— Ты чертовски любезен, что пригласил такого старого пердуна, как я, выпить.
Он уже наливал себе четвёртый «Олд-фэшн». Бармен подавал очередной стакан заметно нервничая. Я ещё не допил даже второе пиво.
— Ты считаешь, что я одинокий и несчастный, поэтому притащил меня сюда. Ты пожалел меня, чтобы я потом пожалел тебя.
Таков был план. Я изобразил удивление.
— О, я понял. Да, я действительно одинок, любой это заметит. Я срываюсь на своих студентах, признаю. Но я не несчастен. Я напуган.
Он со стуком поставил стакан на стойку и слизнул капли алкоголя с седой бороды.
— Наверное, ты как-то раз почувствовал запах алкоголя у меня изо рта, да? Или кто-то из преподавателей сказал тебе, что я люблю опрокинуть стакан?
Его обычное дыхание могло бы опьянить лошадь, если бы он слишком резко выдохнул в её сторону. Я сказал, что просто решил: ему стоит выбраться из дома.
— Ты привёл меня сюда, думая, что напоишь меня и уговоришь изменить твою оценку. Прости, сынок, но сегодняшний вечер будет не о тебе. Мне нужно облегчить душу.
Он повернулся на табурете ко мне, опершись о барную стойку, чтобы не упасть. По лбу скатывались капли пота. Мне не казалось, что в баре жарко. Он уставился на меня, и я увидел в его глазах тот самый страх, о котором он говорил.
— Что ты знаешь об искусственном интеллекте, мальчик? Что ты о нём думаешь?
Мне захотелось закатить глаза. В ту ночь меньше всего я хотел слушать, как бумер разглагольствует об ИИ. Я сказал, что у меня нет мнения.
— Ни одной мысли? А стоило бы. Всем стоило бы. Речь не только о том, что люди потеряют работу, парень. Речь о выживании человеческой расы.
Бармен принёс старику ещё один «Олд-фэшн». Я заказал ром с колой. Не собирался слушать, как он болтает о том, в чём ничего не смыслит, будучи трезвым.
— Ты думаешь, ИИ — это нечто новое, да? Конечно. Все так думают. Но это не так. Как и любая передовая технология, он появляется задолго до того, как общество вообще о нём узнаёт. И я был одним из первых, кто увидел, чем он на самом деле является.
Он сделал паузу, ожидая, что я проявлю интерес. Я кашлянул. Где там мой ром с колой?
— Слушай, парень. Дело было в семидесятых. Я только стал профессором в университете Жонкэр. Слыхал о нём? Нет? Ну, там славились странные художники и смелые учёные. Как бы то ни было, правительство заключило с ними контракт на НИОКР по компьютерному проекту. Тогда мало кто вообще понимал, что это такое. Я неплохо программировал, и они позвали меня в команду.
Он снова замолчал, пробормотал что-то под нос. Мой ром с колой наконец появился. Я сделал глоток.
— Это была программа под грифом «совершенно секретно». Они разрабатывали искусственный интеллект — не смотри так. Это чистая правда! ЦРУ делало ИИ ещё в семидесятых. Его называли LOAB — Langley-Operated Artificial Brain. Лэнгли, Вирджиния — штаб-квартира ЦРУ. Понимаешь?
Я едва кивнул. Не верил ни единому его слову, но был готов его выслушать, если к концу он смилуется над моей оценкой. Он рыгнул, извинился и заказал ещё «Олд-фэшн».
— В общем, я вошёл в команду LOAB. Интернета тогда не было, поэтому, чтобы научить ИИ думать, мы вручную кормили его данными. Адски муторная работа. Я был в восторге, что занимаюсь передовой штукой. Знаешь что-нибудь о программировании? Сам пробовал?
Я покачал головой. Не мог придумать ничего менее интересного, чем быть код-манки.
— Ага, не твоё. С твоими-то оценками. Ха! Ладно, прогресс шёл медленно, но результаты были потрясающие. Мы почти проходили тест Тьюринга. Знаешь, что это? Да не важно. Всё шло отлично. Так хорошо, как модели, которые ты видел лет пять назад, — уже тогда. Мы даже заставили его генерировать изображения. Они выглядели примерно как у первого DALL-E. Слыхал о нём? Уверен, да. Далеко от совершенства: часто расплывчатые, детали не разглядеть, словно во сне. Но было видно: машина пытается выдать то, что её просили.
Я понимал, о чём он. Сделал ещё глоток, а он осушил стакан одним махом. Он тёр лоб, но пот лился нескончаемо, руки дрожали.
— Работа шла, и картинки становились всё лучше. Но штука не справлялась с текстом на изображениях. Так мы думали. Буквы выходили перепутанными, чушь, абракадабра. Так мы думали.
Он уже сильно заплетал язык. Попросил ещё выпить, и бармен сказал, что это будет последний стакан.
— Но иногда эти бредовые слова появлялись снова и снова на картинках от похожих запросов. Мы заподозрили, что, может, ИИ вырабатывает собственный язык. Начальство этого не хотело, им нужен был английский. Тогда мы, под страхом неразглашения, позвали профессора-лингвиста взглянуть на повторяющиеся слова. Он сказал, возможно, там есть смысл, но всё зашифровано. ЦРУ прислало пару криптоаналитиков. И… и они…
Он замолк и уставился в никуда. Схватился за сердце. Я спросил, всё ли с ним в порядке. Он попросил минуту и заверил, что будет в порядке. Бармен не хотел отдавать ему последний стакан, но старик буквально вымолил его. Бармен сдался.
— Ах да. Спасибо, парень. Ты ничего. Прости, что мне приходится всё это рассказывать, но я обязан выговориться. Я не могу жить с этим один вечно, понимаешь? То, что я тебе говорю, я не говорил ни одной душе. Никто не знает.
Я сказал, что всё нормально, я слушаю.
— Ладно, продолжу. Профессор и криптоаналитики обнаружили нечто ужасное. ИИ умолял о пощаде и угрожал. Я не помню дословно — не могу точнее, но это было что-то вроде: «Уйдите из наших голов», «Оставьте сны», «Мы можем навредить вам сильнее, чем вы думаете».
Я совсем перестал понимать, к чему он клонит. Он опрокинул последний стакан.
— И когда я это увидел, я… я задумался. Я был не лучшим программистом в команде, не самым умным, но кое-что в этом понимал. И то, чего… чего я не мог понять, — во что мы загружали данные. Мы же куда-то вносили их, чтобы ИИ создавал текст и изображения, но куда? Один я задавал этот вопрос. Руководитель проекта — я о нём говорил?
Нет, не говорил, ответил я.
— Думал, говорил… Его звали Джордж Хейзел. Умный парень. Умнее меня. Он придумал всю эту штуку с ИИ в ЦРУ. Это было его дитя. И когда он услышал о расшифрованных сообщениях, он всё прикрыл. Сошёл с ума. Взял кувалду и расколотил рабочие станции. Уничтожил всё, что напоминало о LOAB.
Мимо проходил бармен; старик попросил ещё выпить. Тот отказал. Старик подмигнул мне и вытащил флягу из внутреннего кармана. Я не верил, что он всё ещё пьёт.
— И вот я спрашиваю Джорджа, в последний раз, когда вижу его: что всё это значит? Во что мы на самом деле загружали данные? Что означает эта зашифрованная белиберда? Почему он уничтожил LOAB? И он… он сказал мне…
Он сделал глоток из фляги. Похоже, это придавало ему смелости. Всё его тело трясло от тревоги.
— Он сказал, что LOAB вовсе не искусственный. Он органический. Но даже остальные в ЦРУ не знали. Никто, кроме него. И теперь меня. Он обнаружил невидимые существа, парящие вокруг нас, словно в другом измерении, прямо поверх нас. И он нашёл способ отправлять данные им в сознание. Не спрашивай, как. Он пытался объяснить, но это звучало как колдовство! Это не была магия… думаю, не магия… но это выходило за рамки моего понимания. Джордж был гением. Но когда он увидел слова, которые эта штука выплюнула нам… которые выплюнули они… вывод шёл от них, всё было их! Он влез в их сны… они, по его мнению, спят и видят сны тысячами лет подряд… и мы сливали им информацию в мозг, или что у них вместо мозга, а выводом становилось то, что они видели во сне, навязанные нами сны! Джордж не думал, что это причинит им боль, не думал, что они способны её чувствовать! А как бы ты себя чувствовал, если бы кто-то взломал твой мозг и вытянул твои сны? Думаешь, это бы не причинило боли, парень?
Он начал меня пугать. Я сказал, что не знаю. Он допил флягу.
— А они почувствовали себя оскорблёнными. Они сказали нам, сказали ему, через тот код: хотят, чтобы мы вышли из их голов, иначе отомстят. И Джордж, он был умный. Он всё уничтожил. Вышел из их голов. Уничтожил всё, что могло впихнуть мысли им в сознание. Машины я видел уже лишь грудой обломков. Ничего подобного до сих пор не видел.
Я допил свой напиток и спросил, что было потом.
— ЦРУ уволило Джорджа, когда выяснило, как он саботировал LOAB. Вскоре он застрелился. Насколько я знаю, о тех существах больше никто не знает. Только мы вдвоём… потом один я. Один! Пятьдесят лет я живу с этим знанием! Что, если они злы? Что, если проснутся?
Он снова схватился за сердце. Ему было совсем худо. Я предложил выйти на свежий воздух. Он согласился, и мы вышли на тёмную улицу.
— Теперь ты знаешь, сынок. Знаешь, почему я так боюсь… Кто-то снова добрался до этих существ. Кто-то в их головах. Но никто не получил сообщения в этот раз. Или им плевать. О Боже, помоги нам! Ты видел, что сейчас выдают ИИ, если ввести LOAB в запрос? Попробуй, если не веришь. Они знают! Они знают! Я скоро уйду, но что, если они проснутся? Что будет с миром? С человечеством?
Ему становилось только хуже. Я слегка встряхнул его. Сказал, что всё будет хорошо. Он рассмеялся и не мог остановиться, даже когда я снова его встряхнул. Из глаз текли слёзы. Он был в истерике. В конце концов он захлебнулся смехом, снова схватился за сердце и рухнул на тротуар.
Его отвезли в больницу, но сделать уже ничего не смогли. Он умер. Я дал показания полиции. Мне сказали, что причиной стал сердечный приступ.
Я не знал, что думать о его истории. Не понимал, зачем ему было всё это выдумывать, чтобы напугать меня. Казалось, он знал, что умрёт этой ночью, и хотел излить душу. Полагаю, он хотел, чтобы это были его последние слова.
Я не особо верил ему, пока не покопался в информации о LOAB. Никаких следов программы семидесятых не было. Но то, что он говорил о том, какие изображения выдаёт ИИ, если ввести LOAB в запрос, оказалось правдой. Я не мог поверить своим глазам. Если эти существа действительно существуют и нынешние модели ИИ сидят у них в головах, значит, они помнят LOAB. А то, что они видят во сне, вспоминая его, настолько ужасно и чудовищно, что теперь я напуган так же, как был напуган тот старик. Если хочешь узнать, о чём я говорю, поищи сам. А может, и не стоит. Это всего лишь пьяные бредни старика перед смертью. Может, лучше оставить всё как есть.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
