До трёх недель назад я жил, как многие бы сказали, простой и счастливой жизнью. Я—домашний папа, вероятно, сижу на Reddit больше, чем сто́ит признавать. Двенадцать лет назад, во время рабочей поездки в Осаку по линии рекламного агентства, я встретил свою жену Норико (коротко — Нори). Вскоре после того как мы начали встречаться, Нори предложили руководящую должность в только что открывшемся нью-йоркском филиале её компании. В то время я жил в Коннектикуте и работал удалённо, так что переехать к ней в Нью-Йорк оказалось простым решением. К тому же её мать уже тридцать лет жила в Куинсе, так что всё складывалось логично.
Через три года мы поженились. Следующей весной у нас родился сын Николас.
Повторюсь: мы вели самую обычную жизнь. Случались взлёты и падения, но ничего подобного тому, что я собираюсь рассказать, мы не переживали.
Три недели назад Николас вынул из рюкзака маленькую штуковину. С первого взгляда она напомнила мне тамагочи — кусочек пластика размером с ладонь, три или четыре кнопки внизу, дешёвый экран сверху. Только дизайн был не ярким, как я помнил у тамагочи, а обсидианово-чёрным; издалека его легко можно было принять за какой-нибудь медицинский прибор. Ещё страннее: я так и не увидел на дисплее самого «питомца». Мы с Нори не имели ни малейшего понятия, откуда он это взял, предположили, что кто-то в школе подарил. Он называл игрушку «Tether Pet» и был ею буквально одержим.
Я его понимал. Помню, как получил тамагочи на Рождество в его возрасте: казалось, ты отвечаешь за жизнь другого существа. Отношения с игрушкой часто ощущались вопросом жизни и смерти. Ники попал под то же заклинание.
В то воскресенье мы забрались в Короллу Нори и по скоростной BQ-автомагистрали поехали в больницу Маунт-Синай в Куинсе навещать её маму Аки, страдающую от рака костей. Ники сидел сзади и заботился о своём «Tether Pet».
— Ну как твоя тамагочи, дружище?
— Твой маленький питомец там.
Ники обычно с радостью болтает нам с Нори о своих увлечениях, но на этот раз его голос звучал ровно и серьёзно:
— Да? А имя ты ему придумал?
— О, круто! Как её зовут?
— Баба. Имя было уже задано, я не выбирал.
Нори попыталась подыграть:
— Не сказал бы. Она всё время голодная. И как только какает — я должен убира́ть.
— Кого-то мне это напоминает…
— Нет, пап, это большая ответственность! Ты не поймёшь.
Мы с Нори засмеялись. Ах, радости родительства.
Когда мы приехали, у палаты Аки нас задержали медсестры — меняли судно. Было больно видеть, как Аки сдала за этот год. Казалось, совсем недавно она сидела у нас в гостиной, подпрыгивая Ники на коленях и распевая ту старую скачковую мелодию: «Бум да-да-бум да-да-бум-бум-бум…». Ники тогда заливался смехом. А теперь она не могла подняться с больничной койки. Это тяжело. Но, наверное, со мной когда-нибудь случится то же.
Прежде чем я успел совсем приуныть, дверь открылась, и медсестра пригласила нас.
В палате Аки всё ещё светилась, хотя и тускло, её ласковая улыбка. Ники тут же оживился, кинулся к кровати:
Аки попыталась повернуться и обнять внука, но сил явно не хватило. Мы с Нори подошли следом. Для Нори эта рутина стала мучительной.
Аки рассказала о ходе лечения: боль не утихает, но вроде бы шанс выкарабкаться есть. Не знаю почему, но я никогда особенно не верил, что всё обернётся хорошо. Слишком часто видел подобные сценарии, и заканчивались они не так, как мы молимся.
После разговоров о работе, школе и прочем Ники достал «Tether Pet».
— О! Как тебе новая игрушка, что бабушка подарила? — спросила Нори.
Мы с ней переглянулись. Аки подарила? Она и встать-то толком не может, не то что пойти и купить.
— Аки… откуда у тебя эта игрушка? — спросил я.
— О… кажется, один из докторов дал. Сейчас их многим пациентам раздают.
Звучало нелепо, но расспросить подробнее не успели — вошла медсестра и попросила дать Аки отдохнуть.
Дома мы ещё обсуждали, зачем больница раздаривает такие штуки. Может, благотворительный фонд… Однако забот было и поважнее, и мы махнули рукой. Всё шло по-прежнему, пока Ники не потерял свой «Tether Pet».
Это случилось прошлой пятницей. Мы как раз садились ужинать, когда он вошёл, чуть не плача:
— Я… я не могу найти «Tether Pet».
Нори ставила на стол ужин, она постаралась особенно.
— Хорошо, после еды вместе поищем.
Я присмотрелся: он был не просто расстроен, а убит.
— Вы не понимаете, мам… она может умереть, если я…
Тут я решил проявить отцовскую строгость, опустился на колено:
— Слушай, Николас. Я знаю, игрушка для тебя важна, но это всего лишь игрушка. Давай поужинаем, а потом поищем. Ладно?
Я посмотрел на него тем самым мягко-суровым взглядом. Он кивнул и обнял меня.
Весь ужин Ники игнорировал наши обычные вопросы: как школа, как тренировка, что будем делать в выходные. Мысли его были далеко. Мне это не нравилось. Кажется, я никогда не переживал так из-за тамагочи. Тут зазвонил телефон Нори. Она отошла в сторону кухни, слушала абонента, лицо становилось всё серьёзнее. С короткими «ага» она прошла в гостиную, повесила трубку и стала надевать пальто.
— Всё в порядке? — беззвучно спросил я, губами: «…Аки?..»
— Думаю, всё нормально, но если станет хуже — позвоню.
Мы обшарили весь дом. Он был уверен, что принёс игрушку из школы, и я тоже не собирался сдаваться. Поиски напоминали иголку в стоге сена, но в конце концов мы нашли её под обувной полкой возле рюкзака.
Я ожидал маленького праздника, но Ники даже не улыбнулся: поднял игрушку, покачал головой.
— Что случилось, дружище?
— Не смешно, пап, она могла задохнуться.
Я смеялся ещё сильнее. У меня всегда было тупое чувство юмора. Ники, обиженный, ушёл к себе.
Оставшись один, я включил старый самурайский фильм — побаловать себя. Трёх часов хватило бы, чтобы дождаться звонка Нори, но она вернулась раньше, насквозь мокрая — пошёл дождь. Рассказала: ложная тревога, всё обошлось. Я выключил фильм, мы легли спать. Под одеялом было ясно: она не может уснуть.
— Когда я приехала в Синай… у мамы случился… инцидент.
— Она обоссалась и обкакалась.
Я не знал, что ответить, но она продолжила:
— А если мы состаримся или заболеем так, что какой-то чужой будет вытирать нам зад?
— Скорее всего, так и будет.
Она повернулась с игривой тревогой:
— Я не хочу, чтоб мне зад вытирал чужак.
— Давай просто пообещаем ухаживать друг за другом, ладно?
Следующие дни прошли обычно, точнее, по-новому обычно. Ники потерял интерес к друзьям — всё время уходило на «Tether Pet». Тренер по футболу даже прислал письмо: на скамейке запасных он всё время уткнут в гаджет. Раньше жаловались, что он мяч не отдаёт!
Однажды вечером, укладывая его, мы объяснили: если питомец и дальше будет мешать школе, нам придётся конфисковать устройство. Вид у Ники сделался мрачным:
— Тогда вы станете убийцами.
Фраза показалась абсурдной, но сказана она была с такой убеждённостью, какой восьмилетнему не должно быть доступно. Скоро я пойму, почему.
Вчера, около полудня. Ники в школе, Нори на работе. Звонок директора:
— Всё в порядке, но мы вынуждены были изъять у вашего сына игрушку — отвлекала его от занятий.
Никому не нравится такие звонки.
— Извините, мы уже говорили с ним. Сегодня вечером ещё поговорим.
— Хотите, чтобы мы пока оставили её у нас? Или отдать ему после уроков?
Как бы я хотел повернуть время назад.
Предполагал, Ники разозлится, но это полезный урок. Когда он вернулся, был в панике:
— Пап, они… они забрали мой «Tether Pet»… она умрёт, пап… она УМРЁТ!
Я снова опустился на колено:
— Даже если «питомец» умрёт, это всего лишь игрушка, верно? Начнёшь заново.
Он заплакал, как будто реально прощался.
— Это не просто игрушка, пап… это кажется настоящим… это и есть настоящее…
И тут меня осенило. Ники оплакивал не игрушку. Он оплакивал бабушку. На меня снизошло облегчение: всё стало на свои места. Я решил превратить момент в урок.
— Николас. Смерть — тяжёлое испытание. Мы все сталкиваемся с ней из-за бабушки, верно? — Он кивнул. — Но смерть — естественная часть жизни. Это не плохо и не зло. Печально отпускать близкого, но всё действительно будет хорошо.
— Смерть делает жизнь особенной, придаёт смысл каждому мгновению. Это хорошо.
Сопли стекали по его носу мне на плечо.
— Но я не хочу, чтобы Баба умерла…
И тут зазвонил телефон. Нори.
— Из больницы звонили. Кажется, это началось.
Сердце ухнуло. Я отпустил Ники, почувствовав, как настроение переменилось.
— Она весь день отказывалась есть и пить, даже лекарства. Потом был приступ и становится хуже. Где Ники?
Почему это казалось знакомым? Дежавю…
Я застыл. Ники тронул меня за колено:
— Дорогая, как тебя называл Ники, когда был малышом?
— Габа? Или Баба…? Бэйб, вы с Ники должны ехать в Маунт-Синай.
У меня по позвоночнику прошёл холод. Мысли понеслись вперёд.
Связывать смерть тёщи с игрушкой — безумие, знаю… но вдруг стало ясно, как день. Как такое возможно? Будто из-под меня выдернули фундамент реальности. Действовать нужно было немедленно.
Над районом нависла грозовая туча. Мы с Ники сели в машину.
— К бабушке… — но сначала короткий крюк.
Я молчал. Что сказать? Я должен быть голосом разума, а сам будто схожу с ума. Дождь хлестал, и я понял, что шесть кварталов еду без дворников.
Я выскочил под ливень, подбежал к стеклянным дверям, забарабанил кулаками:
— Э-эй! Есть кто-нибудь?!
Тишина. Обежал к спортзалу — заперто. Безнадёжно. На втором этаже увидел слегка приоткрытое окно. Попытался полезть по мокрой стене — соскальзывал. Чёрт.
Может, всё это безумное совпадение? А тёща умирает, пока я пытаюсь взломать школу.
И тут взгляд упал на стойку для тетера — столб, укреплённый шиной-грузом.
Я опрокинул её, изо всех сил покатил к стене, вскарабкался. Если удержусь на верхушке, дотянусь до подоконника. Руки скользили, но я думал об Аки… о «Бабе». Гром грохотал — время уходило.
Когда почти дотянулся, услышал:
Ники стоял у основания стойки, промокший, напуганный. Я крикнул:
БАХ! Ослепительная вспышка — и тьма.
Дальше ничего не помню. Какой-то туманный лимб.
Очнулся в больничной койке. Всё болело. Повернув голову, понял, что я в Маунт-Синай. Не знал, сколько прошло. Нори и Ники вскоре пришли. Вопросы бурлили, но сил говорить не было. Я лежал, оцепенев. Нори заплакала, Ники стоял как статуя. Чувствовал себя Лазарем.
Первое, что спросил: жива ли Аки.
Пришла медсестра: меня ударила молния, нужна дополнительная диагностика. Семья ещё не знает, но у меня электрическая кардиомиопатия. Короче, сердце в заднице…
Пишу это у себя дома, Нори и Ники спят под нашей скромной крышей… а я всё ещё здесь. Не представляю, когда выпишут, и выпишут ли.
Но рассказываю не поэтому. Два часа назад произошло нечто.
В мою палату вошёл мужчина без объявления, будто доктор, но не представился. Он положил руку на мою.
— Передайте тому, кому доверяете.
И ушёл. В ладони остался мягкий пластик, было темно… вдруг экранчик вспыхнул.
Текст исчез, и на дисплее остались лишь мои воспалённые глаза. Так Николас звал меня в детстве.
Я растерян. Безнадёжен. Не понимаю, что всё это значит и что делать. Если кто-то переживал подобное или знает, скажите.
Мне страшно. Я не хочу умирать.
Нори, я тебя люблю. Николас, я тебя люблю.
Читать эксклюзивные истории в ТГ https://t.me/bayki_reddit
