Элеваторный способ добычи торфа не мог удовлетворить потребности Классона, поэтому он придумал гидравлический способ, он же гидроторф. Сущность способа заключается в том, что торфяной массив размывается струёй воды высокого давления (1–2 МПа), при этом торф превращается в гидромассу с влажностью 95–97%.

Технологический процесс включает:
1) Размыв торфяной залежи струёй воды высокого давления 1) Транспортирование гидромассы по трубам на поля разлива 3) Обезвоживание гидромассы за счёт фильтрации в подстилающий грунт и формирование кирпичей из неё
4) Сушку кирпичей до уборочной влажности 45–40%.  5)уборку воздушно-сухого торфа в штабели.
Мощная струя воды качественно вымывала весь торф из переплетения корней, превращая его в густую, но текучую торфомассу. Но она же вымывала из залежи пни, которые теперь вместе с торфомассой текли к насосу и забивали его входное отверстие или заклинивали рабочее колесо. Пробовали ставить на пути торфомассы разные решётки для задержки пня, но они за несколько минут забивались мусором. В результате рядом с такой решёткой с ячейкой 100х100 мм постоянно находились до восьми рабочих с баграми и пожарными стволами, убиравшие от неё ветки и корни. Чтобы убрать пень от торфососа, в карьер приходилось спускаться рабочему, облачённому в специальный "непромокаемый" костюм. Стоя весь день по колено, а чаще по пояс, в холодной воде, он руками оттаскивал пни от входной воронки насоса. Работа эта была очень тяжёлой – костюм был условно непромокаемым, сделаным из кожи, а работы по торфодобыче начинали сразу после оттаивания земли. Так что человек работал по пояс в ледяной воде. Зачастую эту работу выполняли женщины.

Ситуацию могло изменить внедрение в 1920 году пеньевого крана – подъёмного крана на гусеничном или рельсовом ходу, оснащённого грейферным захватом, которым он убирал пни от насоса. Но кранов зачастую не хватало, да и грейпферный захват мог подцепить далеко не каждый пень, и пни продолжали убирать вручную, стоя в ледяной воде.
Естественно что в таких условиях дизентерия, тиф и прочие болезни выкашивали ряды торфянников.
Вот статистика за 1922 год по смертям, зарегистрированным ЗАГСом пос.Электропередача:
Тиф сгубил - 26 человек
Дизентерия - 33 человека
От сердечной недостаточности - 19 человек
Причем от неё умирали не только старики, но и молодые - такая тяжелая у них была работа.
От водянки умерло 5 человек, от малярии 4 человека и 9 человек от отеков или воспаления легких.
Кстати, с января и до апреля, то есть до начала сезона торфодобычи, в записях о смерти в основном младенцы. Родить ребенка в п.Электропередача практически значило подписать ему смертный приговор. В 1922 в возрасте до одного месяца умер 21 ребенок, в возрасте от месяца до года - 12 детей, в возрасте от 1 до 14 лет - 14 человек. Это связано как с ужасными бытовыми условиями, в которых жили торфяники, так их с их тяжелой работой - дети рождались слабые, недоношенные. Основная причина смертей младенцев - врожденная слабость, вторая причина - "катар. кишок" (не врач, поэтому не знаю как это сейчас называют). Более старшие дети умирали чаще от дизентирии.
Архив за 1921 год начинается с середины года, поэтому статистика по 22му, но в 21м есть один показательный случай - шестнадцатилетний парень умер от истощения. Такими вещами, как детский труд, на торфодобыче не гнушались, брали с 14 лет, просто не оформляли.
Поэтому 15 лет - уже рабочий человек, в возрасте от 15 до 25 лет умерло 35 рабочих. От 26 до 45 - 27 человек, старше 45 - 33 человека, причем из них старше 60 только 11 человек, самый старый из них - 77 лет, второй по сиарости - 65лет.
Статистика смертности по участкам:
Каменный карьер - 17, Липовая грива - 16, Гидроторф - 15, Линевский - 13.
В 1922 пос.Гидроторф еще строился, поэтому  он не так сильно выделяется. Но уже видно посёлки смерти - Гидроторф и Каменный карьер, к 1925 году каждая четвертая (если не каждая третья) смерть будет приходится на них. Им в спину дышит улица 4-я категория, на которой в 22 году всего 6 смертей. А вот Липовая грива к 25му станет либо менее населенной, либо более жизнепригодной, но скорее первое - объем торфа в 25 значительно ниже чем в 22.
Кстати, Классон сразу все четко разграничил - улицы посёлка Электропередача были названы: 1-я, 2-я, 3-я  и 4-я Категория. На первой категории жили, по тем временам, небожители. На 4й категории жители имели все шансы быстро стать небожителями в прямом, а не переносном смысле.
Все эти данные есть в отсканированном виде на сайте ЦГАМО фонд 2510. Архив содержит данные с 1921 по 1928 годы. Еще один момент - местом захоронения большинства умерших указано Васютинское кладбище. Но вот могил 1920х годов на нем сейчас почти нет, что показывает отношение советской власти к простым торфодобытчикам

В середине  1900х годов промышленность Богородского уезда начинает расти не по дням, а по часам - появляются и растут мануфактуры, фабрики, заводы. Естественно мимо такого успеха наших людей не смог спокойно пройти немец Классон,  который уже с 1886 года продавал русским электричество в Петербурге. Здесь, в Богородском уезде, он решил совместить приятное с полезным - жечь в печах землю русскую, вырубать русскую природу и зарабатывать на русских, да причем так чтоб эти русские на него же еще и работали. Естественно что для этих целей он собрал подходящий коллектив: Кржижановский, Винтер, Радченко. Как вы поняли по фамилиям - все они достойные сыны Богородского уезда Московской губернии. Или нет?
В июне 1912 Классон приказывает вырубить вереск вокруг домов и строящейся станции. А в июле того же года случается большой пожар. При этом пожар нанёс незначительный ущерб строительству станции, но совершенно изменил картину местности: вместо непроходимой чащи получилось около 2000 га выгоревшего места. Само болото от пожара не пострадало, так как оно было совершенно сырое — сгорел только верхний моховой покров и лес на болоте. И к осени на месте пожара появляется посёлок для рабочих, а так же площадь для первых торфяных разработок.
Вот это повезло так повезло, вместо того чтобы несколько месяцев вырубать непроходимую чащу, пожар очистил место за неделю. При этом постройки не сгорели, потому что вокруг них предусмотрительно все расчистили, а торф не загорелся,  потому что был мокрый. Но, как мы знаем, застройщикам часто так везет - то сгорит дом того, кто не захотел переезжать или заломил цену за свой участок, то загорится памятник архитектуры, который нельзя было сносить. Обычное везение застройщика. А может это было на руку классовому врагу?
Кстати, единственным населённым пунктом на территории нынешнего Электрогорска было урочище Белый мох, крестьяне из которого стройкой и торфодобычей не соблазнились, а продолжали работать на земле. Что очень показательно - вот тебе в пешей доступности хорошо оплачиваемая работа, но они продолжают работать как работали. Видимо уже знали что такое работа на торфах.
Для тех, кто не читал первую серию, напомню. Добыча торфа в те времена  была просто каторжным трудом. Люди рыли яму, лили в нее ведрами болотную воду, распускали торф в черную липкую грязь, потом раздевались и лезли в эту яму, вытаскивали пни и корневища, разбивали комья, готовили торфяное тесто. Мириады комаров и слепней тучами поднимались над их головами. Когда тесто было готово, его выгребали наверх и тачками свозили на поля,  где сушились торфяные кирпичи
Классон электрифицировал торфодобычу, но условия труда горняков все равно оставались просто нечеловеческими. Добыча торфа в первые годы велась так называемым элеваторным способом, в котором были механизированы только подъем торфа из карьера, перерезание волокон и частично формование в кирпичи. Стоя на ступенях разрабатываемого откоса торфяного карьера, рабочие-ямщики вырезали лопатами из массива куски торфа и бросали их в желоб скребкового элеватора. В торфяной залежи было много пней, и загрузка элеватора сменялась их корчеванием: топорами обрубали корни, артель тащила крепко сидящий большой пень веревкой.

Из элеватора торфяная масса выходила в виде непрерывного бруса на подкладываемые под него на ролики доски, на которых он вручную рассекался ножами на отдельные кирпичи. Доски с торфом весом по 32 кг вручную брались с роликов и перекладывались на этажерочные вагонетки, которые рабочие-вагонщики отвозили по узкоколейным железнодорожным путям на примыкающие к карьеру поля сушки, где вагонщики расстилали торф, а пустые доски складывали обратно на вагонетки. По мере разработки карьера элеваторная машина передвигалась по рельсам , звенья узкоколейных путей переносили вперед.

Однако так называемый «прямой элеватор» не облегчал работу «ямщиков». Они стояли по колено в холодной черной жиже и выбрасывали лопатами за двенадцатичасовой рабочий день тысячу с лишним пудов сырого торфяного теста. Женщины — штабельщицы и подносчицы — перетаскивали  тысячи пудов торфа за один «урок».
Еще один факт, раскрывающий нам добродетель Классона: в 1912 с просьбой о строительстве церкви в пос.Электропередача к Классону и Радченко обратились первые строители и добытчики торфа в 1912 году. Им , конечно, обещали. Но руководители проекта Электропередача были латентными революционерами и дружили с большевиками, оформляя их на работу и тем самым пряча от сыскной полиции. Обещание , конечно, не выполнили - церковь появилась только во времена современной России.
А вот начальником электростанции, что при царе, что при Совочке (зайчики мои милые, чтож вас так колбасит то от Совка? Уменьшительно-ласкательно лучше?) была в руках Классона. Естественно потому, что он незаменимый специалист. Но подробнее об этом в следующей серии

История торфодобычи в Московской губернии начинается с аферы, причем государственной аферы, поэтому всё по закону. Удельное ведомство Российской Империи присваивает себе все бесхозные болота в московской и соседних губерниях, по дешёвке скупает болота, находящиеся в частной собственности. Все это делается или втихаря или под благовидными предлогами - ну зачем вам болото, одни убытки, продайте государству и не парьтесь. А потом раз, и выкатывает высочайшее повеление о защите (детей) лесов. И если еще вчера ты топил печку дровами, которые рубил в соседнем лесочке, то сегодня только сунься туда - порубят уже тебя. Но чтобы челядь не сдохла от холода, а то в кого ж аристократы тогда будут палкой с какашкой на конце тыкать))), разрешают добывать торф. Где добывать? А вот, пожалуйста, у нас тут болота по сходной цене. Ну да, дороже чем мы их у вас покупали, но если не нравится никто вас не держит, можете купить у других. Нет других? Ну так это не государства проблеммы
Совок кстати леса потом рубил как не в себя, в том числе и под Москвой. И знаете что? Я был в подмосковье, и там не степь и не пустыня, леса хоть опой жуй. Значит помогло высочайшее (нагибалово) повеление
В московской губернии первыми за добычу торфа берутся мануфактуры «Саввы Морозова и Ко» : Никольская, Реутовская и Богородско-Глуховская. И первое болото, которое они покупают - Рюминское болото. Для тех, кто не знаком с историей, для тебя короче, поясню: первый Савва Морозов был крепостным крестьянином помещика Николая Гавриловича Рюмина. На самого Рюмина Морозовым было не залупнуться добраться. До детей тоже - там сплошные девки, а из двух парней один уже помер к тому времени, другой женат был на княжне. И они решили мстить через имущество - типа дед был твоим имуществом, а теперь мы его потомки, купили твою дачу да вдвое дороже чем ты её продал, да еще и наваримся с этого. А может и другая причина была, правды мы никогда не узнаем, но домыслам это не мешает, потому что историю пишут историки.
Первый торф добывался по простому - лопатами вырубали торфяные кирпичи, складывали в корзины и на своём горбу тащили к месту сушки. Там расскладывали, ждали пока он высохнет, потом либо грузили на телеги, либо в вагонетки, которые руками толкали до фабрики.

Условия работы торфяников тогда были сродни каторжному труду: работали часто по колено в воде по 12-16 часов. Болезни были настоящим бедствием этих людей. Малярия, чахотка, цинга выкашивали целые артели. Однако рост фабричного производства требовал все больше и больше торфа.
На добыче появились простейшие элеваторы и  формовочные машины,  Однако они не намного улучшили условия труда. Как правило, двенадцать-четырнадцать ямщиков лопатами выбирали торфяную залежь на глубину 3-4 метра и лопатами бросали торф на элеватор. При этом вода на дне ямы могла доходить до пояса или груди. После формовки вагонщики вручную откатывали вагонетки с торфяными кирпичами на поля стилки, где они просушивались. Торфяные поселки Морозовых - старейшие в России.

Сезонные рабочие жили там в бараках, спали десятками на нарах, о постельных принадлежностях и речи не было, а даже там где они и были - в них тут же заводились клопы и вши.
Питались рабочие поартельно, а продукты получали в хозяйских лавках. Во главе каждого участка стоял участковый торфмейстер, или смотритель. В одном лице он соединял бухгалтера, администратора и кладовщика, то есть был полновластным хозяином. Мы можем только догадываться, что такая безраздельная власть делала с человеком, и какого было от этого рабочим, которые итак были на положении каторжан.
Кстати, полностью перейти на торф не смогла ни одна крупная мануфактура - во первых его не успевали добыть столько, чтоб хватило до следующего сезона. Во вторых его не успевали весь вывозить с полей сушки. В третьих сухой торф очень гигроскопичен, то есть легко впитывает воду, и даже слегка отсыревший торф уже не горит, а тлеет, выделяя много удушливого дыма. Поэтому дрова все равно приходилось заготавливать, только ездили за ними дальше, а качество древесины было хуже, значит и нужно было её больше.
Кстати, местное население избегало работы на добыче торфа, а если кто и шел, то редко работал больше одного сезона. Поэтому рабочих набирали по соседним губерниям - Владимирской, Рязанской, Тверской. И даже из них половина работала по одному сезону, потому что понимали что любой следующий сезон может стать для них последним.

Для первой серии достаточно. А в следующей серии я расскажу вам как хитрый немец придумал жечь Землю Русскую, построил посёлки на болотах, где люди умирали от болезней, а так же заставил нас дышать дымом даже спустя 90 лет после его смерти.

Каждый год, в основном в Центральной России, с весны начинаются уже ставшие традиционными торфяные пожары, которые не только приводят к масштабным лесным пожарам, но и к сильному задымлению в населенных пунктах, перебоям в работе аэропортов, заболеваниям органов дыхания, сердечно-сосудистой системы и т.д.

В чем же особенность этих пожаров и почему они появляются?

Пожары возникают преимущественно на болотах, искусственно осушенных для нужд страны. Добыча торфа с помощью осушения болот (сетью дренажных каналов) началось еще в 19 веке, а наиболее масштабные действия развернулись в советское время. Помимо добычи торфа, осушение болот велось с целью выращивания на них леса – решили, что на торфе он будет расти продуктивней, и для сельскохозяйственных нужд – потому что торф еще и прекрасное удобрение. Торф для ТЭЦ добывали в огромных объемах, безжалостно осушая болота по всей территории страны - у нас, кстати, самое больше количество болот в мире.

Со временем страна перешла с торфа на более эффективную энергетику, и торфяники стали забрасываться. Помимо торфяных пожаров, обнаружилась масса других проблем: от нарушения всей экосистемы, пересыхания рек, до масштабного выброса парниковых газов – так как естественное болото является хранилищем СО2, которое при осушении превращается в источник эмиссии.

Торф не горит открытым огнем, он начинает медленно тлеть под слоем растительности, выделяя во много раз больше дыма, чем обычный пожар.  Горение торфа развивается и распространяется медленно, но продолжительно, в течение месяцев, и может продолжаться даже в зимние периоды. Тушить такой пожар крайне сложно, как правило, большие площади не тушат, а стараются ограничить канавами и подтоплением . Проще всего пожар тушить на ранней стадии, по весне, самые маленькие очаги просто выкапывают вместе с горящим торфом и бросают в воду.

В подавляющем большинстве, причиной торфяных пожаров является человек – весенние палы прошлогодней травы, случайно брошенных окурок или спичка, даже осколок от бутылки, который может сыграть роль лупы на палящем солнце и привести к возгоранию сухого торфа. Самовозгорание торфа – довольно редкое явление и происходит только в уже добытом торфе, сложенном в штабеля, где может происходить процесс нагрева до температуры 60-65°.

Кстати, для Ленинградской области торфяные пожары являются особенной проблемой, так как многие торфяники, как например знаменитые Синявинские болота, где велись ожесточенные бои за Ленинград, до сих пор хранят в слоях торфа множество снарядов и их остатков.

На эти болота у нас было несколько полевых выездов, в рамках проекта по изучению пожароопасных торфяников Северо-Западного Федерального округа (при поддержке Русского Географического Общества). Мы приехали туда уже поздней осенью, но торфяные пожары до сих пор дымили

Повсюду были выгоревшие площади болота - страшное зрелище..

Чаще всего такие торфяники труднодоступны для транспорта, поэтому передвигаться на них целесообразно только на каракатах и вездеходах (которые иногда тоже застревают :)

В общем, вывод можно сделать один: берегите природу, не жгите костры и не бросайте мусор на торфяных болотах, последствия от этого могут быть необратимыми.

Глава III (1945 – 1975)

«Послевоенные годы. Снижение объёмов добычи торфа. Упразднение кизического торфпредприятия»

Пользователь «живого журнала» Sam_glor 4 декабря 2019 года опубликовал пост «Добыча торфа на наших болотах». В нём он разместил три фотографии с тех самых торфяных разработок, и предположил где бы могли находиться точки съёмок, фотографии с его комментариями перемещаю полностью, дабы не нарушить логики повествования.

«Большая часть нынешнего Ново-Савиновского района Казани расположена на территории, которую раньше занимали болота. В XX веке в этих болотах добывали торф».

«И вот нашел несколько фотографий на сайте госкаталог.рф».

«На этой фотографии, как мне кажется, вид на восток на район пос. Нагорный и Дербышки».

«Этот канал, скорее всего, виден на спутниковом снимке (нынешней район вблизи озера в Парке Победы). Соответственно вид на район Троицкого леса».

«А здесь, возможно, вид в обратную сторону, на Кизическую или Козью слободы, или даже ново-савиновскую стройку, район нынешней улицы Чистопольской».

«тут может только канал определить, да и то все очень условно».

На фрагменте выше спутниковый снимок Казани от 1972 года, в 1966 году более чёткие контуры говорят о ещё действующем предприятии. Три фотографии в начале главы датируются 1950 годом. Каких-либо сведений о завершении добычи торфа в этой области пока не найдено, но логично предположить, что после окончания войны в 1945 году и на протяжении ещё примерно 30 лет разработки в области объекта исследования велись. Да и название кизическое торфопредприятие остаётся условным, т.к. со временем организация переименовывалась, свидетельством тому являются архивные фонды упомянутые в предыдущих главах. Но всё же ссылаясь на общегосударственную статистику по добыче ресурса, добыча торфа начала сворачиваться в 1970е годы. Возможно подробностями обладают бывшие жители посёлка Савинка, так как он находился вплотную с разработками, не исключаю, что кто-то из жителей являлся добытчиком торфа.

Журнал "Коммерсантъ Деньги» «Торф здесь неуместен» от 16.08.2010 сообщает:

«К 1975 году добыча торфа в СССР, если верить официальной статистике, достигла 90 млн тонн, что превышало добычу во всех остальных добывающих торф странах вместе взятых, причем во много раз. Но потом советское торфяное производство пошло на спад Открытые в Сибири газовые месторождения давали топливо, превосходящее торф по всем показателям — от цены до экологичности продуктов сгорания. Города и области начали требовать перевода своих электрических и тепловых станций с торфа на газ, сбыт торфа сократился и торфопредприятия стали постепенно закрываться».

Глава IV (1975 – 2024)

«Особо охраняемая зона. Будущий парк. Бриллианты чемпионата».

Последняя глава подчеркнёт статус местности бывших торфяных разработок, будущее этой территории, не обойдётся из без событий криминальной хроники, весьма необычное преступление, произошедшее в 2018 году напрямую связано с комллексом озёр-болот. Далее цитатами будет отмечено всё самое важное.

Работа «К сохранению биоразнообразия озёрно-болотного комплекса в условиях крупного города» под авторством Р.П. Токиновой, Д.С. Любарского, П.А. Любина, Л.Е. Буторовой института проблем экологии и недропользования Академии наук РТ,

г. Казань определяет ценность и важность охраняемой территории.

«Озёрно-болотный комплекс, расположенный на территории Парка Победы (одноименный с рядом расположенным военно-мемориальным комплексом) в г. Казани, является сохранившимся фрагментом ранее находившегося здесь Кизического болота. В первой половине прошлого века на болоте велась добыча торфа, который использовался в качестве топлива для производственных нужд предприятий Татарстана. Прошлое торфяного карьера отложилось на местности в виде озерково-грядового микрорельефа. Подпитка из подземных источников способствовала обводнению карьера и частичному восстановлению естественно-природной ценности озёрно-болотного комплекса. В настоящее время здесь, в естественной для них среде, встречается до 100 видов птиц, среди которых около 18 видов околоводных и водоплавающих птиц находится на гнездовании (по неопубликованным материалам О.В. Аськеева, 2018)».

Статья «Возможный перенос «Кырлая» на территорию возле «Парк Хауса» может привести к затоплению близлежащих домов» от 24.05.2022 делится информацией из уст завкафедрой природообустройства и водопользования, завлабораторией оптимизации водных экосистем КФУ Нафисы Мингазовой:

«Участок за «Парк Хаусом», как и участок возле Парка Победы являются водными объектами, которые признаны особо охраняемой природной территорией с собственной уникальной флорой и фауной. По словам Мингазовой, верхняя часть состоит из 25 озер с водно-болотными угодьями, а нижняя — это территория озера Восточное».

«Она рассказала, что все эти озера имеют двойное происхождение: «с одной стороны, это естественные пойменные озера, а с другой — там есть и то, что было углублено котлованами торфразработок».

— Здесь было знаменитое Кизическое болото, которому там многие тысячи лет. И вот здесь были знаменитые торфразработки 20-х годов 19-го века, когда торф спасал город. Горзеленхоз потом в этом же месте брал торф для своих задач озеленения города, — рассказала она».

«По ее словам, вся сеть озер выполняет дренажную функцию для Ново-Савиновского района. Строительство «Парк Хауса», как и расширение мемориальной части Парка Победы уже сильно сократили эту территорию. Даже несмотря на то, что через ее центр проходят ливневые канализации».

«Ранее экологи республики высказались о недопустимости строительства парка аттракционов на этих территориях. Они рассказали, что озера содержат множество краснокнижных видов животных и растений».

Статья от 16.04.2022 газеты «Реальное время» «Казанские экологи отказались жертвовать «соловьиным раем» за «Парк Хаусом» ради парка аттракционов» определяет предположительную судьбу особо охраняемой территории.

«Один из предполагаемых вариантов размещения парка аттракционов — территория за торговым центром «Парк Хаус» и парком Победы на проспекте Ямашева».

«— Что касается переноса парка «Кырлай», то сейчас рассматривается ряд площадок. В том числе и на территории за торговым центром «Парк Хаус».

«Завкафедрой градостроительства и планировки сельских населенных мест КГАСУ Александр Дембич заявил «Реальному времени», что площадь между парком Победы и ТЦ «Парк Хаус» может быть использована для строительства парка аттракционов только после реорганизации территории, подсыпки уплотненным грунтом и организации дренажной системы».

Проект «Урбан Казань» в статье «Озерно-болотный комплекс Парка Победы» делится панорамными фотографиями и информацией.

«Комплекс находится на территории Ново-Савиновского района, где до начала XX века располагалось торфяное болото. Столетие назад здесь были начаты промышленные разработки торфяных залежей.

Добываемый торф использовался в качестве топлива для предприятий республики. В послевоенные годы потребность в торфе снизилась. Торфяной карьер был заброшен без рекультивации. По мере развития Казани большая часть торфяника была засыпана и застроена жилыми кварталами.

Остатки бывшего торфяного болота в настоящее время сохранились в виде отдельных фрагментов: водно-болотного комплекса с характерным для торфяных разработок грядовым рельефом местности».

И в завершении исследования не могу не поделиться нашумевшим делом, которое произошло в Казани во время проведения чемпионата мира по футболу в 2018 году.

Статья газеты «116.ru», «Унес чемодан и закопал у ТЦ: как колумбиец в Казани на глазах у всех украл бриллианты на 160 млн рублей» от 13 декабря 2021 года напрямую связана с комплексом озёр-болот.  

«Всё началось с того, что к сотрудникам подошел неизвестный. Он молча помогал упаковывать товары. Ни работники компании, ни охранники его не знали, однако все посчитали незнакомца своим. Никто его не проверил, и потому мужчине латиноамериканского происхождения спокойно доверяли мешки. Именно с одним из них впоследствии незнакомец отправился восвояси».

«В тот вечер якутская компания лишилась ювелирных изделий на общую сумму 160 миллионов рублей. Следователи возбудили уголовное дело по статье «Кража, совершенная в особо крупном размере».

«Дело сдвинулось с мертвой точки в сентябре 2019 года. Тогда в Аргентине задержали гражданина Колумбии Эдгара Алехандро Валеро Валеро. Именно он, по версии следствия, и украл те самые бриллианты».

«Иностранец признал вину и очень скоро ошарашил следователей. Оказывается, ювелирные изделия он никуда не увозил, а просто закопал в лесопосадке. И даже указал место. Все эти годы украшения на 160 миллионов рублей лежали под землей на улице Мусина возле торгового центра и теоретически найти их мог любой».

«Всего полицейские нашли 4 мешка с драгоценностями. Внутри находилось 2613 ювелирных изделий и сертифицированных бриллиантов. Это сапфиры, изумруды, серьги и другие многочисленные золотые изделия. Их стоимость составляла как раз 160 миллионов рублей».

Предположительная область закопанных похищенных драгоценностей.

Общий вывод и заключение исследования:

18 февраля 2023 года был однозначно необычным днём, так как всего лишь одна прогулка стала катализатором сразу к двум изучениям, которые велись параллельно (первое про посёлок Новое Савиново, Савинка). Никогда не мог предположить, что на месте нынешних болотистых и топких мест особой природной зоны, сформировавшейся позже велась добыча торфа, начатая примерно в 1917 году, огромная территория представляла из себя кизическое болото на котором на протяжении примерно 60 лет велись трудоёмкие работы такими организациями как: Казанский губторфком, кизическая промыслово-кооперативная артель "Торфяник" по выработке торфа Татарского областного промыслового союза стройматериалов в г.Казани, Наркомместпром ТАССР. В годы второй мировой войны здесь героическим и неимоверно сложным трудом добывали торф женщины, в исследовании упомянуты Гыйниямал Сайфуллина и Надежда Жогальская, но сам трудовой подвиг по должному не раскрыт и не упомянут. В послевоенные годы добыча торфа продолжалась, но какой-либо подробной информации о деятельности в данный момент нет, только спутниковые карты наводят на определённые выводы. Предположительно в 1975 году, исходя из общей тенденции снижения добычи торфа эта разработка была заброшена и отдана в руки природы, которая в течении почти 50 лет формировала эту зону, в которой по утверждению экологов произрастают редкие растения и гнездятся красно книжные животные. Пока ещё до конца неизвестна судьба этого комплекса, разговоры о парке до сих пор идут и часть территории рядом с моллом закрыта длинным забором, на которой ведутся работы. Считаю, что данное исследование поможет найти причастных к этим местам людей, которые поделятся своими знаниями и воспоминаниями, для дополнения и развития, а также сохранения истории.

Спасибо за внимание к моей работе!

В. Левин, февраль 2024

Кизическое торфпредприятие. Добыча фрезерного торфа: ворошение. 18 февраля 1950 г. г. от неизвестного сдатчика.

Моё приветствие! В последнем исследовании речь шла о посёлке «Савинка», а в этом мы обратимся к самому началу пути, ещё тогда 18 февраля 2023 года, к тому самому болоту, на котором были обнаружены остатки стен, плитки и камней. Если обратится к детским воспоминаниям, меня всегда удивляло наличие болотистых и лесистых областей в области улицы Чуйкова и далее по маршруту. Также в памяти сохранилось событие о вспышке холеры в Казани в начале 2000ых и якобы причиной этого случая стало одно из озер-болот на «кварталах», освежив память я понял, что ошибся и то самое озеро виновник заболевания находилось в Азино. Анализ современной спутниковой карты этой области (ориентир остановка «Дружба») удивил наличием водоёмов строгих прямоугольных форм. Несомненно, природа – это лучший художник, но такие пропорции могли быть созданы при непосредственном человеческом вмешательстве, природа лишь довершила финальным штрихами и подъёмом грунтовых вод композицию этого ландшафта. Беглый опрос казанцев об этом месте дал весьма необычный ответ – «бывшая добыча торфа». О развалинах и валунах на тропе посреди болота ответа не нашлось ни у кого, всё-таки версия с незаконным выбросом строительного мусора, а вполне возможно, что это были остатки стен домов бывшего посёлка, является наиболее вероятной. Так что же за торф и его добыча, когда, как и кем могли вестись работы и для каких нужд? Название было найдено быстро – «кизическое торфопредприятие», действительно ли было моё предположение, что болотистая область, по которой я двигался в феврале была одной сплошной зоной выработки ресурса будет разбираться далее.

Глава I (1817 – 1917)

«Слобода Кизическая, Кизическое болото, торфоразработки в годы гражданской войны».

Сразу же хочу оговориться, тема добычи природных ресурсов для меня далеко не проста, так как я совершенно не разбираюсь в предмете, поэтому в исследовании будет использовано немалое количество информации из научных работ, но взято из них будет самое важное и написанное простым и понятным языком.

Так, труд «Особенности генезиса озер Ново-Савиновского района города Казань республики Татарстан» Института проблем экологии и недропользования Академии наук Республики Татарстан, изданный после с помощью сотрудников в составе: О.Н. Урбанова, старший научный сотрудник, Р.А. Рыков, младший научный, А.Т. Горшкова, канд. географ. наук, ведущий научный сотрудник, Н.В. Бортникова, научный сотрудник, Д.А. Семанов, канд. хим. наук, научный сотрудник, В.П. Горбунова, младший научный сотрудник, сообщает следующее:

«Бытует мнение, что правобережье Казанки во все времена было заболоченной

пустошью, на которой, кроме ивняка и камыша ничего не росло. Однако, на плане

Казани 1817 года очень хорошо видно, что в начале XIX века территория между слободами Биш-Балта, Гривка, Козья, Ягодная была покрыта густыми, почти нетронутыми смешанными лесами».

«К востоку от Кизической слободы и д. Караваево до с. Савиново, где отсутствовали лесные насаждения, вперемешку простирались пустыри, поля, луга с сырыми мочажинами, кочковатые болота с многочисленными озерцами, ручьями и даже речками.

Заболоченная равнина, получившая название «Кизическое болото», сформировалась в устьевой правобережной части р. Казанка, подверженной природному подтоплению, причиной которого был литологический состав почвогрунтов с разными фильтрационными свойствами (суглинки, глины, алевриты, заторфованныегрунты). На данном участке долины р. Казанка наблюдается нарушение равновесия между общим приходом влаги и ее расходом, что сопровождается заполнением почвенных горизонтов или выходом грунтовых вод на поверхность. На территории с избыточным увлажнением грунтов и произрастанием влаголюбивой растительности идет накопление неразложившихся органических остатков, в дальнейшем превращающихся в торф, глубина которого должна быть не менее 30 см.

На Кизическом болоте сформировались запасы такого торфа на площади не менее

50 га с объемом сырца до 2 млн. м3. В начале XX века здесь были начаты промышленные разработки торфяных залежей, интенсивность и систематичность добычи которых отмечена в 1919 г. и получила наибольший размах в 1930-1940-е годы. Высокозольный торф (18-40%), использовался в качестве топлива для производственных нужд предприятий различных отраслей. Добывался торф карьерным методом, в основном, ручным способом. С 1933 г. основным способом добычи торфа становится механический способ (элеваторный и фрезерный), позволивший добиться большей производительности труда и получить топливо более высокого качества. На выработанных участках после торфодобычи оставалось много глубоких рвов, ям и канав, заполненных водой. А территория торфодобычи нуждалась в значительных мелиоративных работах по осушению и планировке земель.

В послевоенные годы, когда добыча торфа была прекращена, а карьеры оставлены без каких-либо мер по его рекультивации, произошло образование вторичных болот на данной территории. Это заболачивание связано с проблемой высокого уровня стояния грунтовых вод, вызывающих подтопления территорий. Ранее, до заполнения водохранилища, русла рек Волги и Казанки являлись естественными дренами, куда происходила разгрузка грунтовых вод пойменных и низких надпойменных террас.

В 1960-е годы на месте выхода моста «Миллениум» на правый берег ещё располагались дачи горожан. К 70-м годам ХХ века на территории «Кизического болота» ещё сохранялись «окна» до 10 и более метров глубиной с черной водой, используемые местными жителями как колодцы для полива садов и огородов. Тогда это была, по сути, все ещё нетронутая территория, поскольку квартальные застройки еще не велись, хотя необходимый грунт уже был намыт. Поскольку мощных залежей качественного песка в разрезах грунтов, слагающих пойму р. Казанка нет, то в этот район песок и гравий завозили по воде баржами с месторождений Волги. Часто использовали пульпу (смесь воды с песком), которой заливали территорию будущих «Кварталов». Но и после заливки (засыпки) территории песком, оставались «окна», на месте которых образовывались болотистые водоёмы. По сути, водоёмы «Кварталов» – это места, которые не были осушены, а явились дренами в ходе строительной кампании.

В Ново-Савиновском районе Казани расположено большое число водоёмов, сформировавшихся на месте некогда обширного бывшего Кизического болота.

Озёра имеют органогенного происхождения, то есть, сформированные на болотах.

С другой стороны – это озёра искусственные (антропогенно-производные) и образовались в результате скопления поверхностных и грунтовых вод в котлованах старых торфоразработок и понижениях рельефа».

Предместья кизической и соседствующей козьей слодоб в 1877 году выглядели так. Исходя из данных предыдущего исследования вспоминаем, что старт савиновской стойке будет дан в 1909 году. Можно видеть, что ландшафт не был тронут и оставался прежним, как и в 1817 году. Судя по всему, геологическая разведка и освоение территории началось позже, о добыче торфа в 1890 году рассказывает труд Е.В. Воейкова «Торф для промышленности Татарии в годы первых пятилеток: альтернативное топливо и экономические проблемы».

«В Казанской губернии отдельные помещики использовали торфяное топливо для своих винокуренных заводов ещё с 1890 г. [1, л. 1; 2, с. 61]. Но масштабы добычи этого вида топлива были незначительны; систематического изучения торфяных месторождений Татарии не проводилось. Топливный кризис периода Гражданской войны заставил активно использовать местные виды топлива – дрова и торф. В сезоне 1919 г. в Казанской губернии добыча торфа велась на Кизическом болоте; в июле там находилось 69 рабочих; работа производилась с использованием нескольких торфяных машин [3, л. 23–24; 4, л. 1]. В1920 г. функционировали уже три торфоразработки: Кизическая, Осиновская, Шушарская».

«Кизическое болото находилось в четырёх верстах к северу от Казани».

Статья газеты РТ Онлайн «В защиту торфа» от 20.12.2014 содержит следующую информацию:

"Камско-Волжская речь", 26 июля 1917 года

ХРОНИКА.

«Разработка торфа. Сильное вздорожание дров и нефти, недостаток этого топлива и опасение за будущее настоятельно требуют приступить к разработке торфяников для нужд жителей Казани. Обследования, произведенные с целью подыскания соответствующих залежей, указали, что близ Казани имеются торфяники, около Кизического монастыря на городских землях, около земской фермы, в Дербышках и др. но с большой дальностью около 15 проц».

«Лесная комиссия нашла нужным развить выработку торфа в Кизическом торфянике и тем частично пополнить недостаток в дровах, который будет ощущаться и в будущем году. Имея в конечном итоге неуклонную цель, комиссия признала рациональным обзаведение оборудованием, отвечающим дальнейшим её перспективам».

Другая работа вышеупомянутого Е.В. Воейкова, «Торфоразработки среднего поволжья в годы гражданской войны и их роль в преодолении топливного кризиса 1918 – 1921 годов» от 2009 года рассказывает о положении дел в 1919 году.

«В сезоне 1919 г. заготовка торфяного топлива осуществлялась в Казанской, Симбирской и Пензенской губерниях. В Казанской губернии добыча торфа велась на Кизическом болоте. В июле 1919 г. там находилось 69 рабочих; работа производилась с использованием нескольких торфяных машин.

Более удачно протекал опыт использования аналогичного оборудования в Татарии. Казанский губторфком использовал три кадки с конным приводом на Кизической торфоразработке ещё в сезоне 1919 г.; в 1920 г. их работало уже пять штук, в 1921 г. – шесть.Интересно отметить, что в 1918 – 1919 гг. прорабатывался вопрос об организации торфоразработок новым гидравлическим способом на базе Казанского губторфкома. Гидроторф являлся изобретением инженера Р. Э. Классона, который при поддержке Ленина, заинтересовавшегося новым способом торфодобычи, добился выделения средств для продолжения опытов.

По сезону 1919 г. архивные материалы сохранили эпизод, произошедший на Ломовских разработках Пененской губернии. В протоколе общего собрания красноармейцев от 27 июля эмоционально и красочно описывались условия труда:” При сильнотяжёлой работе и отсутствующих продуктах работать становится невозможно. Обещанные из Пензы продукты, селёдка, масло, а также мука, не доставлены; а у местных граждан купить невозможно, приходится работать на одном хлебе, которого недостаточно”. В этом же сезоне недостаток продовольствия повлиял на работу торфяных машин на Кизических торфоразработках Казанской губернии».

Госархив р. Татарстан имеет в наличии документ датируемый 1918 годом. Обращение в архив и получение информации планируется в будущем.

Фонд № Р-4132. Торфяной комитет Совета Народного хозяйства ТАССР, г. Казань

Период времени: 1918 - 1921

Глава II (1932 – 1945)

«Вторая пятилетка, торфодобыча в период второй мировой войны, трудовой подвиг женщин».

Снова необходимо вернуться к работе Е.В. Воейкова «Торф для промышленности Татарии в годы первых пятилеток: альтернативное топливо и экономические проблемы».

«В заметных масштабах добыча торфа началась в Татарской АССР только во второй пятилетке. Если в 1932 г. заготовку торфа вели 4 предприятия, то в 1935 г. – уже 7. Размер торфодобычи резко вырос с 17 тыс. т в 1933 г. до 47 тыс. т в 1935 г. Основными заготовителями по-прежнему оставались спиртзаводы: Петровский, Усадский, Елабужский и МРС1 заготовили в сезон 1935 г. 31.6 тыс. т [10, л. 24; 11, л. 14; 12, с. 65]».

«Другим крупным заготовителем торфяного топлива Татарии в предвоенные годы стал наркомат местной промышленности (Наркомместпром). Его Казанская торфяная контора традиционно вела заготовки на двух участках (Кизическом и Борисоглебском, расположенных вблизи Казани с северной стороны»).

«Следует подчеркнуть, что круг потребителей торфяного топлива был гораздо более обширным, чем список организаций, ведущих торфоразработки. Так, например, постановление СНК ТАССР от 16 ноября 1939 г. следующим образом распределяло торф, заготовленный заводом № 124 (кроме оставленного предприятием для своего потребления): Банно-прачечный трест – 3 тыс. т, Мальтозный завод «Пламя» – 4 тыс. т, фабрика киноплёнки – 3 тыс. т, гортопу – 3 тыс. т. В свою очередь, городской топливный комитет (гортоп) распределял полученный торф отдельным школам и больницам. Казанская торфконтора Наркомместпрома вела заготовку торфяного топлива для кирпичного комбината «Строитель», кожкомбината «Спартак», стеклозавода «Победа труда» и Воскоэкстракционного завода [14, л. 100, 179]».

Стоит добавить об обнаружении архива за 1932 год, полное наименование фонда звучит так:

Фонд № 431. Кизическая промыслово-кооперативная артель "Торфяник" по выработке торфа Татарского областного промыслового союза стройматериалов в г.Казани

Местонахождение: Государственный архив Республики Татарстан / Фонд № 431

Период: 1932 – 1934

Подробных данных этого архива в свободном доступе не найдено, обращение в сам архив планируется в будущем. Там же присутствует ещё один фонд:

Фонд № Р-2645. Свободный. Кизическая промыслово-кооперативная артель "Торфяник" по выработке торфа Татарского областного промыслового союза стройматериалов в г.Казани.

Период не указан, местонахождение то же, свободные данные также отсутствуют.

«Жилищные проблемы на торфозаготовках Татарии носили перманентный характер и не были решены в течение всего рассматриваемого периода. Недостаток жилья в 1930-е годы был общей проблемой всей страны. Промышленным предприятиям ТАССР, которые осуществляли добычу торфа, часто было негде расселить своих рабочих даже основного производства. Например, у крупнейшего торфозаготовителя Татспиртотреста – Петровского завода – ещё в 1936 г. в землянках проживало 60 семей рабочих, работающих на самом предприятии [27, л. 79 об.]; стоит ли удивляться, что на торфоразработках (считавшихся второстепенным и подсобным производством) жильё не было построено вплоть до конца 1930-х годов Строительство бараков и домов на торфяных болотах повсеместно велось медленными темпами, у предприятий не хватало финансовых средств и фондов на стройматериалы. Отсутствие жилых построек часто компенсировалось размещением рабочих в домах местных жителей ближайших населённых пунктов. Но полностью проблему это не решало и отражалось на ходе работ. Например, на партийном собрании Петровского завода в марте 1938 г. один из выступающих отметил: «…а у нас на болотах нет ни одной избы… как дождь, то рабочие бегут в ближайшие деревни» [26, л. 25 об.].

На Кизических и Борисоглебских торфоразработках Казанской торфяной конторы с 1937 г. по 1940 г. не смогли решить проблему дефицита спецодежды. На разработках банно-прачечного треста в 1939 г. сложилась аналогичная ситуация: рабочие «работают без спецодежды… на ногах разорванные сапоги, резиновые только у некоторых, а у других просто лапти» [14, л. 152, 168 об.;17, л. 4; 28, л. 3 об., 4 об.]».

На плане Казани от 1939 года указана область Ново-Кизической стройки, по диагонали стройка Ново-Савиновская, между этими областями и велась торфодобыча. Следовательно, не только комплекс озер-болот на Чуйкова сформировался с годами после разработки, но и озеро в парке победы, а также озеро «Марьино», частично масштаб добычи природного ресурса сможет определить АФС 1942 года.

Статья «В защиту торфа» газеты «Республика Татарстан» от 20.12.2014 содержит следующее:

«И это понятно. Помимо того, что мы имеем большие запасы торфа, они расположены вблизи основных промышленных центров, наших городов. Наряду с этим следует сказать, что торф по своим теплотворным качествам мало чем уступает дровяному топливу и поэтому с успехом может заменить дрова. Так, одна тонна, торфа с расположенного в черте г. Казани Кизического болота заменяет собой 1,7 кубометра дров. Зольность этого торфа не превышает 23 проц., а теплотворная способность его равняется 2.470 калориям (килограмм). Наш торф хорошо горит и в топках предприятий и в обычных квартирных топках. Для Казани торф имеет особо большое значение. Ежегодно перед городом встает трудный вопрос—снабжение топливом. Дрова заготавливаются вдали от города, возникают серьезные трудности с их доставкой. В этих условиях торф — средство разрешения проблемы снабжения города топливом. Самое важное состоит в том, что торфа огромные запасы, способные обеспечить потребности города на десятки лет, что запасы эти расположены в черте города, следовательно, удобны для транспортировки трамваем, автотранспортом и на лошадях. Одно только болото около Кизической слободы имеет до 10 миллионов тонн торфа. Савиновское болото —свыше миллиона тонн и т. д. — Казанский торф—прекрасное топливо— таково единодушное мнение тех, кто его использует.

Больше того. Сами работники, которым доверено дело обеспечения города топливом, сопротивляются использованию торфа. Нельзя, например, без возмущения говорить о негодной позиции руководителя топливного отдела Казанского горсовета т. Кравченко, управляющего Казгортопом т. Скоморохова и его заместителя т. Касаткина. Эти работники отвергли установленный Совнаркомом РСФСР план добычи торфа в 23.000 тонн и самочинно установили «план» в 14.600 тонн. При чем тт.Кравченко, Скоморохов и Касаткин приложили все свои способности, чтобы вообще сорвать добычу торфа. И они добились своего. На сегодня Казгортопом добыто лишь 200 тоин торфа. В самый разгар торфоразработок на Кизических залежах было занято только 87 рабочих, в то время как планом предусматривалось 237 чел. Да и из 87 человек начали отрывать одного за другим на лесозаготовки. Потребовалось вмешательство председателя СНК ТАССР т. Шарафеева чтобы отменить незаконные распоряжения городских руководителей о полной ликвидации торфоразработок. Провалив добычу Казгортоп ничего не делает по реализация давно заготовленного торфа. С 1942 года на разработках лежит 11 680 тоин добытого торфа. Ежегодно он сушится и перекладывается с места на место, а в город не завозится. Так обстоит и сейчас. Организациями г. Казани вывезена на сегодня всего 551 тонна торфа из намеченных 6 000 тонн. Казгортоп даже не соизволил поставить в известность учреждения об отпуске нм торфа (Горздрав, Гороно, Мединститут и др.)».

В национальной электронной библиотеке был обнаружен документ под издательством Нар. ком. местной топливной пром-сти РСФСР «Инструкция по паспортизации торфяной залежи на участках добычи торфопредприятий Наркомместпрома РСФСР», год издания 1940, на обороте тит. л.: Авт. инж. Родионов Н. С.

Следующим не менее важным обнаружением по объекту исследования стал труд, затрагивающий непосредственных участников добычи торфа в данной области. Статья проекта «Татар информ» от 8 мая 2021 года «Добывали торф: трудовой подвиг тысяч татарских женщин в годы войны остался в тени» рассказывает о шокирующей информации, далее самое важное цитатами:

«Во время Великой Отечественной войны сотни тысяч советских женщин были отправлены на добычу торфа – этот природный материал стал стратегическим топливом для советской оборонки. Среди них было много девушек из деревень Татарстана.

Женщины годами добывали торф в холодных болотах, теряли здоровье и даже погибали от тяжелого труда. Однако их трудовой подвиг не нашел отражения ни в художественной, ни в документальной литературе. На это указывает старший научный сотрудник Института истории АН РТ, кандидат исторических наук Тамина Биктимирова в своем материале, созданном по рассказам бывших торфяниц».

«В тяжелые военные годы, когда в тылу была острая нехватка рабочих рук, ТАССР отправляет тысячи женщин на торфодобывающие предприятия в Шатурском районе Московской области. Добыча торфа становится в буквальном смысле вторым фронтом – шатурский торф идет на электроснабжение оборонных предприятий Москвы и области, обеспечение электростанций топливом, отопление жилых домов.

После моего выступления на радио я получила сотни писем, из которых стало понятно – татарские девушки и женщины трудились на торфяных болотах по территории всей страны - от Московской, Вологодской областей до далекой Сибири. К примеру, Раиса Хакимова и Карима Фазылова из села Старый Яваш Арского района в годы войны три сезона ездили на торфодобычу в леса Нижнего Тагила.

Но удивляет одно: судьбы татарских торфяниц, их тяжелый труд ни в литературе, ни в научных трудах почему-то практически не отразились».

«Неслучайно и то, что для женщин на торфоразработках была специальная газета “Правда”, которая выходила только на татарском и башкирском языках. Сохранились воспоминания татарской журналистки Марьям Дибаевой, которая в одиночку работала над изданием этой газеты. Марьям апа к торфяницам Московской области приехала в 1944 году после того, как получила известие о гибели мужа Самата Дибаева на фронте, оставив маленькую дочку на попечение матери. Наверняка ей нелегко было видеть душевные страдания таких же, как она, потерявших на фронте мужей, отцов, сыновей. Она одна работала над сбором материалов, писала статьи, заметки, увозила в Москву в типографию и привозила весь тираж, затем раздавала по всем баракам и брезентовым палаткам, в которых проживали торфяницы.

«Наши татарки тогда были размещены в рабочем поселке Туголес, расположенном рядом с лесом, - пишет Марьям Дибаева в своих воспоминаниях. – Длинная улица из бараков. Впервые оказавшиеся в чужих краях девчушки, проводившие на фронт мужей молодые невестки, не теряющие надежды вдовы после тяжелой работы на торфяных полях, вечером выходят на крыльцо, и делятся между собой горестью и печалью. Наши татарские девушки сдержанные, в голос не плачут, переживают все в душе, внутри. Затем тихонько, с грустью начинают петь», пишет она».

«Тяжесть добычи торфа не описать»

«Современному человеку сложно даже представить, насколько тяжелая это была работа. “Сначала участок для добычи торфа надо очистить от деревьев, - рассказывает уроженка села Старый Шимбер Рашида апа Зайнуллина. – Лопатой, топорами вырубали деревья, выкорчевывали корни. Работали в воде, с каждым ударом болотная жижа хлещет на лицо, одежду. Топоры, пилы быстро затупляются. Точили их тоже мы сами. Норма на человека – 6-10 соток в день. Хорошо, если попадется участок с редкими, не очень толстыми деревьями. Но чаще приходилось чистить густо заросшие места. Всегда старались делать больше нормы, по двенадцать соток. За выполненную норму полагалось 600 граммов, иногда 500 граммов хлеба. Другой еды у нас небыло.

Ощищенный от деревьев участок торфа специальный трактор режет на куски. Мы отрываем эти брикеты от земли и складываем на сушку. Торф весь пропитанный водой, от такой тяжести болел живот. Вдобавок, терзала мошкара, комары. Приходилось обматывать лицо, глаза. Молодые были, выдержали. А куда деваться? Сбежишь – наказывали”, рассказала Рашида апа.

Разия апа Валиуллина из села Демкино Аксубаевского района пишет: “Мы добывали торф в сосновом лесу. В три утра уходим на участок. Приходили в девять вечера. Обед – час. С флагами садились обедать, с флагами поднимались. Ни у кого из нас часов нет. Мы работали без выходных. За перевыполнение нормы нас называли “знамяносцами”. По колено в холодной воде, сейчас у всех торфяниц больные ноги”, рассказала она».

Шли на самую тяжелую работу

«Амина апа Хисматова из села Нижние Куюки Атнинского района приехала с торфодобычи без ноги. Ногу ей ампутировали, она носила деревянный протез. Замуж так и не вышла, хотя была девушкой красивой – длинные косы черных волос, большеглазая, темноокая».

На территории Соцгорода добывали торф

«Одна из радиослушательниц, бывшая торфяница, 76-летняя Гыйниямал апа Сайфуллина приехала в Казань аж из города Чайковский Пермского края. В старости ей очень захотелось еще раз увидеть места, где с такими же девушками, как она сама, в былые годы добывала торф. Оказалось, добыча торфа была организована и близ Казани – сейчас эти болота практически все высушены, на них возвышаются городские многоэтажки.

«Мы добывали торф на окраине Казани, из болот на территории нынешнего 39-го квартала, - рассказала она. - Жили в землянке. Раньше в ней держали кур. Потом нас перевели в фанерный городок. Он был в районе ДК Урицкого. В те годы торф использовали в качестве топлива. Маленькие озера правильной формы на кварталах – это ямы, откуда мы доставали торф. Летом резали торф, а зимой работали на авиационном заводе. Условия были самые плохие, я сама простудилась и полгода лежала в больнице, встать не могла. В каждом бараке живут по 50-60, а то и 100 девушек. Редко из деревни приезжают родители, привозят немного масла, яиц. Мы им отправляем ситец, резиновые галоши. Из одежды у нас практически ничего нет. 19-20-летние девушки босиком выходим на вечерние игры, гуляем по городу. А зимой в бараке лютый холод. Топить давали сырые дрова, к печкам не подступиться, обувь сушить негде. К керосинке, керогазам очередь. Иногда не получается приготовить горячую пищу – ложимся спать голодными. Еще беда – все одновременно овшивели. Баня раз в десять дней. Как-то одежду решили хорошенько прожарить на огне в бане, а она и сгорела. Представь себе: около ста молодых девушек, с Соцгорода до Урицкого пришлось пройти без одежды - кто простеней укрылся, кому не хватило простынь – закрылись вениками и тазами, и так днем на глазах у всего города. Еще навстречу попались солдаты! Что там среди них творилось – кто-то катается со смеху, а кто-то свистит, гонится за нами”, вспоминает Гыйниямал апа.

“Один случай не забуду никогда, он мне до сих пор снится в кошмарах. Это было в послевоенные годы. Как-то поздней осенью, в ноябре нам дали выходные. Мы, девушки из соседних деревень, вместе собрались и в тот же день отправились в домой. До Чистополя на пароходе, затем на попутном транспорте. Доехав до Алмалов, решили по льду перейти Каму, и пешком дойти прямиком до своей деревни. Нас было около десятка девушек, на спине – рюкзак, держимся все вместе за длинную веревку. Лед на Каме еще тонкий, непрочный, под ногами гнется. Страшно оборачиваться. Помню, последней шла Амина – лед после нас качается, идет волнами, что она думала в тот момент?! Сломайся лед тогда, мы все вместе ушли бы ко дну. Вышли на берег, обессиленные, дрожа от страха и напряжения, и не выдержали – долго плакали.

Большого счастья девушки в Казани не обрели. Кого-то бросил муж, кто-то состарился, так и не дождавшись с войны своих любимых. Некоторым хорошим девушкам попались мужчины с дурным характером, и они потратили свою жизнь, угождая таким мужьям. Немилым оказалось небо Казани и для меня. Отца по клевете посадили, пока я работала на торфе, он умер в казанской тюрьме”, поделилась Гыйниямал апа Сайфуллина».

«Справка: Торф – порода, образующаяся в болоте из разложившихся в условиях отсутствия кислорода мха и растений. Используется в качестве топлива, а также перегноя в растениеводстве.

В годы войны, после захвата Донбасса немцами, угольные шахты для советских предприятий оказались недоступны. С наступлением немцев на Сталинград прекратились поставки кавказской нефти. Торф, хотя и намного уступающий по своим энергетическим качествам, становится стратегическим топливом.

13 февраля 1942 года Президиум Верховного совета СССР издает указ о привлечении трудоспособного населения к добыче торфа. Отправить на торфяные предприятия подлежало женщин и мужчин от 16 до 45 лет. Мужчины в эти годы все были на фронте, поэтому в действительности на торфоразработках трудились одни женщины».

Следующая статья проекта «Татарстан Республикасының Бөек. Ватан сугышы. Виртуаль музее. ТАТАРСТАННЫҢ ҖИҢҮГӘ КЕРТКӘН ӨЛЕШЕ!» (Республика Татарстан. Великая Отечественная война. Виртуальный музей. ВОПРОС ТАТАРСТАНА В ПОБЕДЕ!» «Жогальская Надежда Михайловна. Далёкая весточка из Пскова спустя семь десятилетий» упоминает ещё б одной участнице добычи торфа на кизическом предприятие торфодобычи.

«9 июля 1916 года в городе Старая Русса родилась Надежда Михайловна Жогальская. Благодаря ее публикации в ЗОЖ, в которых упоминался Заинский район в годы эвакуации мы смогли связаться с ней. Перед Вами отрывок из ее воспоминаний того времени

"В конце октября 1941 года мы, т.е. я и вся моя семья из 10 человек, в товарном вагоне прибыли в г. Казань. Город был переполнен эвакуированными, и нас отправили на подводах в Заинский р-н, в деревню Корчажки.  Там мы сразу включились в колхозную работу: доставали из-под снега ржаные и пшеничные снопы и подтаскивали их к комбайну. Затем с конца 1942 г. по 25 марта 1943 г. я училась в 7м классе Заинской средней школы, фамилия моя была Силина Надежда Михайловна. Помню, провожала своего отца, Силина Михаила Петровича, на фронт с Заинского военкомата. В 1943 г. он погиб под Ленинградом. Мама осталась в восемью детьми.

В начале 1943 года нас завербовали в город Казань на Кизическое торфопредприятие. Торф добывали ручным способом. Затем начались курсы по подготовке техников, и следующие три года зимой я училась на курсах, летом работала техником по торфу в г. Елабуга, Набережные челны, а затем меня взяли на работу в управление местной топливной промышленности при СНК ТАТССР, которое находилось в Кремле в г. Казани. Затем я работала техником по торфу в Арском р-не, деревня Купербаш,- до ноября 1947 года.

На родину, в город Старую Руссу, мы вернулись восстанавливать наш разрушенный войной город. В 1950 году я вышла замуж за военного, и с тех пор до выхода на пенсию работала машинисткой в штабах воинских частей. В настоящее время я на пенсии; работаю председателем общества инвалидов 15-го микрорайона города Пскова.  После войны я гимнастикой восстанавливала своё здоровье, и это вошло в привычку.

Я хорошо помню весь период с 1941 года по 1945 нахождения в Татарстане; даже помню фамилию семьи Крайновых из деревни Корчажки. Помню также директора Кизического торфопредприятия в г. Казани — Гайсин. К сожалению, забыла имя и отчество. Благодарю от всего сердца людей, с которыми я работала и училась. Не помню ни одного случая, чтобы обидели меня, наоборот, все нам помогали, и татары, и русские».

Продолжение во второй части.