Злобно сплюнув, он вновь пошёл к ступе. И снова получил добротный пинок прямо в живот. Едва не задохнувшись, отлетел к стене, от чего на него с верхних балок посыпалась пыль и труха.
Красимил, откашлявшись и вытирая пыль с лица, смотрел на ступу с неким уважением и долей раздражения.
— Ну и характер у тебя, матушка, — пробормотал он, осторожно подбираясь к ней сбоку, как будто к дикому зверю.
Ступа стояла неподвижно, словно выжидая. Мужчина заметил, что едва он подходит, как та будто напрягается. Он задумался: «Может, нужно как-то задобрить её? Или, может, произнести заклинание какое? Но Ядвига ничего такого не упомянула».
— Ладно, — прошептал он, — давай договоримся? Ты меня до острова доставишь, а я тебе… — он запнулся, не зная, что может предложить куску дерева. — Ну, скажем, новую кожу на помело натяну…
Ступа, казалось, задумалась. Замерла, корешками переступила. Красимил решил, что это знак согласия. Осторожно, почти не дыша, он подошёл ближе и протянул руку к краю. На этот раз ступа не сопротивлялась.
— Вот так-то лучше, — облегчённо выдохнул он, ухватившись за край.
Но едва он попытался перепрыгнуть через кромку, как она вдруг ожила, резко дёрнулась и понесла его из сарая, сметая всё на своём пути. Колдун, едва удержавшись, закричал:
— Эй, стой! Куда ты?!
Ступа выскочила из сарая, разогналась и, описав несколько кругов вокруг избы, резко рванула вперёд, увлекая за собой Красимила. Он, вцепившись в кромку, так что пальцы побелели, летел за ней, крича от страха.
Старуха, стоя на крыльце, смотрела на это и покачивала головой:
— Ну что, внучек, нравится? Только смотри, не отпускай, а то затопчет!
Ступа, словно в ответ на её слова, сделала резкий вираж, и колдун не удержался, улетел в кусты. Подскочил и, когда та проносилась мимо, снова ухватился за неё, да промахнулся, за корень уцепился.
Прижавшись как можно плотнее, начал кричать, свист ветра перекрикивая:
— Ну, матушка, стой, а? Я тебе обещаю, что буду обращаться с тобой бережно. И… и если что, я тебе смолы принесу, или… или чего ещё захочешь!
Ступа, казалось, прислушалась. Её бег замедлился. Красимил, ободрённый этим, продолжил:
— Вот видишь, мы можем быть друзьями. Ты мне — остров, а я тебе — уход и заботу.
Руны на ступе засветились мягким светом, и она, сделав последний круг, плавно остановилась рядом с избой Ядвиги.
Мужчина, разжав наконец дрожащие руки, посмотрел на ступу с уважением.
— Ну что, договорились? — спросил он, поглаживая её край.
Ступа переступила вновь корешками и будто присела.
Ядвига, наблюдая за этим, ухмыльнулась:
— Ну что ж, внучёк, смог обуздать ты Лешего.
— Кого?! — с ужасом глянув на ступу, переспросил тот.
— Лешего, — повторила бабка. — Помирал он, вот Мара и придумала из него ступу мне изготовить, внутрях у него всё трухой стало. А так теперь и у меня самоходная ступа имеется, и он жив. Пошли уже обедать, чего застыл будто истукан?! — поманила она ошалевшего от вестей внука.
Тот ещё раз посмотрел в сторону деревяшки, покачал головой. «Надо же, на самом Лешем катался», — подумал он и пошёл вслед за бабкой.
