Вообще-то, Вася, на самом деле, -…кочегар. Только, в его случае, это означает гораздо более, чем профессия. Это, скорее, - принадлежность к некоему особому биологическому виду. Как, к примеру, утка, это, вообще говоря, - птица, конечно. Но, прежде всего, она - утка. А крот, он, вне всяких сомнений, - млекопитающее. Но, несравнимо существеннее именно то, что он - крот.
В когчегарке Вася не только работает, но и живёт постоянно. В этом смысле, старая, убогая котельная, - и есть ареал Васиного обитания в природе, за пределами которого бытиё Васи вряд ли возможно. Как, скажем, какая - нибудь пещерная лужа, населённая пещерными рыбками, часто является единственным на Земле местом обитания именно этого вида рыбок.
Первый раз я увидел Васю много лет назад. Тогда маме дали квартиру в этом маленьком загородном посёлке. Четыре типовых, двухподъездных двухэтажных дома отапливались одной, общей угольной котельной, в которой и обитал Вася.
Он и тогда производил впечатление незлобливого, улыбчивого, малость придурковатого существа, застрявшего в своём умственном развитии на уровне пятилетнего ребёнка. По его сморщенному, тёмному от въевшейся угольной пыли лицу трудно было определить его возраст. Детское выражение его глаз всегда сбивало с толку.
Котельная находилась как раз напротив маминого подъезда. И Васю я видел часто.
Зубов у Васи, уже и тогда, было …мало. Два, или три. И, когда Вася улыбался (а улыбался он постоянно), эти три зуба бестолково - хаотично торчали из его дёсен кривыми, коричневыми, от постоянного курения, корягами. Не на ночь глядя - такую улыбку вспоминать.
...И вот, с перерывом в несколько лет, «вноь я посетил» (как Пушкин) этот провинциальный уголок.
Здесь всё - по-прежнему. (Только мамы уже нет…). Те же выбоины в асфальте двора, тот же столб дыма над котельной. И тот же Вечный Вася. В том же лоснящемся от угольной пыли и мазута комбезе и, - с рождения не мытым, сморщенным, пропитанным угольной пылью, фейсом.
Понятие времени здесь утрачивает свой смысл.
Однако, одна разительная перемена сразу бросилась мне в глаза. Улыбался нынче Вася ...безупречно белоснежной голливудской улыбкой. Ровные ряды идеальных зубов прямо – таки светились на чёрном васином лике.
Откуда у Васи такая роскошь - не стал даже спрашивать. Ибо отвечать Вася стал бы долго и обстоятельно. С паузами после каждого произнесённого слова. Для подбора очередного. Терпение, его слушать, иссякает всегда намного раньше, нежели Вася завершит свою скрипучую мысль.
Мы поздоровались, будто только вчера виделись, да и разошлись. А, час спустя, я увидел его снова. Очень чем-то занятым.
Вася сидел на куче угля, рядом с нагруженной тачкой и, склонившись над собственными коленками, что-то на них делал.
Подойдя ближе и разглядев, чем был занят Вася, я …плюхнулся рядом с ним, на уголь, рыдая от смеха.
Вася …вынул изо рта свою «фштавную тфелюфть» и, зажав её между коленками …пилил её большущим ржавым грязным напильником.
«Зачем …ты это делаешь, Вася?»- давясь от хохота, вопросил я его.
«Дык …жмёт же!»- не сразу подобрал слова для ответа Вася.
Затем Вася сунул зубы обратно в рот. Подвигал челюстями, туда - сюда… Пожевал губами, поклацкал нижним зубным рядом об верхний… Прислушался к собственным ощущениям… Видимо, результатами подгонки остался не удовлетворён. Опять вынул зубной протез, подпилил ещё…
В конце концов, причина Васиного дискомфорта была устранена. Он довольно клацкнул своими голливудскими зубьями, с чёрными пятнами сажи от прикосновений его пальцев и коленок. «Во! Теперь - гОже!» - резюмировал подгонку Вася и, подхватив тачку с углём, довольный собою, покатил её в котельную.
Сергей Сунгирский
