Январь 1942 года. Город Полярный, главная база Северного флота. Подлодка Щ-403 после возвращения из похода к мысу Нордкап. Фото: CORBIS/FOTO S.A
По Карскому морю не проходила линия фронта, в этих широтах не было пехотных атак, танковых ударов и воздушных боев, война здесь мерилась минными полями и морскими караванами
В 1941 году война еще не дошла до берегов Карского моря. Да ее там никто и не ждал. И командование Северным флотом, и руководство Главного управления Северного морского пути были уверены, что из-за суровых климатических условий немцы не сунутся в эти широты. Но действовали, конечно, в соответствии с законами военного времени: на транспортные суда крепились орудия, ставились противоминные тралы и установки для сбрасывания подводных бомб. При входе в стратегически важные проливы Маточкин Шар и Югорский Шар, а также в порту и на острове Диксон были установлены артиллерийские батареи.
Только один человек в штабе, пожалуй, не разделял всеобщего спокойствия — капитан первого ранга Николай Аннин, считавший, что недалек тот день, когда в воды Карского моря войдут немецкие подводные лодки и линейные корабли. Однако его рапорт обошли вниманием, и, более того, было ослаблено военное конвоирование кораблей, идущих через Карское море на восток к Таймыру и на запад к Белому морю.
Боевая ситуация
Из доклада начальника штаба морских операций западного района Арктики Арефа Минеева (конец 1942 года): «Боевое обеспечение морских операций в текущую навигацию следует считать совершенно недостаточным как возможный театр военных действий противника. В будущем следует коренным образом перестроить боевое обеспечение, с тем чтобы гарантировать нормальное проведение морских операций. Во всей Западной Арктике должен быть установлен единый жесткий режим плавания. Все нарушения режима должны немедленно караться по законам военного времени».
Морской гигант
«Карманный линкор» «Адмирал Шеер» сошел на воду в апреле 1933 года. Его главным вооружением были шесть 283-миллиметровых орудий. Ствол такой пушки в длину составлял 14,8 метра и весил 48,2 тонны. Орудие могло прицельно бить почти на 37 километров, выпуская по три снаряда в минуту. Но после морских неудач конца 1943 года (тогда был потерян крейсер «Шарнхорст») немецкое командование использовало крейсер для огневой поддержки сухопутных частей. В апреле 1945 года он находился на ремонте в Киле и был потоплен во время налета английской авиации.
«Волшебная земля»
На самом деле контроль над Карским морем немцам был необходим, ведь британский флот отрезал Германию от ее главного союзника — Японии. Добраться до нее через Атлантику и Индийский океан, чтобы переправлять технику и грузы, не представлялось никакой возможности, в то время как плавание в северных водах (вокруг Новосибирских островов, Северной Земли и Новой Земли) позволяло обезопасить немецкие корабли от кораблей противника и значительно сократить путь к союзнику. Кроме того, установив контроль над Карским морем, немцы оказались бы в глубоком советском тылу и получили бы возможность высадить десант в Сибири. Поэтому немецкие субмарины начали охоту на советский торговый флот, чтобы заставить защищавшие его военные корабли держаться у берега, открывая тем самым для Германии Северный морской путь. И пока в начале 1942 года капитан Аннин продолжал убеждать руководство в необходимости повысить боеспособность арктического флота, в немецком генштабе уже планировалась крупная операция — «Вундерланд» («Волшебная земля»). В операции «Вундерланд» должны были участвовать два тяжелых крейсера — «Адмирал Шеер» и «Лютцов». В их задачу входило пройти по Северному морскому пути вдоль сибирского побережья, уничтожая все, что попадется на пути. Защиту от атак советских кораблей крейсерам должны были обеспечить эскадренные миноносцы, самолеты и семь подводных лодок.
16 августа 1942 года операция началась. Правда, в море вышел только один крейсер — «Адмирал Шеер» в сопровождении четырех эсминцев и трех подводных лодок. «Лютцов» стоял в ремонте после бомбового налета англичан. А ждать немцам было нельзя: сложилась подходящая стратегическая обстановка. Большая часть советских военных кораблей была занята спасением почти полностью уничтоженного немцами конвоя PQ-17, шедшего по Баренцеву морю. Те, что остались на востоке, сгруппировались у южного берега острова Новая Земля, привлеченные туда действиями немецких подводных лодок. Получилось, что прямой путь в Карскую акваторию — пролив Маточкин Шар — был открыт. К тому же в Берлине получили информацию, что с востока через Берингов пролив вышел на запад большой русский морской караван, который «Шеер» решил встретить у пролива Вилькицкого, в самом узком месте Северного морского пути. Но, войдя в Карское море, крейсер попал в туман и потерял курс: собственной метеослужбы у немцев не было, граница дрейфующих льдов оставалась неясной, а от самолета, базировавшегося на корабле, толку было мало, его разведывательные полеты ничего не дали: он не нашел ни одного русского корабля. Так продолжалось до 25 августа, пока «Шеер» не наткнулся на ледокольный пароход «Александр Сибиряков», который вел капитан Анатолий Качарава. Судно следовало на остров Домашний — везло провиант для удаленной метеостанции, где уже два года не видели корабля с Большой земли. Еще на борту «Сибирякова» находились 120 человек, которых ледокол должен был доставить на Северную Землю. Может показаться странным, но ученые-исследователи не прервали своей работы на Карском море даже в условиях войны. В этих краях работали несколько полярных станций, на которых полярники наблюдали за погодой и занимались географическими изысканиями. На самом деле сведения, добытые этими специалистами, были крайне необходимы: без точного прогноза погоды и определения кромки льда невозможно было наметить путь караванов и дать ориентировку для движения военных кораблей.
Бой «Шеера» с «Сибиряковым» длился недолго. «Сибиряков» получил серьезные повреждения и был затоплен, а выжившие члены команды попали в плен . Но нападением на пароход «Шеер» рассекретил себя: радист с парохода «Сибиряков» успел отправить телеграмму, в которой сообщил, что на судно напал вражеский корабль. Пошарив по окрестностям и не найдя новых целей, капитан крейсера Вильгельм Мендсен-Болькен собрался блокировать пролив Вилькицкого, но вскоре был вынужден отказаться от этого плана, поскольку его разведывательный самолет потерпел аварию. Оставался только один объект, до которого «Шеер» мог добраться при плохой видимости — порт Диксон.
1943 год. Немецкий транспорт в Норвежском море готовится к встрече с подводными лодками для пополнения их боезапаса и заправки топливом. Фото: DIOMEDIA
Бой ледокола «Александр Сибиряков» с крейсером «Адмирал Шеер» 25 августа 1942 года.
П. П. Павлинов, 1945 год.
На Диксоне было все спокойно. Незадолго до того командование Северным флотом даже решило перевезти 152-миллиметровую батарею и 45-миллиметровую зенитную батарею с Диксона на западное побережье Новой Земли. Как раз накануне их демонтировали и подготовили к транспортировке на корабль «Дежнев». Так что из средств обороны на острове оставались две 45-миллиметровые пушки, 62 винтовки и 2 пулемета. И это против шести 283-миллиметровых гаубиц «Шеера», под огнем которых немцы рассчитывали высадить на Диксоне десант, чтобы захватить секретные коды, использовавшиеся для шифровки метеорологических данных. Казалось, что порт обречен. Но был на Диксоне Николай Корняков — командир двух 152-миллиметровых орудий, который, получив сообщение о нежданном госте, вызвался спасти положение. С помощью раненых матросов, находившихся в госпитале порта, он смог снять свои орудия, уже погруженные на корабль. Однако установить их на прежней позиции не успели, поэтому пушки оставили прямо на причале: для двух гаубиц места было маловато, но рассредоточить их не было никакой возможности. Как вспоминал Павел Курносенко, наводчик одного из орудий, единственный трактор стоял на ремонте, а машина не могла пройти по топкой местности. В два часа ночи 27 августа поступило сообщение, что «Шеер» вошел в зону видимости порта. Была объявлена боевая тревога. В слабом тумане крейсер подошел к бухте и начал расстреливать пароходы «Революционер» и «Дежнев». Гаубицы с причала открыли огонь, когда «Шеер» вошел в зону артиллерийского обстрела. Причал был узок, и орудия Корнякова мешали друг другу. Кроме того, с первых выстрелов станины пушек проломили деревянный настил, на котором стояли. Это сделало орудия неустойчивыми. Одно из них и вовсе приходилось всякий раз перед выстрелом накатывать грузовиком на исходную позицию.
Все было в дыму, но батарея Корнякова осталась незамеченной и успела сделать несколько выстрелов, которые прицельно накрыли крейсер. Мендсен-Болькен счел за лучшее укрыться дымовой завесой и уйти в море, отказавшись от плана десантной операции. Выйдя из бухты, корабль перенес огонь на близлежащие островки, а потом и на поселок порта Диксон. Заняв удобную позицию, чтобы строения не загораживал соседний остров, «Шеер» начал обстрел. Однако капитан немецкого корабля не принял в расчет, что в этом месте он оказался хорошей мишенью для батареи Корнякова. Получив в борт несколько снарядов, крейсер под прикрытием дымовой завесы ушел на север. На часах было пять утра. Так закончилась операция «Вундерланд», за время которой Мендсен-Болькен сумел потопить только пароход «Сибиряков». Результаты его рейда не соответствовали задаче, поставленной командованием. Были повреждены, но не потоплены пароходы «Дежнев» и «Революционер». Загорелась электростанция в поселке Новый Диксон и повреждена электростанция на острове Конус, сгорели бочки с топливом. Была разрушена строящаяся метеостанция на Медвежьих островах, пострадал радиоцентр. На это капитан «Шеера» истратил 77 снарядов калибром 283 миллиметра, 153 снаряда 105-миллиметрового калибра и 226 снарядов малого калибра.
Однако немцы не покинули акватории Карского моря. Туда прибыло восемь подводных лодок, которые выслеживали советские суда и минировали стратегически важные проливы. Как и на Атлантике, немцы старались использовать тактику «волчьих стай»: несколько субмарин собирались вместе и одновременно атаковали караван. В борьбе с субмаринами прошел весь 1943 год.
Гибель парохода «Сибиряков»
«Кто вы, куда следуете? Подойдите ближе», — просигналил телеграфный фонарь «Шеера». «Кто вы?» — ответил «Сибиряков». В ответ охнули 283-миллиметровые орудия. «Пушки к бою!» — быстро отдал приказ Качарава. Две 76-миллиметровые пушки и два пулемета — все, что мог он противопоставить противнику . «Заметили немецкий крейсер, — понеслась телеграмма на Диксон. — Наблюдайте за нами!» Остальная часть сообщения не дошла: ее заглушили немецкие радисты. «Залп!» — скомандовал Качарава. Два выстрела в сторону противника. В ответ 27 выстрелов! Четыре тяжелых снаряда попали на палубу «Сибирякова». Половина матросов и пассажиров была сметена огненной волной, но пушки парохода продолжали отстреливаться.
«Александр Сибиряков» имел на борту два 76-мм зенитных орудия, которые можно использовать против подлодок, но их нельзя было даже сравнивать с мощной артиллерией немецкого крейсера (6 орудий калибра 283 мм, 8 орудий — 150 мм, 6 орудий — 105 мм, плюс малокалиберная зенитная артиллерия и два 533-мм четырёхтрубных торпедных аппарата). Тем не менее, «Сибиряков» начал обстрел крейсера с дистанции 64 кабельтовых. Снаряды ледокола повредили неукрытые зенитные орудия, покосили орудийную прислугу. Ответный огонь крейсера был метким: из 27 снарядов главного калибра в 6 залпах 4 попали в цель. Первым попаданием снаряда снесло фор-стеньгу и повредило радиостанцию (перешли на аварийный передатчик), систему телефонной связи. Вторым снарядом накрыло корму, мощный взрыв выбросил высоко в воздух тела бойцов, коробки груза, элементы кормы, кормовых орудий, шлюпок, — около 30 человек погибло. Третий снаряд попал на носовую палубу, где взорвались бочки с бензином (около 300 штук), из-за чего обгорели многие находившиеся на борту. К дымовой завесе, выставленной ледоколом, прибавился дым мощного пожара. Четвертый снаряд угодил в ботдек и взорвался в котельном отделении (левый паровой котёл вышел из строя). Ледокол полностью потерял ход и дал дифферент на нос.
В результате третьего попадания тяжело ранило капитана в руку, он терял много крови. Командование принял комиссар З. А. Элимелах, и далее руководил боем, несмотря на ранение в голову. По его приказу радист А. Г. Шаршавин передал в эфир радиограмму: «Помполит приказал покинуть судно. Горим, прощайте. 14 ч. 05 мин.» По приказу комиссара старший механик Бочурко открыл кингстон. Комиссар и старший механик погибли вместе с кораблём.
Последнее уцелевшее орудие продолжало обстрел вражеского крейсера с дистанции в 2,2 мили. В 14 ч. 30 мин. крейсер, подавив огневую точку, прекратил шрапнельный огонь и подошёл к месту, где находился тонущий ледокол. Бой крейсера с ледоколом продолжался 43 минуты.Из двух шлюпок со спасшимися одну немцам удалось потопить. К оставшейся шлюпке был выслан катер для поиска возможных данных о караванах, ледовой обстановке, кодов и шифров. В шлюпке немецкими моряками были обнаружены 28 человек, из которых 18 (по другим данным 19 или 22), включая капитана Качарава, радиста Шаршавина, руководителя планируемой полярной станции Золотова, были захвачены в плен. Оказавший сопротивление матрос Матвеев был расстрелян, несколько человек отказалось от эвакуации на немецкий крейсер, выпрыгнули за борт и остались в воде. Около 15 часов ледокол начал быстро погружаться под воду, образуя воронку. Моряки «Адмирала Шеера» фотографировали эвакуацию и погружение «Александра Сибирякова».
Кочегару Вавилову удалось добраться до острова Белуха. В сентябре он был замечен с борта парохода «Сакко» и 29 сентября, через 32 дня, эвакуирован с острова самолётом (летчик Черевичный).
13 человек из пленённых выжили в немецких лагерях и были освобождены после окончания войны. Поиски останков судна, организованные в 2007 году не увенчались успехом.
Конец «Академика Шокальского»
Немецкие подлодки уничтожали все, что попадалось им на глаза. Так, судно «Академик Шокальский» 22 июля 1943 года вышло из Архангельска, держа курс на бухту Фаддея. Сначала все было спокойно, но на третий день полярники столкнулись с немецкой подводной лодкой. Та шла прямо на них. Спастись от субмарины можно было только среди плавучих льдов. Но до них было далеко. Началась гонка.
Через 10 минут немецкий снаряд попал прямо в «Шокальского», однако корабль уже подошел к зоне плавающего льда. Тогда ему вслед послали торпеду. Судно начало тонуть, а немцы открыли пулеметный огонь по тем, кто остался в живых и смог выбраться на лед( погило 11 человек). К счастью, поднялась большая волна, и подлодка ушла в море. Советские моряки смогли отыскать шлюпку и отправиться на поиски земли.
Через шесть часов лодка достигла берега. Только моряки расположились у костра, как в заливе снова по явились немцы: вероятно, та же самая подлодка. «Берите сухари и врассыпную!» — только и успел крикнуть командир экспедиции. Когда экипаж вернулся на берег, немцев уже не было, но вместе с ними исчезла шлюпка. К счастью, потерпевших уже искали. Через несколько часов их подобрал корабль «Полярник». Спасли всех — 19 человек.
Подводная смерть
В 1943 году Главное управление Северного морского пути планировало провести через Карское море 50 000 тонн груза. Так, из Архангельска шел провиант и техника для полярных станций, с Енисея везли продукцию Норильского металлургического комбината, а Дудинка поставляла лес, соль и уголь. Однако следовало опасаться больших потерь: советские корабли сильно уступали немецким в тактико-технических характеристиках. Например, скорость германских субмарин достигала 17 узлов (32 км/ч) в надводном положении и 7,5 узла (14 км/ч) в подводном. Советские корабли могли развить темп движения в границах 7–13 узлов в час (12–24 км/ч), поэтому немецким подводникам легко удавалось оторваться от преследования противолодочных кораблей и постоянно держать караван под наблюдением, занимая наиболее удобное положение для неожиданного удара. Калибр пушек немецких лодок достигал 100 миллиметров, в то время как наши корабли были оснащены орудиями меньшей ударной силы. Пользуясь большей скоростью, немецкие подводники могли с безопасного расстояния бить по нашим торговым судам, а корабли военного эскорта зачастую даже не были оснащены хорошими средствами слежения — гидролокаторами и радиолокаторами. Это мешало быстро и точно обнаруживать приближающегося противника. Так советские грузовые корабли превращались в отличную мишень для немецких торпед.
Одной из таких мишеней стал караван ВА-18, идущий из западных вод к порту Диксон. 28 сентября он отправился в путь: пять транспортов и три корабля охранения. Никто не подозревал, что несколько перископов немецких подлодок уже следят за конвоем. Первая торпеда была выпущена 30 сентября в 8 часов 45 минут. Она попала в транспорт «Архангельск», который почти сразу затонул. Половина экипажа погибла. 1 октября в 14 часов 15 минут был торпедирован пароход «Сергей Киров», который ушел на дно через 20 минут. Экипаж удалось спасти.
Стало ясно: подлодки преследуют караван. Но, как рассказывал в мемуарах Александр Минеев (капитан теплохода «А. Андреев»), командир эскорта капитан Виктор Похмельнов растерялся. Он не принял быстрых мер, чтобы защитить оставшиеся корабли. Он не изменил курс, не попытался запутать противника сложным маневрированием, не укрыл корабли от подлодок среди многочисленных островов. Когда наступила ночь, все подлодки всплыли, сгруппировавшись по обе стороны от каравана, и начали его расстреливать торпедами и снарядами. Пароходы упорно держались, отвечая установленными на них пушками, а потом расплылись в разные стороны из зоны обстрела. Все они остались на плаву, несмотря на многочисленные пробоины. Затонул только один тральщик.
1943 год. Норвежское море. Немецкие матросы на борту торгового судна. Германское командование стремилось установить свой порядок не только на Норвежском, но и на Карском море, чтобы через его воды могли ходить транспортные караваны в Японию. Фото: ULLSTEIN BILD/VOSTOCK PHOTO
Подвиг «Бриллианта»
Трагическая гибель сторожевого корабля «Бриллиант» считается одним из самых героических эпизодов войны на Карском море. 23 сентября 1944 года «Бриллиант» шел замыкающим в группе, сопровождавшей четыре транспорта, которые следовали из моря Лаптевых к порту Диксон. Когда суда прошли уже большую часть пути, караван был атакован подводной лодкой, которая торпедировала крайний пароход. Тогда капитан «Бриллианта» старший лейтенант Николай Маханьков, понимая, что транспорт не успеет уклониться от торпеды, увеличил скорость и принял удар на свой борт. «Бриллиант» затонул за несколько минут. Из всей его команды удалось поднять на борт только одного моряка, который вскоре скончался.
1942 год. Мурманск. Советские моряки обезвреживают морскую мину. За всю войну на Карском море на минах подорвались четыре немецкие субмарины. Это был неплохой результат: ежегодно в акватории Карского моря ходили шесть-восемь германских подлодок. Фото: SPL/EAST NEWS /MINDEN PICTURES/FOTOBANK.COM
Страсти по «Марине»
В 1944 году немецкие подлодки получили новое вооружение: акустическую торпеду. Если раньше, чтобы атаковать цель, подлодке нужно было всплыть на перископную глубину, найти корабль и рассчитать траекторию движения торпеды, то теперь торпеда сама находила свою жертву по шуму гребных винтов и следовала за ней, как бы корабль ни лавировал. Кроме того, торпеда при движении не оставляла за собой пенный след, поэтому засечь ее было очень трудно. Одной из жертв нового оружия стал советский пароход «Марина Раскова».
8 августа 1944 года он вышел из порта Архангельска в направлении Диксона. На его борту находились 6500 тонн груза и 354 пассажира. Четыре дня прошли спокойно. Может, все бы обошлось, будь у корабля хорошая связь с землей. 12 августа в 15 часов 15 минут советский летчик-разведчик сообщил на базу, что засек немецкую подлодку недалеко от Ямала. Но до капитана «Марины» эта информация так и не дошла: у штаба морских операций не было контакта с кораблем. В 20 часов 05 минут немецкая лодка U-365 успешно атаковала пароход акустической торпедой, которая разворотила «Марине Расковой» правый борт. Капитан и офицеры были уверенны, что судно наскочило на мину — обычную торпеду они бы заметили. Из-за этой ошибки сопровождающие судно тральщики искать врага не стали. Началась эвакуация пассажиров. Вскоре в «Марину Раскову» была выпущена еще одна торпеда. На правом борту корабля появилась вторая пробоина. Прошло полчаса, и еще два взрыва искорежили корму одного из тральщиков. Затем пошел ко дну второй корабль боевого охранения. Неповрежденным остался последний тральщик АМ-116. На нем отправили к суше женщин и детей. Перед отплытием командир корабля Василий Бабанов заметил блеск стекол перископа притаившейся субмарины. Он должен был вступить в бой, но на борту находились женщины и дети, и Бабанов повернул к земле, решив возвратиться с помощью. Однако на берегу его рассказу не поверили, капитана посчитали дезертиром и арестовали вместе с судовым журналом. Прошла пара дней, с Бабановым разобрались и вернули на корабль. Но драгоценное время было потеряно — матросов разбросало по всей акватории, их не могли найти ни с воздуха, ни с моря. И только 18 августа летчик Сергей Сокол заметил группу потерпевших. На следующий день нашелся еще один большой кунгас, заполненный живыми и мертвыми моряками. У изможденных людей уже не было сил выбрасывать трупы за борт. Однако из-за плохой погоды эвакуировать их было невозможно: шторм не утихал, а время шло, и вместе с ним уходили из жизни все новые моряки. Первым не вытерпел пилот Матвей Козлов. 23 августа он вылетел с Диксона и направился к месту, где дрейфовал кунгас. Пилот нашел кунгас через семь часов. Шторм бросал судно с волны на волну, и надеяться на прибытие спасательного корабля было нельзя. Поэтому Козлов отважился садиться в шторм. И ему это удалось! На борт были подняты 16 человек. Но обратно лететь было невозможно: не хватало горючего. И тогда Козлов принял решение идти в пролив Малыгина на моторах по воде (так расходовалось меньше горючего). Все моряки были спасены.
«Марина Раскова» была последней жертвой, которую забрало Карское море. С прекращением военной навигации зимой 1944 года немцы вывели подводные лодки из Карской акватории, поскольку фронт ушел далеко на запад. Германия потеряла возможность контролировать обстановку в таком отдалении от материковой линии фронта. За три года войны в Карском море с советской стороны погибло 964 человека, 17 кораблей были затоплены или серьезно повреждены. Но Германии так и не удалось установить ни тактическое, ни стратегическое господство в северных водах.
Неудавшаяся операция
Немецким подводникам для ведения успешных боевых действий были необходимы метеосводки , данные о границе льдов и направлении течений на Карском море. Так им было проще рассчитывать возможные пути следования советских караванов. Самим установить станции в бассейне Карского моря у противника не получалось: их быстро пеленговали или находили с воздуха. Поэтому германское командование ставило своей целью захват шифров и кодов, которыми пользовались советские полярники при передаче сведений о погоде на Большую землю. В этих целях немецкие подводники даже высаживали десанты на зимовках, как это случилось 25 сентября 1944 года на мысе Стерлигова, когда почти все члены экспедиции были взяты в плен и отправлены в Польшу. Но тактического преимущества эти усилия не давали: шифры быстро менялись.
