Во всём виновата мода

В 30-е годы европейские страны укусила мода на строительство линий укреплений. Французы строили линию Мажино, финны — Маннергейма, итальянцы под мудрым руководством дуче — Альпийский вал, поляки пытались отгородиться от СССР линией Полесье. Даже греки не остались в стороне, построив линию Метаксаса.

Германский рейх, разумеется, не мог пройти мимо. Во второй половине 30-х немцы начали сооружать линию Зигфрида, которая должна была защитить Германию от орд англо-французов. Деятельное участие в работе приняло ведомство доктора Геббельса, всячески превозносившее неприступность сооружённых укреплений. Надо сказать, потраченные на газетную бумагу деньги отбились даже лучше, чем закопанные в землю в виде бетона — попробовать на прочность немецкие укрепления союзники в ходе «странной войны» так и не решились.

Западная стена линии Зигфрида

После победы над Францией вопрос о западных границах Германии временно потерял остроту. Но сломить британского льва в небе не удалось, шансы кригсмарине против Роял Нэви тоже выглядели бледно. Когда же бо́льшая часть вермахта увязла на Восточном фронте, который принялся на манер пылесоса высасывать из Западной Европы боеспособные дивизии, стало ясно, что остающиеся дивизии ограниченно годных нибелунгов хорошо бы как-то укрепить.

Больше пушек богу пушек!

Первые немецкие тяжёлые батареи на берегу Атлантики появились ещё в победном для рейха 1940 году. Само собой, тогда про планы обороны речь не шла — береговые батареи должны были поддержать расчистку пролива от мин и — по возможности — отогнать британский флот, когда он сунется топить рейнские речные трамвайчики, катера и прочий хлам, который в Германии спешно собирали для переправки армии вторжения. Но с высадкой как-то не сложилось, так что имевшиеся пушки пришлось прятать поглубже в бетон и добавлять к ним новые.

Самые крутые игрушки, разумеется, были у кригсмарине. Ещё до войны они заказали для будущих линкоров серии H орудия калибра 40,6 см — они же шестнадцатидюймовые, если кому не лень выговаривать. Всего их сделали 12 штук — прототип, три «морских» пушки, а ещё восемь доделали уже по изменённому проекту для береговой артиллерии. Бо́льшая часть уплыла в Норвегию, причём одна пушка по дороге отправилась на дно. Три пушки несостоявшихся суперлинкоров Гитлера в конечном итоге попали на батарею «Линдеманн».

Дальнобойность монстриков позволяла им спокойно перебрасывать через пролив тонны стали и взрывчатки.

С момента постройки 406-мм пушки накидали в Англию более двух тысяч снарядов. Разумеется, британцев такие подарки совсем не радовали, но раздолбать батарею не получалось до сентября 1944 года.

Батарея «Линдеманн»

Чуть менее внушительно выглядели 380-мм орудия, зато их у немцев было уже больше. Шесть штук заказали для перевооружения линкора «Гнейзенау», но в декабре 42-го линкоры были уже не в фаворе и вообще не могли помочь под Сталинградом. Поэтому в качестве новогоднего подарка «Гнейзенау» получил не новые пушки, а фигу и приказ ободрать уже имевшиеся орудия. Ещё двенадцать пушек заказал СССР для крейсеров типа «Кронштадт», но пока их делали, случилось 22 июня 1941 года. Руководство объединённой Европы ввело режим санкций на поставки, и пушки остались пылиться на складах фирмы «Крупп». Впрочем, пылились они недолго — уже в 41-м их перевезли на берег, а 20 января 1942-го батарея Зигфрида (позже переименованная в батарею Тодта) выпустила свой первый снаряд.

Батарея Тодта в 1943-м

Для орудий калибром «поменьше» — то есть от 200 до 300 мм — тоже хватало работы. Участок пролива, простреливающийся ими, получил у британских моряков название «угол адского пламени». Впрочем, несмотря на регулярные обстрелы прибрежных конвоев, успехи немецких береговых батарей оказались довольно скромными. Зато британцы истратили уйму денег, сначала соорудив собственные батареи напротив, а затем пытаясь разбомбить немецкие.

Немецкая батарея на берегу Ла-Манша

Помимо собственно немецких тяжёлых орудий в ход шло всё, до чего могли дотянуться. Например, для обороны Нормандских островов приспособили русские 305-мм пушки с царских линкоров. Четыре таких пушки немцы захватили в Норвегии, фактически ограбив своих союзников-финнов. Но если к 305-мм на «Круппе» не поленились разработать новые снаряды, то бо́льшая часть отправленных в береговую оборону трофейных пушек меньших калибров использовалась «как есть». Они, конечно, не могли похвастаться тем, что в их ствол можно засунуть голову, но доставить изрядные проблемы — вполне.

Дьеппский орешек

Первой серьёзной проверкой немецкой береговой обороны на прочность стал рейд на Дьепп 19 августа 1942 года. Город прикрывался несколькими немецкими батареями, самой мощной из которых считалась «Геббельс» — с тремя 170-мм и четырьмя 105-мм французскими трофейными пушками. По плану её должны были вывести из строя британские коммандос, но в реальности вышло так, что «игра была равная»: добравшиеся до батареи остатки десанта «обстреляли её из стрелкового оружия», а немецкие артиллерийские расчёты, в свою очередь, наглушили много рыбы в море. Больше повезло другой партии десантников, которая сумела вывести из строя батарею 150-мм орудий.

Немцы ведут огонь из тяжёлой полевой гаубицы

В целом рейд на Дьепп обернулся сокрушительным разгромом десанта, из чего обе стороны сделали строго противоположные выводы. Немцы — а конкретно штаб фельдмаршала фон Рундштедта, — окрылённые успехом, сочли, что союзникам для успешной высадки непременно нужно будет захватить крупный порт. Соответственно, если превратить все потенциально «вкусные» порты на побережье в крепости, то прочее побережье можно будет прикрыть чем останется. Например, вокруг «крепости Гавр» соорудили вполне серьёзный укрепрайон, с дотами и минными полями, главным «ядром» которого должны были стать 380-мм пушки с линкора «Жан Бар».

Одно из орудий в гаврской гавани

Союзники столь же ясно осознали — взять с ходу серьёзный порт вряд ли получится, а значит, надо думать, как на первом этапе обойтись без него.

Rommel-Spargel и другие вредные морепродукты

В январе 1944 года командующим группой армий «В» в Северной Франции назначили Эрвина Роммеля. У него был куда более свежий опыт боёв против союзников, на основании которого «лис пустыни» считал, что дать им высадиться, а затем контратаковать — полная фигня. Вражеская авиация позволяет перемещаться только по ночам, да и то — плохо и недолго. А значит, главной линией обороны должен был стать пляж.

Роммель с офицерами осматривает укрепления Атлантического вала

Разумеется, защитить должным образом все пять тысяч километров Атлантического вала, от севера Норвегии до границы с Испанией, было нереально. Но Роммель верил, что союзники захотят использовать своё господство в воздухе, что упрощало задачу — защищать следовало те районы, над которыми могли бы действовать истребители с английских аэродромов. Впрочем, для «инвалидных» стационарных дивизий почти без транспорта кусок побережья все равно выходил изрядный. Поэтому там, где о берегах не позаботилась природа, начали работать военные инженеры. По многим воспоминаниям, самая горячая пора при сооружении Атлантического вала совпала именно с назначением Роммеля.

Мало-помалу задуманные фельдмаршалом планы начинали обрастать бетоном.

Первая линия обороны начиналась ещё в воде. Разница в высоте между приливом и отливом на побережье Франции бывает и больше десяти метров — в высоту. В отлив это сотни метров мокрого песка, брести по которому — то ещё удовольствие даже в мирное время. А уж когда по тебе высаживает из бункера ленту за лентой «пила Гитлера» — MG-42, а сверху сыпет дождик из мин… в общем, вероятность высадки в отлив немцы оценивали как маловероятную.

Тех же, кто решит высаживаться в момент прилива, под водой ждали сотни тысяч наклонно вкопанных в грунт стволов деревьев. Иногда на верхушке закрепляли противотанковую мину. Более сложный вариант носил название Hemmbalken и представлял собой пирамиду, на которую опиралось очередное бревно, а уже к нему крепились металлические зубцы, чтобы лучше цеплять днище. Ну и противотанковую мину тоже крепили, если была под рукой.

Облагороженное немцами побережье Нормандии ровно за месяц до высадки союзников

Счастливцев, которым повезло миновать первую линию заграждений, под водой ждали Nussknackermine — под этим названием скрывалась целая серия минных заграждений. Общим являлся торчащий вверх кусок рельса. Если на железяку напарывалось какое-то судёнышко, оказывалось, что внизу ждали своего часа несколько противотанковых мин или крупнокалиберный снаряд…

Дальше вперемешку шли бетонные и стальные пирамидки, знакомые всем нам по фильмам о битве за Москву противотанковые ежи. Ну а тех, кто всё-таки сумел бы добраться до берега выше точки прилива, гостеприимно поджидали ряды кольев с колючей проволокой.

Солдаты вермахта минируют дорогу около Атлантического вала, март 1944 года

Роммель принял меры и против десанта с воздуха, точнее — против нежно любимых тогдашними генералами десантных планеров. Поблизости от побережья все подходящие для посадки планера открытые и относительно ровные участки были щедро усеяны вкопанными брёвнами.

Главную задачу всех этих игрушек фельдмаршал видел в недопущении высадки тяжёлой техники в первой волне. С пехотой — промокшей от преждевременного купания, частично бросившей оружие, чтобы проще было выплывать, — должны были справиться и пулемётчики.

Те самые, которые одним июньским утром 1944 года вдруг увидели перед собой водную гладь, сплошь заполненную кораблями.

Хотя Атлантический вал не смог предотвратить высадку союзников, нельзя сказать, что строили его зря. «Кровавый прилив» в секторе «Омаха» показал, на что была способна немецкая оборона. Ставка на «крепости» из крупных французских портов тоже отчасти себя оправдала — например, Брест продержался с 7 августа по 19 сентября и сдался в виде груды руин. Гавр удалось взять 12 сентября — примерно в таком же виде.

В конечном итоге союзникам оказалось проще налаживать снабжение через бельгийские и голландские порты.

Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.

Перенесено на Cat.Cat с разрешения.

Оригинал: https://warhead.su/2019/06/06/stroyka-veka-ponemetski-atlant...

Пост с навигацией по Коту

Подпишись, чтобы не пропустить новые и интересные статьи!

С чего всё началось

Своим появлением малая пехотная лопата обязана прежде всего смене тактики войскового боя во второй половине XIX века. Покуда армии стреляли мало и пытались решить дело бравым наскоком, щекоча противника штыками, вопросы фортификации не рассматривались как первоочередные. Инженерные (сапёрные) войска пребывали на третьих ролях, отношение к ним в армии было самое пренебрежительное — даже «гробокопателями» их обзывали.

Именно сапёрам и были положены нормальные, крупногабаритные лопаты (вместе с кирками, топорами, пилами и прочим). Пехоте, конечно, тоже полагался какой-никакой шанцевый инструмент, но копать солдаты отказывались категорически, а само имущество норовили всяческими способами утерять. На это, впрочем, смотрели сквозь пальцы: на самом высоком уровне считалось, что использование военнослужащих на земляных работах катастрофически подрывает боевой дух войск.

Но тут на военных обрушился технический прогресс в виде винтовки Дрейзе — первого массово выпускавшегося оружия под унитарный боеприпас. Несмотря на неудачный бумажный патрон и систему воспламенения (капсюль располагался не снаружи, а внутри гильзы, прямо под пулей) и склонность к поломкам, скорострельность этого образца по сравнению с дульнозарядными системами выросла очень и очень значительно.

«Дульнозарядки» производили лишь два-три выстрела в минуту, а винтовка Дрейзе — от девяти до 12.

Игольчатая винтовка Дрейзе М1841

Передовая военная мысль заметалась: наступающий под свинцовым дождиком солдат далеко не убежит. Положим, отряд преодолевает броском определённое расстояние, но схлестнуться с врагом в штыковой не успевает. Что же ему — обратно бежать? Или залечь? Но даже лежащего человека опытному стрелку не составит большого труда подбить. Неплохо было б солдата куда-то спрятать, чтоб не потерять завоёванное. Следовательно, надо зарываться в землю.

Для осознания этого в общем-то нехитрого факта армиям Европы потребовалось несколько десятков лет.

Прорывным моментом можно считать 60-е годы ХIХ века, когда Пруссия и Австрия, сговорившись между собой, решили отжать у Дании герцогства Шлезвиг и Гольштейн.

Некрупная Дания боевой мощью не отличалась. Как писал в те годы капитан российского Генштаба В. Н. Чудовский, «если бы Пруссия и Австрия выдвинули против маленькой Дании все сухопутные свои войска, то составилась бы армия, равная по численности почти всему мужскому населению собственно Дании… но подобное полчище даже не смогло бы разместиться на театре войны». При таком раскладе датчанам ожидаемо наваляли и герцогства оттяпали.

Изрядно уменьшившаяся и потрёпанная Дания пересчитала вооружённые силы и приуныла: солдат следовало беречь — против тевтонов никакого мобрезерва не напасёшься. И тут на арене появился армейский капитан Мадс Йоган Бух Линнеман.

Пока что «заступ»

В 1868 году в «Австрийском инженерном журнале» вышла статья Линнемана под названием «Снабжение пехоты лёгкими заступами». В ней автор сообщил об успешном опыте по принятию на вооружение в датской армии укороченной лопаты длиной около полуметра: с её помощью «каждый пехотный солдат за 5-7 минут времени успеет окопаться настолько, что удовлетворительно закроется от ружейного огня».

Капитан Мадс Йоган Бух Линнеман

Отдельно замечу, что «линнемановский заступ» являл собой настоящий мультитул: на одной из сторон была нарезана пила, другую заточили для рубки, а ещё хозяйственный датчанин рекомендовал использовать своё изобретение в качестве сковороды для приготовления пищи. При этом весила лопата на удивление немного — вместе с солидным кожаным чехлом всего лишь около килограмма.

Лёгкий заступ капитана Мадса Линнемана

Полезным инструментом сразу заинтересовались в Европе — впрочем, капитан и сам активно продвигал его на рынке. Что любопытно, одной из первых стран, принявших заступ на вооружение в 1870 году, была как раз Австрия, а там уже и остальные активно подтянулись.

С тех пор «золотой стандарт» (лопата общей длиной около полуметра с уменьшенным лотком) прочно прописался во всех без исключения армиях мира. Собственно, это и есть лопата, предназначенная для пехоты, — маленькая, в отличие от большой сапёрной. В Российской империи её приняли на вооружение в 1878 году.

Меньше, но не легче — и неудобнее

Со временем конструкция шанцевого инструмента менялась: кто-то отдавал предпочтение лотку прямоугольной формы, кто-то — пятиугольной или полукруглой; разнились и способы крепления лотка к черенку. К началу Второй мировой войны Германия ввела новый, складной вариант лопаты (в 1944 году его скрупулёзно скопировали американцы). Правда, немецкая новинка из-за обилия металла получилась не слишком удобной и весьма увесистой — вместе с солидным кожаным чехлом её вес составлял 1,5 кило, так что несознательные «дойчезольдатен» норовили использовать трофейные советские и польские образцы. Русская хоть и длиннее, зато ухватистее, легче (около 900 грамм с лёгким брезентовым чехлом), да и в рукопашном бою её применить можно.

В послевоенные годы идею компактности подхватили швейцарцы, а за ними — остальной мир.

Отечественная МПЛ-50 выпуска 1944 года, швейцарские лопаты: складная выпуска 1957 года и обычная — 1937 года

Дальнейшая миниатюризация МПЛ привела к тому, что в 60-е годы армия США, творчески переработав свою копию немецкой «Клаппспатен» M38, умудрилась сложить многострадальную лопату аж втрое. Копать такой крохотулей, мягко говоря, не слишком удобно, зато по компактности М67 фактически рекордсмен.

Бойцы USMC с лопатами М67 на занятиях по самоокапыванию (фото: Paul L. Anstine II)

Сейчас большинство стран перешли на модели со складным черенком, однако в РФ по традиции основным образцом остаётся именно МПЛ-50. Причин множество: во-первых, грандиозные запасы шанцевого инструмента, оставшиеся в наследство от СССР, во-вторых — отработанная конструкция, малый вес и дешевизна классического образца со столетней историей, в-третьих — возможность применения МПЛ в рукопашном бою.

Страница из журнала «Техника молодежи» (майский выпуск 1941 года) с примерами использования МПЛ в бою

Ещё сам капитан Линнеман писал, что его изобретение вполне способно заменить собой тесак — и уже в Первую мировую войну выяснилось, что датчанин не врал: в окопных схватках малая лопата отлично себя зарекомендовала. А к началу Второй мировой все воюющие державы обзавелись собственными школами рукопашного боя с использованием МПЛ.

Но в современных условиях вероятность вступления бойца в «рукопашку» крайне мала, фехтование лопаткой и штыком уходит в прошлое. Поэтому периодически происходят робкие попытки принятия на вооружение некоего аналога М67, но отклика они, как правило, не находят.

В общем, не путайте: маленькая лопата — пехотная. А современным сапёрам МПЛ без надобности. У них и задачи помасштабнее, и техника для этого есть посерьёзнее.

Автор: Юрий Миллер.

Дата публикации: 23 апреля 2019.

Оригинал: https://warhead.su/2019/04/23/nesapyornaya-lopata-kak-pehota...

Перенесено на Сat.Сat с разрешения.

Архив публикаций за май 2020

qq всем вот сделал для себя челендж как убить свое время нахуй или как пройти игру без килов. Проходил Крызыс а точнее дополнение к 1 части под названием Warhead. Соснул хуйца с самого начала игры которая слала в урну весь мой челендж. Прикол был в том что надо было пройти 1  мисию а цель ЕБАНОЙ МИСИИ убить танк. Из-за етого пришлось с помощью консольных команд скипнуть лвл, иначе я бы не смог пройти без килов. Дальше чисто по приему дротик в очко чтобы не рыпался и бежим без остановки. Вообще было не особо сложно притом что играл на офицере хватало дротиком убрать 2-3 ключевых корейца и просто пробежать. Ебали мои желания и мой челендж вертолеты и бтр с пулеметами которые хуй убьешь. В отличии от машины которой ломаешь колеса и она тормозит. Верт я пытался дамажить но ему "пахую" по этому терпел как сучка с 30 хуями в очке пока не отьебался. Единственое что дало шанс челенджу то что в мисии с поездом где его надо было защитить от инопрешеленцов то что их можно было схватить, кинуть, и они дохли а килл не был защитан игрой. У меня ушла 81 минута и 20 секунд на прохождение игры (не считаю фейловые моменты). хотел тупо поиграть по фану а вышло вот это. Впринцыпе я доволен но так я не сосал с момента того как проходил COD на сложности ветеран. У кого какие вопросы задавайте на все отвечу.P.S. так дохуя ошибок и т.д. потому-что я тупой и играл в майнкрафт.

Недавно зрителям Первого канала пришлось изрядно удивиться, ведь такого на нашем телевидении не было давно. После четвёртой серии без объяснений была прервана трансляция сериала «Крылья Империи» — его заменили на криминальную драму. Неужели очередные «Менты против воров — 234» более интересны, чем фильм, посвящённый русской истории в её самый критический момент?

Это заставило меня преодолеть свою неприязнь к отечественным сериалам и посмотреть «Крылья империи», чтобы попробовать составить объективное мнение о скандальном телепроекте.

Сериал снят подчеркнуто патриотично. Нет традиционной для российского кино фиги в кармане. Российская империя показана великой державой, император Николай II не выведен клоуном и идиотом, русские офицеры доблестны и живут по законам чести. Но, увы, игра актёров крайне слаба, а сами актёры бездарны, что, впрочем, является общим местом для всей российской теле- и, в немалой степени, кинопродукции. Сценаристы не знают истории России, о которой берутся писать сценарии, а операторы работают с камерой, как будто непрерывно находясь в каком-то жутком чаду кутежа. Налицо конфликт благих намерений и хороших идей с крайне низким качеством исполнения всего задуманного. Видимо, день, когда современных российских актёров, режиссёров и сценаристов выгонят на мороз, станет днём возрождения русского кинематографа.

Но в значительной степени меня интересовало не искусство, а история. Вот о ней и поговорим. Итак, «Крылья империи»: исторические ляпы. Камера! Мотор!

Фильм начинается со сцены тайной дуэли юнкеров николаевского кавалерийского училища, в котором участвует главный герой фильма — юный граф Сергей Двинский. В реальности с 1894 года дуэли являлись официальной опцией разрешения конфликтов, но для того, чтобы участвовать в поединке такого рода, необходимо было офицерское звание (то есть дуэль юнкеров была невозможна). Также перед дуэлью дело обязательно рассматривалось в офицерском суде чести, а сам поединок проводился отнюдь не тайно, а с соблюдением всех процедур. Нарушение правил считалось преступлением. Таким образом, то, что происходит на экране — совершенно незаконно, а участников ждёт тяжёлое наказание: скорее всего, ближайшие годы жизни они проведут в крепости, и офицерами им уже не бывать.

К форме юнкеров претензий не так много. В частности, вызывает интерес манера ношения этишкетного шнура, который юнкера надевают к гимнастёрке, заправляя за борт — на манер аксельбанта. Этот шнур, действительно присвоенный Николаевскому училищу, одевался лишь к мундиру или вицмундиру и никогда не носился с гимнастической рубахой.

Начальником Николаевского училища в то время был генерал-майор М. К. Марченко. У актёра погоны генерал-майора, и это радует: могли нацепить фельмаршальские. Но, в то же время, в фильме начальник училища имеет совершенно фантастический набор наград: Св. Георгий 4 степени (офицер генерального штаба, никогда не бывший в бою, до 1870 года мог, с некоторой вероятностью, получить его только за 25 лет беспорочной службы, а после 1870 года уже не мог — вместо «Георгия» за календарный четвертак стали давать орден Св. Владимира); медаль, судя по рисунку аверса, «В память русско-японской войны», но почему-то висящая на ленте ордена Андрея Первозванного, вместо положенной ей сдвоенной александровско-георгиевской, а также кавалерский знак ордена Марии-Терезии, видимо, в память о службе военным агентом в Австро-Венгрии. Между тем, реальный генерал Марченко был награжден орденами Св. Станислава 1-3 степеней, Св. Анны 1-3 степеней, Св. Владимира 4 степени.

После неудачно завершившейся дуэли некий вахмистр орёт на юнкеров в лучших традициях Советской армии, что, я понимаю, привычнее и понятнее сценаристу и режиссёру. Однако, во-первых, этот разговор должен был состояться не с вахмистром, а с курсовым офицером, который отвечал в том числе за поведение юнкеров своего курса; во-вторых, вахмистрами в военных училищах назначались наиболее отличившиеся в учёбе юнкера, а в-третьих, подобный хамский разговор с будущими офицерами в русской императорской армии был решительно невозможен. Унтер-офицер мог быть грубоват с вольноопределяющимся (нижними чинами, которые служат в полку в ожидании произведения в офицеры), но так говорить с юнкерами было недопустимо. Да и окажись на месте вахмистра курсовой офицер, он бы разговаривал со своими подчинёнными вежливо и корректно, тем более, что дело происходит в одном из самых аристократических учебных заведений империи.

Смотрим далее. На концерте оркестра русских народных инструментов, который должен был посетить император, великий князь Дмитрий Павлович представляет своего адъютанта — старшего брата графа Двинского — в качестве пажа. С точки зрения этикета того времени, это выглядит или дурной шуткой (причём такой, после которой немедленно подают в отставку), или прямым оскорблением офицера. Но граф воспринимает слова великого князя как нечто обыденное. Затем выясняется, что в караул во время прибытия императора были назначены юнкера, чья форма показана… нууу, пожалуй, неплохо.

Старший граф Двинский, о чудо, носит медаль в память 300-летия царствования дома Романовых, которую он действительно мог иметь с точки зрения хронологии своей службы, но перед ней висит какая-то загадочная медаль на светло-серой ленте. При этом знак выпускника пажеского корпуса отличается редкостной живостью и оказывается то на правой, то на левой стороне его мундира. Ещё больше шокирует то, что и великий князь, и его адъютант пришли на концерт в строевом мундире с лядуночными перевязями, в то время как Лейбгвардии Конный полк (к которому они принадлежали) имел особую форму для подобных мероприятий.

И в качестве окончательного удара по исторической достоверности, младший Двинский на вопрос Николая II, в каком полку он желает служить, сбивчиво отвечает: «Вашего величества полку». Император после такого ответа должен был подумать: «слабоумный», потому что в гвардии частей с шефством императора было более десятка, и любой представитель высшего света отлично знал названия всех гвардейских полков.

И в завершение — пара слов об актёрской игре. Я хотел бы сказать, что её нет. Но, к сожалению, не могу этого сделать. Она есть, и она очень слаба, слаба настолько, что порой переходит в кривляние. Увы, но изображение старой русской аристократии упорно не даётся нынешним российским актёрам. В лучшем случае, у них получается комик провинциального театра, играющий водевильного графа. С таким кинематографом нам пока приходится жить. Так дурная и неряшливая работа может испортить то, что могло бы стать интересным историческим фильмом.

Оригинал: https://warhead.su/2017/11/28/krylya-imperii-spisok-lyapov-n...