Через два месяца моего пребывания в Китае передо мной встал вопрос визарана — выезда из страны и въезда в неё снова. Так как по моей визе можно было жить в Китае год, но раз в два месяца выезжать из него.
Я мог бы слетать домой самолётом или вылететь в другую азиатскую страну. Была, однако, одна загвоздка — я боюсь летать. Аэрофоб по-научному, или сыкло обыкновенное с точки зрения простого обывателя.
Поэтому я выбрал поезд в Гонконг. Как в Пусан, только без зомби.
Помним, что Гонконг — это Китай? Теперь следим за руками: у них свой язык — кантонский, у них своя валюта — гонконгский доллар и у них можно поставить штамп о том, что ты выехал из Китая. А так, это одна страна, да.
Итак, выбор пал на Гонконг поездом.
Раньше билеты были такие или синие, потом оставили только электронные.
Во-первых, это интересно — посмотреть страну из окна поезда.
Во-вторых, т. к. я фотограф, есть возможность пофотать людей в их среде.
В-третьих, это дешево. Особенно если туда взять плацкарт, а обратно — сидячий билет. Вообще копейки. Подумаешь, что ехать 8 часов на одном поезде. Фигня, и не так катались. А потом другим поездом ещё 3. Суток. Из Гонконга. Сидя. Человек я энергичный и экономный, но не очень умный, да.
Китайские поезда — самые поездистые поезда в мире. Делятся они на несколько классов. Я делю по памяти, не гугля, возможно, где-то ошибусь.
Первый— это K, Z— рабоче-крестьянский. Едут медленно, твои соседи — ребята со всяким неожиданным багажом: мешки риса, куры в клетках и прочие ништяки.
Как наш, только с тремя полками.
У потолка тебя не видно, и никто не пристаёт с вопросами — до первого спуска в туалет.
Удобно, и ноги не торчат.
Другие — это G и D— скоростные, удобные и, сцуко, бьющие по карману моего внутреннего еврея.
Вид изнутри скоростного, фото на тапок, сорян.
Есть ещё один, от которого я остался в диком восторге: маглев. Ходит в Шанхае, соединяет, если я не ошибаюсь, аэропорт Пудун и какую-то станцию метро. Чувство полёта без самого взлёта — незабываемое.
Восемь часов пролетели быстро: мы рубились с китайскими попутчиками в дурака, которому я их научил (яжучитель, помним?), в «угадай, что я от тебя хочу» жестами и прочие увлекательные штуки.
Кажется, она думает, я жульничаю.
Китайцы — ребята сметливые, несмотря на языковой барьер, игру просекли на раз, и ехать бы мне без штанов, если б играли на деньги.
Приехав на вокзал для пересадки, я был слегка ошарашен, сконфужен и растерян, но вслух говорил совсем другие слова: таблички на китайском, народу — тьма, и куда идти — я не знал. Поэтому шёл за всеми, иногда приставая к местным Сусанинам узнать дорогу. Хитро щуря глаза, они прикидывались, что не понимают.
Фото, сделанное на бегу, не передаёт того количества человек, которое меня встретило.
Людской поток вынес меня в общий зал, где я, от растерянности матерно ориентируясь по табло, нашёл свой выход на платформу.
На пересадку давалось тридцать минут, что добавляло некой пикантности. Остаться без поезда, знаний китайского и с обратным билетом только через неделю. Ммм, романтика.
Прикладываешь билет штрих-кодом к турникету и проходишь. Вверху — номера поездов. Система похожа на систему гейтов в аэропорту.
Буквально влетев в свой вагон, я рухнул на третью полку. Ну, не совсем рухнул, скорее, заполз.
Три дня пути прошли быстро. По китайцам можно было сверять часы: ровно в 7 они вставали и шли гуськом запаривать лапшу. Весь вагон наполнялся ароматом местного дошика и чавканьем пассажиров. Потом шли туалетные процедуры, сон или разговоры о вечном за семечками, и уже в 12 дня — обед. Снова вереницы истребителей лапши сновали туда-сюда. Именно у них я научился путешествовать с огромным пакетом лапши и всякой снеди, чтоб не искать вагон-ресторан, ну, и сэкономить, конечно.
Выехал из северного Китая я в декабре, а попал в южный Шэньчжэнь, который встретил меня пальмами, ором цикад, жарой и наглыми таксистами. Отбиваясь от последних на матерном русском и наслаждаясь теплом, я пошёл искать КПП для перехода в Гонконг.
Возможно, Шэньчжэнь, но это не точно.
Вместе со мной границу пересекали материковые китайцы, у которых были бумаги с красной печатью, очевидно, чтоб можно было попасть в «Чей Гонконг?». Обратно, кстати, они тащили баулы и тележки с гонконгскими продуктами. Не знаю, что конкретно, я не уточнял.
При переходе мы заболтались с одним итальянцем, который характерными жестами сетовал, что многие иностранцы не умеют в английский и путают окошки, где чёрным по-английски написано «для иностранцев».
— Вот как эта, например, — сказал он, указав на потерянного вида белую девушку, мечущуюся между окошками.
Девушка мне, как-то сходу, понравилась, и я пропустил её перед собой.
Догнав её после паспортного контроля, я ненавязчиво предложил свою компанию, руку, сердце и совместный поиск отеля. К моему удивлению, меня не послали, а согласились.
Она напоминала мне ремарковскую девушку. Такая же — лёгкая в общении, весёлая, живущая сегодняшним днём. Только без туберкулёза.
Мы шарахались по тёплому Гонконгу, она скупала всякие женские вещи в брендовых магазинах, тащила меня по местным закусочным, деловито искала отель и, воровато ухмыляясь, пробиралась через забор на Аллею звёзд, которую реставрировали.
К вечеру отель мы нашли. Ну, как отель. Представьте собачью конуру с окнами и двумя кроватями, стоящими впритык.
В лифте мной заинтересовались две чернокожие работницы местного лупанария.
— Красавчик, хочешь вечной любви недорого? — хрипло спросила одна, подмигивая густо подведённым глазом.
Моя спутница недобро глянула на них, и пока я искал достойный ответ, за который будет нестыдно на Пикабу и в приличном обществе, выпихнула меня из лифта на нашем этаже. Вслед мне неслись смешки и приглашения, если я вдруг передумаю, ну или хотя бы купить презервативы.
— Надеюсь, тебе можно верить, и ты не маньяк, — томно проворковала моя новая подруга, обводя взглядом крошечный номер. — Я пойду в душ, а ты не подглядывай.
В тот раз я спас человека от износилования. Самоконтроль творит чудеса.
Завернувшись в полотенце, она вышла, и пока я, как честный человек, смотрел в окно, переодевалась ко сну. На полпути я вспомнил, что фотограф, и попросил щёлкнуть её в полотенце. Эх, какие кадры потеряла история вместе с флешкой и сгоревшим ноутом.
Затем мы лежали на смежных кроватях, болтая обо всём, и в моей голове хаотично бесились мысли:
«Что делать? Начать приставать? Или это просто такое общение? И вообще, мне же сказали, чтоб не подглядывал. Блин».
Она говорила, что год без отношений, и ей становится одиноко. Я отвечал, что понимаю и вообще очень сочувствую.
Так мы весело, но не особо продуктивно, лежали несколько часов, пока меня не осенила мысль:
Мало ли, вдруг она отчётливо намекнёт, а я — тот самый самурай, который отставил меч дома. Скорее, ножны, но посыл вы поняли.
Извинившись, я побежал к лифту, искать то чудесное изобретение, которое обошло китайскую популяцию стороной. Ближайший 7/11 оказался закрыт, да и вообще всё было закрыто. Поблуждав по округе и боясь заблудиться, я вернулся в отель и натолкнулся на тех самых жриц любви.
Они с пониманием отнеслись к моей трагедии и выудили из своих порочных карманов спасительные резинки. Но не даром. Эти вероломные служительницы Венеры затребовали 600 гонконгских долларов, что равнялось приблизительно 70 долларам.
Мой билет туда-обратно стоил 1000 юаней — 150 долларов. Да, неплохо я сэкономил. Буквально пролюбил бюджет.
Довольный собой, но обедневший, я вернулся в номер. Моя ремарковская знакомая спала, повернувшись ко всему миру, наверное, упругой попой. Аптечные изделия обмену и возврату не подлежат, поэтому, вздохнув, я тоже лёг спать.
Утром мы мило попрощались на перроне гонконгского метро, меня смущённо чмокнули в щёку и грустно сказали, что год без секса — это очень тяжко, особенно если рядом есть симпатичный парень.
На том мы и разошлись. Она вернулась к работе моделью и диджейству, мне предстоял обратный путь сидя — трое суток, так что секс в каком-то смысле я получил, но не так, как хотел.
Мой тг с озвучкой сериала Bellas Artes: https://t.me/cjvoice
Предыдущий пост про марихуану в Китае
Осторожно, судя по комментариям, смысл дается не всем
