Вопрос скорее к воцерквлëнным верующим или как там правильно назвать уверенных последователей той или иной религии или конфессии. Как вы для себя даёте ответ на вопрос о том, почему религий так много, причём они явным образом противоречат друг другу? Не вызывает ли в связи с этим сомнений ваша собственная убеждённость в правильности догматов именно вашей религии?
Католический «Индекс запрещенных книг» выглядел довольно странно: сочинений атеистов в нем было не так много, зато литературные бестселлеры XIX столетия оказывались там чуть ли не все подряд. Неудивительно, что этот список скоро превратился в смешной анахронизм. О его истории — в материале Дины Буллер.
Что объединяет «Собор Парижской Богоматери», сочинения обоих Дюма — отца и сына — и флоберовскую «Госпожу Бовари»? Правильно, все писатели родом из Франции. Но дело не только в этом.
К этим произведениям можно присовокупить труды итальянцев Никколо Макиавелли и Джордано Бруно, польско-немецкого астронома Николая Коперника, ирландца Джонатана Свифта и англичанина Даниеля Дефо. Думаю, вы уже начали что-то подозревать.
Ответ: в свое время эти произведения (и еще несколько тысяч наименований с ними вместе) попали в один в высшей мере примечательный список. Ватикан издавал его четыре века — начал в 1559 году, а в 1966-м от «Индекса запрещенных книг» решил всё-таки отказаться.
Однако церковь считает, что «Индекс» по сей день должен оставаться моральным ориентиром для верующих. Мол, добрый католик и в 2022 году избегает сочинений, способных нанести урон его морали. Есть даже специальная штука — admonitum. Это типа сигнала для религиозных читателей: аларм, ваша нравственность в опасности.
Исследователь истории зарубежной журналистики и автор офигенных студенческих учебников Григорий Прутцков считает, что в христианских странах цензура начала оформляться довольно рано — уже в IX веке там бытовала милая традиция сжигать антихристианские или языческие книги.
(Спасибо, что не вместе с авторами… впрочем, позднее и до этого дошло, если верить иезуиту, присутствовавшему при казни Джордано Бруно.)
В Средние века грамотность вышла за монастырские стены, мало того — появились первые университеты. Церковь вдруг лишилась монополии на распространение информации: у людей появился выбор — послушать проповедь или пойти почитать что-нибудь.
Надо было срочно что-то делать, и в 1199 году с легкой руки папы Иннокентия III ересь приравняли к оскорблению монарха (а оно тогда каралось смертью). Иннокентий IV закрепил успех предшественника: благодаря ему при каждой епархии появились трибуналы.
В 1450 году Иоганн Гутенберг изобрел печатный станок. Особого счастья и богатства изобретение создателю не принесло, но сейчас не об этом. Главное — контролировать распространение книг, включая еретические сочинения, стало намного сложнее, и церковь выжала педаль цензуры в пол.
Особенно в этом плане отличилась Испания. Кто не слышал о Томасе Торквемаде? Историки утверждают, что за годы своего инквизиторства он сжег 11 тысяч человек и бесчисленное множество книг, которые сам же признал запрещенными. Вопреки известнейшей цитате Булгакова рукописи, к сожалению, отлично горят.
1559 год. Собор, уже четырнадцать лет (правда, с перерывами) заседавший в итальянском городе Тренто, наконец-то смог хоть о чем-то договориться. И вскоре в Риме напечатали общекатолический Index Librorum Prohibitorum.
Интересный факт: в «Индекс» попало даже сочинение тогдашнего папы римского Павла VI, которое он написал задолго до избрания. Причем включили его по приказу самого папы.
Специально для проверки книг в 1571 году римская католическая церковь организовала Священную конгрегацию Индекса.
Сначала новую книгу смотрел цензор. Если его всё устраивало, на титульном листе появлялась надпись Nihil obstat («Никаких препятствий»). Предварительная проверка пройдена, но расслабляться автору было пока рано.
Потом с книгой знакомился епископ. Именно он отвечал за качество книг, издаваемых в епархии. Написанное соответствует доктрине католической церкви? Отлично, тогда гриф Imprimatur («Да будет напечатано»).
В целом всё норм, но отдельные места настораживают? Автор может попытаться еще раз, а пока что его труд под запретом до очищения (donec expurgetur) или до исправления (donec corrigatur).
Написано, что Земля вращается вокруг Солнца, или кто-то посмел изобразить Сатану в виде тумана или жабы (привет, Джон Мильтон)? Тащите дрова.
Виды запрета были разные: «в целом» (например, любые книги против религии, кто и когда бы их ни написал), «в частности» (отдельные произведения писателя) и opera omnia — творчество какого-либо автора целиком.
«Отлученные» книги нельзя было читать, печатать, продавать, держать в частной или публичной библиотеке, переводить на другой язык или каким-либо иным способом передавать их содержание другим людям.
Заведующая сектором редких книг Челябинской областной научной библиотеки Юлия Яхнина пишет, что прилагающиеся к «Индексу» каноны даже регламентировали степень греха: прочитал пару строк из запрещенной книги — еще туда-сюда, 6–10 страниц — ты только что серьезно нагрешил, дружок.
Хозяин запрещенной книги, узнав, какой рассадник ереси скрывается в его личной библиотеке, должен был немедленно ее уничтожить. Или хотя бы сдать на хранение.
Критерии были довольно размытые, так что в случае чего под запрет легко и непринужденно попадала практически любая книга, но кое-какие общие черты выделить можно.
Итак, ваше произведение — готовый кандидат в «Индекс», если:
* это чтиво с элементами порнографии. Вот так банально;
* вы не католик, но зачем-то издали текст Священного Писания;
* это Коран или даже Библия, но напечатанная на каком-то другом языке кроме латыни и греческого. В начале XVI века Торквемада запретил Библию, переведенную на кастильский (то есть испанский). Тот факт, что это было сделано по приказу короля, великого инквизитора ничуть не смутил;
* вы автор трактата/книги/каталога, посвященного определению судьбы с помощью астрологии. Или центральной темой вашего творчества стали хиромантия, аэромантия (прорицание будущего по облакам, радуге, гало вокруг светил и другим атмосферным явлениям; да, я тоже раньше не слышала этого слова), онейромантия (толкование снов) или колдовство в целом;
* вы защищаете ересь и раскол или каким-то другим способом пытаетесь пошатнуть основы веры;
* вы не видите ничего плохого в дуэлях, самоубийстве, разводе или масонстве;
* вы оскорбляете церковь, высмеиваете католические догматы. Или пишете про каких-то новых святых.
Труды Ницше или Шопенгауэра, известных атеистов, в перечень не попали. Кажется, что первый кандидат — Дарвин, но и его там нет. Ладно, дело не в том, что католическая церковь их одобряла (а вот Аристотеля, кстати, да). Просто запрет был настолько очевидным, что на него даже не стали тратить чернила.
Уже после Второй мировой войны в «Индекс запрещенных книг» вписали кое-какие работы нацистов — например «Миф ХХ века» Альфреда Розенберга, где он яростно критикует церковь за космополитизм, да и в целом ставит христианство под сомнение (помимо «Индекса» произведение находится в российском федеральном списке экстремистских материалов). А вот «Мою борьбу» католическая церковь не осудила.
Но долой теоретизацию. Давайте подробнее поговорим о конкретных авторах и конкретных произведениях, в свое время пополнивших «Индекс».
Один из биографов Руссо сказал, что в этой книге он страдает моральным эксгибиционизмом. Как говорится, ни убавить, ни прибавить.
Например, где-то в начале он описывает, как тридцатилетняя няня отшлепала его по голому заду — и этим, мол, определила его сексуальные предпочтения на много лет вперед.
В шестнадцать лет Руссо очутился в католическом приюте. Если ему верить (а можно, конечно, этого не делать), нравы там царили те еще: монахи и новообращенные сестры — все оскорбляют лоно церкви Господней.
Ощутимый кусок дневника посвящен отношениям Руссо с его любовницей. (Она родила ему пятерых детей, и всех он сдал в приют. Отец года.)
За описание излишне свободных нравов в список попали еще книги Бальзака, Жорж Санд, де Сада.
Кто тогда написал «Собор Парижской Богоматери», «Отверженных» и другие книги, не попавшие под запрет? Сатана, разумеется (© испанская газета). Нет, серьезно, так и написали. То же самое в свое время говорили про Макиавелли.
«Собор Парижской Богоматери» загремел в список через три года после публикации — в 1834-м. В какой-то степени, полагаю, из-за Фролло, который, конечно, должен был безропотно держать целибат, но ведь Эсмеральда такая красивая… Ничего такого между ними в итоге не произошло, но, видимо, готовности нарушить обет безбрачия оказалось достаточно.
Еще там были всякие антирелигиозные штуки. Вот, например:
«То был вопль пророка, который уже слышит, как шумит и бурлит освобождающееся человечество, который уже провидит то время, когда разум пошатнет веру, свободная мысль свергнет с пьедестала религию, когда мир стряхнет с себя иго Рима».
А вот буквально одно предложение из «Отверженных»: «Монашество — <…> род чахотки для цивилизации». Гюго был республиканцем, поэтому любая единоличная власть его не по-детски бесила.
Надо сказать, что в 1959 году Гюго из списка плохих мальчиков вычеркнули — его романы убрали из «Индекса».
«Сказать по правде, если я там встречусь с христианским богом, я пропал, — это деспот, и, как всякий деспот, он весь поглощен мыслями о мщении. Библия только и повествует, что о всяких чудовищных карах».
Католическая церковь: ну, с этим всё понятно.
В итоге под запрет попали «Красное и черное» и другие его романы.
Стендаль считал, что у его нелюбви к церкви есть причины: в детстве он учился под надзором иезуитских священников и, похоже, видел от них мало хорошего. Поэтому взрослым писал что-то вроде этого:
«…Французская церковь поняла, что истинные ее враги — это книги. Смиренномудрие — превыше всего в ее глазах».
Думаю, включению себя в список Стендаль не удивился — считал, что по-настоящему его творчество оценят только через пятьдесят лет. В целом оказался прав, хотя «Индексом» дело не ограничилось: в 1850 году «Красное и черное» запретил российский монарх Николай I, а в 1939 году книгу изъяли из испанских библиотек.
Автор книги — грек Никос Казандзакис. В 1955 году он попытался понять, что было бы с Иисусом, реши он не умирать за человечество и не спасать мир. Был бы он счастлив или проклинал бы себя за трусость?
Помимо перелицовывания библейского сюжета, сам образ Христа получился неортодоксальным: в книге он не идет уверенно проторенным путем и никак не может смириться с предназначением. Он просто человек, поэтому слаб. А еще ему страшно.
Сам Казандзакис писал, что вовсе не хочет кого-то обидеть или спорить с церковью. Его желание — «перевоплотить сущность Христа, оставив в стороне отбросы — мелочность и фальшь, которыми все церкви и все облаченные в сутану представители христианства затуманили Его облик, таким образом исказив Его».
Ватикан включил книгу в список запрещенных прямо в год издания. Но у истории хеппи-энд: многим книга понравилась, ее прочитала даже греческая принцесса Мария Бонапарт — и порекомендовала матери.
В 1948 году вышло 32-е и последнее переиздание «Индекса запрещенных книг». Оно включало четыре тысячи наименований.
Религия мафии, преступников, наркобаронов, полицейских, проституток и ещё более десяти миллионов людей — Святая Смерть не только обещает каждому апологету равный подход, но и парадоксальным образом учит смиряться с сложностями в собственной жизни и не накладывать на себя руки. Вы знаете этот культ по последнему фильму о Джеймсе Бонде и сериалу «Во все тяжкие». Наш мексиканский связной Карина Абдусаламова по заданию самиздата отправилась в путешествие по задворкам страны, чтобы найти корни и последователей культа Святой Смерти и узнать, во что они верят.
В полдень понедельника я стою среди блеющих коз, визгливых тропических птиц и урчащих шиншилл на главном ведьминском рынке Мехико Сонора. Колоритные сеньоры в расшитых юбках вальяжно расхаживают меж рядов беснующейся живности, выбирая то ли питомца для своих внуков, то ли жертву поупитанней для священных ритуалов. Продвигаюсь в сторону лавок с магическими свечами, куклами вуду и пластиковыми негритянскими младенцами народа йоруба. Наконец, среди чучел нелепо таксидермированных белок и сушёных скатов нахожу её — Санта Муэрте, или Святую Смерть. Десятки статуй разных цветов и размеров, с золочёными косами и в элегантных балахонах. Продавец с энтузиазмом спрашивает меня, что я ищу, но тут же теряет интерес, как только узнает, что на рынок я пришла за информацией. «Мы здесь только торгуем», — отсекает он. В другой лавке меня отсылают в павильон номер сто пятьдесят шесть, в котором работает медиум Святой Смерти, но который я, однако, нахожу закрытым. Девушка по имени Фанни участливо слушает мою отповедь о необходимости распространения славы Санта Муэрте в России, рассказывает мне о месте под названием Тультитлан, где находится главный храм Святой Смерти — место национального и международного паломничества нонконформистов от религии.
Культ Святой Смерти в стране начал активно распространяться в середине шестидесятых, предположительно в городе Катемако штата Веракрус, который снискал славу мексиканской столицы колдовства. Традиционные языческие верования аборигенов там живут в симбиозе с сантерией, религией афрокубинских рабов, завезённых в страну через главный порт Мексики, что находится в том же штате. Согласно легенде, образ Святой Смерти в красном балахоне привиделся одному из шаманов Катемако в сакральном сновидении, он понёс слово в народ, и вскоре верование начало обрастать атрибутами, свойственными культу: алтари и нелегальные церкви появились и в других штатах Мексики, а фигурки смерти наряду со статуями Иисуса, святого Иуды и Гваделупской девы вошли в массовое производство. Количество приверженцев Санта Муэрте неумолимо растёт: за последние двенадцать лет культ набрал более десяти миллионов последователей в стране и за её пределами. Однако и государство, и католическая церковь решительно настроены против обожествления смерти: на католических веб-сайтах публикуют видео с церемонии экзорцизма, куда приводят отступников от веры, заключивших пакт с дьявольскими силами.
Мексиканские священники не делают различий между дьяволом и смертью, считая все нетрадиционные религиозные секты богоборческой ересью. «Они думают, что обожествление смерти защитит их от смерти, — комментирует Хосе Луис Сегура, приходской священник церкви Ла Руана штата Мичоакан, — это то же самое, что верить, что обожествление скорпиона защитит от укуса другого скорпиона».
На репутации культа сказывается и то, что образ Святой Смерти пользуется необычайной популярностью у мексиканской наркомафии и криминальных элементов. Принято считать, что для Санта Муэрте не существует ни плохих, ни хороших — она защищает всех, кто обращается к ней за помощью, поэтому среди её поборников такое количество представителей маргинальных элементов: проституток, наркодельцов, воришек, бандитов, а также всех тех, чья профессиональная жизнь связана с риском — военных и полицейских. Некоторые последователи Санта Муэрте также поклоняются и другим, менее симпатичным персонажам вроде святого Хесуса Мальверде, покровителя наркоторговцев, или причисляют себя к смежным религиозным учениям вроде сантерии. Самый скандальный случай, к которому апеллируют противники Санта Муэрте, произошёл в 1989 году и связан с именем Адольфо де Хесуса Констансо — последователя африканской религии Пало Майомбе и лидера банды «наркосатанистов», организовавших серию убийств, тринадцать из которых были совершены в виде человеческих жертвоприношений. Среди религиозных атрибутов, найденных на ранчо, где проводились ритуалы, полиция обнаружила и статуи Санта Муэрте. С этих пор христиане не могут найти себе покоя, то и дело ставя в вину Святой Смерти новые фатальные происшествия. В 2014 году с деятельностью культа связали серию подростковых самоубийств, произошедших в небольшом городе Картахена де Мичапан в штате Веракрус. Как заявил местный священник Луис Лагунес Эрнандес, самоубийства непосредственно связаны с влиянием культа Святой Смерти, поскольку три из четырёх подростков, покончивших с собой, были из семей, члены которых состояли в культе. Однако других связей найдено не было, и заявление священника так и осталось недоказанным.
Нужно принять во внимание и другой важный факт: 90% поборников Святой Смерти — ревностные католики, для которых вера в смерть есть не что иное, как продолжение веры в бога, символизирующего жизнь. Даже элементы поклонения Санта Муэрте унаследованы из католической религии: например, паломничество к месту Святой Смерти некоторыми адептами совершается на коленях со статуей святой в руках — точно так же, как совершается и паломничество к Деве Гваделупской, мексиканскому аналогу Девы Марии. А в одном из наиболее неблагополучных районов Мехико Тепито находится католическая церковь Санта Муэрте, в которой проводятся традиционные католические службы, с той лишь разницей, что по стенам развешаны изображения смерти — и ничего более. Санта Муэрте в интерпретациях самых смелых оказывается Девой Марией, другие считают Святую Смерть божьей слугой, третьи относятся к ней с нежностью и трепетом, называя её «белой девочкой», «худышкой» и «красавицей». И если образ смерти более или менее интерпретирован и понятен, то портрет её последователей имеет весьма размытые черты. Кто они? Аморальные преступники? Религиозные фанатики? Правдоискатели? Боятся ли они смерти? Какие у них вообще отношения с этой самой смертью? Ответы на эти вопросы я поехала искать в штат Мехико, который снискал дурную славу благодаря распространённой практике киднеппинга.
Вторник
Поезд пригородной электрички прибывает на станцию Лечерия, откуда открывается портал в другое измерение — город Тультитлан с самой высокой статуей смерти в мире. Настолько высокой, что её даже занесли в книгу рекордов Гиннесса — двадцать два метра, почти в два раза выше стандартной хрущёвки. Окрестности Тультитлана, как песни группы Laibach, индустриальны и бесприютны: наполированные стальные трубы заводских махин возвышаются над хибарами без крыш, что разбросаны по пологим серым холмам. Если когда-нибудь город ещё внесут и в список всемирного наследия ЮНЕСКО, над формулировкой долго думать не придётся: «Тультитлан, богом забытый, смертью охраняемый». По дороге от станции до храма то и дело попадаются остановки с поэтическими названиями вроде Bello Horizonte — прекрасный горизонт — который на поверку оказывается бетонной стеной, обнесённой колючей проволокой. В автобусе стоит удушливая жара, неподвижные лица пассажиров покрыты испариной: мы сплавляемся по реке Стикс, ещё немного — и Харон подаст мне знак кивком головы: моя остановка.
Вход в святилище Санта Муэрте — через сувенирную лавку. Сам храм находится на свежем воздухе: по периметру его обрамляет частокол алтарей со скелетами, одетыми в пышные викторианские наряды различных цветов, а венчает эту процессию чёрная Санта Муэрте Гиннесса с руками, дружелюбно расправленными для объятий. Стена за спиной у гигантской статуи покрыта замысловатыми рисунками: взгляд приковывает портрет какого-то рэпера в белом пиджаке, похожего на тультитланского Паффа Дэдди. Он, как и статуя, стоит с расправленными руками, а сзади на него, кажется, бросается пантера. Среди других персонажей на стене также изображены две вариации Святой Смерти, в стиле ранних Wu Tang Clan, и женщина в головном уборе из розовых перьев. Рисунки на других стенах отсылают в дохристианскую историческую эпоху: шаманы с головами диких кошек, тотемы из черепов, пернатая змея Кецалькоатль — одно из главных божеств ацтекского пантеона.
У одного из алтарей молодая женщина стоит на коленях, её маленькая дочь бегает поодаль. Двадцатитрёхлетняя Норма соглашается поговорить со мной о том, как Святая Смерть вошла в её жизнь: «Три года назад в мастерскую мужа пришёл посетитель, который рассказал нам о Белой Девочке. Конечно, поначалу было немного страшно: я выросла в семье ревностных католиков, но любопытство перебороло страх. Я тогда пришла в храм и попросила её выполнить одну просьбу, и она выполнила. С этих пор я каждые восемь дней приношу красные яблоки к алтарю в знак благодарности».
Красные и жёлтые яблоки, цветы, сигареты, алкоголь и сладости — традиционные подношения Санта Муэрте. У алтарей стоят бутылки текилы, рома и агуардиенте, лежат недокуренные сигареты, леденцы на палочке и шоколадные медали — словно кто-то прервал вечеринку на середине и заставил гостей разойтись по домам. Норма говорит, что приверженность культу не мешает ей ходить в обычную церковь и верить в бога: «Как нам объясняют в этом храме, верить можно во всё что угодно, главное — с уважением относиться к святым. У меня есть отдельное место и для моей Девы Гваделупской, и для Белой Девочки. Иисуса я люблю, только сколько у него ни просила помощи, всё оставалось без ответа, а Святейшая Смерть мне сразу помогла». К Санта Муэрте приходят за разным: кто-то просит благополучия в семье, удачи, работы, здоровья и денег, а кто-то жаждет расправы — просит отомстить за близких или убрать конкурента. Считается, что Санта Муэрте помогает всем без разбору, однако проблемы начинаются, когда проситель не выполняет своего обещания перед святой. «Прося Святейшую о чём-либо, ты также обещаешь дать ей что-то взамен, когда она выполнит твоё желание. Многие в отчаянии дают обещания, которые не смогут выполнить. Конечно, это злит Девочку». Несколько месяцев назад муж Нормы официально прошёл обряд крещения Святой Смертью, теперь он один из её сынов. Однако получив желаемое — работу и деньги — он перестал посещать храм и вскоре ушёл из семьи в поисках лучшей доли. Последнее, что слышала о нём Норма — это то, что из-за проблем с алкоголем он уже потерял работу.
Другой апологет культа, шестидесятичетырёхлетний блюз-музыкант Рубен Гарсия, говорит, что у Святой Смерти он просит лишь покоя: «Люди боятся не смерти как таковой, а умереть недостойно. Если бы у каждого была возможность умереть безболезненно, с улыбкой на лице, разве смерти бы боялись?» Рубен, как и многие последователи культа, пришёл к Святой Смерти в момент отчаяния, когда многолетняя депрессия почти довела его до финального шага, однако этот шаг так никогда и не был сделан — спасла вера. Я спросила Рубена, знает ли он, насколько часты самоубийства среди приверженцев культа, убивают ли люди себя в жертву Святой Смерти. На что он ответил: «Католики и христиане только и думают о том, как бы спасти себя после смерти, мы же ищем спасение в самой жизни, просим у Санта Муэрте защиты и помощи, чтобы прожить наши жизни достойно. Я не знаком со статистикой, но если ты имеешь в виду массовые или идеологические самоубийства, как это случилось с Джонстауном*, то такого здесь не случается. Люди начинают верить в Святую Смерть, а через веру приходят к пониманию самих себя».
Каждый мексиканец смотрел фильм «Макарио», экранизацию романа мистического писателя Бруно Травена о бедном крестьянине Макарио, который всю жизнь проходил голодным, отдавая еду своим детям. Заветной мечтой Макарио была индейка, которую он мог бы съесть целиком и в одиночестве, ни с кем ей не делясь. Когда Макарио вдруг получает такую возможность, он отправляется в лес, подальше от глаз любопытствующих, однако там с ним происходит ряд интересных встреч: сначала к крестьянину приходит сатана, который просит кусочек индейки, и получает отказ, затем появляется голодный господь бог — Макарио не делится и с ним, а вот когда смерть напрашивается на обед, ей крестьянин не отказывает, потому что перед смертью все равны.
Отношение к смерти как к подруге прослеживается и в другом традиционном мексиканском образе, Катрине, элегантно одетом скелете в шляпке. Её придумал иллюстратор-карикатурист Хосе Гуадалупе Посада в 1910 году. Образ Катрины стал реакцией на социальную несправедливость, которая царила в мексиканском обществе начала XX века. Катрина появляется в самом конце тридцатилетней диктатуры президента Порфирио Диаса, предзнаменуя начало Великой Мексиканской революции — главного символа борьбы за равенство в истории страны.
Для многих приверженцев культа поклонение смерти является оммажем религиозным верованиям ацтеков, у которых страха смерти в культуре не существовало. Празднование дня мёртвых (ночью с первого на второе ноября) — отголосок языческих традиций, переживших Кортеса с его двойной католической моралью. Смерть теряет смысл, если раз в год можно собраться на кладбище и попировать с мёртвыми. Мексиканской смерти веселье к лицу, потому что и того, и другого (и смерти, и веселья) в Мексике предостаточно.
Другим стратегическим агентом смерти для меня стала шестнадцатилетняя Эдит, которую я застала за собиранием подгнивших яблок у алтарей. Эдит работает в храме уже несколько месяцев, но Святая Смерть в её жизни присутствовала всегда — семейное влияние. Популярность культа Эдит объяснила следующим образом: «Ну смотри, вот возьмём, к примеру, шампунь от перхоти: ты его покупаешь, а от проблемы он тебя не избавляет. Купишь ли ты его ещё раз? Конечно же, нет. Так и со святой. Если бы она не исполняла желания, никто бы не возвращался обратно, но люди приходят снова и снова, приводят друзей и семью, потому что смерть действительно чудотворна. Конечно, случается и такое, что люди просят чего-то несбыточного, а потом приходят и жалуются, что их обманули. Так, на прошлой неделе приходил сеньор, который попросил Святую Смерть, чтобы она помогла ему в лотерею выиграть, так он целыми днями покупал билеты, вместо того, чтобы инвестировать эти деньги в какое-нибудь дело».
«Ну, а с церковью католической что не так, бог что, желаний не исполняет?» — спрашиваю я. «В католическую церковь сейчас не ходят ради бога, туда ходят, чтобы друг друга обсудить. Сегодня тебе не позволяют даже зайти туда в драной рубашке, а что делать людям, у которых эта рубашка единственная? Неужели бог откажет бедняку только потому, что он не выглядит подобающе, или потому что от него плохо пахнет? Католическая церковь — это скорее про статус, чем про веру».
Эдит коротко рассказывает мне об иерархиях и предназначениях разных Смертей: та, что одета в роковой красный, помогает справиться с проблемами любовного характера, одетая в жёлтое отвечает за финасы, синяя — даёт знания, в одеждах цвета слоновой кости — защиту, та, которая с Иисусом на руках, называется «жалостливой», но я так и не поняла, помогает она всем или только в случаях если ты сын бога. Раскрывается и тайна мексиканского Пи Дидди, который оказывается не кем иным, как комендантом Пантерой, основоположником и крёстным отцом культа в Тультитлане. Храм был основан 27 декабря 2007 года с воздвижения статуи посреди глухого пустыря, а уже 31 июля 2008 года комендант Пантера был убит. Его мать, Энрикета Варгас, отчаявшаяся довести расследование, начатое оперативными органами, до конца, пообещала Санта Муэрте продолжить дело своего сына в случае если она раскроет ей имя убийцы. Всемогущая смерть помогла Энрикете узнать правду, а та в свою очередь начала выполнять данное обещание: возле гигантской статуи появился хоровод алтарей, затем были установлены лавочки для прихожан, заасфальтирована территория храма, а Энрикета превратилась в крёстную мать культа.
— И как отнеслись люди к храму, когда он был основан, много ли было недовольства?
— Поначалу, когда статуя только возводилась, все очень радовались, потому что думали, что это статуя Иисуса. Когда узнали, что вместо Иисуса у них в городе будет заложен памятник смерти, люди не знали, как на это реагировать. Было недовольство, но большинство в итоге к храму отнеслось толерантно. Конечно, и сейчас бывает, что, проходя мимо храма, какие-нибудь благочестивые христиане прокричат: «Верьте в бога, неучи!», но дальше этого никогда не идёт. Не было такого, чтобы кто-то пришёл и попытался разрушить что-нибудь или нанести нам вред.
Воскресенье
В полдень я листаю ленту «Фейсбука», сидя в автобусе по дороге на службу. Эта неделя была богата на смертельные исходы. Смерти обрушиваются на нас в самолётах, в вагонах метро, на городских площадях. Потрясающий мир превращается в мир потрясённый, в мир потрясённых. И пока там, на другом конце света, люди живут в постоянном страхе и умирают в страданиях, я направляюсь туда, где смерть — не более чем идол из стекловолокна. Туда, где люди просят смерть помочь им выиграть в лотерею или наладить семейную жизнь.
У подножия статуи носятся дети, на раскладных столах стоят миниатюры Святой Смерти, принесённые прихожанами, а также лежат цветы, шоколадки и печенья. В ожидании службы пожилой господин слушает музыку, приложив ухо к трескучему динамику радиоприёмника, молодая пара поодаль обсуждает, куда пойдёт обедать, женщина в клетчатом платье обмахивается рекламным буклетом ортопедических матрасов с двадцатипроцентной скидкой, то и дело восклицая в пустоту: «Ну и жара!» Я пытаюсь представить, как выглядит крёстная мать всех этих людей, Энрикета Варгас. Вся в чёрном, сухонькая, старушка с мокрыми глазами, немного злодейка?
Внезапно все поднимаются со своих мест. Я вижу женщину лет пятидесяти, три элемента одежды которой составляет леопардовый принт — конечно, так должна выглядеть мать коменданта Пантеры! Сначала она собирает вокруг себя всех детей, обнимая и целуя каждого — Мэри Поппинс от Святой Смерти. Затем начинается официальная часть. Служба открывается словами: «Здесь нет ни военных, ни полиции, ни преступников, все здесь собравшиеся — братья друг другу». Кто-то протягивает мне подтаявшую шоколадную вафлю. Затем появляются музыканты с барабанами и морскими раковинами, Энрикета приближает микрофон ко рту испуганной девочки лет пяти, даёт знак, и та испускает истошный вопль «СААААНТААА МУУУУУУЭЭЭЭЭРТЕЕЕЕ». Музыканты наигрывают языческую мелодию, и эпизод с девочкой повторяется (четыре раза), затем крёстная мать просит Святую Смерть дать всем здоровья и сил. Я закрываю глаза и даю языческим мелодиям унести меня во времена императора Моктесумы Первого, который ещё не знает, что скоро к берегам его плодородных, свободных земель причалят корабли заносчивых колонизаторов. Они привезут свинину, и есть лысых собак станет уже не модно. Они привезут новые болезни, и даже убивать половину коренного населения не придётся. Они привезут католицизм, и все станут виновны. Всем станет стыдно, всем будет страшно. Праздники в честь Миктлантекутли, бога смерти в ожерелье из человеческих глаз, будут запрещены. Веселье будет отменено. Памятники будут разрушены. Еретики уничтожены. Музыка смолкает. До меня доносится разговор двух сеньор — они собрались вместе идти на службу в другую, теперь уже католическую церковь.
¡Que vive Santa Muerte! (Пусть живёт Святая Смерть) — кричит Энрикета в микрофон. «Пусть живёт Святая Смерть!» — отвлёкшись от разговора, вторят ей сеньоры.
12 июля 2013 года в России была официально зарегистрирована первая община пастафариан. А какие еще странные религии существуют в мире?
Вера в высшие силы неизменно сопровождает человечество с самого его появления, но время идет и люди меняются, узнают больше об окружающем их мире, сталкиваются с новыми вызовами и угрозами. Как ответ на все это в обществе появляются и новые религии. Самые удивительные из них — в материале «Вокруг света».
Эта пародийная религия, последователи которой поклоняются Летающему Макаронному Монстру, появилась в Соединенных Штатах в 2005 году и быстро завоевала популярность в мире.
Впервые создатель движения Бобби Хендерсон описал Летающего Макаронного Монстра в открытом письме, в котором выразил свой протест решению властей штата Канзас преподавать в школах теорию разумного замысла, приписывающую создание жизни на Земле разумному высшему существу, как альтернативу теории эволюции.
Пастафарианская церковь утверждает, что вселенная была создана Летающим Макаронным Монстром в результате алкогольного опьянения, а первым пастафарианами были пираты, даже более того — современные люди произошли от пиратов, так как у них совпадают «99,9% ДНК». Существует у пастафариан свой аналог заповедей — восемь «Лучше бы ты этого не делал», не позволяющие адептам оправдывать именем Летающего Макаронного Монстра угнетение других людей и насилие.
Как гласит пятая «заповедь», пастафарианам не следует «бороться с фанатическими, женоненавистническими и другими злобными идеями окружающих на пустой желудок», а также тратить деньги на строительство церквей — вместо этого им рекомендуется вкладывать средства в прекращение бедности, излечение болезней, мирную жизнь и снижение стоимости интернета.
«Церковь Летающего Макаронного Монстра законна и опирается на точную науку. Если что-то кажется юмором или сатирой — это чистая случайность», — говорится на сайте организации.
Саентология — одна из новых религий XX века, известная в основном своей распространенностью среди звезд Голливуда. Последователями саентологической веры являются актеры Том Круз и Джон Траволта, а также ряд других американских знаменитостей.
Основателем саентологии был Лафайет Рональд Хаббард, в основе религии лежат его труды, утверждающие возможность существования разума человека отдельно от его тела. Как считают саентологи, сознание человека — тэтан — существовало во многих телах до нынешнего, при этом все тэтаны возникли вместе с источником всего сущего и их взаимодействие привело к появлению вселенной.
По мнению Хаббарда, тэтаны забыли о своих способностях и оказались в ловушке материального мира, поэтому люди могут отступать от своей изначально доброй и рациональной природы. Ключевой практикой в саентологии является «одитинг» — общение заинтересованного «клиента» с саентологом с целью уладить психологические проблемы, при этом такая практика вызывает вопросы у научного сообщества, так как, по результатам экспертизы, содержит форму гипноза.
Современные оценки саентологии разнятся, некоторые отзываются об этой религии в положительном ключе, некоторые — как о «деструктивной секте».
Знак Раэля — символ бесконечности, вписанный в шестиконечную звезду. Он означает, что существование берет начало в чьем-то чужом существовании, а оно, в свою очередь, еще в чьем-то
Раэлизм появился в 1970-е годы, его основателем считается французский журналист Клод Ворилон, которого последователи религии называют Раэлем. Как утверждал Ворилон в своих трудах, в 1973 году его посетил инопланетянин, поручивший ему рассказать людям об их происхождении.
Раэлисты верят, что человечество было создано расой внеземных существ — Элохимами — с помощью передовых технологий их цивилизации. При этом, в соответствии с учением религии, известные пророки мировых религий являются специально созданными гибридами Элохимов и людей, целью которых была подготовка людей к информации об их настоящем происхождении.
Эта религия является атеистической, так как ее последователи отвергают идею существования каких-либо богов. По убеждению верующих, целью человечества является научный прогресс в мирных целях, а после достижения людьми успехов на этом поприще Элохимы вернутся на Землю и поделятся своими технологиями.
Международное движение раэлистов насчитывает десятки тысяч участников, большинство из которых проживает во франкоязычных регионах Западной Европы и Северной Америки. Последователи этой религии неоднократно принимали участие в протестах против угнетения прав женщин и сексуальных меньшинств, а также против ядерного оружия.
Это современное религиозное течение основано на киносаге режиссера Джорджа Лукаса «Звездные войны». Ключевым понятием этого верования является «Сила», описанная в фильмах как «энергетическое поле, создаваемое всеми живыми существами, которое окружает нас, находится внутри нас, и связывает воедино Галактику».
«Настоящие джедаи не поклоняются Джорджу Лукасу, „Звездным войнам“ или чему-либо в этом роде. Джедаизм не основан на художественной литературе, но мы принимаем миф как иногда более практичное средство передачи философии, применимой к реальной жизни», — утверждает Международная церковь джедаев.
При этом принципы, по которым живут последователи данного учения, основаны на философии джедаев из фильмов Лукаса. В частности, последователи этой религии, в соответствии с постулатами, позиционируют себя как «хранителей мира», стремятся к служению человечеству и к улучшению мира каждым своим поступком.
Движение принца Филиппа — религиозный культ племени яохнанен, проживающего на острове Танна в Республике Вануату. Члены племени верят в божественность в настоящее время уже умершего супруга королевы Великобритании Елизаветы II принца Эдинбургского Филиппа, причем движение сформировалось еще в середине XX века на основе древней местной легенды.
Яохнанен верят, что сын горного духа путешествовал по морям в далекие земли, где женился на влиятельной женщине, и должен со временем вернуться к ним. Когда члены племени увидели, какое уважение оказывают королеве Елизавете II колониальные власти, они посчитали, что ее супруг является тем самым сыном горного духа.
Вера племени усилилась после визита королевы и ее мужа в Вануату в 1974 году, причем сам принц Филипп на тот момент не знал про существование культа. Впоследствии супруг Елизаветы II по предложению британского постоянного комиссара в стране Джона Чэмпиона прислал яохнанен свою фотографию с подписью, в ответ на что получил от них традиционную палицу для убийства свиней. Снимок принца Эдинбургского с палицей также был отправлен племени, а в 2000 году в Вануату была отправлена его третья фотография.
После смерти принца Филиппа в апреле 2021 года вождь яохнанен направил британской королевской семье официальные соболезнования, в племени был объявлен официальный траур, во время которого проводились традиционные ритуалы и церемония поминовения. При этом некоторые члены племени считают, что после смерти душа принца должна вернуться в его «духовный дом» — на остров Танна.
10 января в Бенине отмечается день вуду. Нет, на празднике не режут младенцев и не втыкают иглы в тряпичных кукол. Разбираемся, что же не так с современными представлениями об этой загадочной религии.
Думаете, что вуду — это какая-то единая система верований с общими канонами для всех последователей религии? Ошибаетесь. Начнем с того, что в мире выделяют три самых известных вуду: западноафриканское, гаитянское и вуду Нового Орлеана, оно же луизианское. Кроме того, свои течения существуют на территории Бразилии, Кубы и Доминиканской Республики.
Изначально эта религия происходит из Африки: она зародилась на территории современного Бенина, сформировавшись на основе традиционных верований африканских народов. Распространение вуду в Новом Свете произошло во времена трансатлантической работорговли — с середины XVI века по начало XIX века, — когда рабов массово вывозили из Африки для работы в Южной и Северной Америке.
Важно также отметить, что вуду — религия устная, у ее последователей нет никакого «священного писания», строго регламентирующего ритуалы и поведение верующих. Неудивительно, что в таких условиях на каждой территории сформировалась своя особенная религия при наличии общих принципов, идеи и мифологии. В англоязычной литературе существуют даже различные термины: традиционные африканские верования обозначают словом Vodun, гаитянское вуду — Vodou, а вуду Нового Орлеана — более привычным для нас Voodoo. Но не нужно думать, что внутри этих течений царит единообразие: на самом деле практики вуду и даже система божеств может отличаться в разных общинах.
Вы удивитесь, но в действительности вуду можно назвать монотеистической религией, а если точнее — «рассеянно-монотеистической». Дело в том, что последователи вуду верят в единого бога, который создал Вселенную. В гаитянском вуду он носит имя Бондьё (от французского Bon Dieu — «хороший бог»), в традиционном западноафриканском — Маву, или Маху. Вот только вы редко увидите вудуиста, который молится непосредственно богу: последователи этой религии взаимодействуют с духами, которых называют лоа.
Лоа в религии вуду — некие природные энергии, сущности, принципы, они активно взаимодействуют с человеком и выступают своего рода посредниками между людьми и верховным божеством. Классификации духов и даже их имена различаются в зависимости от региона. Так, в одной из традиций западноафриканского вуду у верховного божества есть семь детей — семь главных духов. Но это лишь одна из традиций и условный «пантеон» vodun семью сущностями не ограничивается.
В гаитянском вуду лоа делятся на «нации», всего выделяют 21 нацию, но редко кто способен перечислить все. Основные — три. Нация Рада — духи традиционного африканского vodun, к ним относится, например, Легба — дух перекрестков и дверей, отвечающий за переход из одного состояния в другое. Нация Петво — гаитянские духи, в их число входят удостоившиеся статуса лоа деятели Гаитянской революции 1791–1803 годов. Нация Геде — духи смерти и перерождения, в частности знаменитый Барон Самеди, или Барон Суббота, — властитель кладбищ.
Нельзя также не упомянуть влияние католической церкви, в особенности на гаитянское и луизианское вуду: когда рабов перевозили из Африки в Новый Свет, их принудительно обращали в христианство, и традиционные африканские верования в общинах постепенно смешивались с католицизмом. Сейчас многие последователи вуду могут называть себя католиками, не видя никаких противоречий между двумя религиями: Бондьё у них ассоциируется с христианским Богом-отцом, а лоа — со святыми или ангелами.
Многие видели голливудские фильмы, где злобные вуду-волшебники норовят кого-нибудь проклясть, но ни в одной из разновидностей вуду причинение кому-либо вреда не является основой религии.
В верованиях вуду сила сама по себе не может быть хорошей или плохой, она просто есть, а вот использовать ее можно и во благо, и во зло. При этом последователи основной линии этой религии стремятся все же к первому: они верят, что духи накажут их за несправедливые поступки по отношению к другим людям.
Одной из главных задач жрецов и жриц вуду является целительство. Не забывайте, что эта религия распространена в местах, где наблюдаются серьезные проблемы с квалифицированной медицинской помощью, так что жречество становится своего рода передовой линией социальных услуг для большинства людей. Лекарственные снадобья на основе различных растений — важная часть религии, как и обращение к духам с просьбой об исцелении человека.
Кроме того, последователи религии обращаются к лоа по самым разным вопросам: их просят об удаче, финансовом благословении, замужестве, а некоторые даже об американской грин-карте!
Полностью отрицать существование «темной» стороны вуду, конечно, не стоит: последователи религии верят, что существуют бокоры — колдуны, часто ассоциирующиеся среди самих вудуистов с использованием силы во зло. Так, в Бенине верят в существование «тайного общества» таких колдунов и ведьм, скрывающихся внутри общины и способных насылать на людей болезни и несчастья. Но, как вы уже поняли, мирные вудуисты бокоров не слишком жалуют.
Если при словах «ритуал вуду» в вашем воображении всплывают картинки кровавой резни младенцев над алтарями из костей, то, возможно, пора завязывать с ужастиками. Человеческие жертвоприношения, в том числе младенцев, для вуду «основной линии» вовсе не характерны. Нельзя, однако, сказать того же о жертвоприношениях животных.
Ритуальное убийство животных играет значительную роль в системе верований вуду, подобные жертвоприношения выступают в качестве подношения и угощения для духов. В некоторых случаях из мяса животного готовят любимое блюдо духа, которого нужно призвать во время ритуала, причем это блюдо употребляют и сами участники церемонии — таким образом, подношение для лоа «кормит» всю общину. При подготовке к жертвоприношению над животным совершают молитвы, его благословляют и даже просят у него «разрешения» на использование в ритуале.
Еще одной формой использования животных в вуду являются амулеты, так называемые фетиши. В Бенине работает целый рынок, где можно найти засушенного хамелеона, приносящего удачу, голову крокодила, дарующую обладателю силу, или мертвых птиц — местное лекарство от желудочно-кишечных заболеваний.
Впрочем, использование человеческих тел или их частей в ритуалах и фетишах полностью исключать нельзя: помните «тайное общество колдунов», которого боятся мирные вудуисты Бенина? Да, все правильно, эти колдуны как раз и используют фрагменты человеческих тел для своих практик, но даже в этом случае речь идет не об убийстве человека, а о расхищении свежих могил, что все еще порицается в вуду.
Еще один часто эксплуатируемый в массовой культуре образ — тряпичная кукла вуду, которую злобный колдун пронзает иглами, чтобы причинить человеку боль. И снова все совсем не так, как в настоящем вуду, в любом из его течений.
Своеобразные куклы действительно могут использоваться вудуистами, но совсем с другой целью: их применяют во время ритуалов исцеления или для связи с духами умерших близких или далеких предков. Также куклы могут быть частью ритуала для призыва лоа.
Примечательно, что на рынках в Новом Орлеане действительно можно найти кукол вуду в том виде, в котором мы их себе представляем. Они даже продаются с иголкой или небольшим кинжалом, в набор также входит инструкция по использованию. Но не дайте ввести себя в заблуждение: подобные куклы — всего лишь сувениры для туристов, в настоящих ритуалах они не используются.
Понятие «одержимости» неразрывно связано с вуду, однако утверждать, что все люди, исповедующие эту религию, постоянно «одержимы» какой-либо злой сущностью — глубокое заблуждение. Во-первых, как мы уже выяснили, духов в вуду нельзя охарактеризовать словами «добрый» и «злой». Во-вторых, давайте разберемся с термином «одержимость», который сами последователи религии предсказуемо не любят.
Традиционные ритуалы в честь лоа в большей степени напоминают праздник, чем богослужение: они наполнены танцами под звуки барабанов, при этом движения и ритмы зависят от того, к какому именно духу обращается община. В культах вуду каждый лоа имеет свои предпочтения: любимый цвет, напиток, блюдо, — и ритуалы всегда устраиваются с учетом этих индивидуальных особенностей. Например, на церемонии в честь Барона Самеди участники одеты в черный и пурпурный цвета, а столы ломятся от пряного рома. И да, такие ритуалы предусматривают «вселение» чествуемого духа в тело участника церемонии.
Вудуисты верят, что привлеченный ритуалом дух может на время занять тело верующего, чтобы обратиться к общине с советами и наставлениями, но речь идет лишь о временной «одержимости», причем добровольной: каждый участник церемонии сам предлагает свое тело в качестве краткосрочного вместилища для лоа, который покинет тело сразу же, как только выполнит то, для чего был вызван. Так что да, нечто похоже на одержимость в вуду существует, но совсем не в том виде, в каком это представляется в мифе.
Шесть лет назад фотограф и художник Федор Телков решил повторить опыт Максима Дмитриева, одного из самых известных исследователей нижегородских старообрядческих общин конца XIX века. Он путешествует по Уралу, делает фотографии и записывает интервью с современными староверами. Из этого вырос большой проект «Право веры» — визуальное исследование старообрядчества. Федор рассказал «Ножу» о том, чем живут сегодня белокриницкие, часовенные и поморцы, почему раскол внутри общины со временем только обостряется, как староверы мигрируют в Северную и Южную Америку — и что заставляет их возвращаться обратно.
— В прошлом году я брала интервью у алтайской старообрядки. Она показывала фотографии, и на некоторых была запечатлена одна и та женщина — всегда с закрытыми глазами. Собеседница объяснила мне, что эта женщина закрывала глаза для защиты от темных сил: старообрядцы неохотно фотографировались, считая, что снимки забирают часть души. Как с этим дело обстоит сейчас — пускают ли старообрядцы в свои общины исследователей-фотографов?
— Действительно, такое поверье было. Думаю, запрет на фотографирование объяснялся по-разному в зависимости от общины и территории проживания. В Прикамье говорили, что если человек сфотографируется, то может воскреснуть без лица после Страшного суда. Думаю, в каких-то общинах так считают до сих пор. Но сейчас большинство староверов не вкладывает сакрального смысла в фотографию. Вообще, старообрядчество было и остается разделенным на множество непохожих друг на друга течений. Поэтому отношение и к контактам с внешним миром у них очень разное.
Если говорить про Урал, здесь широко представлено два течения. Самое многочисленное — Белокриницкое согласие, или Белокриницкая иерархия. У них есть священство, а центр находится в Москве в Рогожской слободе. Это течение бурно развивается, его участники активно о себе заявляют. Среди священников есть, например, и фотографы.
Но распространено и другое направление — Часовенное согласие. Это беспоповцы: у них нет священников, но есть наставники. Наставники — это миряне, сана они не имеют, при этом они несут функцию духовных наставников, ведут службы и могут исполнять некоторые таинства, но не все. Эта должность выборная. Часовенные исторически не контактируют с государством и стараются как можно дальше держаться от всего, что с ним связано. В течение советского периода были уничтожены все храмовые постройки часовенных старообрядцев на Урале. Осталась только одна часовня — в Невьянске. Сейчас верующие молятся в домах у представителей общин или строят моленные на частных территориях обеспеченных людей из общины или сочувствующих. Их не найти в соцсетях. У меня часто получалось поговорить с ними, но фотографировать себя они, как правило, не разрешают. Также на Урале представлено и Поморское согласие, но в гораздо меньшем количестве.
— Получается, каждое согласие — это отдельное мировоззрение. Вы как-то писали, что в небольшом городе Миасс сразу две общины — и белокриницких, и часовенных. А в Нижнем Тагиле к ним добавляется еще третья — единоверческая. Как в таком случае они взаимодействуют между собой, будучи соседями, и насколько различается их уклад?
— Раскол между ними произошел еще в середине XIX века, когда часовенные отказались от существовавшего на тот момент священства. И контакты между согласиями сейчас могут происходить разве что на бытовом уровне, но не на религиозном.
Представителей Белокриницкой иерархии становится всё больше. В некоторых поселениях течения борются за паству, а точнее за веру и верующих. Бывает так, что потомки староверов, которые не были сильно погружены в традицию и не знали, к какому согласию они принадлежали, переходят из поморцев и часовенных к Белокриницким в единоверие. Так случается и с общинами, которые обмельчали и по каким-то причинам остались без наставника. Еще их, конечно, привлекает наличие священства, и некоторые делают этот выбор осознанно, пройдя через мучительные поиски и размышления. Часовенным и поморцам это, естественно, не нравится. Поэтому в ряде населенных пунктов Урала можно встретить недавно построенные храмы и моленные разных направлений.
Белокриницкие открываются миру, их община растет за счет молодежи. Когда заходишь к ним в храмы, всюду слышен гул детских голосов. А часовенные — за строгость и закрытость. Им очень важно качество богослужения, даже если на нем почти нет людей. Они редко заботятся о том, чтобы что-то передавать другим поколениям. По моим личным ощущениям, они больше заняты спасением своей собственной души.
Тут надо оговориться, что речь идет именно про Урал. Центр Часовенного согласия в советское время переместился в Сибирь. И там невероятное количество общин именно этого направления. А из Сибири многие мигрировали в Северную и Южную Америку — осваивать закрытые и малоисхоженные территории. Но несмотря на всю закрытость для исследователей, у них очень бурная внутренняя жизнь. Очень хочется продолжить в этом направлении, но пока у меня нет возможности это сделать.
— Тем не менее вас допустили до богослужений, в том числе и у часовенных. Насколько легко было туда попасть и какое впечатление они произвели на вас?
— В 2016 году я начал плотно общаться с белокриницкими. Они были не против, чтобы я посещал богослужения и снимал их. Главным условием было никому не мешать. На службах у беспоповцев поморского согласия и у часовенных снимать мне не дали. Мне посчастливилось присутствовать и просто посмотреть, как это всё происходит, в специально отведенном местечке у дальней стены. Обычно там стоят все «некрещеные», с их точки зрения.
Службы внутри разных согласий разительно отличаются. Часовенные молятся в ночное время, белокриницкие — чаще всего утром и вечером. У белокриницких службу ведет священник, как и в традиционных храмах РПЦ. У беспоповцев — наставник, а в храмах нет алтарной части.
Богослужения идут очень долго, их не так-то легко выстоять. Я присутствовал на Рождественской службе, которая длилась восемь часов. После этого был небольшой перерыв, а затем прихожане снова продолжили молитвы.
Для похода в храм старообрядцы облачаются в моленную одежду — сарафаны и платки, пояса, рубахи и кафтаны. В советские времена в некоторых общинах моленная одежда заменялась черными или темно-синими рабочими халатами — в таких же ходили технички в школе или рабочие на заводе. Внешне эта форма похожа на кафтан, а еще ее можно было легко достать. Есть поморские общины, где все прихожане в какой-то момент носили такое одеяние — мои собеседники очень много над этим шутили.
А в повседневной жизни староверы сегодня очень редко носят какие-то традиционные наряды. Это, скорее, нечто новое, привнесенное современной молодежью. Они таким образом хотят подчеркнуть свою принадлежность и религиозную идентичность.
— У их родителей не было такой традиции?
— В советские времена это вряд ли было возможно. Даже ношение бороды было большим вызовом — об этом говорили очень многие мои собеседники. Человек, который отличался от окружающих, автоматически вызывал подозрение и мог быть уволен с работы. В Советской России как-то не особо принято было носить бороду, особенно в городах. И почти все мои герои говорили, что отпускали бороды только с выходом на пенсию либо уже после распада СССР. Были, конечно, ребята, которые шли на конфликт: открыто заявляли, что верующие. И если их не выгоняли, они никогда не занимали высоких должностей — как правило, оставались рабочими. В основном так поступали служители в храмах, лидеры общин.
— Тогда в конституции была статья о свободе совести — она их не защищала?
— Они пытались ей защищаться — но как показывает практика, эта статья не сильно помогала. Особенно порицаемым было привлечение детей и подростков в религию.
— Многие из героев ваших интервью — пожилые люди; они или их родители попадали под раскулачивание и более поздние репрессии. Как им удалось сохранить традиции в таких условиях? И как они сегодня вспоминают советскую власть, с какими чувствами говорят о тех временах?
— У меня часто создавалось впечатление, что они живут не внутри общества, а внутри общины. Даже сейчас — в связи с событиями в Украине видел сообщения, что старообрядцы мигрируют из страны по какому-то отдельному внутреннему коридору. Советская власть тоже воспринималась как нечто внешнее: нужно сделать вид, что ты с ней согласен, и дальше жить своей внутренней жизнью. Так у старообрядцев складывались отношения с властью на протяжении всей их истории. Было послабление при Николае II — гонения временно прекратились, разрешили строить храмы. Это был единственный отрезок времени, когда староверам было всё разрешено. Золотой век старообрядчества — 1905–1917 годы.
Советская власть оказалась для них более людоедской — она, в отличие от царской, отрицала Бога. Они бы ее, может, и приняли, если бы не это отрицание. Так говорят практически все герои моих интервью.
Это время ударило по всем конфессиям. Из-за репрессий потеряно целое поколение носителей религиозных традиций. Многие герои говорили, что дети 1960-х — абсолютно советские люди, вырванные из старообрядческой культуры. То есть произошел такой разрыв, когда традиции передавались не от родителей к детям, а от бабушек и дедушек к внукам.
Со временем многие из поколения 1960-х производили переоценку ценностей. Есть пример, когда человек всю жизнь работал преподавателем в учебном заведении, состоял в партии, и в советское время посмеивался над верующими. А потом произошел некий слом, и человек начал относиться к вере иначе и даже стал наставником, как его отец.
Семейный институт в привычном для староверов понимании сильно трансформировался. Например, еще в 1920-х годах многие поселения на Урале оставались исключительно старообрядческими. Со временем их становилось меньше и меньше. Остатки переходили в единоверие и РПЦ, потому что некуда было идти. По ним очень сильно ударили и 1990-е: многие дети переезжали из сел в города и растворялись там. Бабушки и дедушки доживали свой век в деревне, ничего не передавая.
— В 1930-е большевики изымали и уничтожали священные книги, псалтыри с молитвами. В общинах, где вы побывали, удалось что-то сохранить? И издают ли они что-то новое сегодня?
— У белокриницких много старых книг, и они активно печатают новые. Но если брать более закрытые согласия — там я встречал людей, которые собственноручно переписывают книги по нескольку лет, огромной толщины рукописи. Старые книги почитаются староверами до сих пор. Из материальной культуры еще сохранились и передаются иконы. В 1990-е годы все эти ценности были значительно утрачены: разграблены или передаривались за ненадобностью. Много книг забирают исследователи — но возможно, это к лучшему: они могли бы пропасть.
— А если говорить о нематериальных традициях — их обряды сильно видоизменились? Например, у староверов же совершенно особый обряд погребения…
— Погребение, пожалуй, самая закрытая часть. У белокриницких, как мне кажется, в этом плане меньше всего изменений. Больше всего особенностей у беспоповских согласий, особенно в тех местностях, где они контактируют с другими народами — например, коми или манси. Волей-неволей что-то заимствуется. Например, есть такое течение — бегуны, или странники. Это одно из радикальных направлений, и сегодня встречаются только его единичные представители или небольшие общины. Хоронят они по ночам, в обществе близких родственников и только в тех местах, где никто бы не узнал. Вообще у старообрядцев со смертью особые отношения. Они воспринимают ее как переход к лучшей жизни. А вся жизнь — это подготовка к смерти. Еще в середине прошлого века в деревнях часовенного согласия все заранее готовили себе гробы, или домовины, которые выдалбливали из ствола деревьев. Годам к сорока каждый ставил себе на чердачок домовину, которая потом доставалась при необходимости. В одном из моих интервью герой вспоминал, как его дедушка вышел во двор — сначала измерил себя, потом измерил бабушку, и начал делать заготовки. И всё это происходит очень спокойно, безо всякого трепета перед темой смерти. Сейчас тоже всё необходимое для погребения готовится заранее.
— Отправляются ли старообрядцы сегодня в паломничества и какие места для них имеют особенный смысл?
— Самое известное место на Урале — Веселые горы. Это череда хребтов внутри природного парка. Исторически там располагались скиты, и на сегодняшний день там остались четыре наиболее почитаемые могилы старцев — Максима, Григория, Германа и Павла. В советские годы традиция сильно пострадала. Если почитать воспоминания и посмотреть видеохронику 1928 года, паломничества были многотысячными и шли по нескольку дней. Но в прошлом году к этим местам приехало всего около пятидесяти человек, при том что совершают паломничества несколькими маленькими группами. Есть несколько деревень неподалеку от скитов, могилы монахов, куда ходит местное население, чтобы совершать службы. И есть Веселые горы — сейчас это такое общее место, которое посещают староверы разных направлений.
Иногда община собирается, и за всё лето пытается объехать почти все почитаемые места. В советские годы это делалось тайно. Большинство мест сегодня они держат в секрете, чтобы туда не проникли посторонние — посещать их можно только с согласия глав общин.
Однажды мне повезло попасть на Веселые горы с семьей часовенных старообрядцев. Они приехали из небольшого города в Челябинской области помолиться отдельно. Это было незабываемое и редкое для посторонних глаз событие. Часть старообрядцев теперь ходит на горы молиться отдельно, потому что среди часовенных на Урале случился микрораскол: они разделились на две большие группы. Одна из них признает деление на «два креста»: во время службы верующих разделяют на духовно чистых и тех, кто смешался с миром. Другие считают, что молиться должны все вместе, одновременно, прочитав перед службой соответствующие молитвы. Духовно чистый, по их представлениям, не может принимать с иноверцами пищу, есть из одной посуды, иметь дома телевизор — и существует еще очень много ограничений. Всё это записано в отдельной кормчей книге.
— А в обычной жизни чем старообрядцы занимаются, чем зарабатывают?
— Конечно, где-то в Сибирской тайге они живут рыболовством и натуральным хозяйством — но это скорее исключение. Чаще всего это самая обычная работа, как и у всех остальных. Но есть религиозные запреты на некоторые профессии у поморцев и беспоповцев, например на спорт, лицедейство, исполнение мирской музыки и пение. У меня есть знакомый, который был успешным радиоведущим. Но духовный наставник сказал ему, что это нехристианская работа — и знакомому пришлось уволиться. Другой пример: человек стал дьяконом, значит, больше не мог совмещать богослужения со своим бизнесом. Ему пришлось оставить свое дело — и передать управление жене.
— Если у них так много ограничений, которые даже в отдельных книгах прописаны, интересно, как выглядят их поселения?
— Монорелигиозных поселений на Урале практически не осталось. Есть группы людей, которые держатся своим кругом от остальных, общаются только между собой. В большинстве сел, где живут старообрядцы, представлены сразу два или три согласия. Они между собой не взаимодействуют, а соприкасаются только в быту. Однако бывает, когда одно согласие пытается помочь другому восстановиться: в Челябинске поморская община помогает нескольким часовенным наладить связи со своими, потихоньку воссоздать свою общину.
— А насколько они открыты и для тех, кто хочет принять их веру?
— Перейти в старообрядчество трудно, если ты не потомственный стровер, даже заблудившийся в советские годы. Оглашение может занять около года и даже больше. А у беспоповцев еще нужно вызвать доверие у общины, поскольку она небольшая: они могут долго присматриваться к тебе, все ли традиции ты соблюдаешь. Я думаю, что в своем поколении ты всё равно останешься немного чужим. Потому что ты должен доказывать знание. Я знаю такие примеры: людям приходится непросто, они рассказывают про пристальное внимание к себе. Нужно знать даже больше, чем все остальные. Может, это и правильно. Староверы не терпят формальностей — у них нет лишних людей, и нужно всегда доказывать преданность вере.
— Русская православная церковь уже давно пытается примириться со старообрядцами: например, в 1971 году сняла анафему. Как старообрядцы относятся к этим попыткам, и что говорят о них в РПЦ?
— Аккуратненько эту тему обходят. В поселениях обычно есть и те, и другие. Говорят, что у них добрососедские отношения. «Друг друга знаем, поздравляем с большими праздниками». Но не более.
— Неужели не осталось какого-то неприятия после веков гонений?
— Наверное, это чувствуется только со стороны беспоповцев. Они к любой церкви, в том числе к старообрядцам со священством, относятся с подозрением. Многим еще их бабушки запрещали заходить в чужие церкви. Все-таки какая-то обида на генетическом уровне сохраняется. Но эту тему стараются не затрагивать. Советская власть их немного примирила, потому что одинаково относилась ко всем религиям. И если до революции самым страшным врагом для них мог быть царский режим и РПЦ, то Советский Союз был ко всем одинаково безжалостен.
Есть общины часовенных, где к РПЦ относятся лучше, чем к белокриницким. У них было даже такое ругательство — «австрийский» поп, так как Белокриницкое согласие появилось в австрийских пределах. Из-за этого некоторые часовенные говорят, что лучше перейти в РПЦ, если хочешь обрести священника, чем перейти в поповские согласия.
С единоверием происходят очень интересные процессы. Оно насаждается не со стороны государства, как во времена Российской империи, — сейчас этот процесс идет изнутри. Я знаю выходцев из Часовенного согласия, которые добровольно становятся единоверцами. Они находятся в поиске, организуют маленькую церковь, переводят туда свою общину и живут в своем маленьком кругу.
— После церковного раскола старообрядцы объединились, чтобы спастись от репрессий, создать свой мир и сохранить традиции вопреки гонениям. Но сегодня их не преследуют на религиозной почве. Какая тогда идея их сейчас объединяет, и какие цели они перед собой ставят?
— Я тоже спрашивал их об этом. Сейчас главная проблема — глобализация и стирание границ. После развала Союза открылись все двери, и многие дети староверов не захотели жить внутри одной лишь общины. Мои собеседники часто говорили, что под давлением сохранять свою веру и культуру было легче.
Но всё же эта религия — про спасение души. Все разногласия и раздоры между староверами и прочими течениями как раз происходят из-за этого: одни верят, что душу можно спасти, соблюдая одни правила, другие с ними не соглашаются и почитают свои собственные обычаи. Кто-то пытается передать традиции детям, а кто-то заботится только о спасении своей собственной души.
Отдельно я брал интервью у тех, кто эмигрировал из России — интересно наблюдать, как исторический контекст влияет на человека. Кто-то уехал в европейские страны или в Америку еще до революции — и у них нет травмы советского времени.
— Им удается сохранять свои традиции в чужой стране?
— Каким-то очень хорошо удается. Наверное, самые интересные в этом смысле староверы Боливии. Они сохранили традиционные занятия — в частности земледелие и строительство. И сейчас они благодаря этому очень разбогатели, владеют огромными участками земли, летают на частных самолетах. У них сохранилась традиционная одежда и дореволюционный язык. В свое время они бежали в Китай, а оттуда в Латинскую Америку.
— Некоторые старообрядцы все-таки решаются вернуться в Россию — например, семья Калугиных из Бразилии, про которых снимала фильм «Редакция». Это частая история? С чем они обычно сталкиваются после переезда?
— В различных изданиях выходили материалы о тех, кто вернулся в Россию. Но всё обычно складывается не очень гладко: в России у людей возникает много бюрократических проблем. Масштабы и качество фермерства там и тут пока не сопоставимы.
Сибирские староверы часто переезжают в Америку — и обратно в Россию. Это всегда был такой живой процесс. Например, осенью я разговаривал с одним парнем, который занимается выращиванием ежевики в Орегоне. Он хотел переехать в Россию, как завещал ему отец, и торговать с Китаем.
Также он рассказывал, что у староверов в США были сложные отношения с прививками от коронавируса — они не очень им доверяют и воспринимают почти как печать Антихриста. Они не ставили прививки, и их начали принуждать. Продолжать бизнес становилось сложно, им пришлось скрываться. Из-за принуждения к вакцинации они даже организовали частные русские школы для детей староверов. Местные староверы говорили, что если давление не прекратится, начнут уезжать. Но как будет теперь — неизвестно.
Я наблюдаю значительную миграцию американских староверов в староверческие поселения и скиты, например, на Енисее. В том же направлении едут и уральские часовенные старообрядцы.
В Америке, кстати, тоже произошел раскол среди староверов. На Аляске, где были только часовенные, появились белокриницкие. Когда-то там была единая община, а теперь между двумя согласиями даже браки запрещаются. Представители общины на Аляске, как мне рассказали, теперь построили белокриницкий храм в Австралии. Не так давно старообрядческие храмы появились в Италии, когда туда перебрались липоване — старообрядцы-мигранты из Румынии и Молдавии. Меня очень интересует изучение этого направления. Но не знаю, будет ли это возможно в ближайшее время — и пока поеду изучать жизнь староверов в Сибири.
Мой научный руководитель как-то сказал:
- Вот Маркс написал "Критику буржуазного общества". Но, во-первых, сама идея критики возникла в самом буржуазном обществе. А во-вторых, попробовал бы он критиковать традиционалистское общество!
- Ну да, - вякнул я, и процитировал Пратчетта: - " Все споры и разногласия решаются на вершине следующего равноденственного костра".
Так вот, современные критики христианства меня как-то... Критика нетерпимости, критика фанатизма, критика за оболванивание масс, за торможение прогресса - всяких недоумений и недознаний предостаточно.
А вот попробовали бы они покритиковать ислам. Вот где вызов! Вот где душе атеистической развернуться! Но вот что-то нет. Charlie Hebdo, конечно, беспринципные хамы, но смогли явить крайне показательный пример. Ну, на их примере явили пример.
Как мне кажется, есть три варианта подхода к образу всевышнего существа. Каждый из них внутренне непротиворечив и последователен, и на базе каждого из них люди способны создать (и создавали) долгоживущую религиозную традицию. Как мне кажется, чем более традиция репрезентирует один из этих вариантов, тем она понятнее, тем "заразнее" ее мемы и тем дольше она живет.
Вариант первый. Его можно условно назвать "Ахура-Мазда" или "Человек-Иисус".
Бог в этой модели непосредственно, ясно и явно, понятно и антропно добр. Его основной целью является причинение своим творениям максимального количества блага, в том числе и в мирозданческом масштабе. Совершенно логично из этого следует, что и творения-то не столько ему творения, сколько дети. Его восприятие своих порождений основано на мощнейшей эмпатии: когда они страдают, ему тоже больно. Он готов на ограничение собственного могущества ради того, чтоб организовать своим детям пространство свободной воли. "Наказать" он может только одним образом: временно отвернуться, да и то при первой же попытке отступника снова установить контакт немедленно кидается навстречу. Он может организовывать своим детям какие-то испытания ради их совершенствования, но всегда максимально четко объясняет условия и никогда не придумывает ничего, что может реально повредить человека в процессе. И вообще старается выходить на контакт как можно чаще, потому что общение с людьми ему самому доставляет интенсивное удовольствие.
Если он при этом космическая сила, то у него могут наличествовать чуждые, нечеловеческие аспекты, но его дети большую часть времени будут знать об этом только теоретически. Так, у Ахура-Мазды среди его семи лиц есть совершенно непостижимые разумом Целостность и Бессмертие, которыми он вселенную крутит. Но с людьми общаются не они, а абсолютно понятные Благой Промысел, Избранная Власть и прочие. А эти штуки Заратуштре показали издалека и сказали: вот разовьетесь как следует, постигнете и это, а пока что просто имейте в виду, что этим двигаются светила.
Отношения такого Бога с творениями основаны только на любви. Можно трепетать перед его могуществом, но это не должно быть главным чувством никогда. Вообще ему не хочется, чтобы его боялись.
В чем у такого Бога проблемы? Во-первых, чтобы такая модель вообще получилась, нужно, чтоб за зло в мире был ответственен кто-то другой. И, нет, не люди. Потому что если б люди изобрели зло сами, такой идеальный отец живенько бы им объяснил, почему это отстой, а они бы поняли. Нет, тут нужен полноценный дуализм с абсолютно отдельным источником порчи.
Во-вторых, такой Бог очень мало властен над своим разумным творением. Если оно скажет ему "Не хочу тебе служить, пойду нафиг" - все, что он может сказать в ответ "Ну, иди нафиг, дитя мое, что ж с тобой поделаешь. Если захочешь вернуться - я всегда буду здесь". И немедленно начнет придумывать, как бы ему и это существо спасти и окольными путями вывести-таки ко благу.
Вариант второй. Условное название "Зевс" или "Индра".
"Вы так говорите "антропность", как будто это что-то хорошее!" Такой Бог тоже весьма и очень человекообразен... вот только если первый вариант представляет из себя идеальный образ хорошего, дивно хорошего человека, то этот - в сущности, просто проекция человека как он есть, со всеми его недостатками, только очень, очень, ОЧЕНЬ сильного. Обычно такой Бог начинает свою карьеру с того, что покровительствует конкретному племени; соответственно, и ре-эвокация образа такого Бога совпадает все время с периодами расцвета какого-нибудь очередного национализма.
Такой Бог решает проблему добра и зла очень просто: они изначально в нем есть, так же, как и в его творениях. Иногда можно к нему приляпать какие-нибудь внешние, безличные Принципы Зла и Блага, которые и порождают его в начале времен, смешавшись между собой. Поэтому и теодицея этого Бога не пугает: он не нуждается в оправдании, на претензию "отчего ты творишь зло, а не только добро" он отвечает "ДА ПОШЕЛ ТЫ, ЧЁРВЬ! ПОТОМУ ЧТО МОГУ! ТЫ КТО ВАЩЕ, ЧТОБ МЕНЯ СУДИТЬ? АЗ ЕСМЬ ГОСПОДЬ!!"
Отношения такого Бога с творениями могут очень разниться. В сущности, если он к тебе хорошо расположен, то можно даже его и любить. Но к этой любви всегда примешивается привкус страха: даже его избранники и любимцы не застрахованы от внезапных вывертов его божественной придури. А еще он любит жестко проверять своих верных на вшивость, и не прошедших проверку грубо отбраковывает. Ибо недостойны.
Плюс такого Бога в том, что он крайне прост для понимания. Вообще не надо заморачиваться. Берешь и экстраполируешь.
В чем проблемы такого Бога? Ну, во-первых, он тупой. Именно такой Бог легко и ненапряжно разбирается на части атеистической пропагандой. Потому что именно его проще всего заклеймить как вымышленного - очень уж конкретно он напоминает раздутый образ царя или племенного вождя.
Во-вторых, умелый проповедник Бога первого типа, Бога любви, опять же легко и ненапряжно перетягивает задолбанных самодурством адептов этого гипер-пахана к себе.
И, в третьих, такой Бог просто создан для того, чтобы организовывать против него прометеанско-люциферианское богоборчество. Он настолько явный Тиран, что гильотина по нему плачет и тоскует.
Вариант третий. Условное название... Аххщщ!! Йа! Шуб-Ниггуратх! А'иф'тродог, ийээээ, Йог-Сотот, Йог-Сотот!.. Простите, был взволнован.
Этот Бог - и не Бог-то, собственно. А Непостижимое Вселенское Оно. Лишенное как человекообразной сущности, так и любой понятной человеку эмоциональной сферы.
Если два остальных варианта начинаются всегда как личные Господа Людей, то этот - с самого начала претендует на абсолютность. Люди для него глубоко третьестепенны, если вообще важны. Они могут даже быть не его сознательными творениями, а своего рода вторичным случайным продуктом его жизнедеятельности. Что это означает? Что он вообще не заинтересован в людях как личностях. Они просто живут в его присутствии, в мире, организованном по его законам, которых при этом понять до конца никогда не смогут. Потому что они не для людей сочинялись. При этом за нарушение этих законов он будет карать... точнее, карать будет не он, а сами законы. Или не карать, потому что непостижимость. За одно и то же может обрушиться ад, а может - дождь из лягушек, а может ничего не произойти. Потому что ахрыфщ фхлярг кагшаргзагук.
Иногда почему-то и зачем-то он может вступать с людьми в отношения. Эти люди могут стать об это велики и славны. Или сойти с ума необратимо. Или и то, и другое. Зачем ему это, если он неантропен? Затем, что ыграхх фыйц'агрхещщжчсфв!
Отношение к нему людей... Ну, давайте так, в норме единственное естественное отношение к такому Богу - перманентный панический ужас или, как минимум, сильнейшая фоновая тревожность. Если Вы очень особый человек со специфически поэтической натурой, то Вы можете им особым образом восхищаться. Как невероятной стихией, в которой есть своя красота. В целом, возможен и особый упорос вида "ДА, КТУЛХУ, СЪЕШЬ МЕНЯ ВО ИМЯ ИСТИНЫ". Потому как единственный интерес, который могут пробудить люди у такого Бога - это сколько-то гастрономический; в смысле, впитать интересную личность и каким-то мистическим образом с этого обогатить свою невыразимую сущность.
Проблема такого Бога... Ну, у него проблем нет. Есть проблема с ним: очень страшно так жить. Шумеры долгонько продержались со своей Тиамат, и то потом пришел Мардук, Бог второго типа, и разобрал ее на запчасти.
А теперь, ВНИМАНИЕ, к чему я это все гоню.
К тому, что, КМК, каждая из этих моделей, как сказано выше, внутри себя по-своему непротиворечива, НО: за время существования человеческой религиозной мысли они столько раз конкурировали друг с другом, встречались, дрались и граничили, что в головах у многих сильно перемешались. И это еще ничего, если второй, скажем, тип перемешан с первым ("Он тебя бьет, но любит") - хотя тоже мало приятного, конечно - а если, массаракш, третий с первым (Ктулху пожрет всех, но ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИЗ НЕВЫРАЗИМОЙ ЛЮБВИ)?!
Ей-богу, стоило бы уже, что ли, задуматься - и разделить. Всем, вообще всем, со всех сторон, стало бы просто жить. Проблема, конечно, в том, что зачастую линии этого раздела пройдут не между устоявшимися религиями, а прямо и сугубо внутри - но мнится мне, что эти линии ведь есть и так, просто они не рефлексируются. А отсутствие рефлексии, массаракш, портит вообще все, и веру тоже.
Вот. Не судите строго, это спонтанные и непричесанные мысли.
