Серия «Каждую ночь она отвечает на один вопрос»

Во-вторых, я поняла, кто такая Грейс. Поняла душой, а не мозгом. Мы были так похожи, почти одним, разделенным в наших мирах.

И теперь, открыв дверь, я стерла границу.

Но хотела большего.

Я отпустила ручку, уперлась ладонями в стену… Легкий толчок и комната поддалась. Теперь я полностью ей управляла. Потолок поднялся, стены разошлись, оставив только пол и меня, посреди туманного моря.

Гул стих. Движение замедлилось. Мягкий напев поднялся над всем сущим, и я поняла – это она.

Амелия.

Обернувшись, я зажмурилась. Какая же она яркая. Грейс была со мной всегда и везде. Как было ново для нее то, что я считала привычным в повседневной жизни.

Как можно противиться чему-то подобному? Как можно найти слова, открыв для себя новый мир? Не думаю, что кто-то смог бы. Не сразу.

Но я должна была показать, что не сержусь на нее. Что вижу в ней саму себя. Это может показаться чрезмерным, но я выбрала всего один жест, символический и, совершенно определенно, никогда раньше ею не испытанный.

Подошла и заключила Грейс в объятия. Ничего более человеческого я не смогла бы сделать. И мы просто остались так стоять, соединяя наши миры, спрятанные по разные стороны зеркала.

Ее голос еще никогда не звучал так ясно.

Амелия, мне жаль.

– Грейс, где Джек? С ним все в порядке? – проговорила я, через слезы. – У меня миллион вопросов, но, думаю, времени осталось не много. Скажи, где он.

С ним все в порядке. Он где-то там.

Она указала на затянутое дымкой пространство.

Он ищет путь назад. Что еще остается делать, оказавшись неизвестно где.

– Он сможет вернуться?

Да. Сможет. Я заберу его.

Я доверилась ей и вздохнула с облегчением.

– Мой мир не для тебя…

Горейс смотрела мимо меня, в глубину туманного моря, и эмоции, отразившиеся на ее лице, захлестывали и меня.

Мне нравится, насколько материальны вещи в твоем мире. Это очень увлекает – переживать все через тебя.

– А каково в твоем мире?

Она подошла к краю платформы, окруженной ничем и всем.

Все вокруг лишь время, смешанное само с собой. Ни структуры, ни ритма. Ни начала, ни конца. Мы видим все и сразу… Представь, что ты запомнила каждое слово в невероятно длинной серии книг, а потом осознала, что страницы мелькают в случайном порядке.

Я просто слушала.

Вы были загадкой для нас. Ваш мир, люди, животные, вещи. Мы никогда вас не видели, только знали, что вы где-то есть, не имяея возможности исследовать. Сосредоточившись, мы могли чувствовать ваши эмоции, они притягивали некоторых из нас. Других пугали. А большинство испытывали и то и другое разом. А я… У меня никогда не было физической формы, только тоска по чему-то неописуемому.

Грейс казалась почти пристыженной, и я взяла ее за руку, пытаясь ободрить.

Я была рядом тогда на горе, когда ты тонула. Не видела ни тебя, ни твою мать, а если бы и смогла, то пришла бы в ужас. Но я чувствовала твой страх, чувствовала любовь твоей матери, и отчаянно хотела этих чувств, хотя и не могла их осознать. Не знаю, что произошло, но я просто последовала на твой зов, а потом уперлась в барьер, прошла его и соединилась с тобой.

Я слушала.

Ты оказалась ребенком. Мы были совершенно чужими друг другу. Меня так напугало произошедшее, что я замкнулась и спряталась. Даже не понимала, что делаю. Прежде чем я смогла прислушаться к окружающему миру и начать учиться, прошло много времени.

Тем не менее, все то, что я знала, из бессистемного вихря будущего и прошлого, проявлялось, то и дело, слабыми вспышками моего существования. Когда Джек стал задавать вопросы, я понемногу смогла сосредоточиться и взять контроль.

Я так и сделала и очень сожалею о том, чем это для тебя обернулось. Я была совершенно одна в чужом мире, отчаянно хотела в нем остаться и понятия не имела, как это сделать.

– Ты застряла на границе. И теперь я тоже. И Джек. С этим нужно кончать. Тебе не нужно разрешение, чтобы остаться, и я не разрешаю тебе уходить.

Грейс молчала. Похоже, я застала ее врасплох.

– Мы были вместе так долго, и теперь я вижу все намного яснее, – продолжала я. – Я знаю, что ты думаешь. Что будет проще сдаться и вернуться туда, откуда пришла.

Только так я могу все исправить.

– Это ничего не исправит, Грейс.Не могу поверить, что говорю это, но если ты попробуешь уйти, я не позволю. Я вытащу тебя обратно. Ты – часть моей жизни, наших жизней. Ты здесь и это все, что у нас есть.

На самом деле нет никакого способа объяснить связь между нами. Целая жизнь, полная боли и замешательства, заброшенности, страха, кульминацией которой стало осознание того, что мы не сильно отличались друг от друга. Я чувствовала себя в долгу перед ней, но все же понимала, что мы не были привязаны друг к другу. Просто мы так долго были вместе, что потеряли возможность окончательно разлучиться.

Те же мысли я прочла на ее лице.

Я думаю, есть способ, но нисколько не лучше, чем все то, что происходило до сих пор. Проблемы никуда не денутся. Что бы мы ни сделали, место, откуда я родом, всегда будет тянуть меня обратно.

– Мы будем тянуть сильнее.

Джек станет другим.

– Разберемся. Давай покончим с этим.

Грейс кивнула, и мы в последний раз взялись за руки.

Я бросила взгляд на волнующееся пространство. Как же много всего там было заключено… Жаль, что, когда уйду, я даже не вспомню того, что видела. Даже воспоминания о другом мире не могли существовать в моем.

Я закрыла глаза. Грейс отпустила мои руки.

Мы найдем тебя, Амелия. Оставайся на месте.

***

Открыв глаза, я обнаружила себя в гостиной доктора Стефани. Никаких следов другого мира, только я и диван. Будто кто-то включил свет, мгновенно разогнав сумерки. Я будто никогда и не покидала этого места. Некоторое время я просто сидела молча, а потом заплакала.

Впервые в жизни я была совершенно одна. Раньше мне было сложно заметить присутствие Грейс, но ее отсутствие оказалось оглушительным. Мой разум вдруг расширился и опустел.

Потребовалось время, чтобы успокоиться и осознать, что я так и не узнала, какой план придумала Грейс. Она просила подождать, и так и будет. Движимая любопытством, я попыталась вернуться в Красную комнату, но тщетно.

Несколько часов спустя вернулась Стефани. Встретив ее у входа, я начала было извиняться, но та в ответ рассмеялась.

– Честно говоря, мне полегчало. Конечно возможность поучаствовать в одном из самых новаторских откровений в истории человечества оказалась очень волнительной, – Стефани вздохнула, не скрывая разочарования, – но главное, что с тобой все в порядке.

Мой мобильный зазвонил. Неизвестный номер. При обычных обстоятельствах я не взяла бы трубку, но не теперь.

– Привет.

На том конце провода кто-то плакал. Я не узнала голос, но поняла, кто это.

– Джек?

Теперь он смеялся сквозь слезы, и я почувствовала такое счастье…

– Джек, я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответил он чужим голосом.

Не хотелось портить момент, но я должна была спросить:

– Джек, ты… Я просто… твой голос… – начала я.

– Это только я. Здесь никого больше нет, только я. Я другой, но иду к тебе. И… я не один.

– Привет Амелия, – переполненный эмоциями мягкий женский голос зазвенел в динамиках. Я узнала ее.

Слезы полились сами собой. Они оба здесь!

– Слушай, думаю нам во многом придется разобраться, сказал Джек. – Будет не просто, но мы сможем.

– Возвращайся скорей.

– Амелия, мне так много нужно тебе сказать…

***

Мы больше не говорили. Слышать их, но не видеть, не иметь возможности прикоснуться – это слишком. Они обещали прибыть через два дня.

Для меня время тянулось так медленно, мучительно медленно, зато появилась возможность о многом подумать.

Думаю, я понимаю, как они вернулись. Стефани во многом помогла, снедаемая любопытством еще больше, чем я. Она нашла интригующую новостную статью.

Где-то за три часа до звонка Джека, произошла авиакатастрофа. Ужасное и печальное событие, унесшее жизни двенадцати человек. Спасателям пришлось долго добираться до месте крушения, а когда они, наконец, прибыли, нашли только девять тел.

Трое пропали. Женщина и двое мужчин.

Теперь я жду, когда они приедут. Я едва могу печатать, так сильно дрожат руки. Рада, что Джек решил поделиться нашей историей, но… Я не поверила бы ни единому слову, если бы сама не пережила.

Мне кажется, что история только начинается. Нужно наладить отношения с семьями тех, кто погиб в авиакатастрофе. Нужно выяснить, кто этот третий человек, не тот ли, что охотился за Грейс? Пока что это самый очевидный вариант. Нужно показать Грейс, насколько прекрасен наш мир, для человека, способного по-настоящему жить в нем. И мне нужно поговорить со своей матерью.

Независимо от того, что произойдет дальше, это последнее, что мы опубликуем. У нас все будет хорошо. Я никогда не была так уверена.

Казалось бы, здесь должна быть какая-то мораль, но это не тот случай. Если и можно вынести какой-то урок, дак это только то, что даже в трудные времена можно найти надежду. Ищите опору в себе и в людях, которые заботятся о вас.

А еще помните, что мы не одиноки, и есть другой мир, живущий параллельно с нашим. Я не знаю, что это значит для вас, но мне дает понимание, что все не случайно. Заставляет ценить время, и радоваться возможности переживать это секунду за секундой.

Никогда не умела заканчивать письма, так что пусть будет так:

От всего сердца,

Амелия.

~

Оригинал (с) thebuffed

Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)

Телеграм-канал, группа ВК, закрытый чат

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Какого рода энергии? – спросила я.

– Старое доброе электричество. Я не утверждаю, что это сработает, но с чего-то надо начинать.

Но меня сейчас занимало вовсе не общение с Грейс.

– Что делать, если все это бессмысленно? Кажется, что теперь уже ничего не изменится. Один вопрос, один ответ. Вдруг я приду к ней, а Грейс скажет: “Рада была видеть, но ничего не изменить”?

– Только ты можешь это выяснить, – ответила Стефани.– Кем бы она ни была, хочет она помочь или нет, нам остается только полагаться на тот факт, что у нее есть инстинкт самосохранения. Даже если на этом все, достаточно и этого.

Ее уверенность и воодушевление приободрили меня. И мы явно двигались в правильном направлении. Я знала, что нужно делать. Согласилась, что стоит сначала собраться с силами, но не послушалась.

Я осталась у нее. И со стороны могло показаться, что я и правда отдыхаю: телевизор включен, в руках книги, все такое. И мне в общем-то нравилось, что снова появился аппетит, ведь хорошее питание очень помогало в моем секретном деле.

Я была нетерпелива и горда. Тратила все время на то, чтобы найти Грейс. Ее дух, разум, что бы там ни было. Однажды уже получилось, значит получится снова. Я сосредоточилась на том, чтобы как можно больше углубить медитации.

Представьте, что вы играете в прятки в огромном особняке. Ваш соперник всегда знает где вы и может свободно перемещаться, куда захочет, и даже телепортироваться. А у вас завязаны глаза.

Вот на что это было похоже. Думаю, вы можете представить, как я была разочарована и сбита с толку.

Я знала, что веду себя эгоистично. И старалась не думать о том, насколько все было проще, когда Джек прикрывал мне спину.

О, Джек. Как много людей доходят до той стадии отношений, когда один партнер переселяется в душу другого? Не похоже на истории из книг о свиданиях, сдается мне, мы открывали новые горизонты.

Я знаю, что нужно учиться жить в моменте, но знаете, мне кажется, заслуживаю права временно игнорировать этот полезный совет. Я определенно торопила время, стараясь добраться до той части жизни, в которой наступает “долго и счастливо”. Фантазировала, как буду сидеть с Джеком в ресторане, просто разговаривая, как обычные люди. Разговаривая, а не забрасывая слова, как удочку, в самые темные уголки разума.

Часть меня беспокоилась, что он больше не захочет отношений. Вот вы бы захотели, после всего? А я? Не знаю, как вы там справляетесь с проблемами, которые даже не помещаются в голову, но я представить не могла, что пройду весь этот долгий путь только для того, чтобы в конечном итоге оказаться рядом с кем-то другим.

Представляете этот разговор? Этот новый кто-то спрашивает меня: “Расскажи о своих прошлых отношениях. Почему вы расстались?” Абсурд.

Я говорю все это только чтобы объяснить, как сильно люблю его. Он ринулся в этот бой ради меня, а я – ради него. И я хочу, чтобы вы не думали обо мне плохо, когда будут сказаны следующие слова.

Как бы сильно ни скучала по нему, с этим делом я хочу покончить сама. Если представить, что мы стоим перед огромной последней головоломкой, я хочу быть человеком, который сложит вместе все куски. А потом победно обернется и скажет: “я смогла”. Помощь на пути к этому? Конечно. Везение? Пусть. Но последний кусочек – мой. Вот чего я хочу.

И я могу это повторить. Да, это эгоистично. Да, это умаляет заслуги Джека и Стефани, ее отца и даже, в некотором смысле, моей матери, но что есть, то есть.

В итоге все сводится только ко мне и Грейс.

Но вот загвоздка: я не уверена, что смогу справиться сама. Неважно, насколько умиротворенной я себя чувствовала, как ясно могла видеть белую комнату или как долго изучала желтую дверь. Я никогда не могла заставить Грейс пройти через нее, как тогда, в первый раз. И не слышала их голосов.

Да и вообще, в большинстве случаев я даже не попадала в комнату, просто воображала ее себе. Есть разница. Я чувствовала, когда реально заходила туда. Что-то вроде крайне хрупкого осознанного сна наяву.

И один из способов определить это были звуки за дверью. Не голоса, которые я так искала, а звуки. Отчетливое гудение с другой стороны.

Стефани занялась своими экспериментами, а я – своими. Каждый день с момента пробуждения и до отбоя. Я пробовала гулять и иногда и правда оказывалась в белой комнате. А потом возвращалась в реальность, стоящей на улице, среди кричащих на меня людей, которых я даже не знала.

Вскоре я отмела идею с прогулками. Но все еще продолжала пытаться, только из дома. Так прошла пара недель без успехов, но и без проблем.

Пришло время сменить тактику. Полное расслабление не помогало, так что я решила сконцентрироваться на естественных ощущениях.

И совершенно естественно разозлилась.

Меня охватил не просто гнев, нет. Он лишь лежал на поверхности. Под ним скрывалось нечто куда более мощное, нечто, что я собирала всю свою жизнь.

Руками, ногтями, зубами я подняла из могилы… нет, не гнев. Ярость. Стены этой чертовой комнаты стояли памятниками моей жизни. Той, которую мне пришлось прожить стараниями неведомых сущностей, и той, которую мне не прожить уже никогда. Навязанная, чужая жизнь слилась с изломами в судьбах мамы, Джека, Стефани и доктора Манна.

Всем нам отпущено примерно равное время, относительно бесконечности вечности, и его очень, очень мало. То, как обстоятельства вынудили меня тратить мое время, то, как я плыла по воле волн без видимой цели… я не буду больше с этим мириться!

И я копнула еще глубже, вытаскивая наружу все. Вот она неудовлетворенность. Открывается слой за слоем под моими руками, нарывом зреет под поверхность. Она окрасила мои руки красным, и я подняла их в белую комнату.

О да, этот цвет подходит лучше. Пора перекрасить стены. Гнев вязкими потоками лился с моих рук и расползался по комнате. Одна за другой, стены четовой коробки  менялись, пока все не залил багрянец. Желтая дверь светилась в красной раме, а я, впервые за несколько недель, преодолела давление и встала.

Звучит так просто, будто комната – просто воображаемая площадка для игр. Пусть это так и было временами, но нет. Фантазий больше не было. Меня окружила реальность, и с этих пор реальностью и осталось.

Какой бы ни была комната, где бы она не была, она расширилась. Дверь отодвинулась от меня. Теперь стало ясно, что это больше не то место, которое я придумала сама. Пусть я и создала его, но точно не в одиночку. Я вставала на ноги, борясь с тяжестью, давившей все сильнее, чем выше я поднималась.

Но это не имело значения. Это было делом Амелии из Красной комнаты, и хоть она появилась совсем недавно, все уже изменилось.

Конечно, я не приписываю это себе в заслуги, потому что кое-что поняла. Думаю вы тоже.

Разозлилась не только я. Не только я боролась против этой коробки. Даже если мне казалось, что я что-то делаю сама, Грейс всегда была рядом. Мы не могли говорить, и, возможно, я не хотела этого признавать вначале, но она шла, там же, где шла я. И если я спотыкалась, мы обе спотыкались.

Теперь я всегда могла подняться с колен. Однажды граница сдвинулась на шаг вперед. Потом еще раз. Потом шагов стало три. Каждый раз, когда я входила в комнату, она будто перезагружалась, и мне снова приходилось проходить весь путь, как уровни в игре. И я шла так далеко, как только могла, не спуская глаз с двери.

Но ничего не дается даром. Я заплатила цену, и реальный мир стал… тускнеть. Сначала незаметно. Я оглядывала гостиную, в которой обосновалась, и краем глаза замечала призрачные фигуры, проходящие через комнату. Но стоило сфокусироваться, как они исчезали.

Вскоре детали стали стираться. Предметы превратились в разноцветные плоскости, и чем глубже я уходила в Красную комнату, тем меньше деталей оставалось в реальности.

Я больше не различала звуки, точнее не могла понять, откуда они доносятся. В Красной комнате всегда царила мягкая тишина, сдобренная неутихающим гулом за стенами. Иногда мне казалось, что Стефани говорит со мной, пока я была внутри. Она уже знала, чем я занимаюсь, но я ее не видела. Не думаю, что вообще могу вспомнить ее в то время.

Я бросила все усилия на достижение цели, и успех был неизбежен. Но это все равно случилось куда раньше, чем я ожидала.

***

В тот день я снова решила попробовать что-то новое. Обычно я торопливо шагала вглубь комнаты, спотыкаясь, ведомая желанием протаранить желтую дверь головой. Но тогда я решила не спешить. Слушать, чувствовать и концентрироваться на каждом движении, сколько бы времени это не заняло.

Руки снова покраснели. Я замерла на зыбкой границе между спокойствием и гневом.

Вот оно.

Я была в комнате последний раз, хотя еще и не знала об этом. К тому моменту комната и реальный мир настолько смешались, что наложились друг на друга. С одной стороны возвышалась плоская красная стена, с другой – камин в доме Стефани. Пение птиц из реальности и глубокий гул из другого мира звучали в моих ушах разом, складываясь в мистическую мелодию.

Я не спешила вставать. Просто сидела, закрыв глаза, и медленно дышала. Красная комната стала более реальной, чем когда-либо. Я посмотрела на свои ладони. Провела по стене, стараясь почувствовать текстуру. Ощутила собственный выдох на своей коже.

А потом встала. Медленно и решительно, зная, что не упаду. И пошла вперед, аккуратно переставляя ноги.

Вот и все, Амелия. Грейс. Джек. Я иду.

Руки дрожали, но я мысленно собралась. Я шла все дальше, дальше того места, где остановилась в прошлый раз, до самой двери. Сжала ладонью холодную вибрирующую ручку.

Повернула и потянула на себя.

Там не было ничего. И там было все.

~

Оригинал (с) thebuffed

Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

За всеми переживаниями, мы все же сумели сделать кое-что хорошее. Спасли человека, обреченного на гибель и мрак. И это не моя заслуга – я полностью сосредоточился на миссии, но она убедила меня.

Мы проезжали через небольшой городок, когда получили оповещение о похищении ребенка. Не первое сообщение в моей жизни, но я никогда их не запоминал. Не специально, я же не монстр, просто отстранялся, не имея возможности помочь. Но теперь с нами была Грейс.

– Кто похитил ребенка? – спросил я той же ночью.

– Энтони Лоуренс.

На следующий день мы анонимно сообщили имя преступника в полицию, а, уезжая из города вечером, услышали по радио новость о его аресте. Ребенка спасли. Дело закрыто.

Амелию воодушевил этот случай. Она окончательно приняла тот факт, что должна стать голосом Грейс. Кем бы она ни была, она помогла ребенку. И даже если бы Амелии пришлось до конца жизни смириться со странным спутником, по крайней мере, она могла бы помогать людям.

Проблема в том, что конец ее жизни стремительно приближался. Тело истощалось все больше, она будто таяла на глазах. Никогда в жизни я не видел ее такой ослабевшей. Знаете, на солнце ее кожа как будто становится совсем прозрачной. Видимо Грейс, будь она даже просто дремлющим сознанием, отнимает не меньше энергии, чем сама Амелия, поддерживая свое существование.

Если бы мы знали об этом, я бы ее заранее хорошенько откормил!

Извините. Я изо всех сил стараюсь искать светлые стороны, но выходит не очень.

Есть еще одна причина, почему нам так необходимо разгадать тайну. Дважды мы уже встречали мужчину, приходившего в ту ночь к дверям квартиры Амелии: один раз в городе, где похитили ребенка, а второй – в проезжающей машине на шоссе. И не могли отделаться от чувства, что чудом уцелели. Неизвестно, чего он хочет, как он постоянно находит нас, но он всегда где-то рядом.

***

Итак, мы направились на поиски доктора Говарда Манна, все еще лелея робкую надежду, что он жив. Что он, как и положено герою фильма, который слишком много знает, ушел в подполье и только и ждет шанса появиться в конце и героически спасти положение.

Но не в этот раз. Покойный доктор Манн был известной личностью в своем районе, и он действительно погиб. Однако, у него осталась дочь – доктор Стефани Манн, – и Грейс помогла найти ее всего за пару ночей. Доктор Стефани согласилась на встречу, так что нам здорово повезло.

Она оказалась отличным специалистом. Сразу поняла, что у Амелии дела плохи и поставила ей капельницу прямо у себя дома. И тут же набросилась на меня, как фурия, за то, что я довел свою девушку до крайней степени обезвоживания и истощения, угрожая вызвать полицию.

С трудом мы коллективно сумели сгладить ситуацию настолько, чтобы она захотела нас выслушать.

Это было непросто. Я начал с упоминания отца доктора Манн, и видимо прогадал, потому что остаток разговора она была крайне напряжена. Выглядела как человек, собирающий в уме пазл, в котором вдруг объявились недостающие кусочки.

Мы прекрасно понимали, насколько безумно звучат наши слова. Но были настолько воодушевлены самим фактом встречи, что я рассказал ей обо всем в мельчайших подробностях, включая ту жуткую ночь в лесу. Мне оставалось только надеяться, что жизнь с Амелией после того случая, хоть немного оправдывает меня в ее глазах.

Мы так сильно любим друг друга, и черт, как же обидно за все то потерянное время.

Когда мы закончили говорить, гостиная погрузилась в тишину.

– Доктор Манн, – решился я нарушить молчание первым. – Учитывая все, что произошло с нами, матерью Амелии и вашим отцом… Я хочу сказать: помогите нам.

Она не ответила. Доктор Стефани вообще давно не подавала голоса, просто смотрела на Амелию почти на протяжении всего рассказа, – все, почти два часа,– а потом встала и подошла к ней. Амелия побледнела, вдруг испугавшись.

– Внутри тебя действительно есть один из них? Я никогда не верила в это.

Я вскочил на ноги.

– Один из кого? – спросила Амелия дрожащим голосом.

– Мама, это ты? – прошептала доктор Манн.

И тут раздался стук.

***

Моя очередь говорить. Или писать? Не важно, это Амелия. Я записываю голосовое, так что правильно и так, и так.

Я ужасно устала, но должна рассказать, что произошло. Джек раньше делал это сам, но учитывая все, что происходит вокруг, возможно это наш единственный шанс оставить след в этой жизни – несколько накорябанных строк.

Так что я хочу, чтобы и мой голос прозвучал: что-то вроде “я тоже жила и любила”. Мы оказались в сердце урагана, беспомощные жертвы обстоятельств, и, как могли, пытались повлиять на исход, пусть даже и просто рассказывая историю. И она заканчивается.

***

Стефани даже не пошевелилась, не сводя с меня глаз. Джек же быстро пересек комнату и выглянул в глазок.

– Не может быть, – прошептал он. – Доктор Манн?

Она не отвечала. Я встала и взяла ее за руки.

– Поверить не могу… – наконец выдавила она.

– Доктор Манн, сейчас не время, – настойчиво поторопил Джек.

– Кто там? – спросила я.

– Он.

Человек, меняющий лица.

Снова стук в дверь, в этот раз куда громче.

– Стефани, ты дома? – раздался приглушенный голос с той стороны.

– О, это просто Мэтью – старый друг семьи. – Стефани направилась к двери, но Джек опередил ее и закрыл собой.

– Послушайте, я не уверен, правда ли вы его знаете, быть может, он и вас обманывает, а может это вы обманываете нас, но дверь открывать нельзя. Этот человек охотится за Амелией.

– Это все тот же парень? – подала я голос.

– Да, выглядит так же, только намного старше.

– Это друг моего отца, они вместе проводили исследования!

– И он был с вашим отцом в день его смерти?

По лицу Стефани было видно, как ее задел этот вопрос. Еще один кусочек пазла встал на свое место.

– Я должна хотя бы поговорить с ним, – парировала она. – Вы объявились здесь всего пару часов назад, а его я знаю всю жизнь.

– Стефани? Я вижу, что ты дома, прости, что вот так вваливаюсь, я просто хотел проверить, как ты, – снова крикнул мужчина из-за двери. – Я приду позже, если ты занята.

– Все в порядке, – отозвалась Стефани. – Меня просто отвлекли, сейчас открою.

Джек отпустил ее и подошел ко мне.

– Все будет хорошо, обещаю, – кивнула мне Стефани. – Он может помочь.

Но у нее не было шанса открыть дверь. Она не успела даже дотянуться до ручки, когда дерево взорвалось фонтаном щепок. Стефани отбросило в середину гостиной, и мужчина спокойно прошел мимо нее.

Увидев меня с Джеком, он остановился. Мне показалось, что ухмыляясь, Джеку –  что хмурясь. А затем он издал звук… я не смогла понять, но Джек его уже слышал. Мужчина как будто напевал на вдохе, вбирая в себя весь воздух в комнате, но странным образом это напоминало слово “Грейс” Очень угрожающее “Грейс”.У меня скрутило желудок, а голову пронзила боль.

Джек начал что-то говорить, но мужчина оборвал его:

– Молчи.

Странный голос резанул по пылающему мозгу: казалось, два человека говорят разом. Джек подбежал к Стефани, пытаясь привести ее в чувства – его уверенный кивок дал понять, что она в порядке.

– Чего ты хочешь? – спросил Джек.

Мужчина впился в меня взглядом.

– Я сказал молчать. Еще один звук и я убью вас обоих на месте. Я дарю ей последний шанс подыграть мне. Вы люди такие одинаковые. Даже понятия не имеете, как мне больно находиться среди бессмысленных скучных мыслей, ютящихся в черепушке очередного человека.– Он постучал костяшкой пальца по своей голове, продолжая вещать сдвоенным голосом. – Его работа, его бессмысленное копание в грязи. Бесконечно, совершенно скучно.

Джек рванулся к незваному гостю, замахиваясь лампой… Все закончилось быстро: один быстрый удар ногой, и Джек летит через всю комнату и врезается в стену.

Я закрыла глаза, сосредоточив все мысли на Грейс.

Грейс, пожалуйста. Я не понимаю, что происходит, но знаю, что ты здесь.Ты меня слышишь?

Мысленно я проскользнула в белую комнату с желтой дверью.

Грейс, просто скажи, что ты здесь. Прошу тебя. Нам нужна помощь.

– Ей здесь не место, – рокотал мужчина. – Ты же видишь, как она разъедает тебя изнутри. Ты просто превращаешься в ничто, но то, что происходит с ней куда хуже. Она заперта в клетке, словно молния, попавшая в резиновый мяч.

Я едва слышала его из своей белой комнаты.

Грейс, ты меня слышишь? Пожалуйста…

Мужчина схватил меня за руку. Его хватка жгла огнем, но два голоса обжигали еще сильнее.

– Я заберу ее домой, – прохрипел он голосами, крошащимися друг об друга.

Время замедлилось. Я будто провалилась в сон. Желтая дверь чуть приоткрылась, обдав меня порывом холодного ветра.

Я здесь, Амелия.

Теперь я ее видела. Яркую и холодную, стирающую боль и страх. Она вновь заговорила со мной.

Прости, я не могу задержаться надолго. Встань и скажи то, что я велю.

Я открыла глаза, посмотрев прямо на человека, изменяющего лица. Закрыла – и вновь увидела Грейс. И с непонятной силой вырвала руку из хватки незваного гостя. Он взглянул на меня, увидел перемену и отступил на несколько шагов.

Я не пойду с тобой.

– Я не пойду с тобой.

Голоса двоились и сплетались. Мои голос и ее, в идеальной гармонии.

Он наклонил голову и широко улыбнулся.

– Так ты проснулась? Почему бы тебе не выйти и не встретиться со мной?

Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. Я не хочу причинять тебе боль, но сделаю это, если вынудишь.

– Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. – Я просто повторяла то, что слышала. – Я не хочу причинять тебе боль, но…

– О, дай угадаю, – засмеялся он и издал странный крик, которого я не могла осознать.

Пол подо мной задрожал. Стекла разлетелись вдребезги. Теперь снаружи бушевала гроза, и дождь лился внутрь через разбитые окна. От шума и грохота я не слышала даже собственного испуганного дыхания. В ярости, мужчина указал длинным пальцем на меня.

Я попробую поговорить сама, доверься мне.

Могу поклясться, что она подмигнула.

И мой голос – наш голос – вдруг начал петь. Рулады поднялись над бурей, растворились в ней… Слов было не разобрать, но я хорошо поняла намерение. И Джек тоже.

Он поднялся, оттолкнувшись от стены, и побежал на незваного гостя, опустив голову, словно таран. Нет, он не пытался атаковать, но всем весом навалился на него и вытолкнул мужчину в бурю. Тот засмеялся, впечатывая локоть в спину Джека и кидая его рядом, как куклу.

– Ты единственный, кто хотя бы пытается сражаться, я уважаю это.

– Не единственный, – услышала я наш голос.

Мы спели последние ноты и время остановилось. Небо рассекла молния. Воздух обжигал. Капли дождя зависли в воздухе и обратились в пар. И я увидела как Джек посмотрел мне в глаза… А потом мир побелел.

***

Человек, меняющий лица исчез. Джек лежал на спине на мокрой, сожженной траве. Неподвижно. Половина его тела была покрыта ожогами, и я вдруг осознала, что он умирает.

Амелия, все будет хорошо.

Она не говорила, что делать, но я будто и так знала. Молча подошла и положила ладони на его щеки. Он не пошевелился.

– Ты спасешь его? – я обращалась к Грейс.

В каком-то смысле. Не отнимай рук.

Грейс замолчала, но я все чувствовала будто преувеличенно в сотню раз. Каждая капля дождя, ударявшаяся об меня, казалась неподъемной. Ветер терзал кожу, как наждак. Последние удары сердца Джека вибрировали в моих ладонях боевыми барабанами.

А затем появилось что-то еще. Какая-то… энергия? Что-то внутри меня тянулось к Джеку. Всего несколько мгновений, а потом… его сердце остановилось.

Амелия, нам нужно отдохнуть. С ним все в порядке.

Я отчетливо слышала ее голос. Закрыла глаза, проваливаясь в белую комнату, но дверь оказалась закрыта. За ней мне послышался чей-то крик. Такой потерянный и сбитый с толку. Крик, который никто не слышал.

Джек.

Джек, я здесь. Я забрала тебя.

Он затих. А потом, так же как с Грейс, я почувствовала его внутри себя. Дремлющим, но живым.

Я осталась одна во дворе около его тела.

– Амелия? – Стефани появилась в дверях, держась за голову.

Я не ответила, только закрыла лицо руками и заплакала.

***

Прошло уже несколько дней, и у нас созрел план, или как минимум его начало. Все пока очень зыбко, и мы сильно зависим от исследований отца Стефани, но чувствуем себя уверенно. Особенно она.

С Джеком все хорошо. Мне намного легче говорить с ним, чем ему со мной, но все в порядке. Я стараюсь не думать о том, что с ним произошло, чтобы не сойти с ума.

С той ночи я не разговаривала с Грейс, но она кажется более умиротворенной и спокойной. И это отражается на мне – я давно так славно себя не чувствовала. Что-то изменилось к лучшему.

Одно можно сказать наверняка.

Я не отпущу Джека. Не так.

~

Оригинал (с) thebuffed

Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Я знаю. Мы не сдадимся. Вместе до конца, чего бы это ни стоило.

***

Нам не потребовалось много времени, чтобы найти мать Амелии. Всего за две ночи Грейс дала все нужные ответы.

Ее звали Сьюзен Кингсли, жила она примерно в двенадцати часах езды от нас. Поездка далась нелегко, особенно Амелии, хотя она держалась тихо и сдержанно. Я хотел съездить один, но мы оба понимали, что разлучаться – плохая идея.

На следующий день мы были на месте. В пути я задал еще один вопрос, про которые не стал ничего говорить Амелии.

– Мать Амелии любит ее?

– Да.

Все было бы намного проще, если бы она сказала “нет”.

***

Прибыв на место, мы не стали терять время даром. Амелия осталась в машине, а я отправился к дому и постучал. Через пару минут дверь открыла дружелюбная женщина.

– Привет, я могу вам помочь? – с милой улыбкой спросила она.

– Привет, меня зовут Джек. Скажите, вы Сьюзен Кингсли?

Радушность как ветром сдуло. Вся ее поза изменилась, улыбка сошла с лица, и женщина начала закрывать дверь. Мне стало интересно: неужели она ждала подобного каждый раз, открывая дверь?

– Мэм, пожалуйста, – выпалил я, просовывая ногу в уменьшающуюся щель. Получилось куда экспрессивнее, чем хотелось бы, но нельзя было упускать этот шанс.

– Нет. Если это о ней, я не хочу говорить об этом. Я не хочу об этом думать! – Она почти кричала, тараня дверью мою ногу.

– Мне просто надо спросить! – теперь и я кричал.– Пожалуйста! С ней творится что-то, что мы не можем понять!

Что-то нашло на меня, и следующие слова вырвались сами собой:

– Я почти убил ее.

Сьюзен перестала толкать дверь, сползла вниз и разрыдалась.

Зайдя внутрь, я помог ей подняться и сесть на диван. Она плакала и злилась на меня за вторжение в дом, но казалось, что, несмотря на это, я смог до нее достучаться. По крайней мере, она впустила меня.

Какое-то время мы просто молча сидели рядом. Мысль о том, что Амелия осталась в машине одна тревожно билась на периферии разума, но я не мог ничего поделать.

Примерно через восемь минут она заговорила.

– Амелия была моей малышкой.

Я промолчал. Сьюзен говорила так, словно меня и не было в комнате.

– Она была всего лишь маленькой девочкой, ее отец умер, и вы представить себе не можете, каково мне пришлось. Я сходила с ума, но не могла себе этого позволить, потому что у меня была дочь. Она всегда помогала мне оставаться в себе, даже когда было невыносимо. И она была такой милой, такой невинной, с прекрасными каштановыми волосами.

Голос женщины то и дело срывался, особенно в тот момент, когда она упомянула о волосах. Я слушал и не мог понять – Амелия, которую я знал, была блондинкой.

– После смерти ее отца, я перестала ходить в походы. Но прошло несколько месяцев и мне пришло в голову, что небольшая поездка не повредит нам с Амелией. Сделает ее ближе к отцу, если вы понимаете, о чем я. – Теперь Сьюзен немного успокоилась и подняла на меня глаза. – Поход получился отличным, мы восходили на небольшую гору, и все время я несла ее на спине. Она вертелась и подпрыгивала, пытаясь рассмотреть каждый пролетающий мимо лист, каждую птичку, поющую в ветвях деревьев… На самой вершине той горы было небольшое озерцо, совсем неглубокое, только слегка скрывающее тело взрослого человека, лежащего плашмя. Я подумала, что было бы здорово посидеть у воды минутку, прежде чем спускаться. – Ее руки задрожали. – Я соскользнула в воду и положила Амелию себе на грудь. Прикрыла глаза. И заснула.

Сьюзен замолчала, наблюдая за моим лицом, но я молчал и готов был слушать.

– Ее смыло, а я даже не проснулась. А когда проснулась, она уже плавала лицом вниз на другой стороне озерца. Я бросилась к ней, схватила на руки и просто закричала. Не помню, что именно, но в голове вертелось только одно: “Пожалуйста, пожалуйста, не дай ей умереть”.

– И она не умерла, – предположил я, осознав, что не произнес ни слова с тех пор, как вошел.

– Не умерла. На самом деле, пока я кричала и рыдала, она смотрела на меня снизу вверх, в полном порядке, до смерти напуганная моим поведением. И когда я, наконец, осознала это, то успокоилась и обняла дочь. Но адреналин постепенно перегорал в крови вместе со страхом, и я поняла, что кое-что было неправильным.

– Что?

– Это была не моя дочь. Другой цвет волос, другие глаза. Ее кожа, ее запах, даже то, как она морщила нос, все было иным. Я ведь знала о своем ребенке все, до малейших деталей… Но она изменилась. Я сидела на вершине чертовой горы, сжимая ребенка, смотрящего на меня как на маму. И я понятия не имела, кто эта девочка.

Я затаил дыхание.

– Я искала везде, где могла, и ничего не нашла. Я пыталась рассказать окружающим, что произошло, но никто не слушал. Я водила ее к десяткам врачей, даже сделала тест ДНК… но он показал, что эта девочка – моя Амелия.

– Не представляю, что вам пришлось пережить. Понимаю, как вы были напуганы.

– Больше, чем напугана, Джек, – проговорила она, и я удивился, что Сьюзен запомнила мое имя. – Я была не просто напугана. Я была зла. Амелия была моей малышкой, но страх и отчаяние заставили меня думать об ужасных вещах.

Вот это я мог понять.

– Все в незначительных деталях. Странные поступки, четкое ощущение полного изменения личности… я не могла избавиться от мысли, что это не мой ребенок. Казалось, я схожу с ума. Слишком остро реагирую. Шли месяцы и ничего не менялось, будто меня зачаровали, и с каждым днем становилось только хуже. В какой-то момент я сдалась и снова взяла ее в поход к тому же озеру, где все началось.

Я мог бы и сам закончить эту историю. Моя была такой же.

– Я хотела утопить ее. – Сьюзен взглянула на меня, снова вызвав то же ощущение горя, как в тот миг, когда Грейс назвала свое имя.

Слезы текли по моим щекам, настолько похож был наш опыт.

– Но в последний момент вы не смогли.

– Не смогла. Я отпустила ее, а потом стояла и смотрела на девочку сверху вниз. Просто не могла поверить, что собиралась сотворить такое. Она была другой, и, хотя я не могла принять ее теперь, все же я была матерью этому ребенку когда-то. Как я могла задумать такое? Не могла понять тогда и не понимаю сейчас. Как вся любовь превратилась в такую жгучую ненависть? Я не смогла смириться с этим. Я ее отдала. Не знаю, правильно ли поступила, но со мной она была в опасности.

– Не думаю, что это ваша вина.

– Это моя вина. То, что ты сейчас здесь – лишь часть истории. Я знала, что когда-нибудь кто-нибудь появится на пороге и спросит о ней.

– Мы просто пытаемся понять. То, что с нами происходит…

Она прервала меня, взяв за руку и покачав головой.

– Не хочу знать. На самом деле хочу, но не думаю, что должна это знать. Ты можешь не верить, но я все еще считаю, что Амелии лучше держаться подальше от меня. Я боялась за нее, когда она была малышкой, но теперь я сама боюсь ее. Мне нечего больше вам предложить, кроме…

Она вышла из комнаты и почти сразу вернулась с визиткой. На ней был написанный от руки номер телефона и имя “Говард Манн”. Я вспомнил один из вопросов к Грейс, на который она прямо ответила “Доктор Манн”, только я не правильно понял ее. Нужно научиться слушать внимательнее.

– Примерно через пару месяцев после того, как я отдала ее на усыновление, эта карточка пришла по почте вместе с письмом. Я не вдавалась в подробности, но мы с Амелией ходили ко многим врачам. Никто из них не помог, никто мне даже не поверил, но слухи живут своей жизнью. В письме говорилось, что он услышал нашу историю и поверил, что он может помочь. Показать, как по-настоящему говорить с ней.

– Вы никогда не обращались к доктору Манну?

– Я попыталась. Последняя попытка разгадать тайну. Но в этом не было смысла: на следующий день после того, как отправил письмо, он покончил с собой. Скажи мне, Джек… – Она наклонилась ко мне и продолжила шепотом: – что за человек мог предложить помощь, а потом делать нечто подобное?

***

Вопросов стало только больше, но я рад, что побывал у Сьюзен. Я рассказал Амелии все, что узнал, и думаю, что она хотела бы встретиться с мамой в более подходящих условиях.

Они увидели друг друга через окна дома и машины и даже помахали друг другу. Амелия ждала этого момента всю жизнь, и я не думаю, что их история на этом заканчивается.

А мы едем навстречу новой подсказке.

~

Оригинал (с) thebuffed

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Да, я никогда не упоминал наших имен, в основном потому, что не хочу говорить больше, чем необходимо. Но я могу придумать заменители.

Зовите меня Джек, а ее – Амелия.

После краткого отпуска, как мы это назвали, я и Амелия начали работать над планом и списком целей. Нужно было разработать структуру. Мы хотели хотя бы просто понять, что происходит и почему, а уже потом, если получится, остановить это.

Самым логичным было понять, на какие вопросы нужны ответы. Казалось бы, достаточно просто спросить “что происходит?”, но я по опыту знал, что четкого ответа не получу.

Теперь я решил записывать каждый ответ, но Амелия придумала кое-что получше: записывать на видео весь диалог целиком. У нашей кровати обосновалась видеокамера. До сих пор я не успел собрать никаких доказательств, и ей было любопытно увидеть, что же происходит ночами.

Выходил неплохой план, и, в других обстоятельствах, нам бы было крайне интересно и волнительно работать над чем-то столь странным.

– Я горжусь нами, – сказал я однажды вечером.

– Я тоже, – ответила она. – Происходит что-то жуткое, но должен же у этого быть какой-то смысл, верно?

– Что бы ни случилось, я рядом. Просто знай это. Я не знаю, что происходит, но хочу все исправить. Что бы там ни было, мы разберемся. Вместе.

– Знаю, – сказала Амелия с улыбкой.

***

Всю прошлую неделю я задавал ничего не значащие вопросы или пытался тщетно добыть немного информации. С этой ночи официально началось наше расследование.

Амелия заснула первой. Я был настолько взволнован,что в любом случае провалялся бы без сна. Следующие пару часов я просидел в ожидании на кровати со списком вопросов и блокнотом в руке.

Амелия зашевелилась. Открыла глаза, повернулась с уже знакомым отстраненным видом. Я не стал дожидаться подсказки.

– Как тебя зовут?

Камера уже была включена, и я с нетерпением ждал ответа. Никогда еще, насколько я помнил, она так не медлила. Просто смотрела на меня пустыми глазами будто и не слышала. Но я ждал.

Наконец она издала… звук. Даже не слово и точно не имя. Мне почти казалось, что она сделала все возможное – не смогла сказать своего имени, но выдала что-то наиболее близкое.

В том, как она произнесла это, был первый намек на эмоцию за все это время. И этот короткий звук заставил меня зарыдать. Не понимаю, почему. Наверное я просто впервые осознал, что в моей девушке скрывалось другое существо, заложник ситуации, такой же, как мы с Амелией.

Я не смогу передать тот звук, но подберу максимально похожее имя.

Зовите ее Грейс.

На следующее утро я показал Амелии отснятый материал. Грейс произнесла имя так тихо, что микрофон не уловил, но это было и не важно. Запись очаровала Амелию. Того факта, что она двигалась и говорила, было достаточно, чтобы заставить ее мерять шагами комнату. Я даже не могу сказать, была ли она сердита, напугана или взволнована.

– Грейс? – спросила она очень тихо.

– Ну это не совсем то, что она сказала, но очень близко.

– Как думаешь, если позвать, она отзовется?

– Не знаю, но думаю мы все делаем правильно. Раньше она не проявляла эмоций. Думаю она так же хочет освободиться, как и мы.

Нужно было продолжать. Нас обрадовал ответ на первый вопрос, но на вторую ночь пришлось прерваться.

Около девяти вечера в дверь постучали. Мы никого не ждали, да и уже несколько месяцев держались особняком, так что я, ведомый глубинным инстинктом, попросил Амелию спрятаться в спальне. А может даже и в стенном шкафу.

Выглянув в глазок, я увидел мужчину примерно моего возраста.

– Кто там?

– Трудно сказать, если честно. Эй, я пришел с миром.

Это звучало безобидно и глупо, но я не собирался открывать.

– А вы попробуйте.

– Прозвучит странно, но я кое-кого ищу. Постучался уже во все двери на этаже, но ее никто не знает.

– Кого вы ищете?

– А вот и странная часть, – замялся он. – Я ее не знаю, просто почему-то должен ее найти. По ночам мне снятся безумные сны, я даже не могу… – Он растерянно замолк на несколько секунд. – Мне нужно найти ее. Не знаю почему, не знаю, как, но знаю, что она где-то здесь. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Извините, я живу один.

– Ага. Да, возможно. Вот только я говорил с домовладельцем и знаю, что эту квартиру арендует женщина. Так что…

Теперь он стоял ближе. Почти незаметно, но тревожаще. Я положил руку на ручку двери… он с той стороны аккуратно проверял, не заперто ли. Нужно было сохранять спокойствие.

– Послушайте, здесь больше никого нет, а я уже теряю терпение. Вам лучше уйти. Хотя я могу позвонить в полицию, быть может они помогут вам с поисками.

Я продолжал смотреть в глазок, и вдруг понял, что лицо мужчины странно переменилось. Будто теперь по ту сторону двери стоял другой человек, и заметить это можно было только, если ухватить момент перехода.

– Ты не сможешь защищать ее вечно. – Теперь и его голос звучал иначе. Почти так же, но по-другому.

Я снова увидел этот момент, как будто быстро сменился кадр, и вот уже все тот же парень стоял за дверью. Он несколько раз качнул головой и потер глаза.

– Да, конечно. Послушайте, я не хотел вас беспокоить. Я ухожу. Просто  не понимаю, что со мной творится, извините. Я понял.

Он ушел. Я стоял у двери. Лифт открылся и закрылся в конце коридора, но я все еще ждал. Просто на всякий случай. В ту ночь мы с Амелией покинули квартиру и отправились ко мне. Никто не мог дать гарантии, что там мы будем в большей безопасности, но именно так нам обоим казалось.

Нежданный гость напугал нас, но, если мыслить здраво, этот визит просто давал чуть больше информации. Следующие несколько ночей прошли в ореоле надежды и оптимизма. Я решил задавать вопросы о Грейс и надеяться, что то даст плоды.

– Ты не такая, как Амелия?

– Да.

–Тот мужчина, который приходил к нам, кто он?

– Враг.

– Что ты такое?

Она ответила, что не знает, и это сбивало с толку. Представьте себе некую сущность, которой доступно бесконечное знание, и единственное, что она не может понять – свое собственное я. Поразительно.

– Ты хочешь навредить Амелии?

– Нет.

– Ты хочешь навредить кому-то еще?

– Нет.

– Чего ты хочешь?

– Жить.

– Есть ли способ задавать тебе больше одного вопроса за раз?

– Да.

– Как мне задавать тебе больше одного вопроса за раз?

– Доктор.

– Какой доктор поможет мне задать тебе больше одного вопроса за раз?

– Доктор-мэн.

Серьезно? Что это должно значить, внезапное чувство юмора?

– Этот человек придет за тобой снова?

– Всегда.

– Он хочет навредить тебе?

– Да.

– Ты хочешь, чтобы он нашел тебя?

– Нет.

– Ты жива?

– Едва.

Я научился понимать, когда получал действительно важные ответы. Точнее, научилось понимать мое тело – от особых ответов у меня мурашки бежали по спине. Грейс сказала, что едва жива, но мы не знали, означало ли это, что она умирает или что, фигурально выражаясь, выбирается из кокона. Так что продолжили записывать, попутно корректируя список вопросов.

– Ты всегда была с Амелией?

– Нет.

– Когда это началось для нее?

– В детстве.

– Вот оно, – сказал я Амелии на следующий день. – Думаю, именно это мы и искали. Как еще понять, что происходит, если не знать, как оно началось?

– Я много думала об этом,– ответила она, отрываясь от компьютера: в последнее время она часами висела в интернете, пытаясь найти что-нибудь полезное, случаи, похожие на наши, но безуспешно. – Остается сделать только одно.

Найти мою мать.

~

Оригинал (с) thebuffed

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

– Задай мне вопрос.

– А я обязан?

– Да.

И она отвернулась. Очевидно, ее все устроило.

– Эй, ты что издеваешься?

– Одна ночь, один вопрос, – ответила она.

Ее голос звучал вполне миролюбиво, но в тоне отчетливо чувствовалась сталь. Уточнять я побоялся.

Всю следующую неделю не случалось ничего экстраординарного: она поворачивалась ко мне ночью, я спрашивал что-нибудь невинное, просто чтобы она уснула. Например понравилось ли ей в ресторане, устала ли она за день и тому подобное.

Как ни странно, я был вполне счастлив. Меня совершенно не беспокоили ее ночные странности, ну не считая того, что я стал намного хуже спать, по утрам оставалось все меньше сил, будто у меня садился аккумулятор.

Однажды я просто упал на кровать и отрубился раньше нее. А посреди ночи проснулся от того, что на запястье сомкнулась железная хватка.

– Не сегодня, – пробормотал я. – Засыпай.

– Ты должен задать вопрос.

Расстроенный и сонный, я спросил самое абсурдное, что пришло в голову, чтобы сбить ее с толку:

– Хорошо, когда я умру?

– Следом за мной.

Она отвернулась, а я вдруг вскочил. От того, как она произнесла эти слова, я весь покрылся испариной, желудок сделал кульбит, а сердце бешено застучало.

– Что ты сказала? – Я не на шутку рассердился.

– Один вопрос.

– Нет уж, не сегодня.

Я схватил ее. Стыдно признать, я не хотел причинять ей боль, но был так напуган и расстроен…

– Скажи, что происходит? Почему ты делаешь это? – как же громко я кричал.

Но она не отвечала. А потом оттолкнула меня, и знаете, я ожидал какой-то сверхъестественной силы, но нет. Тем не менее, я не удержался на краю и упал в зазор между кроватью и стеной.

Выбравшись, я с криками носился по комнате, собирая вещи, но она даже не проснулась. В конце концов, я в гневе ушел прочь.

Остаток ночи прошел в моей холостяцкой квартире, уже запущенной и пыльной, ведь с тех пор, как мы сошлись, я почти не бывал дома.

Утром она позвонила, спрашивая, куда я подевался. Я попытался рассказать о событиях ночи, но похоже ее это напугало еще больше, чем меня.

– Я столкнула тебя с кровати?

– Да, впечатала прямо в стену. С этим надо завязывать. Я не знаю, что происходит, но мне это не нравится. Я счастлив с тобой, но каждую ночь чувствую себя под прицелом.

– Мне страшно.

Мы решили какое-то время спать порознь. Думаю она хотела увидеться, чтобы почувствовать себя чуть лучше, но я в тот момент мог думать только о себе. Удивительно, насколько легче мне стало от этого решения – я даже не подозревал, насколько на меня давила эта ситуация. Я даже пораньше лег спать, предвкушая спокойную ночь без всяких вопросов.

***

3:22 утра. Я проснулся.

Не знаю почему. Свет не горел, никаких шумов или скрипов. Я даже включил лампу, осмотрелся, но не заметил ничего необычного. А было ли что замечать?

Все еще сонный, я вдруг почувствовал себя виноватым. Наверное я слишком остро отреагировал, расстроил ее…

Я схватил телефон, чтобы отправить ей сообщение, но она меня опередила.

Задай мне вопрос.

Пришло в 3:21 утра.

Вот что меня разбудило.

Я выключил экран, будто это могло что-то изменить. Сердце снова отчаянно колотилось.

Телефон зазвонил, заставив меня подпрыгнуть на месте.

Это была она.

Я ни за что не взял бы трубку. Что за идиотские шутки?? Я выключил телефон и попытался заснуть. Мне нужен был перерыв. Хотя бы один спокойный день. И спокойная ночь.

3:52 утра.

Громкий стук в дверь вырвал меня из сна. Черт, я чуть не обмочился!

Это она. Я знал точно, что это была она. Дрожа от страха, я поплелся к двери и посмотрел в глазок.

Да. Красивая и абсолютно неуместная, она терпеливо стояла в коридоре.

Прижавшись головой к косяку, я пытался понять, что делать. И, не открывая дверь, громко спросил:

– Как я могу это остановить?

– Ты не можешь.

Я снова заглянул в глазок, но ее уже не было. Резко распахнул дверь и увидел ее, идущую к лифту, даже не подозревающую о том, что я у нее за спиной.

Я почти собрался позвать ее обратно, не позволить идти одной в таком состоянии, но не смог. Даже поймал себя на мысли, что если с ней что-то случится, у меня станет одной проблемой меньше.

***

На следующий день она спросила, как прошла ночь. Я солгал, что все было нормально.

Она сама сказала, что мне это не остановить. Но я все еще могу попытаться понять.

Следующие несколько недель я забыл про сон и перепробовал множество вопросов, но ни разу не получил удовлетворительного ответа.

– Почему мне это не остановить?

– Это неизбежно.

– Ты делала такое с кем-нибудь другим?

– Нет.

– Ты хочешь причинить мне вред?

– Нет.

– Ты можешь лгать?

И она снова ответила “нет”. Возможно в вопросе и не было смысла, что я ожидал услышать?

Я перепробовал все, на что хватило фантазии, но так и не получил ни одной зацепки. Каждую ночь я будто все больше растворялся, кажется за несколько недель спал от силы часов пять, не больше.

А потом решил сменить тактику.

– Сколько дней, не считая сегодняшний, будут продолжаться наши романтические отношения? – Теперь я спрашивал куда более конкретные вещи.

– 112.

Следующая ночь – следующий вопрос.

– По какой причине закончатся наши романтические отношения?

– Моя смерть.

И я снова копал глубже.

– Что тебя убьет?

– Голод

–  А что убьет меня?

– Электрический ток.

– Где ты умрешь?

– Рядом.

– Могу я уберечь тебя от смерти?

– Да.

– Значит будущее можно изменить?

– Да.

– Как мне спасти тебя?

– Не убивай меня.

Ее слова повергли меня в панику и шок. Я понимал, о чем она говорит, но все продолжал спрашивать, ведомый усталостью и отчаянием.

Я пытался узнать больше, но она никогда не говорила ничего конкретного.

***

Еще шесть раз я пробовал ночевать отдельно. Однажды даже остановился в случайном отеле, не сказав ей. Но она неизменно появлялась на пороге посреди ночи и стучала в дверь.

Я пытался найти решение. Звонил врачам, даже экстрасенсу, но делал это только потому что должен. У меня в голове уже поселилась идея о разрыве, и как бы стыдно мне ни было, забыть о ней я не мог.

Она пыталась помочь, но ничего не могла поделать. День ото дня, отношения медленно разваливались: она не могла понять всю серьезность ситуации, а я не хотел вдаваться в подробности, чтобы ее не пугать.

Я пытался продолжить  “расследование”, но вопросы стали повторяться просто потому, что ответы вылетали у меня из головы. Надо было записывать, но каждую ночь я чувствовал себя все более измотанным и не мог ясно мыслить.

В какой-то момент я наверное окончательно обезумел, потому что сделал то, от чего меня до сих пор накрывает жгучий стыд.

В голове прояснилось, цель оказалась близка и понятна. Я, почти с радостным возбуждением, задал ей следующий вопрос:

– Где мне спрятать твое тело так, чтобы его никто не нашел?

– Люк рядом с лагерем.

О, я знал, о чем она. В лесу, рядом со старым домиком моих родителей, была небольшая полянка, на которую идеально вставала палатка.

Вы никогда не нашли бы его, если бы не знали, что искать. В пяти минутах ходьбы от полянки есть люк. Дверцы, покрытые слоем мха и грязи, ведут в небольшой подвал.

***

На следующий день я предложил ей сходить в поход. Наши отношения подходили к концу, и я подумал, что неплохо было бы провести день только вдвоем.

Мы наслаждались друг другом. Я даже на время забыл о тех ужасных вещах, которые предстояло совершить. О, она заслуживала лучшего.

Опустилась ночь. Мы сидели у огня, ее голова покоилась на моем плече. Она не видела, сонно клюя носом, но я плакал и все надеялся, что она не уснет. Что мы сможем продлить этот момент.

– Прости, – пробормотала она, засыпая.

– Все хорошо. Мы со всем разберемся. – Я все надеялся, что передумаю. – Я люблю тебя.

Но она уже не слышала. Она спала.

Подняв ее на руки, я пошел в лес. Вот он, старый люк. Потребовалось некоторое время, чтобы открыть его, разгребая руками спекшуюся старую грязь. Новенький навесной замок поблескивал в лунном свете – я специально купил его.

Наконец, я спустил ее в подвал, уложил в центре комнаты, а сам прислонился на минутку к стене и, незаметно для себя, уснул.

Проснулся я от того, что она стояла и смотрела на меня. И в тот момент я впервые подумал о ней как о постороннем человеке, совсем не похожем на ту женщину, которую я когда-то встретил.

– Она поймет, что я любил ее?

– Да.

Прежде чем она успела что-либо предпринять, я вскочил, взбежал вверх по лестнице и запер люк на замок.

А потом долго-долго стоял над ним, понимая, что по ту сторону осталась моя девушка. Мог ли я оставить ее там?

Переживания нескольких последних месяцев нахлынули разом. Разочарование, изнеможение, унижение – я чувствовал шкурой каждую каплю этих разрушительных чувств.

А потом вспомнил те чувства, что вызывал ее голос. Даже в гневе, звук ее голоса звучал для меня музыкой. Я знал людей, годами живущих вместе и забывших, что это такое: разговаривать друг с другом.  Неужели все происходящее настолько ужасно, что я могу причинить ей вред?

Думаю, я реально размышлял над этим. Даже мечтал. Оставить ее в лесу, перетерпеть чувство вины и жить дальше. Мне даже показалось, что я на самом деле сделал это, что она заперта в земле не несколько секунд, а дни…

Так же быстро, как запирал, я вновь распахнул люк. Она проплыла мимо меня обратно к лагерю, туда, где уснула. А я рухнул на колени, съедаемый стыдом. Как мне теперь смотреть ей в глаза?

Все это как будто пробудило меня. Кто знал, какие возможности открывает перед нами этот опыт?

***

Вскоре я вернулся в лагерь. Она уже проснулась и обеспокоенно искала меня. И вот, два часа и целую лавину бессвязных просьб о прощении спустя, я выложил ей все. Все полностью, даже то, почему мы отправились в поход.

Я не знал, как она отреагирует. Она, думаю, тоже.

В конце концов, она сказала, что хочет попытаться понять происходящее и найти способ уменьшить вред.

Мы оба знаем, что это займет много времени, но я люблю ее и планирую посвятить ей жизнь.

Прошло уже 4 ночи. Она все еще задает вопросы, но кое-что изменилось: мне не нужно больше справляться с этим в одиночку. Теперь у меня есть надежда.

И прошлой ночью я впервые отлично спал.

~

Оригинал (с) thebuffed

Поддержать проект можно по кнопке под постом, все средства пойдут на валокордин и прочие успокоительные, чтобы не шарахаться от каждого звука =)

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.