Здравствуйте Уважаемые читатели! У немцев вскружило голову от успеха, по-другому это не назвать. Окружив советские войска под Вязьмой в начале октября 1941 в ходе операции "Тайфун", фашисты могли нанести прямой удар на Москву, воспользовавшись брешью во фронте. Но немцы начинают наступление на север, на Калинин и Торжок, и только будучи там остановленными, поворачивают на Москву. При этом сил у врага для таких масштабных обходов было немного, ведь в Вяземском котле шло ожесточенное сражение, части Красной армии шли на прорыв и приковали к себе крупные силы противника, не менее 27 дивизий. Это позволит, по сути, создать фронт на подступах к Москве заново. Этот пример показывает, что окружение войск противника, не всегда лучший способ, например, самая удачная операция РККА, Висло-Одерская, обошлась без котлов, пленных собирали по пути к Одеру так. А на этом всё. Еще больше фактов на моем канале «Наша история это Гордость». До свидания!
Героизм наших людей остановил фашистов. Но я считаю, что всё-таки надо писать в первую очередь правду. Написал неправду и как бы дезавуировал реальные случаи героизма и самопожертвования.
1. Гитлер не собирался брать Москву. Планировали блокировать город и уморить голодом население. Потом город разрушить. Слишком большой город и сложно брать.
2. Гудериан не просто так оказался на юге Москвы - он шел от Киева. И передача Гитлером танковой армии Гудериана из группы армий центр в группу армий юг (а так же другой танковой армии в группу армий север) по сути и сорвала план барбаросса. Фашисты могли начать наступление на Москву уже в середине августа, а начали в октябре. И за это время мы построили 6 линий обороны. Почитайте дневники Гальдера (нач штаба вермахта) - там все написано. И про роль Гудериана в этой истории и про морозы в ноябре. И про контрнаступление Красной Армии под Москвой.
Здравствуйте Уважаемые читатели! Сегодня я хочу рассказать о подвиге 128-й тбр, сформированной 1 сентября 1941 года в Смоленской области. А месяц спустя, 2 октября, немцы начинают наступление на Москву с северного фаса операции "Тайфун". Как итог, 4-я танковая группа фашистов прорывает советскую оборону в стыке 30-й и 19-й армий и устремляется к Холм-Жирковскому и переправам через Днепр. Советское командование создаёт оперативную группу под командованием генерала Болдина, включавшую в себя части 152-й сд, 45-й кд, 10-й мсд и три танковых бригады общей численностью в 240 танков, преимущественно БТ и Т-26.
Кто-то скажет у немцев тоже в то время были чешские танки, но, замечу, тот же так называемый Т-38, пусть и не сильно, но превосходил Т-26, этот факт почему-то часто забывают. Итак, первой в ночь на 3 октября 1941 к Холм-Жирковскому из оперативной группы Болдина прорывается 128-я танковая бригада полковника Шупилюка Петра Владимировича, имевшая на 30 сентября 7 КВ-1, 1 Т-34, 39 БТ и 14 Т-26, итого 61 машина. Причем танки КВ будут серьезным аргументом. Так, напоровшись на части 6-й танковой дивизии, наши танкисты отражают три атаки врага и даже теснят противника. Причем потери немцев составляют 5 машин сожженными и 38 подбитыми по нашим оценкам. При этом, атаковав противника, два экипажа КВ под командованием политрука Солдатова за 20 минут подбивает 5 танков и два трофеят. Так же на КВ отличилась группа из трёх танков под командованием Карпенко и четырех танков капитана Таринова, подбившие в сумме 11 машин 6 тд врага.
Но дальше краски начинают сгущаться, к авангарду противника подходят свежие силы, наседают люфтваффе, постоянно нанося удары с воздуха, а накал боёв возрастает. Тем не менее, вступающая по частям в бой группа Болдина сдерживает врага у Холм-Жирковского. 5 октября 1941 года 128-й тбр, чьи действия в ходе контрудара были одними из успешных, оборонялась в районе Холм, Болышанск, высота 233.8. За этот день авиация врага нанесла по позициям танкистов 4 удара, в которых участвовало порядка 100 машин. И не удивительно, что дальше чаша весов склоняется в пользу врага, который прорывается к Днепру и берет переправы, а группа Болдина начинает отход.
На следующей день потери 128-й тбр уже 70% в мат. части. К 10 октября танкисты, как и вся, оперативная группа в Вяземском котле, идут на прорыв у Богородицкое. В этот день пропадает без вести командир бригады, который все время был на передовой. Его меняет военный комиссар Вильховченко, человек, уже дважды выходивший из котла. Так же командует будучи на передовой, как собственно говоря и генерал Иван Васильевич Болдин. Прорваться у все того же населенного пункта Богородицкое не выходит, поэтому идут мелкими группами и просачиваются к своим 12-13 октября 1941. Так, Дмитрий Трофимович Вильховченко будучи раненым в голову и имея две контузии, выйдет во главе группы, состоящей из 78 человек. На фронт он больше не вернётся, но примет участие в параде Победы в 1945. Взавергение добавлю, окружив наши войска под Вязьмой немцы потеряли возможность наступать дальше из-за ожесточённого сопротивления РККА. Позже,наши в подобных ситуациях врага порой не окружали, он и так сдавался находясь не удел. Яркий пример Висло-Одерская операция.А у меня на этом все. Спасибо за внимание. До свидания!
Бронепоезд "За Сталина" не принятый на вооружение в начале октября 1941 года выдвигается к Вязьме с целью пробить коридор в котел, справа и слева от него по шоссе должны были наступать две танковые бригады, больше ничего под рукой тогда не было. Да и на соредоточение тех сил времени не было, как итог в бой танкисты вступали по частям, и пробить коридор в котел не смогли, хотя стоит отметить попытка деблокировать Вяземский котел была, правда об этом пишут редко. Что касается бронепоезда, он попал под огонь немецких самоходок недалеко от Гжатска, а один из снарядов попал в котел. Ещё больше интересных фактов на канале "Наша история это Гордость" в ТГ.
Немец прёт к Москве на всех механизированных парах, хотя, если быть точным, Наполеон пешком, прошёл то же расстояние за плюс-минус одинаковое время, что и гитлеровцы на своих танках и автомобилях.
Да и прогулка у немцев была не такой лёгкой, как им хотелось...
«За первые полгода войны Германия потеряла шестую часть от всего количества своих боеспособных войск, которые имела»
Ставка решает остановить немца на дальних подступах к Столице и выдвигает в сторону Брянска и Вязьмы все боеспособные части, находившиеся в их распоряжении (за совсем небольшим исключением), которые попадают в окружение, вошедшее в историю под названием «Вяземский котёл».
Из миллиона солдат и офицеров к своим прорвалось 85 тысяч... Остальные остались в «котле».
Красноармейцы, попавшие в окружение, в лагере военнопленных в Вязьме.
Воспользовавшись таким грандиозным просчётом нашего командования, немцы начинают прорываться к Москве со всех сторон: запад, север, юг.
Цель понятна – захват Столицы. Гудериан её озвучил примерно так: «Сражаться будем до тех пор, пока не войдём в Москву. Даже если у меня останется один танк, то я на нём проеду по Красной Площади!».
С северо-запада они нашли слабое место нашей обороны – возле Лобни, но просто не поверили в то, что против них работает один орудийный расчёт, и отступили. А ведь между ними и Кремлём уже, кроме этой зенитки, никого не было, ни ополчения, ни регулярных войск.
С западного направления тоже немцы нащупали несколько таких участков. Первый возле подмосковного Юхнова, где по данным их разведки противостоять 57-му механизированному корпусу вермахта было некому...
В итоге, немцы не смогли одолеть своей танковой армадой группу отчаянных, у которых даже не было противотанковой артиллерии.
Второй возле Волоколамска. Немного севернее Юхнова.
Авангард группы армий «Центр» уже под Волоколамском, и именно (невезучую) вторую танковую дивизию вермахта отделяет от Москвы два часа по шоссе прямым ходом. Немцы уже чистят сапоги и бреются, готовясь к параду на Красной Площади, понимая, что у русских нет войск на этом направлении, кроме спешно собранной и плохо укомплектованной какой-то азиатской дивизии...
Но на это шоссе встала и закопалась 316-я стрелковая дивизия, под командованием генерала И.В. Панфилова.
«Вскоре, она стала называться «Панфиловской». Так случилось, что Генерал Панфилов погиб, но дивизия получила право сохранить его имя в своем названии. Такой чести, кстати, в нашей Армии удостоились только две дивизии, Панфиловская и 25-я гвардейская, носящая имя Чапаева»
Так вот, 16 ноября 1941 года (за два дня до гибели генерала) 4-я рота 2-го батальона 1075 полка Панфиловской дивизии приняла бой, которому суждено было стать легендой Великой Отечественной войны. В этом бою 28 панфиловцев, укрепившихся возле разъезда Дубосеково, встали на пути всё той же (невезучей) второй немецкой танковой дивизии... и остановили её!
Тогда Гитлер даёт команду прорваться к Москве с юга.
Провал нашей Орловско-Брянской оборонительной операции, и вот немец уже подходит к Туле и Серпухову. Оккупирована Калуга.
2-я танковая группа генерал-полковника Г. Гудериана, и 2-я полевая армия генерал-полковника фон Вейхса уже тоже начинает готовиться к параду – бреются и чистят сапоги...
Гудерианом получены сверхсекретные карты и приказы от Гитлера, в которых он подробно расписывает как им надо действовать, чтобы найти слабое место русской обороны, ударить в стык двух дивизий в районе Серпухова, прорвать его и направить в эту брешь все возможные резервы – тогда Москва падёт к его ногам, и принесёт ключи от неё именно он – Гудериан. Свою штабную машину он приказал усилить – чтобы в охране было не менее батальона солдат и офицеров, и придал им орудийную батарею на случай прорыва из окружения русских танков.
По стечению обстоятельств, на этом направлении воевал один из талантливых и самый результативный танкист нашей Армии за всю историю Великой Отечественной войны – лейтенант Дмитрий Лавриненко.
За три месяца осени 1941 года он со своим экипажем уничтожил 52 немецких танка. Больше него, за всю историю Великой Отечественной, никто из наших танкистов наколотить не смог.
Так случилось, что 16 октября 1941 года лейтенант Лавриненко получил приказ охранять от возможных диверсантов (своим танком Т-34) расположение штаба командования 50-й Армии в городе Серпухов, а после подхода подкрепления догнать свой полк.
19 октября подкрепление подошло, боевая задача выполнена, но на единственной дороге (куда им надо) было столпотворение войск (часть выходила из окружения, а на встречу шло пополнение), потому «стоять в пробке» он не захотел и принял решение переждать эту проблему в городе, а заодно привести себя и экипаж в порядок, когда ещё такое будет возможно. И они на своём танке поехали в центральную парикмахерскую.
Парикмахерш было трое, танкистов четверо. Командир уступил своим ребятам место и только начал читать газету, как к нему подбежал посыльный из штаба руководителя обороны города (комбриг П. Фирсов).
Вскрыв пакет, танкисты узнали о том, что немцы прорвали фронт западнее Серпухова, и по данным разведки происходит движение немецких войск в сторону города, предположительно авангард Гудериана.
Количество войск – до батальона.
В Серпухове был истребительный отряд ополченцев, офицеры штаба 50-й армии, которую и охранял Лавриненко (подразделения 50-й Армии выходили из окружения и штаб занимался как раз учётом прибывших бойцов) и ни одного противотанкового орудия, и ни одного танка, кроме экипажа Лавриненко.
Падёт Серпухов – южные ворота на Москву открыты, наши войска, которые должны закрыть этот участок обороны на подходе, но, когда они придут и займут оборону – неведомо. Может день, может два...
«Топливо есть, комплект боеприпасов имеется, вести бой с немцами готов! Покажите дорогу!»
Цитата лейтенанта Лавриненко из книги А. Семёнова «Танк, который спас Серпухов»
Лавриненко принимает решение атаковать, но с умом.
Марш-бросок на тридцать километров навстречу к врагу, тщательное изучение местности, встреча с партизанским отрядом, группой вышедших из окружения красноармейцев, и принято совместное решение навязать бой в рощице у деревни Высокиничи.
Но сначала полная маскировка, чтобы подпустить врага поближе.
Немецкая разведка на мотоциклах проскочила и не заметила наших танкистов. По всей видимости вернулись и доложили, что путь к Серпухову свободен.
Вскоре из-за поворота показалась немецкая колонна: мотоциклисты, штабная машина (что было неожиданностью для авангарда наступления немцев), грузовики с пехотой, тягачи с противотанковыми орудиями. Но анализировать было особо некогда. Враг приближался. Пятьсот метров... Триста... Сто... Пора!
Оценив ситуацию, решили начать с уничтожения артиллерии.
Два выстрела и тягачи горят. После чего танк пошёл в атаку и стреляя на ходу по грузовикам с пехотой начал давить гусеницами всё что было по ходу его движения.
Немцы в панике бросились в лес, где их уничтожали партизаны и красноармейцы.
Отправив батальон вермахта к праотцам (около триста человек), Лавриненко собрал трофеи: штабную немецкую машину, автоматы, пулемёты, мотоциклы с колясками, противотанковое орудие с комплектом снарядов, и вернулся в Серпухов.
Оружие сдал коменданту города, которое вскоре пригодилось ополченцам для отражения атак гитлеровцев, а вот в штабной машине были найдены секретные документы – карты, приказы наступления и окружения Москвы подписанные Гудерианом.
На этом участке немцы больше атаковать не пытались – посчитали, что город обороняют крупные силы нашей армии.
Лавриненко же дождался подхода нашего подкрепления и только после этого отбыл на «крупных силах» – своём танке Т-34 в полк.
Ещё хочу описать несколько боевых эпизодов из жизни этого замечательного и талантливого Человека.
17 ноября 1941 года немцы нанесли удар в стык между позициями 316-й стрелковой дивизии И. Панфилова и кавалерийской дивизии генерала Л. Доватора. Удача была на их стороне – фронт прорван.
Крупная танковая группа немцев опять пошла в сторону Москвы. Не поверите, но на пути авангарда из восьми танков опять (снова) появился всё тот же Т-34 уже старшего лейтенанта Лавриненко.
В этот раз он решил встретить немцев (для их же спокойствия) буквально в чистом поле, которое просматривалось на многие километры.
Его танк был выкрашен в белый цвет. В поле была найдена ложбинка в сотне метров от проселочной дороги, в которой спрятался танк, а перед ним было одинокое небольшое дерево – берёзка, занесенное до половины снегом. Если присмотреться, то из этого сугроба выглядывал ствол тридцатьчетвёрки, но танковая немецкая колонна шла спокойно и уверенно. Светило солнце, снег искрился, русских на горизонте не видно, красота. Позади деревня Шишкино, впереди за горизонтом Домодедово, Москва, Железные Кресты и слава.
Лавриненко был уверен, что немцы пойдут по дороге и не будут заморачиваться ездой по целине.
Когда мимо берёзки проехал четвёртый танк, то раздался выстрел и головной немецкий Т-4 вспыхнул, через 15 секунд загорелся четвёртый танк, ещё через 15 секунд закрутился на месте замыкающий.
Колонна попыталась развернуться, но глубокий снег не давал им быстро маневрировать, да и немцы не могли сообразить откуда по ним ведётся такой прицельный огонь, ведь вокруг только поле и нет ни леса, ни ДОТов, ни артиллеристов, ни танков.
Вот в последнем они ошибались. Танк был. И он уничтожил шесть немецких панцеров из восьми. Два таки сбежали.
19 ноября 1941 года Лавриненко у деревни Гусенево во встречном танковом бою семью снарядами уничтожил ещё семь немецких танков.
В докладе командиру полка после боя он доложил, что танки уничтожил лично он, но без чётких действий своего экипажа: заряжающий рядовой Федотов, стрелок-радист сержант Борзых, механик-водитель сержант Бедный, у него бы ничего не получилось. Меткая стрельба — это важно, но умелое маневрирование на поле боя (работа механика-водителя), при котором они избежали прямых попаданий в броню (десяток попаданий под острым углом – и рикошет) и в итоге не получил ни одного серьёзного повреждения. А мгновенная перезарядка орудия при тряске и движении в разные стороны, это тоже составляющая общего успеха.
А еще я нашёл вот такое упоминание о нашем герое:
Сталин выехал посмотреть на то, как работают «Катюши» по скоплениям немецких войск, и после залпов он с охраной при отходе с позиций застрял в снегу и если бы не мимо проезжавший танковый взвод Лавриненко, который вытащил машину главнокомандующего из снега с помощью троса, то неизвестно чем бы это всё закончилось...
Дмитрий Фёдорович Лавриненко описывался сослуживцами, как добродушный, интеллигентный и остроумный офицер, но на учениях или в бою это был жёсткий, расчётливый и уверенный в своих действиях командир, который не давал спуску ни своим солдатам, ни врагу.
Смерть легенды того времени – генерал-майора Панфилова произошла на глазах старшего лейтенанта Лавриненко (18 ноября 1941 года). Генерал выходил из штабного блиндажа вместе с военными корреспондентами, рядом с ними разорвался снаряд и осколок попал в голову генералу убив его на месте.
Слева генерал-майор Иван Васильевич Панфилов, посередине начальник штаба Иван Серебряков, комиссар Сергей Егоров. Снимок сделан за несколько минут до его гибели.
Оказалось, что это было начала немецкой боевой операции по окружению населённого пункта Гусенево, где и находился командный пункт Панфиловской дивизии.
Двадцать немецких танков в сопровождении пехоты и авиации начали атаку на деревню.
С правого фланга Лавриненко увидел восемь немецких танков и без раздумий направил свой Т-34 навстречу врагу. Расстояние между ними сократилось до минимального, немцы, возможно, подумали, что русский танк идёт на таран, но это была очередная хитрость талантливого танкиста. Когда до головного танка оставалось с десяток метров прозвучал выстрел, панцер встал как вкопанный и задымился. Танк Лавриненко подкатился к уничтоженному немцу в упор и прячась за ним, как за бронированной стеной с эффектной дымовой завесой начал расстреливать оставшиеся семь немецких танков.
Он сдавал назад, вперёд, маневрировал, двигал уничтоженный танк перед собой и стрелял до тех пор, пока у Лавриненко не заклинило от перегрева то ли затвор орудия, то ли спусковой механизм...
На поле боя чадили семь танков с крестами из восьми.
Оставшийся (восьмой) – удирал с поля боя на всех парах.
Вторая группа немецких танков пришла на помощь первой – начала вести обстрел танка нашего героя с другого края деревни. Ответного огня не было – орудие всё ещё было неисправно. Один из снарядов попал в наш Т-34. Экипаж погиб, Лавриненко выжил, потому что находился на броне и стрелял в выбирающихся из подбитых им танков немецких танкистов.
18 декабря 1941 года на подступах к Волоколамску Лавриненко уничтожил свой 52-й немецкий танк, несколько противотанковых орудий и до роты немецких солдат. В тот же день командир танковой роты Дмитрий Фёдорович Лавриненко погиб от осколка мины, когда шёл из штаба к своему танку.
Его могила находится в деревне Деньково Волоколамского района Московской области.
22 декабря 1941 года старший лейтенант Лавриненко был награжден орденом Ленина, хотя был представлен к званию Героя Советского Союза, и только 5 мая 1990 года он стал Героем Советского Союза (посмертно).
Генерал Панфилов похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Те секретные карты с детальными планами операции по окружению и взятии нашей Столицы, которые Гудериан «подарил» Лавриненко, попали в Ставку. Каким образом штабная машина попала в авангард наступления мы уже не узнаем никогда.
Тулу и Серпухов отстояли, правда к концу ноября войска Гудериана смогли подойти к Кашире, Зарайскау и Рязани, но 5 декабря 1941 года (дата начала контрнаступления по Москвой – День Воинской Славы в России), были отброшены назад.
Немцам, в итоге, Москву так взять и не удалось.
Гудериан через месяц был вызван в Берлин к Гитлеру, где его отстранили от командования 2-й танковой армией.
Он был отправлен в резерв, а после служил в Берлине (штаб 3-го армейского корпуса). С русскими он больше не встречался.
1/4
Экипаж легенды – старшего лейтенанта Лавриненко. Дмитрий Фёдорович крайний слева. Следующий – заряжающий рядовой Федотов, потом стрелок-радист сержант Борзых, и механик-водитель сержант Бедный
А наши мальчики вернулись в парикмахерскую, подстриглись, побрились и отправились громить фрицев дальше.
Они и их подвиги будут жить всегда, но только до тех пор, пока мы их помним...
Пишите мне на электронную почту с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), и я вам в ответном письме отправлю электронные книги в трёх самых популярных форматах. Пока два тома, третий на выходе, даст бог.
Завтра выезжаю поездом в Ишим – родина петра Ершова (Тюменская область) на награждение, потому буду высылать роман по мере возможности, заранее простите за задержку!
...до Москвы немцам оставалось 12 километров, или злой рок второй танковой дивизии вермахта...
Первый командир этой дивизии знаменитый в узких кругах Гудериан. Со вторым прошли Польшу, Францию... На Восточный фронт они прибыли в августе 1941 года в составе группы армий «Центр».
Холодная осень 1941 года
Вермахт на всех парах прёт в разных направлениях. Одно из них – столица нашей Родины Москва.
События, которые произошли при непосредственном участии этой немецкой танковой дивизии сначала под Дубосеково, а потом под Лобней сложно описать кратко. Причина, каждая строчка в описании – конкретный подвиг русского солдата. Сплетение этих героических действий, как одиночных, так и массовых по защите нашей Родины в период наступления немцев на Москву, привели в итоге к провалу операции «Тайфун». Лишили немецкие войска инициативы и самой возможности захватить нашу столицу, и в свою очередь позволило войскам Красной Армии подготовиться и нанести ответный удар.
Как говорил мой первый командир:
– Корнем происхождения большого количества подвигов наших солдат, всегда есть чей-то (про*б), в переводе на литературный – неправильный просчёт боевой обстановки. Это касается не всех случаев, конечно, но многих.
Авангард второй танковой дивизии вермахта против одной русской зенитки...
Итак, немец прёт к Москве на всех механизированных парах, хотя, если быть точным, Наполеон пешком, прошёл то же расстояние за плюс-минус одинаковое время, что и гитлеровцы на своих танках и автомобилях.
Да и прогулка у немцев была не такой лёгкой, как им хотелось, за первые полгода войны Германия потеряла шестую часть от всего количества своих боеспособных войск, которые имела.
Ставка решает остановить немца на дальних подступах к столице и выдвигает в сторону Брянска и Вязьмы все боеспособные части, находившиеся в их распоряжении (за совсем небольшим исключением), которые попадают в окружение, вошедшее в историю под названием «Вяземский котёл». Из миллиона солдат и офицеров к своим прорвалось 85 тысяч... Остальные остались в «котле».
Предыдущий пост (Отчаянные) был о попытке 57-го механизированного корпуса, а именно 10-й танковой дивизии вермахта преодолеть рубеж обороны, который держала группа наших диверсантов возле подмосковного Юхнова.
Напомню, что по стечению обстоятельств между Юхновым и Москвой регулярных войск Красной Армии не было. Так вот, в итоге немцы не смогли одолеть своей танковой армадой группу отчаянных, у которых даже не было противотанковой артиллерии.
Следующая подобная ситуация произошла возле разъезда Дубосеково.
Дубосеково
Посмотрите на эту фотографию, на ней трое из оставшихся в живых. Три Героя–Панфиловца. Она сделана у разъезда Дубосеково после войны.
Шадрин, Васильев, Шемякин... Трое из ЛЕГЕНДЫ
Осенью 1941 года авангард группы армий «Центр», а именно вторая танковая дивизия вермахта подошла к Волоколамску, от Москвы их отделяло каких-нибудь два часа по шоссе. На этом шоссе стояла 316-я стрелковая дивизия, под командованием генерала И.В. Панфилова.
Этот военачальник обладал настолько высоким авторитетом среди личного состава, что бойцы дивизии сами называли себя панфиловцами. А дивизию – панфиловской. 316-я показала себя настолько боеспособным и успешным воинским соединением, что 17 ноября 1941 года обрела статус гвардии и стала 8-й гвардейской.
Сложилось так, что на следующий день генерал Панфилов погиб, но дивизия получила право сохранить его имя в своем названии. Такой чести в Советской Армии удостоилась, всего лишь, ещё одна дивизия — 25 гвардейская, носящая имя Чапаева.
Так вот, 16 ноября (за два дня до гибели генерала) 4-я рота 2-го батальона 1075 полка панфиловской дивизии приняла бой, которому суждено было стать легендой Великой Отечественной войны. В этом бою 28 панфиловцев, укрепившихся возле разъезда Дубосеково, встали на пути второй немецкой танковой дивизии... и остановили её!
Подвиг двадцати восьми героев панфиловцев стал одним из ярчайших символов битвы за Москву. Слова политрука Клочкова «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва!» можно было встретить почти в каждом музее войны.
Текст же о панфиловцах по-прежнему звучит в гимне Москвы:
«В сердцах будут жить двадцать восемь
Самых храбрых твоих сынов»
Далее, нелёгкая понесла вторую танковую дивизию вермахта на север – к Ясной Поляне и Лобне. Фронт в то время был настолько гибок, что порой приводил немецкие войска к ситуациям, где между ними и центром Москвы (Кремлём) оставалось 30 километров, а помехой иногда служила сначала батарея зениток (4 орудия), потом одна зенитка и один танк.
Вот об этом случае моя сегодняшняя история. Извините за долгое вступление.
Немцы по всей линии фронта возле Москвы искали слабое место нашей обороны. Они были уверены, что оно есть. Надо его просто найти!
В конце ноября 1941 года немцы нашли одно такое место и прорвали нашу оборону на северо-западе от Москвы. Были оккупированы Клин и Солнечногорск. 30 ноября Красную Поляну.
И вот они уткнулись в следующую полосу обороны. По данным разведки – последнюю перед Москвой. Цель та же – искать слабые места, навязывать бой танками и, найдя, прорвать!
Вторая немецкая танковая дивизия подошла на такое расстояние к нашей Столице, что лётчики, пролетающие над ней в разведывательных самолётах докладывали о том, что они наблюдают в бинокль башни Кремля.
Фельдмаршал фон Бок докладывал Гитлеpy, что до Красной площади осталось всего около тридцати километров — и «с крыши крестьянского дома в стереотрубу можно наблюдать жизнь на улицах азиатской столицы»
Георгий Жуков вспоминал о тех днях: «Фронт нашей обороны выгибался, образовывались очень слабые места, казалось, вот-вот случится непоправимое…»
Лобня
Ночью 28 ноября 1941 года на Рогачевском шоссе, в трёхстах метрах восточнее противотанкового рва 13-я зенитная батарея 864-го зенитно-артиллерийского полка (командир — майор Ковалев Ф.И.) приготовилась отражать атаку неизвестного количества немецких танков.
Командир батареи – лейтенант И.В. Жаворонков.
Заместитель, командир первого огневого взвода – лейтенант И.А. Кушаков.
Комиссар батареи политрук Д.А. Сажнев.
Первый расчёт – командир старший сержант Шадунц Г.А.
Второй расчёт – командир заместитель политрука Громышев В.Г.
Третий расчёт – командир сержант Асылбаев.
Четвёртый расчёт – командир сержант Артыгалиев.
Всего – 52 бойца.
На вооружении находилось самое совершенное зенитное оружие тех времён – 85-мм зенитная пушка 52-К образца 1939 года.
1/4
Масса – 4500 кг. Длина ствола – 4693 мм. Расчёт – 7 человек Скорострельность – 20 выстрелов в минуту. Дальность стрельбы – до 15 километров.
Перед началом выдвижения к позициям командир батареи Жаворонков внезапно попал в госпиталь с пулевым ранением.
Группу возглавил его заместитель – лейтенант Кушаков.
Приказ – скрытно выдвинуться и окопаться. По самолётам противника огонь не открывать. Над ними пролетала «рама» – немецкий самолёт-разведчик. Открыли огонь. Сбили. Кушакову и Шадунцу грозил трибунал и расстрел. Мимо проезжал член Военного совета Западного фронта Булганин – он отменил приказ.
Перед противотанковым рвом и позицией зенитчиков окопались наши пехотинцы.
За населённые пункты: Лобня, деревню Горки, деревню Катюшки и деревню Киово, завязались кровопролитные бои, которые проходили с переменным успехом. На рубеже возле деревни Горки сражались два советских батальона 64-й стрелковой бригады, «пулемётный батальон неизвестного соединения». Позади них, в пятидесяти метрах располагалась наша 13-я зенитная батарея.
Вспоминает командир первого расчёта Шадунц:
«Орудие мы затащили в безлюдный двор, как мне показалось, но вдруг к нам подошла женщина и спросила, что это мы собираемся делать на её огороде?
Пояснил. Охнула. Рассказала, что зовут Евдокией, фамилия — Ивашенкова. Муж на фронте, а она тут с пятью сыновьями мал мала меньше. Я посоветовал ей уехать, потому что тут скоро будет пекло. Предложил отвезти на грузовике в Лианозово, а она ответила:
"Куда мне деваться с такой оравой?!“
Оказалось, рядом с домом есть землянка, когда начнётся стрельба, спрячусь, мол, с детьми в ней»
1 декабря 1941 года они были обнаружены. Начался миномётный обстрел, при котором 3-й и 4-й расчеты погибли вместе с командирами. Орудия выведены из строя.
Авангард немцев приближался. Первые одиннадцать танков. Они двигались сначала к противотактовому рву, потом изменили направление и пошли вдоль. Ров был не очень большим по длине и немцы вскоре бы это обнаружили... Надо было что-то делать...
Противотанковый ёж
Командир отдал приказ подпустить поближе, и только потом стрелять, но у расчёта №2 сдали нервы, они открыли огонь издалека, но промахнулись. Немецкие танки тут же перегруппировались и ответным огнём ранили двух бойцов и повредили орудие.
Пехотинцы перед батареей дрогнули и отступили за противотанковый ров.
Из воспоминаний командира единственного оставшегося в строю орудия Гайка Шадунца:
«Одиннадцать фашистских танков были в километре от нас. Орудие Громышева разбито, санитары вынесли от него раненых. Медлить было нельзя, я подал команду.
Борис Баранов, уточнив наводку, скомандовал: «Огонь!».
Головной танк завилял на месте и замер. Остальные танки резко развернулись и стали отходить к озеру у деревни Горки Киовские»
Немцы пошли правее (через деревню Букино), но потеряв ещё 4 танка, отошли. Шадунц переместил единственное оставшееся в строю орудие, выкопали окопы полного профиля, перенесли себе все снаряды с повреждённых орудий и приготовились биться на смерть. К утру восстановили повреждённое орудие из второго расчёта. Это была маленькая радость и надежда.
3 декабря 1941 года 23 немецких танка из состава 2 танковой дивизии вермахта (15 – Pz.Kpfw. III, 6 – Pz.Kpfw. IV и два командирских) в сопровождении батальона автоматчиков пошли на Москву.
Танки Pz.III и пехотинцы 11-й танковой дивизии вермахта под Москвой (Волоколамск)
Налёт немецкой авиации, ураганные артиллерийские удары по нашим позициям не прекращались всё время, пока шёл бой.
Навряд ли немцы знали, что между ними и столицей находится одно зенитное орудие – они шли выполнять приказ Гитлера – найти слабое место, прорвать оборону любой ценой и войти в Москву, до которой оставалось с десяток километров.
Фон Бок пошёл ва-банк. Это были последние танки на этом направлении и он был уверен, что именно последним батальоном танков у него получится повторить успех в битве на Марне и одержать решительную победу. Тогда, после взятия Парижа он прошел по Елисейским Полям в парадном строю...
Позиция Шадунца была обнаружена после первого выстрела и их накрыли плотным огнём из миномётов и танков.
Орудие второго расчета опять было разбито, бойцы погибли. Плотность огня была такой, что осколки срезали бруствер с окопов и сравняли его с уровнем земли. Бойцы снаряды доставали из окопа с помощью веревки.
Наша зенитка была как заговорённая – снаряды врага ложились рядом, но вреда ей не причиняли, хотя никакой броневой защиты у них не стояло.
В свою очередь Гайк Шадунц был холоден и сосредоточен: выстрел – головной командирский Т-4 встал и задымился, выстрел – загорелся второй танк, потом сразу взорвался с красивым эффектом отделения башни, выстрел – третий немецкий танк закрутился на месте, четвёртый, пятый, шестой... Поле боя было покрыто дымом от горящих танков. Немцы были абсолютно уверены, что они попали в засаду и дали приказ об отступлении. Оставшиеся танки под завесой дыма от горевших Т-3 и Т-4 покатились назад.
Гайк стрелял им вслед, но не попал.
Подбитый советской артиллерией танк Pz.Kpfw. III
Из засады по убегающим пехотинцам в этот момент решил выстрелить осколочно-фугасным и танк КВ, который был замаскирован позади батареи.
На этом рубеже немцами было решено прекратить атаку.
С этого места до будущей Московской кольцевой автомобильной дороги оставалось ровно 12 километров.
Только через два дня, в 15.00 5 декабря 1941 года наше командование подтянуло на это направление резервы и началось контрнаступление частей 20-й армии Западного фронта РККА
Почти неделю на этом рубеже Москву от авангарда 2-ой танковой дивизии вермахта защищала зенитка Гайка Шадунца...
Если бы гитлеровцам удалось заставить её замолчать, то им бы стало ясно – слабое место найдено, и в него бы ринулись все немецкие резервы, вся мощь вермахта: сотни танков и десятки тысяч солдат – а из преград у нас оставался противотанковый ров, пехотное подразделение и засадный КВ...
Но это был не их день. Рок, который витал над второй немецкой танковой дивизией сделал своё дело.
Состав немецкой дивизии:
3-й танковый полк
2-я стрелковая бригада
2-й мотоциклетный батальон
38-й противотанковый артиллерийский батальон
5-й разведывательный батальон
74-й артиллерийский полк
38-й батальон связи
38-й сапёрный батальон
76-й зенитный артиллерийский батальон
Судьбы
25 декабря 1944 года была окружена и уничтожена 2-я немецкая танковая дивизия. Её бесславный путь был окончен.
Оказалось, что командир батареи Жаворонков смалодушничал и совершил самострел, за что был вскоре осуждён и отправлен в штрафбат.
Ну, а командир орудия Г.А. Шадунц и заряжающий В.Р. Петреев были награждены орденами Боевого Красного Знамени, наводчик Б.Е. Баранов, прицельный — рядовой Споров, установщик угла возвышения — рядовой Конев, трубочные — рядовые Иванченко и Аннамурадов – орденами Красной Звезды.
Именем почетного гражданина Лобни Гайка Шадунца назван проезд. Его история легла в основу фильма «У твоего порога».
У всех разные судьбы – у Героев одни, у трусов и нацистов другие...
Недалеко от места того боя находится одно из самых больших воинских братских захоронений в Московской области — «Вечный огонь» на Краснополянском шоссе (Пучковское поле).
Хозяйка огорода с пятью детишками выжили. Когда бой утих, мальчишки выбрались посмотреть наружу "что там?" и увидели, как наши солдаты сидят на голой земле, не смотря на мороз, и улыбаются. Заметив мальчишек один из них протянул им ладонь, на которой лежало несколько кусочков сахара-рафинада...
Враги и сейчас не дремлют. Как говорил Чингисхан: "Хочешь победить своего врага – воспитай его детей", потому они всеми силами хотят поставить под сомнение любые подвиги наших предков, хотят, чтобы наши дети пользовались википедией, в которой они напишут, что захотят. Сегодня любой подросток, набрав в Google, например, «28 панфиловцев», получит изобилующую «фактами» информацию о том, как и для чего был придуман, якобы, миф о 28-ми солдатах, остановивших немецкие танки. Но зря стараются, наше прошлое останется неизменным.
И в этом прошлом, в далеком 41-м, из-под перепаханных бомбами укреплений, выберутся наружу бойцы 4-й роты, отряхнутся от грязного снега, рассчитаются, поймут, что осталось их всего 28, докурят свои самокрутки, возьмут в руки гранаты и встретят лавину немецких танков...
А рядом закурит пропахший гарью и порохом Гайк Шадунц со своими боевыми братьями, и пересчитает подбитые танки на армянском языке и доложит в штаб, что боевая задача выполнена – немец на их рубеже к Москве не пройдёт...
Об этом и написан мой роман и этот рассказ.
П.С. Глядя на фотографии этих людей, понимаешь, что они сделаны из скалы, и единственное, чего нам всем сейчас не хватает, так это поговорить с ними, просто поговорить...
Пишите мне на электронную почту с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), и я вам в ответном письме отправлю электронные книги в трёх самых популярных форматах. Пока два тома, третий на выходе, даст бог.
Сегодня самое время вспомнить, кто начал битву за Москву – ту самую, которая сорвала «блиц-криг», приговорив Берлин к роковой для него зимней компании на Восточной фронте.
Об этом не принято говорить, но Москву готовили к сдаче. Постановление «Об эвакуации столицы СССР города Москвы» от 15 октября 1941 года № ГКО-801 вышло на следующий день, после того как передовые части фон Бока вошли в древний город Тверь (тогда – Калинин) в 160 километрах от Москвы. А за неделю до этого Георгий Жуков вычеркнул из состава РККА четыре армии, составлявшие Западный фронт. Они сдались в Вяземском котле, поэтому город, уже покинутый правительством СССР и штабами армий, готовился к худшей участи. Улицы были охвачены беспорядками, потому что москвичи, которым выдали прощальную зарплату, уже понимали, что их предали.
Москва ждала своей участи, а фельдмаршал Федор фон Бок, - тот самый, кто распилил по «котлам» весь Западный фронт РККА, - готовится взять главный приз. Он должен был преподнести фюреру «древнюю азиатскую столицу» 12 октября 1941 года, но пришлось повременить - третья часть всех войск группы армий «Центр» была занята ликвидацией Вяземского котла.
У фон Бока были причины находиться в прекрасном расположении духа. История войн не знала более выдающегося военного успеха. Сразу четыре армии - почти миллион красноармейцев, сдались в плен! Фельдмаршал спокойно разглядывая через бинокль купола московских церквей, зная, что фюрер не будет сильно ругать за опоздание.
Совсем с другим настроением смотрел в бинокль в противоположном направлении Иосиф Сталин. Никто не знает, почему Верховный Главнокомандующий медлил с отлетом в Куйбышев, где его ждало политическое руководство страны (военное руководство уже находилось в Арзамасе). Никто не знает, о чем он думал, раскуривая свою знаменитую трубку и меланхолично наблюдая за нарастающим в городе хаосом.
Город был обречен - это понимали обе стороны. В томительном ожидании одни сутки сменяли другие. 4-я танковая группа Эриха Гепнера, которую ждал под Москвой фон Бок, чтобы начать штурм русской столицы, завершила разоружение частей окруженного противника и организацию лагерей временного содержания. От Вязьмы, где находила армия, до Москвы, было 250 километров. Согласно рапортам Гепнера, которые ежедневно получал фон Бок, перепутанные части требовали передислокации - отсюда и задержка. Наступило 18 октября, когда фон Бок вдруг узнает истинную причину отсутствия 4-й «panzerarmee». Оказывается, в лесах южнее Вязьмы уже много дней идёт бой! Причем, масштаб этого сражения такой, что фельдмаршал в своем дневнике определяет его как "наиболее упорное сопротивление противника" по всему периметру расположению армий группы Центр!
Оказывается, одна из четырех армий РККА не сдалась! Ещё 12 октября она протаранила оцепление и вышла на оперативный простор. Об этом никто не знает, потому что Гепнер решил не докладывать наверх о своей оплошности. Он решил по быстрому своими силами ликвидировать прорыв, а потому направиться к Фон Боку, чтобы брать Москву. По данным писателя Льва Лопуховского, против беглецов были брошены все свободные дивизии - это была та самая закованная в броню армада (1500 единиц различной бронетехники), которая должна была вскрывать оборону советской столицы! Ей противостояла 24 армия РККА, вернее то, что от ее осталось. Возможно даже в прорыв были вовлечены части сдавшихся армий, которые теперь действовали по единым командованием. Хотя официально принято считать, что командарм 24-й Ракутин погиб накануне, (и этим историки объясняют его отсутствие среди остальных командармов РККА, вышедших с поднятыми руками), но тело Ракутина было позднее найдено в АВИАЦИОННОЙ ВОРОНКЕ, где его похоронили вместе с другими жертвами БОМБАРДИРОВКИ. Дело в том, что Люфтваффе под Вязьмой было впервые задействовано 20 октября, когда немцы поняли, что не в силах взять позиции противника с земли. Бомбардировщики уничтожили позиции 24-й, и воронка, в которой похоронили командира 24 армии, образовалась в ходе этой атаки. Получается, Константин Ракитин погиб вместе со своей армией 20 октября.
Почему мы ничего об этом не знали? Ведь схватка двух армий - это не иголка в стране сена.
Скорее всего, события были засекречены, чтобы не дискредитировать высшее руководство страны. Согласитесь, не очень красивая картина, когда сибиряки (24-я была сформирована в Новосибирске), уже будучи списанными с довольствия, своей грудью закрыли Москву, из которой в это же время убегало большое и малое начальство. Во всяком случае, пока были живы Конев и Жуков (главные “герои” этих событий), ворошить прошлое никто из военных историков не смел.
Между тем, подаренная сибиряками пауза позволила съежившейся от страха Москве прийти в себя. Сталин вдруг осознал, что у немцем не хватает сил для штурма! 19 октября 1941 года он неожиданно для всех отменяет утвержденный план действий. Вместо каталептического ожидания конца, принимается нечто противоположное: постановление «О введении в Москве и прилегающих к городу районахд осадного положения» № 813. Оно означало только одно: Москва принимает бой! Федор фон Бок, наблюдая разительные изменения в стане противника, понимает, что теряет контроль над ситуацией, и отдает приказ начать штурм немедленно - теми силами, которые были в его распоряжении.
Поздно! Защитники Москвы, вдохновленные известием о том, что “Сталин остается”, предпринимают атаку на опорную базу фон Бока – город Тверь (тогда – Калинин). Фельдмаршалу ничего не остается как только возвращать с марша штурмовые колонны. В его дневнике появляется запись от 20 октября 1941 года: "3-й танковой группе пришлось отозвать свои части, посланные в направлении Торжка, и задействовать их в боях с противником, который со всех сторон атакует Калинин".
Знал бы гений позиционной войны, чем обернется его решение! Уже на следующий день погода стала стремительно портиться, а потом пошли проливные дожди, и вся тяжелая техника группы армий "Центр" встала, утонув в грязи…
Мы не знаем, о чем думал фон Бок, глядя на потоки воды за окном, когда диктовал директиву о приостановке наступления на Москву через Торжок, но следующую атаку на столицу СССР фашисты смогут предпринять аж 15 ноября 1941 года! Неожиданный подарок в виде двухнедельной передышки позволил Ставке заново выстроить Западный фронт. Новый натиск на Москву был вялым - у фашистов после Вязьмы оптимизма поубавилось. События покатились по новому руслу: история Deutsches Reich начала обратный отсчет.
А что же 24-я? Даже сегодня время не стерло следы того страшного сражения - в отчетах поискового отряда «Долг» упоминаются полнопрофильные окопы возле деревни Панфиловой. Они оказались набитыми мертвецами в полной боевой выкладке. Иными словами, немцам противостояли не растерянные окруженцы, а регулярные части, которые держали оборону на хорошо подготовленных позициях. Сломить ее танки Гепнера так и не смогли. 20 октября 1941 года небо над Вязьмой закрыли немецкие бомбардировщики, и сотни бомб раскололи землю. Новосибирская армия ушла в небо, а немногие выжившие до самой смерти держали рот на замке, так как не хотели попасть под действие приказа N 270 об ответственности за сдачу в плен. Ведь 24-я до сих пор значится в числе сдавшихся армий Вяземского котла…
Что же 19 октября заставило Верховного начать битву за Москву? Ведь ситуация, которую не ждал ни он, ни фон Бок, образовалась вследствии того, что вырвавшиеся из окружения войска повели себя как то не так. Они должны были как окружены “рассыпаться розно”. Они должны были как в кино “пробиваться к своим”. Вместо всего этого сибирские дивизии продолжили выполнение боевой задачи. Прорвав защитные линии противника, они развернулись и занялись подготовкой оборонительных позиций. Целую неделю генерал Эрих Гепнер тщетно пытался их взять, тем самым сорвав запланированное взятие Москвы. Через некоторое время его вызовут в Берлин и казнят за “отход от Москвы”.
Дед Сергей, 24-го года рождения, дер. Луги (ныне отсутствует), Угранский район, под Вязьмой. Оккупацию встретил в допризывном возрасте. Помогал партизанам, носил еду в отряд, держал связь и докладывал об обстановке и т.д.
В 43-м при отступлении был со всем остальным трудоспособным населением угнан в плен на работы. Он называл какие-то городки, но ничего крупного, чтоб в памяти привязки были. Освобождение встретил на территории Франции. Изъявил желание вернуться на Родину. По прибытии как ненадежный был сослан в развивающийся нефтеносный регион, Башкирию. Окончил ремесленное училище, был отличным столяром, мастерил мебель. Потом стал прорабом и уехал строить города и поселки Западной Сибири Саматлор, Урай, Сургут и т.д.
Бабушка Маруся, Мария, Маша, 27-го года рождения, дер. Волосновка, недалеко от г. Ишимбай, Башкирия. В войну трудилась в тылу в колхозе. После открытия месторождения нефти им. Губкина в 42-м году её перевели из колхоза на нефтепромысел и она с ведром смазки в виде смеси свиного жира с чем-то несъедобным, дабы голодные работники не съели, совершала обход качалок и смазывала нужные детали.
Помню, рассказывала, как лебеду (теперь это киноа, дорогой корм для модных человеков) собирала по обочинам и жевала за неимением ничего другого. Иногда её старый пасечник мёдом угощал, а она потом "дристала с непривычки". Помнила морозы ниже сорока, пюволков и факел из платка головного и той самой смазки, который сделала в торопях и зажгла на пасеке от костра. Я слушал, открыв рот, но многое стерлось из памяти.
Вот там, в Башкирии, мои предки по матери и встретились.
Никаких медалей, кроме уже приносимых при Путине памятных побрякушек, они не имели. Дед всю жизнь, со слов моей Мамы, стыдился факта пленения, так ему Родина внушила, что это было недостойно и низко. А то, что партизанам помогал, он не пошёл доказывать. Скромный был. Тогда это было не в почёте.
