Квартира опустела. Тишина, казалось, звенела в ушах. Анна стояла посреди комнаты, не в силах пошевелиться. Ещё вчера здесь кипела жизнь — смех детей, разговоры за ужином, привычная суета. А теперь…
— Собирай вещи и уходи. Ты больше не живешь в этом доме, — эхом отдавались в голове слова дочери.
Как же так вышло? Когда всё пошло наперекосяк?
Анна медленно опустилась на диван. В свои 65 она чувствовала себя совершенно потерянной и ненужной. Ещё недавно эта квартира была её крепостью, её миром. Теперь же…
Всё началось два года назад, когда Лена с мужем и детьми переехали жить к Анне. Тогда это казалось идеальным решением — просторная трёхкомнатная квартира в центре, возможность помочь молодой семье встать на ноги. Да и самой Анне было бы не так одиноко после смерти мужа.
Первое время всё шло гладко. Лена с Сергеем обустроили детскую в одной из комнат, сами заняли вторую. Анна осталась в своей спальне. Внуки — шестилетняя Алиса и трёхлетний Миша — наполнили дом звонким смехом и топотом маленьких ножек.
Анна с радостью включилась в хлопоты по дому — готовила, убирала, возилась с детьми. Ей нравилось чувствовать себя нужной, важной частью семьи. Лена поначалу была благодарна за помощь:
— Мам, ты просто чудо! Не знаю, как бы мы без тебя справлялись.
Анна светилась от счастья. Наконец-то её жизнь обрела новый смысл.
Но постепенно идиллия начала рушиться. Первые трещины появились, когда Анна стала замечать небрежное отношение зятя к вещам в доме.
— Сергей, будь добр, вытирай ноги, когда входишь. Ковёр же пачкается, — как-то сделала она замечание.
— Да ладно вам, Анна Петровна. Подумаешь, ковёр! — отмахнулся зять. — Лучше скажите, что на ужин?
Анна промолчала, но осадок остался. Ей казалось, что Сергей не ценит её заботу о доме, не уважает установленный порядок.
Затем начались разногласия с дочерью по поводу воспитания детей.
— Лена, зачем ты даёшь Мише столько сладкого? Это вредно для зубов, — заметила как-то Анна.
— Мам, не учи меня воспитывать моих детей, — резко ответила дочь. — Я сама знаю, что для них лучше.
Анна была обескуражена. Она ведь хотела как лучше, из любви к внукам. Почему Лена так агрессивно реагирует?
Постепенно таких стычек становилось всё больше. Анна чувствовала, как отдаляется от дочери и её семьи. Она пыталась наладить отношения, но каждый раз натыкалась на глухую стену непонимания.
— Лена, может, сходим вместе в парк с детьми? — предложила она однажды.
— Извини, мам, но у нас свои планы, — отрезала дочь. — Мы хотим провести время только своей семьёй.
Эти слова больно кольнули Анну. «Своей семьёй» — значит, она уже чужая? Когда это произошло?
Отношения становились всё более напряжёнными. Анна чувствовала себя лишней в собственном доме. Она старалась не вмешиваться в жизнь молодой семьи, но это давалось с трудом. Каждый раз, когда она видела что-то, с её точки зрения, неправильное, ей хотелось указать, подсказать. Но любое замечание воспринималось в штыки.
— Мам, ну сколько можно! — не выдержала однажды Лена. — Ты постоянно нас критикуешь. Мы уже взрослые люди, сами разберёмся.
— Я просто хочу помочь… — растерянно пробормотала Анна.
— Твоя помощь нам не нужна! — отрезала дочь. — Дай нам, наконец, жить своей жизнью!
После этого разговора Анна замкнулась в себе. Она старалась как можно меньше попадаться семье на глаза, часами сидела в своей комнате. Но даже там она не чувствовала себя в безопасности — то и дело доносились громкие голоса, детский плач, звуки телевизора.
Её мучила бессонница. Ночами она лежала без сна, прислушиваясь к звукам в квартире. Утром вставала разбитая, с головной болью. На кухне её встречали недовольные взгляды — она опять мешала всем собираться на работу и в садик.
Анна чувствовала, как медленно погружается в депрессию. Она почти перестала выходить из дома, забросила свои увлечения. Единственной отдушиной были редкие встречи с подругами.
— Аня, да ты сама не своя, — заметила как-то Вера Павловна, её давняя приятельница. — Что случилось?
Анна не выдержала и расплакалась, рассказывая о ситуации дома.
— Милая, да ты совсем себя загнала, — покачала головой Вера. — Нельзя так. Ты ведь тоже имеешь право на свою жизнь, на уважение. Может, стоит поговорить с дочерью начистоту?
Анна лишь горько усмехнулась:
— Да она меня и слушать не станет. Я для неё обуза, не более.
— Ну так напомни ей, чей это дом вообще-то! — возмутилась подруга. — Ты их приютила, а не наоборот.
Эти слова заставили Анну задуматься. Действительно, почему она позволяет так с собой обращаться? Ведь это её квартира, её правила. Может, стоит наконец постоять за себя?
Вернувшись домой, она застала привычную картину — гора немытой посуды в раковине, разбросанные игрушки, шум из комнаты детей. Анна глубоко вздохнула и решительно направилась к дочери.
— Лена, нам нужно поговорить.
— Мам, я занята, — отмахнулась та, не отрываясь от телефона. — Давай потом.
— Нет, сейчас, — твердо сказала Анна. — Это важно.
Что-то в её голосе заставило Лену насторожиться. Она подняла глаза на мать:
— Я больше так не могу, — тихо, но решительно произнесла Анна. — Я чувствую себя чужой в собственном доме. Вы меня не уважаете, не считаетесь с моим мнением. Я понимаю, что вы хотите жить своей жизнью. Но и я имею право на свою.
— Я думаю, нам стоит жить отдельно, — выдохнула Анна. — Вам нужно свое пространство, и мне тоже.
На лице дочери отразилось удивление, смешанное с раздражением:
— И куда же мы, по-твоему, должны съехать? У нас нет таких денег!
— Я не говорю, что вы должны съехать прямо сейчас, — попыталась объяснить Анна. — Но давай подумаем, как решить эту проблему. Может, снимать квартиру? Или взять ипотеку?
— Ага, конечно! — фыркнула Лена. — Ты же знаешь, что мы едва сводим концы с концами. Откуда у нас деньги на съем или ипотеку?
— Но ведь это не может продолжаться вечно, — вздохнула Анна. — Мы все несчастны в такой ситуации.
— А по-моему, это только ты несчастна, — резко ответила дочь. — Мы прекрасно себя чувствуем. И вообще, раз уж на то пошло, почему бы тебе самой не съехать? Квартира большая, нам с детьми она нужнее.
Анна почувствовала, как у неё перехватило дыхание:
— Что ты такое говоришь? Это же мой дом!
— Ну да, конечно, — язвительно протянула Лена. — Только вот папа завещал его нам обеим. Так что я имею не меньше прав на эту квартиру, чем ты.
— Но… но как же… — Анна растерянно смотрела на дочь, не веря своим ушам. — Я думала, мы семья…
— Семья — это я, Сергей и дети, — отрезала Лена. — А ты… ты только мешаешь нам жить нормально. Вечно лезешь не в свое дело, критикуешь. Мы не можем расслабиться в собственном доме из-за тебя!
Каждое слово било, как пощечина. Анна чувствовала, как земля уходит из-под ног. Неужели её родная дочь действительно так думает? Когда они стали чужими людьми?
— Знаешь что, — вдруг решительно сказала Лена, — я, пожалуй, соглашусь с тобой. Нам действительно нужно разъехаться. Только съезжать будешь ты.
— Что? — ошарашенно переспросила Анна. — Но куда же я пойду?
— Это уже твои проблемы, — холодно ответила дочь. — У тебя есть пенсия, снимешь комнату. Или к подругам своим переедешь, не знаю. В конце концов, ты сама подняла этот вопрос.
— Но я не это имела в виду! — воскликнула Анна. — Я просто хотела обсудить…
— Нечего тут обсуждать, — перебила её Лена. — Решение принято. Собирай вещи и уходи. Ты больше не живешь в этом доме.
С этими словами она развернулась и вышла из комнаты, оставив мать в полном оцепенении.
Анна не могла поверить, что это происходит на самом деле. Как её родная дочь может так с ней поступить? Неужели годы заботы и любви ничего не значат?
Она в отчаянии опустилась на кровать. Что теперь делать? Куда идти? У неё не было ни денег на съем жилья, ни близких родственников, готовых приютить.
В голове вихрем проносились обрывки воспоминаний — счастливое детство Лены, их совместные прогулки, задушевные разговоры… Как же всё изменилось?
Анна провела в оцепенении несколько часов. Когда она наконец вышла из комнаты, квартира была пуста — Лена с семьей куда-то ушли. На столе лежала записка:
«Мы вернемся вечером. Надеюсь, к этому времени тебя здесь уже не будет.»
Руки дрожали, когда Анна собирала немногочисленные вещи в старый чемодан. Она не могла сдержать слез, глядя на фотографии, которые когда-то с любовью расставила по квартире. Теперь они казались насмешкой над её наивной верой в семейное счастье.
Уже у двери она в последний раз окинула взглядом квартиру, ставшую для неё чужой. Столько воспоминаний, столько надежд… И вот теперь она уходит, выброшенная на улицу собственной дочерью.
С тяжелым сердцем Анна закрыла за собой дверь. Она не знала, что ждет её впереди, но понимала — прежней жизни уже не будет никогда.
