Серия «Рассказы из фразы»

– Ещё двое? – с ноткой переживания в голосе уточнил Борис Петрович, главный математик в их компании. – Трёх литров может и не хватить.

– Не переживай, Сергеич не дурак, Саныча без пива не возьмёт, а Саныч ради такого дела и на десяточку не поскупится.

– Во, наш человек! – обрадовался Пётр Наумович, накрывая таз с мясом. – Ну, тогда по пиву и пошли топить?

– Золотые слова! – чуть не прослезился Аркадий Вениаминович, разливая по стаканам и поднимая свой. – Ну, за встречу!

– За встречу пили, – задушнил Борис Петрович. – За добрый пар и вкусный шашлык!

– Вздрогнем!

Послышался глухой звон полных стаканов, минута тишины, разбавляемой утробными довольными звуками и, наконец, три удара о стол.

– А веники-то есть? – деловито осведомился Пётр Наумович на выходе из дома.

– Так ща нарубим, лес-то за забором.

Хозяин дома подхватил под руку главного кулинара и любителя веников, топорик, на всякий случай всегда хранившийся в углу сеней, и потащил всё это к незаметной калитке в невысоком заборчике на заду участка, там, где могучие сосны и пышные ели вплотную подходили к его вотчине, свешивая свои пушистые заснеженные лапы на её территорию. Борис Петрович же был предусмотрительно послан растапливать новёхонькую баньку, притулившуюся к тому же заборчику в десяти шагах левее калитки.

А банька была чудо как хороша. Аркадий Вениаминович только пару месяцев как поставил её, исполнив наконец давнюю мечту, позволившую перебраться на дачный участок с концами и забыть уже про шумный и неспокойный город, всегда давивший на свободолюбивое дитя полей и лесов, как он сам себя частенько называл. Трёхсекционная, с просторной парной, помывочной зоной с тёплым душем и, конечно, предбанником, оснащённым столом с двумя удобными скамейками и мини-холодильником. Мангал же находился в непосредственной близости от выхода, так что в такую мягкую зиму, как эта, можно приготовить шашлык, совершая короткие вылазки из бани и не покидая её надолго.

Зима в этом году пришла рано. Ещё даже не все листья успели опасть с разукрасившихся деревьев, как в одну ночь с третьего на четвёртое ноября всё вокруг завалило толстым слоем мягкого пушистого снега, а температура опустилась до комфортных пяти-семи градусов ниже нуля, где и держалась уже три дня. Конечно, никто не верил, что это великолепие задержится, – осень ещё возьмёт своё с лихвой со всеми вытекающими дождями, ветрами и унылой серой слякотью, а потому нужно было пользоваться таким подарком природы.

И как же удачно сие природное явление человеку своей лучшей стороной совпало с ежегодной встречей старых друзей, умудрившихся пронести свою дружбу через десятки лет и тысячи километров, не просто сохранив, но и укрепив её со времён школьных скамей. Аркадий Вениаминович думал об этом уже раз, наверное, в десятый, аккуратно протискиваясь между развесистых еловых лап так, чтобы не потревожить белое снежное одеяло. Хотя-а… а почему бы и нет!..

Аркадий Вениаминович, аккуратно приподняв очередную большую ветку, висевшую на уровне головы, придержал её, давая возможность своему спутнику под неё поднырнуть, и резко дёрнул, отскакивая.

– Ах ты ж старый пердун! – задохнулся осыпанный резким снегопадом Пётр Наумович. – Что б у тебя подагра разыгралась! – бушевал он, выгребая из-за воротника морозную белую кашицу под истерический старческий, переходящий в надсадный кашель, смех своего друга. Слепил из подтаявшего от тепла снега комок и прицельно засадил нахалу прямо в лоб. Злорадно похихикивая над резко успокоившимся и, словно рыба, бесшумно и возмущённо глотающим воздух Аркадием Вениаминовичем, послал следующий прямиком в раскрытый рот.

В общем, до рубки веников они снизошли только минут через двадцать, когда усталые, вспотевшие и заснеженные наконец успокоились. На манящий своим обещанием мягкого доброго тепла дымок из печной трубы они шли, как потерявшиеся в северном море корабли на маяк – так же целеустремлённо и жадно, хотя дорогу до участка и так прекрасно знали.

Когда они мокрые и запыхавшиеся ввалились в предбанник, Борис Петрович в одних кальсонах и белой видавшей виды, но чистой и выглаженной майке хлопотал у стола.

– Куда-куда! – тут же взвился он на вновь прибывших. – У входа раздевайтесь, а то натоптали уже! Таскались невесть где больше получаса, пока я тут баню готовил, и ради чего? – бубнил он себе под нос, забирая молодые еловые ветки. – Да этими вениками даже пол подметать стыдно…

– Да ладно тебе, Петрович, не бухти! – скидывая верхнюю одежду и проскальзывая мимо сурового банщика в парную, весело откликнулся Пётр Наумович. – Бери стаканы и пошли сохнуть.

Борис Петрович только тяжело вздохнул, взваливая на свои старческие плечи тяжёлую долю самого ответственного в компании, и, помахав будущими вениками, буркнул не успевшему слинять хозяину участка: «Пиво на тебе!». После нескольких глотков холодненького он, конечно, снова подобрел, подбросил дровишек в топку и, налив кипятка из бойлера, замочил ветки. Через десять минут вся компания снова переместилась в предбанник, где установилась уже вполне комфортная температура.

Андрей Сергеевич с Иваном Александровичем подтянулись где-то через час или около того. Аккурат к готовности баньки. Троица зачинщиков была уже порядком навеселе, но вновь прибывшие такой расклад предвидели, а потому и сами подготовились, подогнав свою кондицию под приблизительную кондицию трёх пенсионеров, в одних трусах спорящих в предбаннике на сугубо научно-фантастические темы, поклонниками коих были с самого детства.

– О-о, это что у вас тут за высоконаучные диспуты, господа учёные? – с порога распознав предмет прений, возмутился Андрей Сергеевич, выставляя на стол несколько полторашек свежего разливного. – Ну-ка, Вениаминыч, отвлекись от вселенского да прими топливо земное, я бы даже сказал – приземлённое.

– О! – довольно выглянул со скамейки Пётр Наумович, пока Аркадий Вениаминович обнимался с вновь прибывшими и принимал их плату за вход. – Так мы на этом топливе сейчас до сверхсветовых-то и разгонимся! Привет, парни!

Шестидесяти с хвостиком летние парни, с которыми все трое, разумеется, были давно, хоть и в разной степени близко, знакомы, оперативно разделись и, переобнимавшись с «местными», присоединились к застолью. Свежепринесённое пиво было убрано в холодильник, на столе материализовались два новых стакана, на тарелке прибавилось закусок, как то: копчёный сырок, сушёная рыбка и домашние гренки, нарезанная колбаска и отдельно пиала с фисташками, и вся честная компания подняла наполненные золотым напитком богов стаканы «За встречу!»

– А где шашлык-то, а, Наумыч? – шутливо забеспокоился Иван Александрович. – Чего это мы суррогатом каким-то закусываем?

– А шашлык, дорогой ты мой, прямо сейчас усердно маринуется. Вот попаримся да пойдём мангал разжигать.

– Так чего же мы ждём! – воскликнул изрядно захмелевший Борис Петрович. – В бо-ой!

И первым вскочил со скамьи, на удивление ловко на ходу скидывая семейники и исчезая за дверью. С хохотом и улюлюканьем за ним последовали и остальные.

Температура в парной была близка к идеальной для старческих, но закалённых с детства организмов – восемьдесят три градуса. Наподдавав хорошенько, Борис Петрович расчехлил распаренные благоухающие хвоёй веники, и на какое-то время голые пенсионеры в фетровых шапочках отдались всецело банному волшебству, забыв о проблемах: своих, глобальных и вселенских. Впрочем, ненадолго.

Завершив первый раунд и ополоснувшись, они растопили мангал и снова предались застольным разговорам, а так как трое друзей были большими поклонниками всего научно-фантастического, то и разговор помалу перетёк вновь в это русло.

– Ну как же! – горячился Андрей Сергеевич. – Ну неужели за столько лет ни одна инопланетная цивилизация, существуй она, не посетила бы нас, немощных?!

– Вселенная, Сергеич, она огро-омна, – терпеливо пояснял Пётр Наумович. – И постоянно, каждый миг, продолжает расширяться. По теории вероятности нас просто могло пока обходить такое счастье, как путешествующая по космосу инопланетная цивилизация.

– И по этой же теории вероятности, – вставлял свои пять копеек Аркадий Вениаминович, – мы просто не можем быть единственной жизнью в бесконечной вселенной. Так-то, дружище.

– Ну, вообще-то, можем, – душнил Борис Петрович. – Просто вероятность такая крайне мала, я бы даже сказал – стремится к нулю.

– Вот и я гврю – не можем! – поддакивал хозяин этого клуба любителей фантастики.

– Ну эт понятно! – шёл на попятную Андрей Сергеевич. – Я имел в виду инопланетные цивилизации, достигшие космической эры и достаточного уровня развития для межзвёздных и межгалактическ… ик!.. путешествий. Существуй на просторах вселенной такие в достаточном количестве, уж хоть одна из них могла бы до нас долететь. Значит, их либо нет вообще, либо можно пересчитать по пальцам!

– А я вот соглашусь с Наумычем, – встревал со своими редкими замечаниями Иван Александрович. – Их, может, и много, да все, например, слишком далеко и пока не смогли долететь. Или заняты своими междоусобными космическими войнушками. Всяко бывает, – философски заключал он.

Вообще, стоит отметить, что все пятеро дискутирующих не ставили под вопрос сам факт существования иной жизни на бесконечных космических просторах, разногласия были, как всегда, в деталях. Впрочем, оно и к лучшему, ведь будь они все единодушны, разве был бы повод к таким вот захватывающим высокоинтеллектуальным беседам? Разве было бы о чём спорить на таких дружеских посиделках в попытках отыскать истину?

А тем временем была открыта уже вторая ёмкость с «топливом», проведена вторая парная процедура, а углей в мангале скопилось достаточно, чтобы идти за шашлыком. Посыльным единогласно выбрали автора сего кулинарного творения, и Пётр Наумович, уныло поотнекиваясь для порядка, поднял стакан для тоста на дорожку. На улице было уже давно темно и очень тихо. За маленьким окошком сверкал снежинками начинающийся за забором лес, с неба подглядывал низкий месяц, а уличный градусник показывал «ужасные» минус двенадцать. Тем удивительней и неожиданней был внезапно раздавшийся в это окошко стук, заставивший Петра Наумовича так и застыть с открытым ртом и поднятым бокалом.

Пять лиц, отмеченных печатью потустороннего ужаса, медленно повернулись к выходящему в лес окошку, но разобрать хоть что-то через запотевшее стекло было очень сложно. Взгляды перепуганных пенсионеров встретились, и начался ментальный спор о том, кому окошко протереть и посмотреть в него вблизи.

Аркадий Вениаминович на правах хозяина посылал глазами то одного, то другого, но каждый посылал его в ответ. На правах хозяина, разумеется, – кому ещё откликаться на стук, как не ему. Пока они так препирались, стук повторился. В дверь. Борис Петрович схватился за сердце, Андрей Сергеевич – за ножик. Все инстинктивно сдвинулись к окну, от которого минуту назад готовы были бежать.

Дверь вновь сотряслась от настойчивых, но дипломатично-вежливых ударов. Решительно опустошив залпом стакан, Аркадий Вениаминович порывисто поднялся и прошёл к выходу. Задержался в нерешительности, обернулся на друзей, ища поддержки, и, получив её в избытке, распахнул тяжёлую деревянную дверь.

И удивлённо уставился на незнакомца. Высокое, в полтора раза выше среднестатистического человека, гуманоидное создание, но с парой клешней в дополнение к паре трёхсуставных многопальцевых рук стояло перед хозяином бани, сверкая на него своими гранёными глазами. Плоскость широкого, будто каменного, лица немного раздалась в нижней его части, образуя некоторое подобие улыбки, и откуда-то из области горла или верхней части груди раздались шипяще-щёлкающие звуки, которые Аркадий Вениаминович к своему удивлению прекрасно понял:

– Я прошу прощения! Я немного заблудился, вы не подскажете, в какой стороне Альфа Центавра?

Всё ещё поражённый до глубины души хозяин бани инстинктивно оторвал взгляд от странного гостя и устремил его вдаль, туда, где в окружающей небольшую коричневато-красную полянку вокруг строения космической тьме светились мириады звёзд. Он опытным взглядом с минуту оглядывал это великолепие, ища знакомые созвездия, и с некоторой неуверенностью в голосе ткнул пальцем:

– В той.

– Не совсем, – раздался из-за самого плеча душноватый голос Бориса Петровича. Аркадий Вениаминович обернулся и увидел за спиной всех своих гостей, с неподдельным интересом выглядывающих из-за его плеч, кроме Ивана Александровича, который предпочёл лицезреть странное шоу с почтительной дистанции и со стаканом в руке. А душноватый голос продолжил: – Чуть правее, во-он туда вам.

Незнакомец обернулся, прослеживая направление указующей руки, кивнул и, вновь повернувшись к пенсионерам, изобразил лёгкий поклон:

– Благодарю вас! Чем я могу вам отплатить?

– Эм-м… Хм-м… – задумался Аркадий Вениаминович, у которого наконец иссяк запас удивления. – У нас мангал пропал и шашлыки… вместе с домом, но тут вы нам ничем не поможете, к сожалению. Быть может, у вас с собой завалялись пара-тройка бутылочек пенного да какая-нибудь закуска? А то у нас, видите ли, почти всё закончилось…

– О!.. – прервал его восхищённый вскрик Ивана Александровича из глубины предбанника.

Все резко обернулись, предвидя что угодно кроме того, что увидели. На столе исходила ароматным дымком огромная миска сочащегося соком и ещё пошкварчивающего шашлыка, а вокруг обтекали десять запотевших бутылок неизвестного пива, на этикетках которого не было ни одной известной хоть кому-то из компании буквы.

Удивлённые и безмерно благодарные головы обернулись обратно, желая высказать свою глубочайшую признательность, но гостя и след простыл. Видимо, убыл на Альфу Центавра по своим инопланетным делам.

– Э-э-э, балда! – вдруг горестно воскликнул Пётр Наумович, отвешивая Аркадию Вениаминовичу звонкую затрещину. – Ну какой шашлык?! Какое пиво?! Ты вообще видел, где мы оказались?! Ай!

И, махнув рукой, двинулся к столу – голод всё же не тётка. Борис Петрович и Андрей Сергеевич быстрее последовали его примеру, ибо наблюдать, как Иван Александрович с вожделенными стонами в одну харю жуёт горячее мясо, сил не было. А Аркадий Вениаминович, озадаченно потирая зудящий после затрещины затылок, оглядел лысую небольшую опушку перед входом, в паре десятков метров впереди теряющуюся в бесконечной космической тьме, и задумчиво пробубнил:

– И действительно, чего это я? Надо было хоть снегу что ли попросить…

Коханов Дмитрий, июль 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход

Мой роман "Настоящий джентльмен"

Вечный полумрак, царивший в Аделаиде, шуршал, поскрипывал, подвывал и временами скрежетал. Что издавало все эти звуки, я не имел ни малейшего понятия. Да никто его не имел. Об этом месте вообще никто ничего не знал. Нет, не верно – кто-то знал, почему эту срань назвали Аделаидой, но не я. Я, простой тупой солдафон, посланный в составе отряда вытаскивать попадающих в эту потустороннюю жопу гражданских, знал только то, что в этой дыре с красивым мелодичным именем смертельно опасно и я не хочу здесь быть.

Но должен, потому что приказ. И вот я тут в компании странного мужика с такой же странной мёртвой девочкой на руках. И я пытаюсь покинуть Аделаиду, но потерял выход. Я потерял его в тот момент, когда потерял весь свой отряд со снаряжением. Скорее всего, нам уже не выбраться, но я не сдамся, потому что там, снаружи, если так можно выразиться, меня ждут.

– Ладно, не сердись, – бросил я примирительно. – Не хочешь, не клади, стой так, коли тебе удобно, а только я не знаю, сколько нам здесь ещё куковать.

Я на миг отвлёкся от внимательного созерцания однообразной серости и глянул на сухую, потрескавшуюся кожу застывшей маски лица, возвышающейся в пяти шагах от меня. Ничего. Даже не кивнул. Будто, я это внутрь себя сказал. Ну и хер с тобой! Задолбал! Я тут своей жизнью ради него рискую, помочь пытаюсь, а он во мне лишь пустое место видит, козёл старый!

Хотя, не такой он и старый, скорее всего… Да и горе у него, понять можно… Да какая мне вообще разница, пошёл он!

Разогнув начавшие затекать ноги, поднялся и быстро проверил заряд винтовки. Двадцать семь процентов – маловато, а сменных аккумуляторов больше нет, пропали вместе со всем снаряжением. Есть две полные обоймы, но с патронами здесь ловить нечего, их дают-то, скорее, по привычке. Ну и можно ещё живых порешить, если не успеешь вывести, чтобы заряд не тратить. Себя тоже можно, но для этого в комбезе взрывчатка встроена – сработает, даже если сам не успеешь активировать.

О-о-о!.. Вот уже и мысли соответствующие подъехали. Сраная Аделаида!

Я со злостью хорошенько заехал кулаком по шлему, встряхивая мозги, и начал активнее крутиться по сторонам, вглядываясь в серую муть вокруг. Пока ничего. Или… Будто, поплотнее стала. Да нет, вроде, наверное, сознание шалит от нервов просто. Проморгавшись, ещё раз внимательно огляделся, но ничего не изменилось. Машинально глянул на индикатор готовности взрывчатки. Нервы. И усталость, будь она неладна!

Я на ногах уже практически полтора дня, а последние двадцать два с половиной часа без еды и воды, спасают только автоматические инъекции энергетического раствора системами комбеза. На какой магии держится мужик, не понимаю, но уважаю до глубины души.

К сожалению, я не знаю, что с ними произошло. Нас послали с очередной спасательной миссией. Уже седьмая на моём счету. Всё как обычно – найти и вывести. Или убить, если успеем, конечно. Но в этот раз всё пошло к хренам плохо. Аделаида будто не хочет выпускать нас. Или его… Трижды мы успешно находили и выводили гражданских, один раз пришлось всех убить, потому что было поздно, и тогда мы смогли отстреляться и успешно покинуть зону, вернуться. Два раза мы ходили впустую, никого не найдя, но возвращаясь невредимыми. И вот седьмой раз, и весь отряд, кроме меня, уничтожен.

Их было трое, и девочка уже была мертва, когда мы их нашли. Во всяком случае, она точно так же висела на руках мужчины, а худющая невзрачная женщина с пепельными волосами и глубоко впалыми глазами прижималась к его боку, вцепившись в руку и смотря лишь на маленькое бездвижное тельце. Мы сразу же взяли их в круг и без лишних вопросов повели к выходу, справедливо полагая, что спросить всегда успеем, хотя истории, как правило, всегда одинаковые.

Дело в том, что Аделаида не стоит на месте… Справедливости ради стоит сказать, что она вообще не стоит и не двигается, а просто существует в пространстве и вне его одновременно. Когда она появилась впервые, достоверно неизвестно, единственное, что удалось понять на данный момент – аномальная зона перемещается, исчезая в одном месте и одномоментно появляясь в другом. Из нашего пространства её не видно, хотя она имеет на него влияние, накрывая его часть, как правило совсем небольшую. И в этой небольшой части пространства пропадает всё живое, которое там находилось в момент появления Аделаиды или забрело после. Но всё самое «интересное» существует вне нашего пространства, вот здесь, где огромный серый мир стремится поглотить всё, что в него попало.

Когда на окраинах Брянска возникла аномальная зона, нас, как ближайший отряд, сразу же кинули туда. Странно было обнаружить здесь всего троих человек, но мы давно отвыкли удивляться. Тем легче, подумали тогда. Ага, как же!

Мы не прошли и пары километров, когда серая мгла вокруг загустела и из неё повалили тени, сплетённые словно из пепла. Страшные, искажённые болью и ужасом гримасы с пустыми глазницами венчали эти тени и с жутким, пробирающим до костного мозга, воем бросались на нас. Нам приходилось сталкиваться с подобным пару раз в прошлые заходы, но тогда их было мало и мы без труда отбивались.

А в этот раз не отбились. Потому что тени не кончались, лезли и лезли, как полчища голодных крыс, прямо на выстрелы, рассеивающие их гнусные рожи с беззубыми бездонными ртами. Наверное, мне повезло. Случайный удар прикладом винтовки в челюсть отбросил меня за окружение, которым мы выстроились для обороны и защиты гражданских. Казалось бы, верная смерть, ан нет – все эти твари лезли именно в центр, туда, где стояли двое тощих взрослых и неотрывно смотрели на обвисшую на руках девочку.

Им будто было плевать на тени и на нас, а теням было плевать только на нас. С пару мгновений я потратил на осмысление этого открытия, а потом вскинул винтовку и начал безнаказанно отстреливать пепельных тварей из выгодной позиции.

Этот бой не был долгим. Мы продержались минут пять, а потом нескончаемое количество взяло верх над качеством. Сначала истошно заорал Пашка. Я впервые слышал, чтобы человек так кричал. В этом крике было всё: нестерпимая боль, всепоглощающий ужас, безысходная тоска и безнадёга, такая, что захотелось бросить оружие и сдохнуть. Уродливые тени наконец поняли, что им не добраться до семьи, пока живо окружение, и напали на моих товарищей.

Я видел, как одна из этих тварей вцепилась своей растянувшейся пастью в Пашкино лицо прямо перед тем, как он заорал, а потом… потом его тело задрожало, забилось в сильнейших судорогах, выгнулось, будто даже смялось, а сквозь тень было видно, как едва различимое марево выходит из парня и втягивается в серое пространство, из которого тянулась эта тень. Всё это длилось мгновения, а потом заорал Лёха и сразу за ним – Камил…

Я палил по теням и видел, как одна за другой они впиваются в лица моих боевых товарищей, как тянут из них… что? Душу, жизненную силу, энергию? Не знаю я! Знаю лишь, что, когда марево заканчивалось и человек замолкал, тень резко, в одно мгновение входила в него. И автоматически активировался заряд в комбезе…

Осознавая, что будет дальше, я вскочил и бросился внутрь кольца, оттолкнув застывшего в каком-то сонном оцепенении Павла. Он скосил на меня чужие, пустые глаза и медленно потянул руку, пытаясь, видимо, меня остановить, но я уже был рядом с семьёй, прыгая на них и что есть силы толкая вперёд, за пределы кольца. Страх, похоже, придал мне сил, раз я умудрился приподнять и, словно игрок в американский футбол, просто вынести семью из окружения.

Так мне тогда показалось, но спустя мгновение я понял, что вынес только мужика с девочкой на руках. Женщина, отцепившись от его руки и бросив последний тоскливый взгляд на маленькое безжизненное тело, осталась и, раскинув руки… Я, честно, не знаю, что произошло. Или не понимаю. Или просто не хочу верить, что, обернувшись на миг, увидел то, что теперь не могу объяснить даже себе. Женщина вступила в схватку с тенями, давая нам время и шанс, – это факт, но вот то, как она это сделала… Не знаю, не понимаю я…

А потом начали взрываться силовые заряды в комбезах парней, которые больше не были теми парнями. Кем бы они не стали, они не просуществовали долго, растворившись в ярких энергетических вихрях, выпускающих сотни молний, сжигающих тени. Я этого не видел, просто знал, убегая вместе со странным мужиком как можно дальше от этого места.

Прошли уже почти сутки и многие километры с той битвы, но я ни на миг не переставал бояться и верить, что тени вернутся, но упорно искать выход. Эта была та надежда, которая не давала мне просто сдаться или свихнуться к вящему удовольствию Аделаиды. И вот мы пришли на место, которое, как мне казалось, должно было быть точкой экстренной эвакуации. Одной из них. Эти точки разбросаны внутри зоны и не меняются. Если отряд не вернулся через сутки, то небольшие эвакуационные команды входят в Аделаиду, добираются до нескольких точек и сразу возвращаются, потом снова ныряют и проверяют другие точки. И так повторяют в течение ещё суток. Так что у меня была надежда, что за нами придут, хотя и не было стопроцентной уверенности, что правильно определил точку.

Я бросил взгляд на молчаливого мужика, подошёл и бесцеремонно заглянул в лицо девочки. Странное. Не уродливое, но и не красивое, могло бы быть милым, если бы не было таким исхудалым. Словно сухую сероватую кожу натянули прямо на череп. Немного вытянутый и узковатый. Большие чёрные глаза были посажены близко и распахнуты, потрескавшиеся бесцветные губы слегка приоткрыты, а нос… да обычный нос, заострённый, со впалыми крыльями. Пепельного цвета жиденькие волосы частично свисали вниз, а частично опутали поддерживающую голову руку.

Я потянулся было закрыть бедняжке глаза, но грозный рык заставил меня замереть истуканом.

– Нет! – рявкнул мужчина, отдёргивая девочку.

– Ты чего такой нервный? – убирая руку и борясь с заиканием, укоризненно бросил я. – Глаза-то надо закрыть, не дело это…

– Нет! – снова гавкнул он, но уже спокойнее. – Нельзя!

– Почему? – ухватился я, чувствуя, что впервые появился шанс поговорить с этим хмурым молчуном. – Ваша религия запрещает?

Он промолчал, только хмуро глядел мне в глаза.

– Кто вы? И что тут делали?

– Это не важно, – спустя минуту соизволил он снизойти до ответа. – Нам нужно выбраться.

– Это я и сам знаю! – Я раздосадованно огляделся. Этот тип совершенно не собирался откровенничать и утолять моё любопытство. – Но нам остаётся только сидеть и ждать эвакуации. Я понятия не имею, где выход. – Я бросил на него короткий взгляд и сделал ещё один заход: – С вами были ещё люди?

– Нет.

– Что случилось с… твоей дочерью?..

– Она… спит.

– Спит?! – удивился я, внимательнее приглядываясь к тельцу. – Она не мертва?

– И да и нет.

– Как это?

Конечно же, он промолчал. Как обычно, в общем, а я-то уж поверил, что у нас получится нормальный разговор. Этот хрен молчал целые сутки, не проронив вообще никаких звуков, так что ничего удивительного в том, что наш разговор закончился, толком и не начавшись. Я отвернулся и уже сделал шаг в сторону, когда в спину мне донеслось:

– Это сложно. Она, наверное, ещё может очнуться, но если мы не выберемся отсюда, случится непоправимое.

– Да ёб твою мать! – в сердцах бросил я. – Нашёл время загадками говорить! Что происходит? Объясни ты уже по-человечески!

Я с достоинством выдержал его сухой колючий взгляд, за что определённо собой горжусь, ибо смотреть в эти давно мёртвые глаза было поистине тяжело! В конце концов он снова уставился на девочку Шрёдингера и тихо произнёс:

– Это мы сделали.

– Что сделали? И кто – мы?

– Мы усыпили её. Так надо было.

– Вы её убили?! Вы с той женщиной? Это её мать?

– Да.

Я не успел уточнить, на какой из своих вопросов услышал ответ. Что-то на периферии зрения заставило меня среагировать и повернуться в ту сторону. Вот дерьмо! Я быстро огляделся, вскидывая винтовку, и сухо приказал:

– Держись рядом!

Пространство вокруг стремительно густело. Я уже знал, что это значит, а потому ложных иллюзий не питал – нам кранты, значит, когда мой комбез взорвётся, эта странная парочка должна быть рядом. Я не имею права отдать их Аделаиде на пополнение её армии пепельных теней. Остаётся только подороже продать наши жизни.

Я азартно оскалился, в венах плескался чистый адреналин, и я предвкушал последнюю, самую яркую в своей жизни забаву. Когда смерть неотвратима, остаётся два варианта: сдаться и послушно её принять или ворваться в неё, как это делали обожравшиеся мухоморов варвары, с радостным воплем отправляющиеся на вечную пирушку к Одину, где каждый захваченный с собой враг приближал к трону могучего бога, к лучшей выпивке и лучшим женщинам. И именно этот вариант предпочёл я, с победным вскриком встречая первую растворившуюся в яркой вспышке выстрела тень.

Я, радостно хохоча и матерясь, палил по носящимся вокруг тварям, чувствуя себя чуть ли не самим скандинавским богом и даже не замечая, что им на меня насрать. Я даже не сразу заметил, когда кончился заряд и винтовка перешла на патроны, не причиняющие теням никакого вреда. А когда заметил, остановился, опустил оружие и повернулся туда, куда эти порождения Аделаиды всё это время летели.

И снова увидел это. Значит, не показалось…

Мужик стоял на четвереньках, закрывая собой лежащее на сером песке тело девочки, и, неестественно вывернув голову лицом вверх, распахнутым сантиметров на тридцать ртом всасывал атакующие их тени.

Какого, мать твою, хера?! Что ты вообще такое?!

Как во сне я медленно зашагал к ним, одновременно поднимая руку к активатору взрывчатки. Эти твари должны тут сдохнуть. Все эти твари. И то ли спящая, то ли мёртвая девчонка тоже.

Момент, когда очередная тень проскользнула мимо замедлившегося и начавшего подрагивать всем телом мужика, я, к сожалению, пропустил. Возможно, заметь я это, успел бы рвануться вперёд и взорвать их всех к хренам, а так…

Тени одна за другой начали влетать в девчонку. Её худенькое тельце лишь едва подёргивалось, но по-прежнему не проявляло никаких признаков жизни. А мужчина вдруг перестал ловить этих тварей, застыл, потом повернул ко мне голову, бросив отчаянный взгляд, полный боли и тоски. Он словно прощался и… извинялся. Потом повернул голову дальше, снова уставившись на свою дочь, сел на корточки у её ног.

Я уже был рядом, остановился около него и посмотрел на безжизненное лицо худенькой девочки, которая вдруг сфокусировала на мне взгляд и беззубо улыбнулась.

От страха, неожиданно охватившего меня, я впал в ступор, не в силах ни пошевелиться, ни вдохнуть.

– Не надо, – услышал я рядом тихий голос отца. – Не делай этого, остановись.

Девочка перевела взгляд на него и с нежностью любящего ребёнка ответила:

– Не могу, папочка. Ты же знаешь.

И вдруг, широко распахнув пасть, вскочила и впилась в его лицо. Мужик задрожал всем телом и быстро обмяк, а я, наконец поборов ступор, вскинул руку и ударил по активатору взрывчатки.

И ничего не произошло. Она не активировалась! Я ударил снова, потом ещё, но активатор не реагировал. Холодок ужаса пробежал по позвоночнику к затылку, вздыбив на нём волосы. Я поднял голову и встретился взглядом с сидящей у тела отца и улыбающейся девочкой. Вокруг летали тени, подвывая и жадно поглядывая на меня.

– Кто ты? – тихо выдавил я из себя.

– Я? – девочка на миг замолчала, словно задумалась, и, просияв, радостно заявила: – Аделаида!

Коханов Дмитрий, июль 2025 г.

Мои рассказы | Серия Монстрячьи хроники | Серия Исход

Мой роман "Настоящий джентльмен"

– Ах ты-ыик ж!.. Вот ведь нап... ик... асть! – уже злясь и на работу, которая опять его задержала, и на булочную, и на голод, и вообще на всё на свете, ругался Олег. – Грёб... ик... ная непру-у... ко... ха...

Парень аж встал столбом посреди тротуара, не поверив своим ушам. Его тут же обматерили, но он даже не услышал, внимательно прислушиваясь к себе.

– Чё за-а... ко... хрень?! Так не ик… ко... ают, твою ж нале-е... ко... во!..

От стресса и беспомощности он чуть не пустил слезу.

– Ка-а... ко... е, нахрен, к-ко?

И вот с этим последним «ко» из его рта вылетело и медленно и красиво, словно издеваясь, опустилось на землю пёрышко.

– Ко? – не понял Олег, выпуская на волю ещё пару перьев. – Коко! Коко ко кококо коко!!!

Коханов Дмитрий, январь 2025 г.

Послесловие: этот эксперимент предложила мне девушка - она даёт мне фразу, а я превращаю её в рассказ. Написанное выше - первый в серии экспериментов. Данная фраза: "Тьфу ты!.. Ну я же покупал пирожок с капустой, а мне дали с яйцом!"

Эксперимент будет продолжен.

Мои рассказы

Мои стихи

Мой роман "Настоящий джентльмен"