Каргополь

Ломоносов, ледяные пещеры, каргопольская игрушка, Соловецкий монастырь, СЛОН — что ни слово, то история, великая или трагическая. Телеканал «Моя Планета» — о самых главных местах Поморья.

Одним из первых российских путешественников можно смело назвать Михаила Васильевича Ломоносова. Зимой 1730 года он предпринял поистине экстремальный поход — отправился пешком в Москву из своей родной Архангельской земли, по морозу да по сугробам. Зимы тогда были суровые, не то что сейчас. Добирался Ломоносов целых три недели. В итоге дошел, стал великим русским ученым и прославил свою родину на всю страну. Сегодня мы отправимся по стопам Михаила Васильевича, только в обратном направлении — из Москвы в Архангельскую область.

АРХАНГЕЛЬСК: ПЕШЕХОДНЫЙ ЦЕНТР И СУДОВАЯ ВЕРФЬ

Архангельск начинается с Чумбаровки. Названа она в честь пролетарского писателя, революционера Федора Чумбарова-Лучинского. А горожане, которые красиво зовутся архангелогородцами, ее Чумбаровкой прозвали. Улица эта — своего рода музей под открытым небом: на ней собраны деревянные дома со всего города, многие из них в буквальном смысле были сюда перевезены. И теперь, гуляя по Чумбаровке, вполне можно представить, каким был Архангельск давным-давно. А сколько тут всевозможных скульптур! Вот на пересечении с улицей Поморская — памятник самому популярному на улице архангелогородцу Сене Малине, крестьянину-помору, герою сказок Степана Писахова, который небылицы сочинял не хуже барона Мюнхгаузена.

Здесь же и магазинчиков достаточно. Самое время сувениров купить и пирогов всяких. Например, с лесными грибами, палтусом, творогом. Калиточки с облепихой, морошкой, шаньги прямо из печки. И не забудьте кофе попить. Кофе для Архангельской области — напиток особенный, потому что проник он в нашу страну именно через эти края, город Мезень. Только здешние жители не знали, как его пить, и заваривали так же, как чай, — в самоваре. А чтобы вкус был более изысканным, в чашку соль добавляли.

Архангельский край неслучайно Поморьем называют: морей вокруг много, целых три. Но обычно с чем моря ассоциируются? С солнцем, пляжем, теплой соленой водичкой. А тут все другое — тут север. Посмотрим, как у северных морей люди жили и живут. Начнем, пожалуй, с Северной Двины. Ее набережная в Архангельске — место популярное, в том числе и зимой. Горожане с детьми гуляют, на лыжах катаются.

Совсем недалеко расположена памятная стела в честь 400-летия основания Архангельска. В конце XVI века на берегу Северной Двины возвели крепость, а неподалеку — пристань корабельную. Вот так Архангельск стал первым морским портом России и центром русской внешней торговли, приносившим больше половины доходов государственной казны.

С момента основания и по сей день суда в городе — полноправные жители. Одни с наступлением холодов встают на прикол, а другие трудятся круглый год. Чтобы они могли без проблем ходить по Северной Двине даже зимой, ледоколы каждый день занимаются своими прямыми обязанностями. А самое большое скопление кораблей — на заводе, который располагается в городе на острове Соломбала. Построить судостроительную верфь здесь решил еще Петр I. И старейшая в России верфь по сей день работает: на ней по-прежнему суда и строят, и ремонтируют. На заводскую территорию попасть можно — с экскурсией. И сделать это надо обязательно, сейчас поймете почему.

Справедливости ради стоит сказать, что Петр I в истории Архангельска сыграл двоякую роль. Начав строить тут флот, он вдохнул в город новую жизнь, а потом буквально перекрыл ему кислород. После основания Санкт-Петербурга государь запретил всю внешнюю торговлю через Архангельск и практически полностью похоронил этот город как главный внешний морской порт.

ЛОМОНОСОВО: МУЗЕЙ УЧЕНОГО И РЕЗЬБА ПО КОСТИ

Изначально Архангельск носил название Новохолмогоры и являлся своего рода филиалом Холмогор, которые на тот момент были столицей Двинской земли. Только в 1702 году эти города поменялись местами, и административным центром стал Архангельск. Холмогоры вообще одно из старейших поселений Поморья: город известен с XVI века. Первоначально он находился в подчинении у Великого Новгорода. Через Холмогоры осуществлялась торговля новгородцев с Севером. Уже тогда здесь начало зарождаться судостроение, но лишь в частном порядке. А прославил холмогорскую землю на весь мир ее уроженец — великий ученый Михаил Васильевич Ломоносов.

Село Ломоносово совсем небольшое, обойти его можно буквально за час. А между тем образовалось оно из двух деревень: Денисовки и Мишанинской.

В последней и родился в 1711 году Михайло Ломоносов. Именем Ломоносова здесь, на его малой родине, очень много всего названо: и населенные пункты, и улицы, и учреждения, и даже алмазные месторождения, и музей его, конечно, есть. Находится он там, где когда-то располагался дом семьи Ломоносовых. Сам дом не сохранился, но, рассматривая экспонаты, можно представить, как выглядела тогдашняя деревня и как рос будущий ученый. Семья была не бедной и не богатой — зажиточной. Отец грамоты не знал, но смог добиться больших успехов.

Но музей рассказывает не только о детстве великого ученого. Здесь можно проследить весь жизненный путь Михаила Васильевича — буквально от купели и до самых больших его научных достижений. Один макет химической лаборатории чего стоит. Она была создана по инициативе Ломоносова и стала первой в России научной и учебной лабораторией.

Впрочем, эти места прославил не только Ломоносов. Еще один местный бренд общероссийского значения — резьба по кости. Работам холмогорских мастеров-косторезов в музее посвящен отдельный зал. Промысел зародился в XVII веке и со временем стал самым настоящим явлением в культурной жизни нашей страны. Чего только не делают из кости холмогорские мастера: ларцы, бокалы, украшения, статуэтки и даже мебель. Ремеслу обучаются три года в профессиональном училище. Ну а туристу на мастер-классе дают попробовать сделать что-то самое простое.

Надо сказать, резные изделия из кости очень недешевые. Ну, во-первых, материал дорогой, особенно если это моржовая или мамонтовая кость. А во-вторых, сами видели — ручная работа.

ПИНЕГА: ЛЕДЯНЫЕ ПЕЩЕРЫ И СТОЙБИЩА ОЛЕНЕВОДОВ

Еще более древнее, чем Холмогоры, — поселение Архангельской области Пинега. Здешний народ чудь покорили новгородцы, и впервые село упоминается в 1137 году уже в составе Новгородских владений. Издавна символом этих мест считаются рябчики, они даже украшают герб Пинеги. Рябчиков тут было так много, что их каждый год тысячами увозили в Москву и Петербург, в том числе к царскому столу. Также известно это село как место ссылки. Среди самых известных пинежских каторжан — маршал Климент Ворошилов, князья Голицыны и писатель Александр Серафимович.

Каменные купеческие дома, деревянные мостовые, тихие улочки да дымок из труб. Пинега сейчас — это типичный северный поселок, который живет своей спокойной и размеренной жизнью. Гордость этих мест — пещеры. Сотни пещер.

Большинство их находится на территории Пинежского заповедника и в охранных зонах. Попасть туда проще всего с экскурсией, которая включает в себя и доставку до места, и согласование с администрацией заповедника, и услуги гида.

Каждая из пещер имеет свое имя. Образовались они еще в ледниковый период. Десятки тысяч лет назад, когда таял ледник, вода просачивалась сквозь земные слои и образовала под землей древние тоннели. Эти пещеры — русло подземной реки. Летом сюда не пробраться — все залито водой. А вот зимой — самый сезон! Застывшая вода образует удивительной красоты сталагмиты, сталактиты и даже сталагнаты, соединяющие «пол» и «потолок».

Существуют и другие версии образования пещер. Может, и менее научные, зато более красивые. Если верить легендам, после прихода славян здешний народ чудь буквально исчез с лица земли. На самом же деле он скрылся под землей в Пинежье, а вышел на свет белый уже у Белого моря. Так вот пещеры — это подземные тоннели, по которым и ушла чудь от недругов.

А еще здесь, в Пинежье, можно познакомиться с коренными северными народами. Живут они обычно около морей, а сюда на зиму приходят оленей кормить, потому что здесь ягеля много. И у туристов есть прекрасная возможность увидеть, как живут настоящие оленеводы. Вот чумы. Внешне больше напоминают обычную палатку, а внутри — настоящий дом на три зимних месяца. Верхнюю одежду здесь не носят: тепло, печка топится, она и греет, и кормит. Каждый житель поселка занят делом. Мужчины — профессиональные оленеводы, а женщины сами называют себя чумработницами. Уборка, готовка, работа (работой называют уход за животными), в свободное время — шитье. Шить здесь обязана уметь каждая — в тундре без этого никак. Шубки-малицы, меховые пимы (обувь) делают сами.

В каждом чуме живет по одной семье. Вместе с людьми квартируются и собаки. Оленей в чумы не пускают. Они пасутся в тундре — добывают ягель из-под снега. Но эти рогато-мохнатые умники уже знают: раз приехали туристы, жди чего-нибудь вкусненького.

КАРГОПОЛЬ

Архангельская область — самый большой регион европейской части России. По своим размерам он сравним с крупнейшими странами Европы — Францией и Испанией. Крайняя северная точка этой области, а также России, Европы и Евразии находится на острове Рудольфа на мысе Флигели. 2500 км отделяют эту точку от достопримечательности на юге Архангельской области — старинного городка Каргополь.

Площадь Архангельской области — 589 913 км²

Площадь Франции — 547 030 км²

Площадь Испании — 504 782 км²

Прошлое Каргополя и Пинеги во многом похоже. Они ровесники, Каргополь всего-то на девять лет моложе, первый раз он упоминается в 1146 году. Оба места были во власти Великого Новгорода, оба были местом ссылки. Однако Каргополь в Средние века был городом гораздо более крупным и более значимым. Тут шла бойкая торговля рыбой и солью.

Эта полоскальня не единственная. Есть и другие. Сейчас-то с водой попроще, а когда-то у входа выстраивались длинные очереди, причем даже в самые лютые морозы. Ну а мы отправляемся в музей Каргопольской игрушки, который создал Владимир Дмитриевич Шевелев — потомственный гончар-игрушечник.

У каждого мастера свой конек. Ульяна Палкина придумала легендарного Полкана, который по сей день остается здесь самым популярным глиняным персонажем. А у Владимира Дмитриевича своя фирменная игрушка — ворона. Оказывается, раньше игрушки изготовлялись «между делом» — из глины, что оставалась от горшков, квашней, крестьяне лепили фигурки и продавали их на ярмарке вместе с посудой. Вручную лепили. Техника веками отработана.

Традиционная каргопольская игрушка очень архаична и немного напоминает поделки художников каменного века. Формы просты, местами грубоваты, цвета минимальны. Раскрашивать красками изделия стали позже, в старину же использовали известь и сажу или просто сразу обжигали. Максимальный декор — продавленный прямо в глине.

Каргополь — город атмосферный. От музея уютные улочки выводят в центр, на Соборную площадь. Здесь располагается старейший городской храм — Христорождественский собор, который построили новгородцы в середине XVI века. Обязательно нужно зайти внутрь. Там есть на что посмотреть: на внушительных размеров пятиярусный иконостас, огромную железную руку, когда-то державшую паникадило, и икону «Страшный суд», которая произведет впечатление на кого угодно. И постоять рядом необходимо, послушать чистейший церковный перезвон.

СОЛОВКИ

Омывается территория Архангельской области морями Северного Ледовитого океана: Белым, Баренцевым и Карским. В них впадают практически все реки региона. Так, река Онега, у истока которой расположен Каргополь, впадает в Онежский залив Белого моря, или Студеного, как его называли раньше. Это одно из самых маленьких морей, омывающих нашу страну. Его главная достопримечательность — Соловецкие острова, гордость и визитная карточка всей Архангельской области.

Есть старинная поморская легенда о появлении Соловецких островов. Она рассказывает, что как-то в начале весны пошли охотники на забой тюленей. А когда возвращались назад, путь им преградил ледоход. Испугались поморы неминуемой смерти посреди Белого моря и стали молиться. Смотрят, а вдали что-то виднеется. Пошли они по льду и выбрались на землю, которой не было здесь никогда прежде. С тех пор и стали говорить поморы: чудо-земля выросла посреди Белого моря для спасения людей.

Холод здесь царит большую часть года. Тех, кто прибывает на остров, встречает ледяная пустыня Белого моря, простирающаяся на километры вокруг. Но, говорят, чтобы понять и почувствовать, что такое Соловки, нужно приехать сюда именно в непогоду, зимой, когда бушуют ветра, скачет давление и почти нет солнечного света. То есть это такая проверка на прочность. И тем, кто ее проходит, Соловки являют свои чудеса. Посмотрим.

Представьте только: первая половина XV столетия, девственные места, ни людей, ни построек. И вот отшельники Герман и Савватий приплывают сюда на лодочке, имея под рукой лишь то, что в ней могло уместиться. Строят келью на берегу и приступают к молитвам. Так начинается история Соловецкого монастыря, одного из самых значимых и влиятельных на Руси. Ее продолжали Герман уже с другим преподобным — Зосимой.

Ну а потом возникли эти стены. Их начали возводить по указу сына Ивана Грозного Федора Иоанновича в 1582 году. Тогда было решено сделать из Соловецкой обители надежный форпост на северных рубежах Российского государства.

На строительство крепости ушло долгих 12 лет. В итоге это величественное творение военно-инженерного искусства опередило свое время — не было еще такого оружия, которое было бы способно нанести крепости хоть какой-то ущерб. Да враги и не решались ее атаковать. Инцидент с английской эскадрой во время Крымской войны стал единственным случаем нападения неприятеля на Соловки. А храмы здесь тоже суровые, основательные, под стать крепостным стенам. Церкви чем-то даже башни напоминают.

Начиная с XVI века монастырь служил еще и царской тюрьмой. В его студеные камеры попадали провинившиеся политические деятели и служители церкви. Сначала в монастыре не было специальных мест для содержания узников, использовали какие-то подсобные помещения, например первый ярус сушила. Или бойницы для пушек. Настилали пол, делали лавки. Темно здесь, окошки маленькие, арестант мог смотреть только на монастырское кладбище, что не прибавляло оптимизма. А в советское время на Соловках наступил сущий ад. В 1920 году монастырь на островах сменил один из первых в нашей стране лагерь особого назначения.

После монастыря мы заглянули в Морской музей, изучили экспонаты, рассказывающие о жизни поморов — потомков финно-угорских племен, а также славян, пришедших осваивать эти северные территории. Со временем их культуры объединились, так и получились поморы. А вообще, тот, кто побывал в Архангельской области, уже сам в какой-то степени помор, потому что помор — это не народность даже, а состояние души.

Моя планета

3 ноября 2021

https://moya-planeta.ru/travel/view/genij_mesta_arhangelskay...

Здравствуйте!

Сегодня завершаем обзор отчётов северных экспедиций Каргопольем и Заключением от составителей. Приведённые в публикациях по Отчётам фотографии большей частью утраченного говорят сами за себя, но читая заключение - и без фотографий утрат - невольно впадаешь в оцепенение. Такие там найдены слова.

Каргополье и сейчас привлекает

Второй Экспедицией М.О.С.С.А. были посещены следующие пункты:

1/ Г. Каргополь. Принадлежащий к числу лучших произведений русской архитектуры ХVI-ХVII в.в. Рождественский собор, Благовещенская, Воскрескресенская и Владимиро-Пятницкая церкви этого города - целы но степень сохранности их различная.

Рождественский собор 1563 г. занят музеем /верхний этаж/ но никак им не используется и райторгом /нижний этаж/ используется под склад зерна. Здание сильно запущено - в стенах северного придела трещины; любопытное крыльцо завалено мусором, наличник входа в сторожку, обмеренный в свое время В. Сусловым, уничтожен. Иконостас ХVIII в. в верхнем этаже - цел. (Собор цел. К сожалению, не смог найти чертежа наличника, обмеренного В.В. Сусловым, но вполне можно предположить, что он был уничтожен при устройстве отопления в соборе незадолго перед революцией - тогда как раз предполагалось уничтожение нескольких наличников при растёске дверей)

Воскресенксая церковь ХVII в. - единственная, из всех Каргопольских церквей имеющая покрытие по закомарам используется под склады лагерями Н.К.В.Д. Сбит портал с северной стороны. Летом 1938 одна из глав была повреждена пожаром, к счастью не причинившим вреда, остальному зданию.

(Воскресенская церковь цела, заперта и не используется. Внутреннее убранство практически уничтожено)

Благовещенская церковь 1692 г. одно из самых блестящих произведений русской архитектуры ХVII в. используется под склады Райторгом и лагерями Н.К.В.Д. На абсидах в цоколе местами подопрел и разрушается камень. С северного фасада пристроена наружная деревянная лестница, чем попорчена обработка фасада. Во втором этаже часть стекол в окнах - побита.

(Благовещенская церковь также цела, заперта и не используется. Внутреннее убранство практически уничтожено)

Владимирско-Пятницая церковь 1663 г, находится в хорошем состоянии (деревянная на Благовещенской <Торговой> площади; утрачена. Очень возможно, что авторы путают эту сильно перестроенную деревянную, представляющую малый интерес с соседней Богородице-Рождественской церковью 1678-1680 гг. с неописуемым узорочьем. Тем более эта ошибка возможна, что её совершал сам Суслов, обмерявший памятник в 1880-х гг!), также, как и церковь Иоанна Предтечи 1751 г., любопытная покрытием алтарных абсид бочками (существует в отличном состоянии).

(Владимирская церковь 1663 г., двухпрестольная <второй придел Параскевы Пятницы?>. утрачена.)

Колокольня конца ХVIII века при соборе - цела, но находится в запущенном состоянии. (существует; в хорошем состоянии)

Деревянная Спасская церковь 1662 года перестроенная в 1905 г, используется под пионерский клуб. (утрачена; смотри 1-е фото, слева)

2/ С. Астафьевское на р. Свиди (Каргопольский район). Деревянная шатровая церковь ХVII в, замечательная своими размерами и увенчанием алтарного прируба, покрытого бочкой четвериком и восьмериком на нем с шатром и главой - цела и используется как склад. Нижние венцы храма подгнили. Сельсовет продавая его за 1,000 р. на слом, но не нашел покупателя.

(деревянные церкви Флора и Лавра середины XVIII в. и замечательная по пропорциям и силуэту Николая Чудотворца 1695 г. Никольского погоста. Первая сгорела до 1970-х, вторая - обрушилась в 1972 г. До сих пор сохранились ворота циклопической кладки, видные на переднем плане)

3/ Павловское. Любопытная деревянная шатровая трехпрестольная церковь 1659 г. – разрушена.

(фото из Каргопольского краеведческого музея. Церковь была сродни Турчасовской)

4/ Саунинское, Златоустовакая церковь деревянная шатровая 1665 г. обшитая тесом в 1875 г, и деревянная шатровая шестигранная колокольня - целы. В каком состоянии внутреннее убранство церкви неизвестно. (стоит; отреставрирована. В интерьере сохранились небеса и остов иконостаса)

5/ Ворзогоры. Николаевская церковь 1636 г. и Введенская - 1793 г. - деревянные пятиглавые используются под склады и клуб. Уничтожены главы /кроме двух восточных у Никольской церкви/ и внутреннее убранство. Деревянная колокольня - цела.

(<видимо, из Беломорской экспедиции>

слева-направо: Никольская 1636, Введенская 1793 и колокольня прдп 1862 гг.

<фото ИИАК №41 стр. 96>

история этого ансамбля в общих чертах такова: Никольская была полностью обезглавлена и в таком виде по сей день; у Введенской до недавнего времени сохранялись лишь две восточных главы; в наше время главы основного объёма восстановили. Колокольня стоит без шпиля.

таким образом, судьба двух последних ансамблей вызывают облегчённый вздох. Но закончить на этой ноте было бы ложным самоуспокоением. Впереди - заключение)

-ооОоо-

Нельзя не признать того, что материалы этих экспедиций рисуют весьма безотрадную картину; охрана памятников архитектуры на Севере поставлена из рук вон - плохо. Всякий делает с ними, что хочет, не считаясь совершенно с существующими на этот предмет законоположениями остается совершенно безнаказанным.

В последние года исчез не только ряд единственных в своем роде, нигде более не повторяющихся памятников архитектуры /собор в Шенкурске, колокольня в Ракулах, Введенская церковь в Осинове, Гостинный Двор в Архангельске, разрушенный правда еще не до конца/ или являющихся лучшими представителями тех или иных типов зданий /церкви в Усть-Паданьге, Шеговарах, Конецгорье, Ростовской, Панилове, Чухчерьме, Чекуеве/ или не виданных ни одним исследователем архитектуры /церкви в Кянде и Тамице/, но и исчезают целые группы памятников определенного типа.

Так, например, из могущих быть выделенными в особую, группу пятикупольных каменных церквей в низовьях С. Двины уцелел /если только это слово можно приложить к полуразрушенному зданию/ только один собор в Холмогорах, тогда как остальные представители этого типа церковь в Ухтостровье, Н. Матигорах и собор Архангельского м-ря в Архангельске/ - разрушены.

Выражаясь фигурально - из истории русской архитектуры, вырываются с корнем и бесследно не только отдельные страницы, но и целые главы. Понятно, что никакой фиксации разрушаемых зданий не только обмерами, но и фотографированием не ведется, а что касается тех из них, которые были своевременно обмерены и зафотографированы то, конечно чертежи их меньше всего могут украшать берега Северной Двины или Белого моря.

Спокойная и монументальная архитектура старых сел, погостов и монастырей севера - удивительно гармонирует с величественной и суровой природой его, сливаясь с ней в неразрывное целое и создавая единственную нигде более неповоторяемую картину. С разрушением у памятников архитектуры, север, который должен был бы быть местом паломничества для всех понимающих и любящих искусство, оскудевает в отношении художественном все более и более. С другой стороны, благодаря этим разрушениям, разрешение целого ряда вопросов из области истории и искусства становятся все более трудным, а иногда и невозможным.

Достаточно указать например, на вопрос о местных северных мастерах каменной архитектуры XVII в. Что можем мы сказать о творческом, облике каменных дел подмастерья - крестьянина Максима Лохоцкого, когда единственная известная его постройка - собор Архангельского монастыря в Архангельске - разрушена. Трудно оставить должное представление и о другом мастере - боярском сыне Федоре Спиридонове, авторе Верхне-Матигорской, церкви, когда, из других построек могущих быть приписанными ему, две разрушены совсем /ц.ц. в Нижне-Матигорах и Верхне-Ухтостровье/, третья - в полуразрушенном состоянии /собор в Холмогорах/ и лишь одна /б. архиерейский дом в Холмогорах/ стоит пока нетронутой. Из работ третьего местного мастера - крестьянина Петра Некрасова одна /ц. в. Ломоносове/ сильно искажена разрушением глав, а в каком состоянии другая /собор б. Красногорскоро м-ря на Пинеге/ неизвестно. Решение целого ряда других вопросов /например, об эволюции отдельных типов зданий в деревянной архитектуре, о влиянии деревянной архитектуры на каменную, о переработке деревянных форм при перенесении их в каменную архитектуру и т.д./ становится с каждым годом все более затруднительным из-за непрекращающегося уменьшения количества памятников.

А вопросы эти имеют не только отвлеченную научную ценность - они важны и для общей истории страны и для художников практиков нашего времени, которые от разрушения памятников архитектуры Севера теряют очень много.

Как много пользы получили бы для своей практической деятельности архитекторы нашего времени, вынужденные в силу соображений экономического порядка отказываться от штукатурной одежды фасадов, изучая блестящую кирпичную декорацию фасадов и интерьеров церквей в В. Ухтостровье и Н. Матигорах; но этих образцов уже нет.

Не меньше пользы может извлечь для себя архитектор, решающий задачу создания ансамбля, включающего в себя старые и вновь возводимые здания из изучения ансамблей старых сел, монастырей и погостов русского севера, количество которых уменьшается с каждым годом.

О необходимости для архитектора, проектирующего здания или части в дереве, которое в современном строительстве применяется еще весьма широко, изучать деревянную архитектуру русского севера - не приходится и говорить; ведь ни одна страна и ни одна эпоха не создала в дереве чего-либо равноценного древне-русской деревянной архитектуре. Также и в области прикладных искусств Север сохранил много образцов, могущих вдохновлять и учить современных художников, но образцы эти либо идут на изготовление табуретов и полок, как иконостас Холмогорского собора 1695 г., либо - чаще - сжигаются просто как дрова. Наконец, следует особо остановиться на вопросе о политическом значении разрушения памятников архитекторы.

Великая Октябрьская Революция создала такие возможности в деле охраны и изучения памятников искусства, которые позволяли поднять это дело на высоту, недосягаемую не только для царской России, но и для наиболее передовых в этом отношении стран Западной Европы. Изучение многих памятников живописи, ставших доступными для этого лишь после Октябрьской Революции, привело к целому ряду открытий, значение которых хорошо охарактеризовал такой авторитетный ученый как Габриэль Миллэ, сказавший /в 1929 г./, что история византийской живописи своими достижениями последних десятилетий обязана главным образом Центральным Государственным реставрационным мастерским в Москве – учреждению, „сушествующему только в Советском Союзе и нигде более“, открывающему и продолжающему открывать такие изумительные произведения искусства, о которых научный мир ранее и не подозревал.

Наряду с отделением церкви от государства, сделавшим церковные здания и все их внутреннее убранство собственностью последнего, Октябрьская Революция уничтожила и то, что является во всем остальном мире одним из главнейших препятствий в деле охраны памятников архитектуры - право частной собственности на недвижимость.

Используя это, можно и нужно было поднять дело охраны памятников архитектуры на должную высоту, что лишний раз могло бы свидетельствовать перед всем миром о том, какие преимущества для научной работы и, вообще, культурного строительства создает Социалистический строй. Но эти возможности - использованы - (не) были.

Даже наоборот, несмотря на наличие списков памятников архитектуры подлежащих охране и законов об этой охране, подобных которым не знала царская Россия - разрушение памятников идет быстрыми шагами.

Многочисленные случаи разрушения известнейших памятников архитектуры, часто вопреки существующим законам и по незаслуживающим уважения поводам, только льет воду на колеса врагов Советского Союза, давая им в руки материалы на основании которых они могут говорить /и вероятно говорят/ о якобы (якобы!) имеющем место культурном хозяйственном упадке нашей страны, свидетельством, чему являются разрушение ценнейших памятников искусства на кирпич или дрова.

Существовавшая до сих пор система охраны памятников скомпрометировала себя полностью, и сохранение ее приведет к тому, что замечательные памятники архитектуры русского севера /и вообще Советского Союза/ будут исчезать один за другим, причиняя великий ущерб истории нашей родины, ее современному искусству, ее репутации и доставлять радость лишь врагам ее.

Что же нужно сделать для исправления создавшегося положения?

Прежде всего, нужно пересмотреть существующие законы об охране памятников и не в смысле создания новых законов, ибо и существующие хороши и свидетельствуют о том, что центральные органы власти должным образом оценивают это дело, сколько в смысле подкрепления их соответствующими статьями У.К., устанавливающими для нарушителей этих законов наказания, отвечающие их вине.

Если воры похитившие несколько лет тому назад из Московского Музея изобразительных Искусств несколько картин понесли весьма суровое наказание, то разрушители памятников архитектуры, часто не уступающих по своей ценности этим картинам, могут быть привлечены к ответственности лишь по статье 109 У.К. и рискуют поплатиться .... общественным порицанием, или самое большое, принудительными работами сроком до полугода Понято, что такие "символические наказания" лишь поощряют преступников.

Затем необходимо непосредственную охрану памятников архитектуры возложить на те органы власти, которые ведают охраной всего социалистического достояния нашей Родины т.е. на органы Н.К.В.Д. (именно этими органами были снесены под ноль, например, Успенский и Спасо-Преображенский монастыри Каргополя), могущие поставить эту охрану должным образом и могущие, в случае преступных действий пресекать их, а не уговаривать и упрашивать, как делается это в настоящее время.

В местах удаленных от центра ответственность за сохранность памятников должны нести местные органы власти, что должно заставить их проявить о памятниках должную заботу, а не возлагать заботы об их охране на центральные органы не имеющие возможность в силу своей удаленности осуществлять ее.

Необходимо затем пересмотреть списки памятников состоящих на охране в виду устарелости их и пополнить (скорее вычеркнуть утраченное) на основании новых данных.

Необходимо также создать единое научное учреждение (это которое было разгромлено в 1934 г. - ЦГРМ и вновь создано лишь в связи с разрушениями войны), ведающее реставрацией памятников и их ремонтом, не распыляя этого дела по разным учреждениям, как это практикуется сейчас, причем нередко по учреждениям, основные функции которых несколько иные, как Академия Архитектуры, например.

Наиболее правильным было бы создание чего-либо подобного бывшим Реставрационным мастерским – учреждения, объединяющего заботы о памятниках архитектуры, живописи /в частности неразрывно связанной с архитектурой монументальной живописи/ скульптуры и прикладных искусств

Необходимо наконец создать под Москвой Музей древнерусской архитектуры, а те памятники, которые невозможно или нежелательно вывозить сюда - превращать в музейные объекты на местах.

Но самое главное - это создать четкие, не позволяющие различных толкований и не оставляющее у нарушителей их надежды на безнаказанность, законы по охране памятников и поставить на страже их авторитетные и внушающие к себе уважение органы власти.

Промедление в этом будет причиною гибели не только ряда начатых разрушением ценнейших памятников, которые еще возможно и нужно спасти /б. Сийский м-рь, собор в Холмогорах, ц. в В. Матигорах, Гостиный Двор в Архангельске, ряд не состоящих на учете, в силу своих поздних дат, но ценнейших по своей архитектуре /крестьянских изб и хозяйственных построек Севера и др./ но и многих памятников, которые в настоящее время еще стоят нетронутыми.

ХII-1939г. - I/1940 г. /арх. Максимов/

(Папка с отчётом хранится в Архиве ГНИМА, ф. 32, оп. 1, д. 5, ш. 4 п. 2; на 34-х листах)

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

часть 1-я

https://pikabu.ru/story/pamyatnik_arkhitekturyi_v_rossii_593...

часть 2-я

https://pikabu.ru/story/pamyatnik_arkhitekturyi_v_rossii_vyi...

часть 3-я

https://pikabu.ru/story/pamyatnik_arkhitekturyi_v_rossii_vyi...

часть 4-я

https://pikabu.ru/story/pamyatnik_arkhitekturyi_v_rossii_vyi...

часть 5-я

https://pikabu.ru/story/pamyatnik_arkhitekturyi_v_rossii_vyi...

Русский Север тысячелетиями строился из дерева. Из дерева строились и почти все храмы. Теперь, почти все они-либо уже погибли, либо погибают. Спасаемых, сохраняемых, увы, очень немного.

То, что в каменном храме называется куполом (с внутренней росписью на библейские сюжеты), в северо-русском деревянном храме с шатровой крышей  называется "небеса". Выглядят они примерно так: (Фото - "снизу вверх". Сделано на Кенозере, в живой часовне).

А это - каркас в покинутой, погибающей церкви, с которых небеса ...уже кем-то сняты.

Так вот: есть в Северной Руси древний град Каргополь. В прежние времена - богатый торговый город, расположившийся на важном (в древности) водно-волоковом пути. А ныне оказавшийся далеко в стороне от трасс и магистралей. Никуда "не по пути". Только специально надо ехать. (В своё время, купцы Каргополя дали "кому надо" крупную взятку, чтобы... " бесовскую" железную дорогу на Архангельск НЕ провели бы через их город). Вот в этом-то благословенном Каргополе, в громадном каменном соборе есть подвалы, НЕБЕСАМИ наполненные. Видимо, Расписные щиты НЕБЕС демонтируются из погибающих, брошенных храмов и свозятся в Каргополь. В надежде, их сохранить для БУДУЩЕГО. (Помечтаем: в том ...светлом БУДУЩЕМ их будут так же хранить и ценить, как ныне хранят и ценят кандинских, малевичей и прочих там, пикассо).

Далее-много фото, без комментариев. Не специалист. Потому, комментить- не смею...

Сергей Сунгирский