Серия «Моим близким»

После войны он женился на моей бабушке и родился мой отец, из бесед с которым я узнал, что семья была выслана из Москвы по причине родственной связи с генерал-майором Филатовым (родным дядькой моего дела и адъютантом маршала Жукова Г.К), который был репрессирован и вплоть до 1953 был в лагере, где «заработал» туберкулез. Был освобожден в 1953 году и реабилитирован, но прожил совсем недолго. Он же помог семье деда, оставив свой деревенский дом, куда семья переехала из барака. А дальше, был завод, работа и восстановление пошатнувшегося здоровья. Отец рассказывал, что много лет после войны дед ходил и опирался на клюку, но сам придумал для себя очень простую гимнастику- работа на огороде каждый летний день с пяти часов утра и вплоть до заводского гудка, а после работы- тоже хозяйского дела в собственном доме- все своими руками. Если бы я не знал о такое серьезное ранение, то никогда бы не поверил, что он ходил с палочкой, потому что я рос в этом доме, и мы с дедом бегали наперегонки на пруд. На заводе он стал начальником цеха, председателем заводского парткома. Работал на предприятии до 73 лет, потом вышел на давно заслуженный отдых, но не смог сидеть дома, устроился сторожем на ж-д станцию, и также они с бабушкой продолжали держать хозяйство, правда коровы и порося уже не было, но куры, гуси и утки  жили до последнего.

Дед очень любил нас, внучат, я был старшим внуком и мне повезло больше всех, потому что он научил меня забивать гвозди, пилить ручной ножовкой, колоть дрова и самое главное- плести корзинки. Вспоминая свое деда, хочется сказать одно- он никогда не жил для себя, все, что сумел накопить, оставил детям, много занимался с внучатами, баловал нас конфетами, газировкой и эклерами. В их с бабушкой семье я никогда не слышал ругани и не видел ссор. Как в их доме было просто, тепло и уютно- до сих пор вспоминаю кровать с периной- спал без задних ног. У них не было дорогих украшений, мебели, машины и прочих атрибутов материального достатка, но они сами были бриллиантами, неся свет свое чистой души людям. Их нет, а память жива, потому что жили по совести, работали верили и любили свою Отчизну.

Дети взрослели, старшие поразъехались, жизнь была налажена, и, казалось, можно было пожить друг для друга, а тут напасть- Сергей внезапно умирает, на работе случилось кровоизлияние головного мозга. Один на всю жизнь, никто ей более был не нужен. Она не отступилась и не сдалась, а наоборот, все хозяйство и заботы решила взвалить на себя, но старшие дети так стали помогать, что не по учебе младших ни по хозяйству вопросов не возникло. Она, сильная женщина- мать, пережившая смерть, голод, холод, потерю близких, сидела в уголке на кухне и из ее глаз лились слезы. Младшая дочка услышала и стала кричать на весь дом, что мама плачет. Все дети, кто был, прибежали на кухню и стали ее успокаивать, а на следующий день сразу приехали два старших сына. Семья, как единое целое, которую не смогли сломить невзгоды и трудности.

В моей памяти осталась две фотографии: первая- когда бабушка и дедушка вдвоём, еще молодые, вторая- вся семья, родители и шестеро детей, вместе. Я родился уже после смерти дедушки Сережи, папки, но мой старшим двоюродный брат мне много рассказывал о их с бабушкой жизни, как они сильно любили друг друга и передали эту любовь и уважение своим детям. С бабушкой Полей прошло мое детство, она меня очень любила, но не баловала, к труду деревенскому и порядку приучила. Знаете, rогда мне тяжело на душе, я всегда ее вспоминаю, она , как образ настоящей Матери- Пелагея, Поля, бабушка Поля- надежда и опора, светлый и любимый человек.

В соседней квартире проживал Николай Яковлевич- ветеран войны, дедовский товарищ. Он жил один, его хозяйка давно умерла, а единственный сын навещал крайне редко. Мои бабушка и дедушка имели огромный опыт огородничества, а у Яковлевича была дача- посадка и выращивание рассады стало общим делом, а потом, отправка на дачу, уход и сбор урожая- корзинки очень сгодились. Даже был момент, когда сосед предложил продать несколько корзинок на рынке, которые разошлись в один момент, но дед был против коммерции, пенсии на жизнь вполне хватало, и он их продолжил раздавать абсолютно бесплатно. Помню, когда приезжал в гости, часто заставал деда в гостях у Яковлевича или Яковлевич приходил к нам. Они пили чай на кухне, обсуждая последние политические новости, а потом, сосед критически высказывался по поводу новых дедовских изделий, конечно в шутку, по-доброму.

Поколение моих бабушек и дедушек прожило большую и непростую жизнь, в которой была война, голод, разруха, смерть, но была и великая радость- жить и с искренним отношением к людям, добрым общением, значимостью простых вещей, сделанных своим руками. Их поколение оставило нам великий пример настоящих ценностей и понимания, что такое счастье, любовь, внимание, и как важно сейчас это сохранить.

Дедушка и бабушка всегда говорили, что не стоит боятся смерти, если живешь по совести. В их доме не было богатого убранства: обычные самотканые дорожки, старый дубовый стол, сервант и шкаф для одёжи, табуретки, которые дед сколотил своими руками и отрывной календарь с гражданскими праздниками. Здесь никогда не ругались, и каждый новый день- это был не просто новый листок того самого календаря, а радостное событие, пробуждение с улыбкой- мы живы, новый день наступил- это самое главное, есть хлеб и чай, соль, крупа и даже колбаса в холодильнике- это праздник. В их доме никогда не было уныния, воздыхания, жалоб на плохую жизнь и прочее. Помню, как я ходил с дедом в булочную покупать горячий хлеб и пирожки с повидлом. Надо было видеть его глаза, когда он брал в руки горячую буханку- они светились одновременно радостью и глубоким пониманием, что такое хлеб, он держал эту буханку, как драгоценность, и нес домой с энтузиазмом. Хлеб в семье – это был не просто продукт, его никогда не покупали с излишком, сам тому свидетель, как бабушка и дедушка доедали с пальца каждую, крошу и нас приучили к такому же отношению. Дед говорил, что яйца, молоко и масло- важные продукт, но вот ржаной хлеб – первостепенный, а всякая там колбаса, сыр- это баловство, это люди с жиру бесятся.

Дед до смерти носил галифе, портянки и военные сапоги, были у него новые кожаные ботики и костюм- тройка, как он говорил «на выход», а значит- крайне редко. Могли ли они себе позволить в материальном плане что-то большее? Конечно могли- они всю жизнь работали, копили, имели достойную пенсию в СССР (дед получал надбавку, как инвалид войны). У них были совершенно другие ценности, другие приоритеты- просто ценить саму жизнь, радостью и счастьем была для них возможность помогать другим, нянчится с внуками, покупать те самые пирожки и эклеры, учить плести корзины (за что деду отдельное спасибо), ходить на рыбалку, в лес и просто дышать свежим воздухом свободы под мирным небом Родины, которую они сохранили, сберегли для нас ценой своей жизни.

Теща по-всякому пыталась бороться с этой пагубной привычкой. Поначалу, стала отбирать у тестя все деньги перед походом в сарай, а он все равно возвращался выпивши. Позднее выяснилось, что он договорился с продавщицей и брал в долг (под запись) до зарплаты. Теща, узнав, устроила скандал в магазине, тестю перестали давать в долг, так он нашел самогонщицу в гаражах, и все продолжилось. Дело дошло до того, что мы всей семьей стали ходить в гараж, чтобы тесть не напился. И вот, в один из таких походов он (тесть) говорит: «Ну вы давайте кроликов кормите, а я в погреб полез, капусту проверю, воды соленой в рассол подолью.  Минут десять мы кормили кроликов и решили спуститься в погреб, а тут картина маслом- пустая бутылка 0,5 водки на полке, граненый стакан, банка с соленой водой и тесть сидит на ящике довольный, пьяный  и курит Беломор. Теща аж поперхнулась, сказав: «Бать, это шо, ты за десять минут целую бутылку сокучил без закуски?».

- Как без закуски, а Беломор разве не закуска, да и вода запить?

- Так это какое здоровье надо иметь, чтобы так пить, ты , старый, с ума сошел?

- Да все нормально, щас докурю и пойдем….

Надо было видеть, что было далее. Оказалось, что у тестя недопит целый стакан, которые он успел припрятать за банками, и только теща отвернулась., он его достал и принялся мелкими глотками цедить, аж со слезами на глазах (а ему это доставляло удовольствие). Теща, увидев, поперхнулась. Потом мы вдвоем его вытаскивали наружу и под руки вели домой, а он исполнял Ротару и Пугачеву с расстегнутым воротом, болтал, как балерун, своими неуправляемыми ногами и в таком состоянии материл встречных прохожих, рискуя быть битым (что ранее уже случалось). Кое-как мы довели его до квартиры, раздели и уложили спать, а ночью он проснулся, гремел, как слон, в поисках заначки. На следующий день он обвинил тещу во всех сметных грехах, сказав, что это из-за нее он вынужден выпивать, чтобы чувствовать себя Хозяином, потому что по- трезвому она ему не разрешает, за что получил очередной подзатыльник и отправился поправлять свое здоровье на работу, на завод.

Вечером мы вновь вместе стояли на балконе и разговаривали, он извинился за свое поведение и тайно поросли меня привезти ему что-нибудь интересное посмотреть на видеокассете, чтобы вновь почувствовать себя настоящим Хозяином

За годы работы дед скопил приличную сумму в советских рублях и когда мои родители решили переехать в коммуналку, он предложил папе и маме помощь в покупке дома в деревне. Однако, в те годы многие стремились в города и моя мама, вспоминая свое деревенское детство, отвергла это предложение (сейчас, кстати, они с отцом об этом очень жалеют).

Помню время, когда в стране была проведена денежная реформа, которая просто лишила многих из заслуженного военного поколения своих накоплений. Я в тот момент был, как раз, в гостях у дедушки и бабушки и видел лицо деда, который вернулся из сберкассы и очень долго обсуждал тему реформы со своей женой. Они полностью доверяли власть предержащим и до конца своих дней надеялись на справедливость, но, как мы знаем, все кануло в лету и забылось.

Какие же накопления остались? Для меня самым ценным накоплением, во многом переданным мне дедом, остался его жизненный опыт – некие правила и морально-нравственные нормы, которыми руководствовались те великие люди, которых сейчас почти не осталось, но в наших руках сохранить светлую память и хоть как-то пытаться применять завещанное ими в нашей повседневной жизни.

Дед прошел всю войну, получив три ранения и закончил свой поход на втором Украинском командиром батареи. После войны он долго лечил ногу, которая была раздроблена осколочным снарядом и каким-то чудом была собрана в госпитале и спасена. Он много лет хромал и ходил с палочкой, но сильный характер и огромное желание быть в строю победили. После нескольких операций кости нормально срослись, и палочка была более не нужна. Все годы своей реабилитации он носил портянки и сапоги, военное галифе и потертую гимнастерку и говорил, что для него это самые удобные обувь и одежда.

Когда мы с братом выросли и узнали об истории жизни нашего героического деда, нам стало очень стыдно, что мы подсмеивались над его портянками и галифе. После его смерти, нам с отцом удалось сохранить часть его наград, галифе и гимнастерку, а вот портянки и сапоги куда-то бесследно исчезли. Видимо, кто-то из родственников решил, что не стоит беречь старье и выкинул, ну а мне, все-таки, хочется сохранить памятную историю о портянках, ведь именно в них и старых солдатских сапогах мой дед обрел новую жизнь уже в мирное время