Что-то подумалось на канве фильма "Ганнибал: восхождение".
Антагонистом фильма числится некто Владис Грутас, фашистский коллаборант литовского происхождения. Не успевший получить формального статуса в СС, тнм проявил себя в ряде грязных делишек.
В фильме он удостоен сравнения с арктическим волком, надо полагать, как символом жестокости, способности к быстрой смене тактики, умению выживать в экстремальных условиях.
"У него глаза арктического волка"
Что он сделал?
Грабил мертвых, добивал умирающих, всем отделением расстреляли повара, дескать унтермен.
Сьел сырую перепелку.
Сьели тухлого зайца
Напугали 12 летнего ребенка и сьели 4 летнюю девочку.
Жестко опиздюлился (вместе со своим отделением, близкими и экипажем хаусбота)
...от простого советского детдомовца.
PS То есть в голливуде к этим всем "тиграм" вообще без пиетета☝️
На четвертый день после начала немецкого вторжения в СССР из Минска в сторону Могилева вышла колонна из двух тысяч человек. Это были заключенные, в основном политические. В колонне шли даже беременные женщины. Часть обессиленных круглосуточным маршем людей сотрудники НКВД убили еще по дороге, остальных было решено расстрелять в Червене. Но некоторые сумели сбежать, и благодаря им мы знаем об этих страшных событиях. Среди жертв многие были из Литвы, в том числе и высокопоставленные политики, — это единственный случай массового убийства литовских политзаключенных советскими силовиками на территории нашей страны. Рассказываем о трагедии, которая в Литве известна как «Червенская резня» или «Червенская дорога смерти», а в Беларуси долгое время замалчивалась — и сегодня о ней знают далеко не все.
Как жертвы сталинских чисток в Литве оказались в Беларуси
В июне 1940 года СССР полностью оккупировал Литву, Латвию и Эстонию. После этого в них были проведены внеочередные парламентские выборы, куда допустили только просоветские «союзы трудового народа». Новые подконтрольные парламенты провозгласили свои страны советскими социалистическими республиками и обратились к СССР с просьбой принять их в свой состав. Так был юридически оформлен советский захват трех балтийских республик — словно они сами попросились под власть Москвы.
Раздел сфер влияния между СССР и Германией по секретному протоколу к пакту Молотова-Риббентропа от 23 августа 1939 года и действительные территориальные изменения в Восточной Европе в 1939—1940 году. Карта: Peter Hanula, CC BY-SA 3.0, commons.wikimedia.org
Литва официально вошла в состав СССР 21 июля 1940 года. Но уже 7 июля, не дожидаясь окончания этих формальностей, директор тамошнего Департамента государственной безопасности коммунист Антанас Снечкусутвердил «План подготовительной работы и оперативной ликвидации антигосударственных партий» — националистов, христианских демократов, троцкистов, социал-демократов, эсеров и других.
Тут же начались массовые аресты литовских граждан, неблагонадежных с точки зрения коммунистического режима. Масштабы чисток были такими, что в современной Литве их считают геноцидом. К маю 1941 года в списки лиц, подлежащих аресту, включили 28 600 «антисоветских» и «социально чуждых элементов» — и это было только начало. Всего в небольшой стране с населением около 3 млн человек планировалось задержать более 320 тысяч человек. Первыми под удар попали руководители и активисты запрещенных советской властью партий, бывшие высокопоставленные полицейские и чиновники, а также члены польского антисоветского подполья (часть Польши, доставшаяся СССР после раздела этой страны с нацистской Германией, вошла в состав Литовской ССР).
К июню 1941 года в ЛитССР арестовали 6606 человек, большинство — за «антисоветскую деятельность». Пенитенциарная система небольшой республики не справлялась с таким наплывом политзаключенных, и их начали вывозить в тюрьмы и лагеря в других частях СССР. Впрочем, такая скорость изъятия «неправильных» литовцев из общества для советской власти была явно недостаточной. 16 мая 1941 года появилось Постановление ЦК ВКП (б) и Совета народных комиссаров «О выселении социально чуждых элементов из Прибалтийских республик, Западной Украины, Западной Белоруссии и Молдавии». В соответствии с ним 14−18 июня была проведена первая массовая депортация литовского населения. В списки включили 21 214 жителей Литвы, из которых 17 600 успели депортировать до начала немецкого вторжения.
Когда началась война, в литовских тюрьмах находились тысячи заключенных, политические составляли немалую долю. Перед лицом быстрого наступления немецких войск советские силовики начали зачищать места лишения свободы. В прифронтовой полосе все дела узников официально были переданы военным трибуналам. Фактически местным органам НКВД и НКГБ (Народного комиссариата государственной безопасности) предоставили полную свободу действий в отношении сидевших в тюрьмах людей. Сотрудники этих ведомств официально рассматривали расстрел как метод эвакуации заключенных, в документах такие расправы назывались «эвакуацией I категории».
Более тысячи человек убили на месте — в том числе политзаключенных, священников, врачей и даже фермеров, арестованных за неуплату налогов. Их не только расстреливали, но и кололи штыками, проламывали черепа. Перед смертью садисты в форме многих мучали и пытали — избивали стальными прутьями, жгли на кострах, били током, сдирали с людей кожу, выкалывали им глаза, отрезали носы, языки и гениталии, ошпаривали кипятком. Отметим, что расправы над заключенными в первые дни войны происходили и в Беларуси — например, в Ошмянах и в Глубоком. А вот в Новогрудке при попытке НКВД вывезти узников местной тюрьмы из города на конвой напали местные жители, которые освободили заключенных
Руководитель беларусских чекистов Лаврентий Цанава (второй слева) и руководитель БССР Пантелеймон Пономаренко (четвертый слева) в послевоенное время. Фото: Владимир Лупейко.
Другой части литовских узников «повезло» чуть больше. Их успели вывезти на восток — в Беларусь. Впрочем, большинство из них вскоре разделило судьбу товарищей, убитых на родине.
Так, в ночь с 23 на 24 июня 1941 года из Каунасской тюрьмы № 1 железной дорогой на восток отправили, по разным данным, от 90 до 118 политзаключенных. Всех вместе их довезли до Молодечно, после чего разделили. Часть состава ушла в сторону Полоцка и оказалась у станции Бигосово (сейчас это Верхнедвинский район).
Прямо там их и расстреляли. Среди них были один из подписантов Акта о независимости Литвы Казимирас Бижаускас, дипломат Йонас Яблонскис, двое госслужащих, четверо полицейских, рабочий, трое военных, ремесленник, студент и даже школьник.
Остальные узники из Каунаса оказались в минской тюрьме — Пищаловском замке (позже — СИЗО на улице Володарского). Вечером 24 июня часть из них расстреляли — в том числе министра внутренних дел Литвы в 1929—1934 годах полковника Степонаса Рустейку, монаха Мартинаса Гедвиласа, журналистку Ванду Пранцконене
Министр внутренних дел Литвы Степонас Рустейка в 1932 году. Фото: Agence photographique — Bibliothèque nationale de France via Europeana, CC0, commons.wikimedia.org
В Минск перевезли и политзаключенных из нескольких других литовских тюрем — в том числе Вильнюсской и Паневежской. Их точное число неизвестно, но, по свидетельствам выживших, среди них были не только литовцы, но и жители ЛитССР других национальностей — в том числе поляки.
Червенская дорога смерти
24 июня немецкие войска заняли Вильнюс, а 25 июня уже приближались к Минску со стороны Молодечно. В этих условиях литовцев и других узников Пищаловского замка общей численностью около 2 тысяч человек (среди них были не только политзаключенные) отправили пешком из Минска в сторону Могилева под «охраной» 226-го полка 42-й бригады Конвойных войск НКВД. Задача была вполне привычной для этого соединения: до войны 42-я бригада как раз выполняла задачи по отправке «спецконтингента» (то есть арестованных) из Барановичской, Пинской и Брестской областей на высылку и в лагеря. Колонну сопровождал начальник Тюремного управления НКВД БССР Евгений Степанов.
По некоторым оценкам, около трети узников были женщинами, некоторые шли с маленькими детьми. Промежуточной целью энкавэдэшники наметили райцентр Червень в 50 км от Минска. При передвижении заключенных не кормили и почти не поили. По пути ослабленных и неспособных идти расстреливали, убили и беременных женщин. По воспоминаниям чудом выжившего офицера литовской армии Юозаса Тумаса, где-то на половине пути до Червеня им устроили полуторачасовой привал на большом лугу, во время которого разрешили напиться воды из речки.
Другой выживший литовский офицер Йонас Петруйтис так описывал этот марш смерти в своей книге «Как они нас расстреливали»:
«Мы, огромная толпа из нескольких тысяч почерневших, оборванных, босых мужчин и женщин, идем очень быстро, петляя по разрушенным улицам (Минска. — Прим. ред.), неизвестно куда. Вернее, бежим, даже задыхаясь. С обеих сторон, в паре шагов от нашей толпы, нас подгоняют сотрудники НКВД:
— Бегом! Бегом! Не стойте на месте!
Пробежав сквозь жуткую ночную тьму, освещенную лишь огнем пожарищ, мимо трупов людей, лежащих на улицах, мы видим, что покидаем разрушенный, горящий город. Куда нас ведут, куда мы так быстро бежим — мы не знаем. Кроме того, нас сопровождает очень раздражающая „музыка“: пах, пах-пах, пах, пах-пах! Это НКВД постоянно расстреливает заключенных, которые пытаются оставить толпу, и тех, которые отстают. Мы начали беспокоиться: если они проведут нас таким образом 200 км, не давая ни еды, ни питья, то наверняка перестреляют всех по пути еще прежде, чем дойдут до Могилева
26 июня уменьшившаяся таким жутким образом колонна добралась до Червеня, людей загнали в местную тюрьму. Степанов связался с начальством, доложил о перемещении «двух тысяч килограммов груза» (так в телеграмме был закодирован контингент заключенных) и запросил вагоны для дальнейшей их перевозки по железной дороге (ближайшая к Червеню станция находилась в 30 км в Пуховичах). Не получив транспорт, он решил «эвакуировать» заключенных «по I категории» — то есть расстрелять.
В ночь с 26 на 27 июня большинство узников вывели из тюрьмы. Чтобы мотивировать уставших людей идти дальше, им пообещали, что в полночь на привале накормят горячим ужином.
Когда колонна вышла из Червеня, сотрудники НКВД начали добивать из револьверов обессиленных отстающих. А затем, углубившись в лесное урочище Цагельня, стали расстреливать всех остальных.
Расправа с использованием винтовок и пулеметов велась около полуночи, почти в полной темноте, поэтому примерно двум сотням заключенных удалось сбежать. Среди них оказалось около 50 жителей Литвы. Юозас Тумас в своих мемуарах рассказывал, что энкавэдэшники после расстрела стали искать обездвиженных раненых с фонариками и добивать их. Сам он в этот момент укрылся в канаве и приготовился к худшему:
«Я сжал зубами левую руку и приготовился укусить ее и вымазать лицо кровью, если услышу, что энкавэдэшники пойдут проверять в мою сторону. Я думал так: я лежу не среди трупов, а отдельно. Энкавэдэшники, проверяя застреленных, увидят мое окровавленное лицо и подумают, что выстрел попал мне в голову, я лежу мертвый — и они оставят меня в покое. В этот момент мне было гораздо страшнее, чем в тот миг, когда я готовился к побегу.
Стрельба вскоре прекратилась. При этом где-то еще были слышны стоны раненых и предсмертные крики умирающих. Я не могу выразить словами, насколько велика была моя радость, когда командир энкавэдэшников громко крикнул: „Да кому это, черт возьми, нужно?!“ <…>. Через несколько минут они выстроились на дороге и пошли прочь, громко разговаривая».
Среди убитых сотрудниками НКВД в эту страшную ночь под Червенем были участник войны за независимость Литвы, министр обороны полковник Балис Гедрайтис, журналист Винцас Даудзвардс-Даугвардис, врач Пятрас Купчюнас и десятки других литовских офицеров, чиновников, студентов, фермеров и рабочих.
Министр обороны Литвы Балис Гедрайтис в 1932 году. Фото: Agence photographique — Bibliothèque nationale de France via Europeana, CC0, commons.wikimedia.org
Тем из заключенных, которым удалось уцелеть, помогли выжить беларусские крестьяне из окрестных деревень, которые кормили их и помогали спрятаться от еще не сбежавших на восток представителей советской власти. Также от местных жителей выжившие узнали, что 27 июня силовики погрузили трупы расстрелянных в машины и увезли в сторону Бобруйска. В это же время окрестный лес прочесывали энкавэдэшники с собаками и расстреливали заключенных, не успевших спрятаться
Таким образом, всего в этой трагедии, начиная с марша и заканчивая резней в лесу, погибло порядка 1800 человек: по меньшей мере 70 с лишним литовцев, польские подпольщики и много сотен узников-беларусов.
Память о трагедии
В документах силовиков, согласно некоторым источникам, случившееся было представлено как расстрел 209 человек в результате замешательства из-за немецкой воздушной атаки. Известно также содержание оперсводки командира 42-й бригады начальнику Управления Конвойных войск:
«В ночь с 24 на 25.6.41 конвоем 226 полка в количестве 170 чел. эвакуированы заключенные из всех тюрем г. Минска за реку Березина для отрывки окопов. В пути движения в районе Червень состав конвоя вместе с колонной заключенных подвергся сильной бомбардировке с воздуха, распоряжением начальника тюремного управления НКВД БССР Степанова заключенные за контрреволюционные преступления были расстреляны, а остальных распустили. Конвой в полном составе 3.7 возвратился в часть».
Таким образом, масштабы убийств были занижены примерно вдесятеро (если правдивые рапорты и были, то о них до сих пор ничего не известно).
Все последующие десятилетия существования СССР история Червенской дороги смерти замалчивалась — как и другие эпизоды расправ НКВД над заключенными во время войны.
Только 26 июня 1991 года в урочище Цагельня в 400 метрах от Червеня по дороге на Дуброву Беларусский Народный Фронт и общественная организация «Мартиролог Беларуси» установили шестиметровый деревянный крест. В 1993 году его дополнила бронзовая плита на каменном постаменте с надписью «Жертвам большевистского террора» на беларусском, литовском и польском языках. Еще несколько памятных знаков в Цагельне были установлены с участием польских и литовских граждан и общественных организаций.
Литовские и польские дипломаты во время акции памяти, посвященной 80-й годовщине Червенской резни. Червенский район, урочище Цагельня, 14 июня 2021 года. Фото: Gov.pl, CC BY 3.0 pl, commons.wikimedia.org
В 2021 году, накануне 80-й годовщины устроенной НКВД бойни, польские и литовские дипломаты возложили цветы к кресту, установленному в память о ее жертвах.ц
СЕГОДНЯ, 15 АПРЕЛЯ – ДЕНЬ ПАМЯТИ СЕРГЕЯ ПУСКЕПАЛИСА. ИЗ НАШЕЙ С НИМ БЕСЕДЫ 2015 ГОДА:
– Сергей, у вас же флотское прошлое, это помогало в работе когда-нибудь?
– Скорее мешало, потому что видел много технических несуразиц.
- Ваше личное отношения вообще к тому, что в соцсетях обозначается хештегом #Крымнаш? Вы же знаете, есть самые разные по этому поводу мнения, в том числе среди кинематографистов.
- А чей же еще? Не, если говорить про это, понятно, что у каждого, наверное, свой взгляд. Некоторые считают, можно говорить, что Польша наша, а я говорю, – не наша (хотя у нас очень много оснований считать, что Польша – наша). Однако про Крым, как мне кажется, президент совершенно четко доложил. И никто пока еще никаких контраргументов, заслуживающих моего уважения, не озвучил.
- У вас, кстати, папа из Литвы, а мама болгарка из Приднестровья, по-моему. Вот с такой редкой фамилией на флоте не было никаких разборок?
- Понимаете, Жень, я недавно (напомню, это беседа 10-летней давности, 2015 года - Е.Д.) был в Литве. И у них сейчас паранойя какая-то возникает по поводу нашего прошлого советского. Я говорю им, знаете, насколько я помню, людей в России с литовской фамилией ожидали только преференции.
Потому что считалось: если с литовской фамилией, значит, порядочный, работящий, приличный человек и так далее.
Ну, насколько я помню.
Вот я служил на флоте, был сначала машинистом трюмным (водолазом), а когда пришел на корабль, меня сразу в секретчики определили. Сразу, потому что секретчик сходил уже на берег, демобилизовался. А это совсем другая служба и такая уже, ну, элита, скажем, флотская. Вот даже меня лично не видел командир. Просто списки пришли, видит – моя фамилия ПУСКЕПАЛИС.
Вот я всем объясняю, что я не помню ни одного момента, чтобы кто-то там нас обзывал. Порой доброжелательно называли «лабусы».
После того, как Прибалтийские республики были присоединены к СССР, Приказом Народного комиссара обороны СССР № 0191 от 17 августа 1940 г. из их бывших армий в составе РККА создавались Прибалтийские национальные корпуса. 29-й литовский территориальный стрелковый корпус Красной Армии (29-й ТСК; Raudonosios darbininkų ir valstiečių armijos 29-asis teritorinis šaulių korpusas) был сформирован в составе 184-й и 179-й стрелковых дивизий, 615-го корпусного артиллерийского полка, 21-го корпусного кавполка, а также подразделений боевого и тылового обеспечения.
Военнослужащие 29-го ТСК в Вильнюсе, весна 1941 г. Форма еще литовская, знаки различия - красноармейские.
В подчинении корпуса находилось Вильнюсское/Виленское пехотное (бывшее Литовское юнкерское) училище.
Подробнее штаты, общие для всех Прибалтийских корпусов (только у эстонцев вместо кавполка - кавдивизион), есть в тексте приказа. Штатная численность корпуса - несколько более 15 тыс. человек. Из армии Литовской Республики в Красную Армию перешло около 16 000 военнослужащих, но к лету 1941 г. значительное их число, в особенности офицеры, были уволены, в т.ч. за акты саботажа и неподчинения. Замещение их советскими кадрами не было завершено. К 22 июня 29-й ТСК до штатов не дотягивал. Командовал корпусом до 14 июня 1941 г. бывший командующий литовской армией генерал-лейтенант (звание в РККА, прослужил в Советской армии до 1954 г.) Винцас Иосифович Виткаускас, в прошлом студент Московского университета (1914), подпоручик Российской армии (1917), поддержавший присоединение Литвы к СССР.
Генерал Виткаускас в Москве среди представителей Народного Сейма Литвы, привезших декларацию с просьбой о вступлении в СССР.
Затем командование 29-м ТСК принял генерал-майор А.Г. Самохин, тогда же на советских командиров были заменены ответственные работники штаба корпуса и комдивы; но за несколько дней до начала войны они элементарно не успели "освоиться" на новых должностях.
Александр Самохин. Весной 1942 г. попал в плен при аварии самолета связи близ Мценска с важными документами Ставки ВГК. После войны осужден к 25 годам лишения свободы, в 1953 г. оправдан и освобожден.
Форма одежды и вооружение. Постановление Совета Народных комиссаров Литовской ССР и директива Народного комиссара обороны СССР 0/2/105022 от 17 августа 1940 года Военному Совету Прибалтийского военного округа гласила: "В 22, 24, 29-м стрелковых корпусах сохранить существующую форму одежды, предложив снять погоны и ввести знаки различия начальствующего состава Красной Армии". Подобное положение введено в действие Приказом № 0010 Командующего Прибалтийского Особого военного округа от 27 августа 1940 года.
Рядовой пехоты и лейтенант кавалерии (он же на фотографии) 29-го СК Красной Армии.
Советскую присягу бойцы и командиры 29-го СК принимали, согласно приказа, в течение двух месяцев с момента его издания. В докладе политотдела 615-го артполка отражено общее настроение: "Будут все присягать, и я присягну".
Вооружены они были оружием, унаследованным от армии Литовской Республики, достаточно пестро по сравнению с Красной Армией. Винтовок Маузера имелось едва ли не полдюжины модификаций импортного и отечественного производства, примерно такая же ситуация была с артиллерией, а в корпусной авиаэскадрилье числились самолеты: 9 многоцелевых ANBO-41 литовского производства, 3 литовских учебно-тренировочных ANBO-51, 1 британский «Гладиатор I».
Литовский легкий бомбер/разведчик/связи/штабной самолет ANBO-41 с советскими опознавательными знаками.
С началом Великой Отечественной войны... 29-й ТСК был оперативно подчинен 11-й армии ПрибОВО, в планах прикрытия Красной Армии он находился в районе прикрытия №3. На 22 июня 1941 года: управление корпуса, 184-я стрелковая дивизия и также подчиненный корпусу 429-й гаубичный артиллерийский полк (не литовский, формировался в Харьковском ВО в 1939 г.) - в Оранском лагере; 179-я стрелковая дивизия — в лагере в Пабраде; корпусные кавполк и артполк - возле реки Жеймяна. На отмобилизование дивизий 29-му ТСК отводилось 1-3 суток, после чего он должен был выдвинуться с район Алитуса на поддержку обороны советских войск. 23-го июня корпус получил приказ готовить оборону Вильнюса, но реально боевую задачу не выполнил. Его дивизии были сильно разбросаны и выйти на ближние к Вильнюсу рубежи не успели, а литовский личный состав частей и подразделений начал в массовом порядке дезертировать, переходить на сторону гитлеровцев и нападать красноармейцев и командиров. Тем не менее, гораздо более редкие примеры верности советской присяге также имели место. Например, курсанты Виленского пех. училища с боями отступали до Витебска, откуда 8 июля 1941 г. были отправлены в Сталинск/Новокузнецк; но они были набраны из литовской молодежи левых взглядов, поддерживавшей присоединение к СССР.
Военнослужащие 29-го ТСК в первые дни войны. Похоже, кто-то кого-то конвоирует: верные ли советской присяге красноармейцы - предателей, или наоборот - не ясно...
О фактах дезертирства и перехода на сторону противника военнослужащих 29-го литовского территориального стрелкового корпуса после 22 июня 1941 г. (по Дм. Егоров. "1941. Разгром Западного фронта"): "22 ИЮНЯ Уже в первые часы войны в дивизиях 29-го ТСК началось массовое дезертирство и переход на сторону противника военнослужащих-литовцев со всеми сопутствующими такого рода событиям эксцессами: убийствами командиров и политработников, преднамеренным оставлением или выводом из строя матчасти, стрельбой "в спину" кадровым частям Красной Армии. Солдат вермахта Фриц Бельке писал: "Литовцы, вооруженные русскими орудиями, с восторгом маршируют рядом с нашими колоннами. Население выносит в ведрах питьевую воду". Это предательство носило массовый характер - тысячи литовских солдат просто разбегались, оставляя дороги и населенные пункты незащищенными. Арестованный генерал армии Д.Г. Павлов показал на допросе: "25-го числа противник в направлении Вильно, по сведениям бежавших из Литвы, разгромил 5-ю механизированную дивизию, разбежалась национальная литовская дивизия, и механизированные части противника появились на правом фланге 21-го стрелкового корпуса". Анализируя причины поражения,надо обязательно пояснить что о том, что "на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский военный округ) были поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались и это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса. Если бы литовцы только разбегались, это было бы еще полбеды. Многие подразделения 184-й и 179-й ТСД, где не желавшие служить Советской власти составляли большинство, ни в плен сдаваться, ни разбегаться по домам не стали, а при первой же возможности радостно поворачивали оружие против "красных" Из донесения командующего войсками Северо-Западного фронта наркому обороны маршалу С.К. Тимошенко (на 09:35 22 июня): "Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники. 128-я стрелковая дивизия большею частью окружена, точных сведений о ее состоянии нет. Ввиду того, что в Ораны стоит 184-я стрелковая дивизия, которая еще не укомплектована нашим составом полностью и является абсолютно ненадежной 179-я стрелковая дивизия в Венцяны также не укомплектована и ненадежна, также оцениваю 181-ю... поэтому на своем левом крыле и стыке с Павловым создать группировку для ликвидации прорыва не могу... 5-я танковая дивизия на восточном берегу р. Неман в районе Алитус будет обеспечивать отход 128-й стрелковой дивизии и прикрывать тыл 11-й армии от литовцев , а также не допускать переправы противника на восточный берег р. Неман севернее Друскеники". В 22:20 22 июня штаб фронта докладывал наркому обороны С. К. Тимошенко уже так: "Получился разрыве Западным фронтом, который закрыть не имею сил ввиду того, что бывшие пять территориальных дивизий мало боеспособны и самое главное - ненадежны (ОПАСАЮСЬ ИЗМЕНЫ)". В конечном итоге, когда измена литовского корпуса из разряда подозрений перешла в разряд фактов, драматическое развитие событий на юге Литвы привело к тому, что правый фланг Западного военного округа, а затем и Западного фронта оказался почти не прикрыт. Нет сомнений, что бывшие военнослужащие литовской армии, насильно призванные в РККА, не пытались оказать сопротивление немцам, когда те захватывали аэродром в Оранах. Скорее всего, они даже помогали им. 7-й зенитный дивизион 184-й ТСД вообще не имел средств тяги, и вся матчасть досталась немцам. Захватить или вывести из строя самолеты им не удалось, остатки обоих базировавшихся там полков 57-й авиадивизии (строевого 42-го и формирующегося 237-го ИАП) перелетели в Двинск, ныне Даугавпилс. Двинский аэродром Грива находился на реконструкции, как вспоминал бывший работник ГУАС НКВД СССР А. М. Киселев, но его все же можно было использовать. Ситуация накалялась с каждым часом. За правым флангом. Действия войск 11-й армии. Взятие противником Каунаса и Вильно. Прорыв моторизованного корпуса Манштейна на стыке 11-й и 8-й армий. Выход 57-го моторизованного корпуса противника на лидское направление. Выдвижение резервов Западного фронта в район г. Лиде. В полосе 11-й армии Прибалтийского военного округа (Северо-Западного фронта) армейские корпуса 9-й и 16-й полевых армий и части танковой группы Г. Гота продолжали развивать успех. Дивизии 1-й линии армии отходили к Неману и частично переправились на восточный берег: 5-я дивизия - западнее Каунаса, 126-я дивизия - в Приенай. В Каунасе, несмотря на перевод столицы в Вильнюс, продолжали оставаться Верховный Совет и ЦК компартии Литвы. Коммунисты получили из арсенала старые немецкие винтовки, однако в 20 часов командарм В.И. Морозов сообщил 1-му секретарю ЦК Снечкусу: Каунас необходимо оставить. А.Ю. Снечкус предложил взорвать радиоцентр и военные склады, но представитель НКВД ответил, что нет ни взрывчатки, ни людей. Вскоре после оставления города радиоцентр был захвачен повстанцами, с призывом к народу о восстании обратился известный политический и общественный деятель Ляонас Прапуоленис. ОТКРЫТАЯ ИЗМЕНА К исходу дня 22 июня 184-я ТСД занимала оборонительный рубеж по восточному берегу реки Оранка, управление и корпусные части находились в лесу в районе м. Каменка. В 19 часов командование дивизии получило секретный для литовцев приказ о выводе соединения на территорию СССР, в район Полоцка; затем было принято решение об отходе в сторону Вильнюса. Бывший военнослужащий дивизии вспоминал, что утром 22 июня радисты из отдельного батальона связи поймали радиопередачу на литовском языке из Германии; это было обращение к жителям Литвы и воинам-литовцам. Обращение немедленно было распространено между военнослужащими-литовцами. Около 13 часов 22 июня рядовой 615-го артполка П. Пильвинис и другие литовцы услышали воззвание Клайпедской радиостанции к воинам 29-го корпуса, призывающее их направить оружие против русских комиссаров и советских активистов. Около 20 часов лейтенанту Б. из 297-го стрелкового полка дежурный по полку приказал привезти со стрельбища бойцов-снайперов и их снаряжение. Грузовик недалеко от кладбища у Варены 1-й был обстрелян из немецкого пулемета, еще один пулемет вел огонь со стороны картонной фабрики, а от железнодорожной насыпи из тяжелого пулемета вела огонь охрана из 2-го батальона 262-го стрелкового полка. Когда грузовик вернулся, никого не привезя, политруки обозвали литовцев контрреволюционерами. Около 23 часов неизвестный майор сказал, что получено сообщение о занятии немецкими войсками Меркине и о том, что они находятся в 30 км от Варенского лагеря. В ночь на 23 июня в большинстве частей 184-й ТСД начался мятеж: литовцы обрезали линии связи к штабам, добывали боеприпасы, договаривались об организации взаимодействия. Штабы не могли дозвониться до частей, литовцы-связисты, посланные ремонтировать линии, не возвращались. В 6 утра 23 июня был отдан приказ отступать в направлении Валкининкай. "1-й батальон 297-го полка без 1-й роты, которая не подчинилась приказу и осталась на старом месте, выступил из лагеря, однако в пути сержант К. из 616-го артполка застрелил советских командиров, после чего батальон вернулся назад. 2-й батальон, отступая по маршруту Мал. Поручай, Яканчай, Пу-оджяй, достиг Валкининкай, где восстал и также уничтожил комсостав Красной Армии. На марше из батальона начали разбегаться одиночные бойцы и командиры, в частности лейтенант В. Чивас." В окрестностях д. Юргеленис и других местах шли бои немецких войск с советскими. Батальон остановился в Дугняйском лесу; здесь литовцы окопались и решили дальше на восток не отступать. Инициаторами восстания были капитан П. Почебутас, лейтенанты П. Аушюра, А. Ляуба, К. Заронскис и другие. В 23:20 23 июня по условному сигналу "Шагом марш" повстанцы начали обезоруживать политработников, их заместителей, красноармейцев, комсомольцев и других лояльных Советской власти активистов. Произошел короткий бой с оказавшими сопротивление красноармейцами. Были убиты командир батальона капитан Тяпкин, политруки Краснов и Захаров, замполитрука Гарьенис и Голштейн. При встрече батальона с командиром 616-го артполка какой-то литовский солдат заколол его штыком и сбросил с коня, так как советский командир выхватил из ножен саблю. Младший лейтенант Уогинтас из пистолета застрелил комиссара. Убили и встреченных красноармейцев-связистов. По дороге повстречался политрук Волков из 8-й роты их полка, его тоже убили. В половине второго ночи 24 июня на большаке Рудишкес-Хазбиевичи в 2 км северо-восточнее Рудишкес 4-я и 5-я роты 297-го СП присоединились к немцам. 3-й батальон уничтожил уполномоченного 3-го отделения. (...) ОТСТУПЛЕНИЕ РККА Во время прохождения Вильнюса отходящие колонны обстреливались командами литовских солдат, охранявших зимние квартиры 179-й дивизии и 615-го корпусного артполка. 615-й КАП в столкновениях с мятежниками потерял при прохождении через город до 200 человек личного состава и практически всю матчасть (31 орудие и 32 трактора). Всего из состава 29-го ТСК (18 000 человек) на территорию Белоруссии вышло не более 2000 литовцев, хотя в целом ушедших вместе с отступившей Красной Армией литовских граждан хватило на то, чтобы сформировать из них в 1942 г. полноценную стрелковую дивизию за номером 16. После того как 184-я показала свою полную непригодность, командование 11-й армии просто начало саботировать приказы об обороне округа. Командующий Кузнецов отказался (!) бросить в бой 179-ю литовскую дивизию, ту самую что не предала РККА и хорошо проявила себя в последующих боях (командир - полковник А. И. Устинов). До весны 41-го ею также командовал литовец генерал-майор Альбинас Чепас, но и он был заменен. Как вспоминал бывший оперуполномоченный Особого отдела НКВД по 234-му стрелковому полку полковник Е. Я. Яцовскис, в ночь на 23 июня дивизия находилась в районе Пабраде, в 50 км северо-восточнее Вильнюса. Ее 618-й легко-артиллерийский полк, личный состав которого сохранил лояльность, в ночь на 23 июня по приказу комдива Устинова занял оборону на высотах юго-западнее Пабраде. На этом действия советских частей в полосе 11-й армии во второй день боевых действий закончились."
Более краткие примеры упорного сопротивления частей 29-го ТСК наступающему противнику: "Но справедливости ради надо заметить - не все литовцы были предателями, были и те кто отважно сражался оставшись верным присяге. ...Можно обратиться к воспоминаниям командира 3 танковой группы Вермахта Г. Гота, в которых упомянут «литовский корпус», который 22 июня «упорно оборонялся». О 23 июня Г. Гот пишет: «…литовский армейский корпус противника, мужественно оборонявшийся 22 июня, начал распадаться. Отдельные группы, загнанные немецкой авиацией в леса, в некоторых местах пытались нападать на наши походные колонны, но централизованного управления этими группами уже не было». А значит герои все-таки были и не все изменили присяге. Например, Е. Яцовскис, в то время работавший оперативным уполномоченным Особого отдела НКВД в 234-м полку 179-й дивизии, в своих воспоминаниях описывает эпизод из первых дней войны, когда с отступлением 179-й дивизии в Белоруссию один из бывших буржуазных офицеров сагитировал группу солдат напасть на штаб дивизии. Бунт подавили сами солдаты дивизии. Как отличившегося Е. Яцовскис называет командира 618-го ЛАП майора Антанаса Раугайле, который, будучи раненым, продолжал руководить своими артиллеристами, пока предатели не были разгромлены. «Младший лейтенант Винцас Римас получил боевое крещение в самом начале войны. В первых числах июля 1941 года подразделение под его командованием уничтожило прорвавшуюся в районе Полоцка группу мотоциклистов противника. Римас связкой гранат подбил фашистский танк»." Источник: https://knigogid.net/books/183451-dmitrii-egorov-1941-razgrom-zapadnogo-fronta/toread/page-69
Эпилог. Отступив с территории Литовской ССР, 29-й ТСК в сильно сократившемся составе - не более 2 000 штыков, в основном из 179-й дивизии, кавполка и управления, с 17 июля по конец августа 1941 г. дрался под Великими Луками. Воевал на сей раз упорно (в строю остались только те, кто были на это готовы), попал в окружение, вышел из него, но к этому времени растерял в боях большую часть людей. "1 сентября 1941 года корпусное управление из боев выведено, 23 сентября 1941 года расформировано"...
Еврейские полицаи, еврейские мстители... Вам список русских коллаборационистов привести?
Цитата из той же книги:
"...К тому времени относятся первые акции возмездия в гетто, на первых порах в основном против продажных тварей. Был убит Лейкин, один из величайших подлецов, служивших в еврейской полиции, прославившийся во время облав и вывоза людей на Umschlagplatz. Вскоре после этого наши еврейские мстители привели в исполнение смертный приговор некоему Фирсту — связному между еврейской администрацией и гестапо. Шпиков в геттовпервые охватил страх.
Постепенно ко мне возвращались бодрость духа и желание жить. Поэтому наступил момент, когда я решил обратиться к Майореку с просьбой позвонить из города моим знакомым: пусть они меня как-нибудь отсюда вытащат и спрячут. С бьющимся сердцем я ожидал его возвращения. Наконец, во второй половине дня он вернулся, но с плохими новостями: знакомые ответили ему, что не могут рисковать, пряча у себя еврея. Ведь в конце концов, за это грозит смерть! — объяснили они с негодованием, не понимая, как им вообще посмели предложить что-либо подобное. Да. Здесь ничего не поделаешь. Эти сказали «нет», но, может, другие будут более благосклонны. Главное — не терять надежды..."
Знаменитый фильм "Пианист" сняли по воспоминаниям Владислава Шпильмана. Так вот, он писал:
Все становилось только хуже, особенно когда к делу подключились литовцы и украинцы. Эти были столь же продажны, как еврейские полицаи, но на иной манер. Они брали взятки, а после этого сразу убивали тех, от кого получили деньги. Убивали в охотку: ради спорта или удобства в «работе», для практики в стрельбе или просто ради развлечения. Убивали детей на глазах у матерей и забавлялись, видя их отчаяние. Стреляли людям в живот, чтобы наблюдать за их мучениями, или выстраивали свои жертвы в шеренгу и, отойдя на расстояние, бросали в них гранаты, чтобы проверить, кто точнее кидает. Во время каждой войны на поверхность всплывают определенные национальные группы. Слишком трусливые, чтобы бороться в открытую, и слишком ничтожные, чтобы играть какую бы то ни было самостоятельную роль, — зато достаточно растленные, чтобы сделаться платными палачами при одной из воюющих держав.
В этой войне такую роль взяли на себя украинские и литовские фашисты.
Российские удары по Украине продолжаются. Бьют не массово, но прицельно. А целью сейчас является западное вооружение, понемногу поступающее из Европы. Минувшей ночью серьезно досталось городку Сарны на самом западе Ровенской области.
ФОТО: ПРЕСС-СЛУЖБА МИНОБОРОНЫ
Громкие взрывы местные жители услышали в 02:40 и 02:50 ночи. При этом местный голова Александр Коваль сообщил, что это был российский беспилотник, который был удачно сбит. Однако обломки упали на один из энергообъектов, в результате чего без света осталась часть населенного пункта. Однако, по данным военного обозревателя Сергея Лебедева, прилет был по 430-му арсеналу военной части А-0153. Причем «второй взрыв был с мощной детонацией и сильным выбросом пламени».
Между тем известно, что в Сарнах находится важный логистический узел, к местному арсеналу ведет железнодорожная ветка со стороны Польши. По этому арсеналу и военной части уже наносились мощные удары в марте 2022 года. Тогда все запасы вооружения, по словам того же Коваля, были уничтожены. Однако в последнее время их исправно пополняли с помощью западных союзников. Кроме того, именно Сарны для своего возможного базирования определили поляки и литовцы, готовые направить свой контингент на Украину.
Вчера днем был очередной прилет по Одесскому порту, куда также поступает западное вооружение морем. По сообщениям местных жителей, после взрывов туда поехало много скорых.
Гремит и ближе к фронту. Ночью было попадание в Краматорске. «Предварительно, российским ударом по трамвайному депо уничтожено место отстоя пусковых ракетных установок. Также в Краматорске вышло из чата прикрывавшее их ПэПэО (ПВО - авт.)» - сообщает канал «Первый Харьковский». В самом Харькове под ударом оказалось...гольф-поле клуба "Superior Golf & Spa Resort». Однако не все так просто: владелец клуба — ярый националист Юрий Сапронов — использовал поля не только по прямому назначению. Известно, что там находился перевалочный пункт, через который осуществлялась переброска резервов ВСУ на фронт, а саму гольф-площадку использовали для тестирования БПЛА. Теперь на месте ровненького газона — большие воронки, а за кадром — сгоревший склад беспилотников.
