На станции от +40, влажно. Отказ системы кислорода, терморегуляции, туалета. Риск отравления.
(скрины и растекстовка взяты из видоса из продолжаемого поста)
2 марта Корзун, Калери и Эвальд были планово возвращены на Землю, а на «Мире» остались Циблиев, Лазуткин и американец Линенджер
Валерий Корзун: у нас было ощущение что мы что-то недоделали и ребята остались на такой не совсем скажем так благополучной станции
Почти сразу полёт 23 экспедиции под угрозой. Со дня на день экипажа нечем будет дышать. На этот раз сломалась установка по производству кислорода "Электрон".
"Электрон" разлагает обычную воду на кислород и водород. На станции есть две такие установки. Вторая на случай если сломается первая. Космонавты запускают её, но и она ломается через день.
Один выход всё таки есть, но уж слишком рискованный: снова начать использовать кислородные шашки. На Земле идею космонавтов на отрез отвергают, не хватаетещё одного пожара. Ведь в ЦУПе до сих пор не знают причины по которой на Мире 23 февраля загорелась шашка.
Но космонавтам от этого не легче. Воздух на станции может появится только в одном случае, если снова использовать эти шашки.
По приказу ЦУПА на Земле жгут около сотни кислородных шашек в них даже засовывают тряпки, бумагу и другие горящие предметы. Может космонавты случайно что-то положили в установку и это стало причиной пожара. Но ни одна из шашек на Земле не вспыхивает.
Специалисты констатируют пожар возник из-за единичного дефекта , шашки не опасны. ЦУП даёт добро, только теперь при их зажигании космонавты жержат на готове огнетушитель мололи что
Василий Циблиев: А чё боятся жить то надо было как-то. Всё равно нужно было.
Раз есть воздух можно жить. Но космонавтов начинает беспокоить температура внутри станции она медленно , но неуклонно растёт. Вроде бы всего ничего по 3 градуса в сутки, но через четыре дня в главном модули мира становится как в пустыне +40, а в некоторых других отсеках до +48. При максимально допустимых +28 и причина этого принудительного курорта пока непонятна.
Вентиляторы уже не спасают. Они лишь гонят душный горячий воздух. К тому же на всей станции сильная влажность. Круглые сутки космонавты как в турецкой бане Только выйти на свежий воздух некуда
Александр Лазуткин: Высокая степень влажности приводила к тому что выпадал конденсат. И этого конденсата было очень много. Целые ящики аппаратуры стояли в воде. Я тогда ещё удивился, вот в школе учат что все электроприборы должны стоять в сухом месте а тут под водой стоит и работает.
Базовый блок основной модуль станции. Здесь пульты управления, кухня , холодильники с продуктами, запасы воды, тренажёры. каюта для сна. Именно здесь приходится работать и жить большую часть времени и именно здесь жарче всего. Но пока космонавты нашли только один способ борьбы с жарой: разделись практически до гола. Работают в одних трусах
Василий Цимблиев: Почему в этой влажности было сложно: вода или пот покрывает тело тонким слоем, миллиметровым и его вроде смахнул рукой с глаз и он опять через несколько минут наползает. Вот и сложность. Он не стекает он по тело ложится равномерно. Такое ощущение что ты всё время в каком-то гидрокостюме находишься
Александр Лазуткин: У нас есть туалет который начинал неправильно работать это и смех и грех. Смех сквозь слёзы. Да нет он не в обратную сторону он выключался когда ему нужно было. Не когда человеку нужно, а когда ему там нужно. Автоматика там выдавала сигнал
Если на улице холодно в квартире включат обогреватель, если жара открывают форточку или включат кондиционер. В космосе жара и холод вещи несовместимые.
Снаружи Солнце нагревает корпус мира до +130 градусов , в тени он охлаждается до -120. Но внутри всегда должно быть максимум 28 и минимум 20 градусов тепла.
По расчётам врачей эта температура единственная возможная для полугодового полёта.
Космонавты как бы живут внутри кондиционера, если становится холодно на "Мире" есть электрические нагреватели, если жарко системы охлаждения. На станции она особая по стенам всех модулей мира протяну трубки, по ним бежит охлаждающая жидкость этиленгликоль он начинает протекать. Только где пока не понятно
Перовыми о протечку узнали на Земле по сработавшим на Мире датчикам. ЦУП сразу передал на орбиту приказ перекрыть трубы и искать в них дырки.
Вытекающий этилен гликоль невидим и токсичен им можно серьёзно отравится. Цимблиев и Лазуткин ищут протечки по шесть часов в день. Просматривают каждую трубочку миллиметр за миллиметром, а таких труб на Мире километры и все спрятаны под обшивкой на которой закреплены сотни предметов: оборудование, запчасти инструкции, коробки с инструментами.
Ремонтом занимаются Цимблиев , американец Джерри Линенджер не в счёт по контракту НАСА и российским космическим агентством, астронавт не должен вмешиваться в технический ремонт станции. У него своя программа: проводить эксперименты в небольшой оранжерее, фотографировать Землю, проводить медицинские опыты. такая обособленность американца не очень нравится русским.
Александр Лазуткин: Джерри планировали работу по американской программе там выполнял эксперименты, фотографировал Землю. Ну в общем занимался той настоящей работой космонавта которой должен был заниматься. Ну а мы здесь вроде бы бригада МЧС или сантехники искали протечку
Вытекающий ядовитый этилен гликоль можно обнаружить только глазами. Это бесцветная жидкость не имеющая запаха. На Земле торопят и не понимают почему космонавты так медленно ищут
Александр Лазуткин: Вот нам там планируют работу. Мы выполняем, вкладываем все свои силы. Нет даже мысли о том чтобы сачковать как-то там, всё равно Земля не видит можно сказать всё что угодно. Но мы тем ни менее выкладывались на 100%, а нам после этого там кто-то говорит " Вы там сачкуете?". И когда это говорят раз, два, три и ну естественное накапливается это раздражение.
Количество углекислого газа в атмосфере зашкаливает. Медленно и верно организм отравляется углекислотой и можно не заметить ту границу которая отделяет жизнь от смерти
Василий Цимблиев: углекислота воспринимается как боль в голове. Когда она начала зашкаливать, сначала виски начало давить, потом затылок.
Александр Лазуткин: занятие физкультурой на станции, ну это как святая святых. Для того чтобы спуститься на Землю нужно каждый день заниматься физкультурой.
А тут нам говорят "ребята, нельзя" потому что мы вдыхать больше кислорода будем и выдыхать углекислого газа, а утилизировать его у нас средства ограничены. Нам говорят "реже дышим, не занимаемся физкультурой"
К головным болям добавляется раздражение глаз, зуд кожи, тяжёлое дыхание. Всё это сказываются невидимые пары вытекающего из труб этилен гликоля. Безопасная концентрация его паром 20 миллиграммов на кубометр воздуха, а по подсчётом земли из труб уже вытекло несколько литров.
Василий Цимблив: отдышка постоянная практически. Тяжело дышать
Александр Лазуткин: у меня глаза опухли. вот ни с того ни с сего.
Вот были вот такие вот случаи когда тот же Василь Васильевич говорит: "Ребята вот вы знаете я вот сейчас летел в соседний модуль, а там капля этилен гликоля размеров с ведром, вот я туда головой макнулся". Конечно сразу же по тревоге специалисты группы медицинского обеспечивания, рекомендации.
Условия жизни на станции проблемы не только ЦУПа НАСА требует либо срочно решить на "Мире" все технические проблемы либо срочно вернуть своего астронавта на Землю и отменить запуск очередного американского шаттла на "Мир".
6 апреля на "Мир" запускают грузовой корабль Прогресс М-34. Этот корабль был в прямом смысле скорой помощью для станции: он доставил необходимое оборужование для ремонта, доплнительные кислородные шашки, запчасти для аппаратуры и свежую воду.
И впервые за всё время экспедиции удача улыбнулась. Цимблиев и Лазуткин чудом нашли злополучные трещины из которых тёк этилен гликоль
Александр Лазуткин: я увидел впервые этот теплоноситель как он сочится. На совсем хорошем участке трубы. Он не был не прогнившим, он был абсолютно без царапин, он был покрыт краской и что самое интересное там было сухое место и все трубопроводы которые там были сухие, лакированные поверхности блестели. И я смотрю на одной из лакированных поверхностей появляется капля которая вот растёт растёт и становится большой
Космонавты прекрасно понимают что жертвуют здоровьем и жизнью, но продолжают искать миллиметровые дырки в трубках охлаждения. По всей станции их найдено десятки. К концу апреля основные дыры залатаны, вновь запущенна система охлаждения и кондиционер
Василий Цимблив: температура станции пришла в норму в 27-28 градусов. Мы начали замерзать. Холодно было , организм привыкает быстро
Александр Лазуткин: Нас колотило, холодно было. Я говорю Василий давай на Землю скажем, что выключить пора в крайность впали. А те говорят: "Да вы что ещё 32 градуса" а нормальная температура 25 градусов
К началу мая на станции найдены и устранены почти все дефекты.
