Поляки — один из самых рассеянных народов на земле. Их общины можно встретить буквально на любом континенте (кроме Антарктиды, конечно) и притом — в самых неожиданных местах. Например, одна из самых известных польских диаспор уже двести лет живёт на Гаити. Том самом острове, где, по легенде, убили всех белых и запретили им когда-либо селиться снова.
Будущий Гаити, а тогда — часть острова Санто-Доминго под контролем Франции, была одной из самых прибыльных французских колоний. Известна она была ещё и другим обстоятельством: рабы на Санто-Доминго не заживались. Постоянно приходилось завозить новых. Средняя продолжительность жизни раба после того, как он оказывался на плантации, была от двух до четырёх лет.
Однако большая гаитянская революция случилась не поэтому. Её организовали мулаты, которым и дела не было до чернокожих невольников. Они, воодушевлённые французской революцией, потребовали полностью уравнять их в правах с белым населением, вплоть до права носить шпагу. Неожиданно подавление восстания мулатов обернулось всеобщим мятежом рабов, и Франция буквально потеряла остров.
На подавление мятежа Наполеон, не желая оставаться без такого ценного источника доходов, кинул отдельные силы, и среди них — 5200 польских легионеров. Дело в том, что большое количество поляков переметнулось на сторону Наполеона после того, как Польшу разделили между Пруссией, Австро-Венгрией и Россией; с Наполеоном связывали надежды на восстановление целостности страны, пусть и под правлением французов. Так что на стороне Бонапарта сражалось множество поляков.
Забавно, что основатель польских легионов, Ян Домбровский, после долгих лет борьбы согласился принести присягу российской короне и принять пост в Царстве Польском, той части Польши, что досталась России. Тем временем тысячи поляков, которые он до того повёл за собой, или были убиты в сражениях за чужого императора, или просто оказались без родины и тем более без тёпленькой должности с хорошей оплатой в российских рублях.
Ян Генрик Домбровский, в отличие от многих польских легионеров, выжил.
Поляков на Гаити использовали фактически как пушечное мясо. Не меньше половины очень быстро умерло от тропических болезней и тяжёлого, непривычно жаркого климата. Многие попались в руки чернокожим повстанцам, и их, как и других европейцев из наполеоновских войск, жестоко пытали: отрезали уши, язык, сдирали заживо кожу. От криков в ночи у европейцев стыла кровь в жилах.
Всё кончилось тем, что в Европу вернулось всего около трёхсот поляков. Но далеко не все, кто не вернулся, погибли на Гаити. Около двухсот поляков добровольно перешли на сторону повстанцев, заявив, что они — друзья всякой свободы.
Об этом не очень принято вспоминать, когда рассказывают об итогах революции. По распространённой легенде, победившие гаитянцы убили всех европейцев на острове. Бывшие рабы действительно устроили геноцид, огромную кровавую резню — именно резню, потому что в одной усадьбе убивали французов без единой пули, чтобы в другой не слышали выстрелов и не сбегали. Однако в этой резне не тронули американцев, немцев и перешедших на сторону мятежников поляков. Оставили в живых также нескольких популярных священников и врачей.
Зато у французов не пожалели ни детей, ни женщин, ни стариков: «все вы вскормлены нашей кровью». После массового убийства самопровозглашённый гаитянский император потребовал «вырезать из флага белый», и именно из соображений ненависти к белым французам. Сцена, где оставшиеся от французского флага красную и синюю полосу сшивает в новое знамя чернокожая гаитянка, даже изображена на одной из гаитянских купюр.
Тут же приняли законы, по которым никакой белый не может владеть на Гаити землёй, кроме немцев и поляков — на острове была большая немецкая община, которая никогда не использовала рабского труда, и её жителей гаитяне признали достаточно «своими», а поляки заработали общие с чернокожими права соучастием в борьбе за независимость.
Жак-Жак Дессалин, первый гаитянский император, ограничил белых на Гаити в правах. Кроме поляков и немцев.
Поляки поначалу брали жён из числа мулаток, но в дальнейшем всё же женились преимущественно внутри своей общины — возможно, из-за предубеждения чернокожих гаитян к европейцам, которое, несмотря на то, что поляков объявили «чернокожими Европы», оставалось ещё долго. Поскольку язык в семье обычно сохраняет женщина, то уже первое родившееся поколение поляков говорило на креольском.
Интересно, что частично симпатии гаитян обеспечила икона, которую носили с собой пришельцы из Польши: богоматерь Ченстоховская. Она известна тем, что на этом изображении Святая Мария нарисована чернокожей и израненой, со шрамами на одной щеке. И цвет кожи, и драматичность изображения очень подкупили гаитян, и со временем «Матка Боска Ченстоховска» вошла в пантеон местных богинь под именем Эрзули Дантор.
Эрзули Дантор покровительствует женщинам, в том числе защищая их от оскорблений и всяческого насилия, детям.У шрамов на её лице появилась новая история — она получила их в драке с собственной сестрой, которая отбила у богини мужа.
Польская община существует и по сей день. Хотя на взгляд европейцев её представители выглядят чаще всего как «скорее чёрные», гаитяне уверенно называют своих поляков «белыми» и считают их внешне очень выделяющимися. То же самое и с гаитянской немецкой общиной. Чуть позже на Гаити образовалась арабская община, а в конце девятнадцатого века пытались жить и евреи — однако арабы вместе с чернокожими гаитянами устроили большой погром, и евреям пришлось бежать.
