скорее всего найдёт такой альтернативный способ сбросить напряжение, что о речевых запинках вы будете вспоминать с нежной грустью.
Вторая группа в этой системе – нейрогенное заикание, и в этом кроется тот самый подвох, о котором я говорила выше. Оно действительно существует. Но если читать учебники, то рисуется одна картина: вот есть заикание, оно делится на две равные группы. А если иметь дело с реальностью, то нейрогенное заикание во-первых встречается сильно реже, чем психогенное. А во-вторых, оно связано с серьёзным повреждением мозга, и речевые запинки там – это вообще не самая главная проблема. Я к тому, что человек с нейрогенным заиканием с довольно низкой вероятностью придёт к логопеду с запросом «научите меня красиво говорить». Скорее всего его близкие будут рады, если он вообще будет говорить, писать и адекватно функционировать в бытовой жизни.
Кроме того, заикание можно разделить на возникшее в процессе развития и приобретенное. Возникшее в процессе развития – это вот то, что я только что описала. А приобретённое тоже может делиться на психогенное и нейрогенное, хотя и там тоже хватает условностей. Например, нейрогенное заикание может возникнуть в результате травмы головы, инсульта, использования наркотиков и так далее. А психогенное может… тоже возникнуть в результате травмы, но уже не как ответ на повреждение мозга, а как результат стресса. Или может появиться после болезненного разрыва отношений, после развития глухоты или другого психотравмирующего события.
Приобретенное заикание даже если и выглядит похожим на самую распространенную форму, на самом деле в корне от неё отличается. Самое главное отличие – оно не является верхушкой айсберга личностных проблем. Люди с таким заиканием редко переживают по его поводу и у них мало мотивации идти к логопеду с запросом избавиться от недостатков речи. В случае с нейрогенным заиканием имеется конкретная физическая проблема и решают в первую очередь её. В случае с психогенным приобретённым – заикание обычно проявляется не постоянно, а в ассоциации с конкретной травмирующей ситуацией и не связано с самооценкой. Люди с таким заиканием обычно по его поводу не переживают.
Подведём итоги. Существует достаточно широкий спектр причин запинок в речи, однако не все они являются заиканием, не все они доставляют серьезные проблемы своим носителям и не по поводу каждого типа люди склонны лечить в первую очередь заикание. Самая распространенная группа из всех типов заикания – это невроз, который развивался в детском возрасте и внешне проявился в форме судорог, мешающих говорить. Поскольку это логоневроз, лечение требуется именно комплексное, включающее в себя в качестве обязательного компонента собственно работу с причинами невроза. Игнорирование этого требования и работа исключительно с внешними речевыми проявлениями может привести к крайне неприятным последствиям.
Спасибо за внимание. А средневековые байки типа «ребенок испугался собаки и стал заикаться» можно я уже не буду всерьез обсуждать
Показать полностью