Часть четвертая
О скрытых мотивах ареста перед войной Народного Комиссара вооружения СССР Бориса Львовича Ванникова впоследствии рассказал Иван Владимирович Ковалёв, в те годы заместитель наркома государственного контроля СССР.
На Коллегии Наркомата госконтроля, где присутствовал и Ванников, зачитывали акты по показателям оборонных предприятий. Ванников сидел рядом со Ковалевым, шутливо комментируя выявленные недостатки. Мехлис жевал сушеный чернослив (недавно бросил курить) и после прочтения каждого акта бросал острые реплики в адрес Ванникова. Тут Ванников и говорит Ковалеву на ухо:
- Иван, имей в виду: еврей еврею, как и ворон ворону, глаз не выклюет.
Но Мехлис услышал. Прервал чтение очередного акта, и позвонил Сталину. После чего приказал Ковалеву и Ванникову следовать в машину. Через пять минут приехали к зданию ЦК партии.
Прошли в кабинет Сталина. Он раскурил трубку, обернулся к Ванникову:
- Ну–ка расскажите!
Ванников сказал, что де спасибо Госконтролю, что обнаружил неполадки. Наркомат примет немедленные меры… Сталин прервал его:
- Нет, Вы не о том. Вы скажите, как там шутили.
Ванников не стал отказываться. Он повторил Сталину свою шутку насчет еврея и ворона. Сталин неторопливо прошелся по кабинету и спокойно сказал:
- Сейчас, когда советскому народу угрожает величайшая военная опасность, за подобные высказывания некоторые могли бы оказаться в тюрьме. Можете идти, мы с товарищами займемся другими делами.
Ванников вышел, четверть часа спустя покинули здание и остальные. Они не знали, что Ванникова сразу же отвезли на Лубянку.
Много лет спустя после смерти Сталина, вспоминая этот эпизод, Ванников спросил Ковалева:
- Кто им приказал взять меня сразу за дверьми его кабинета? Может, он кнопку нажал? Ты же там сидел, должен был заметить?
Но Ковалев ничего не заметил. Берия присутствовал, но никаких движений не делал. Выходит, Сталин заранее отдал распоряжение насчет Ванникова. Видимо, неуместная шутка послужила детонатором накопившихся к этому моменту претензий к наркому вооружений.
Время было суровое. Для иллюстрации посмотрите письмо И. В. Сталина на завод по выпуску дисков для ППД в 1940 году.
За что же мог лишиться свободы простой рабочий оборонного предприятия?
Рассказывает Анна Павловна Михайлова, работавшая в Загорске в 1941 году на заводе №367. Сейчас ей 93 года.
- Отец у меня прожил 97, значит мне надо не менее 100, - смеется она.
Анна Павловна - последняя из работниц завода, первым начавшего выпуск автомата ППШ в СССР.
На фото за ее спиной вход в тот самый цех, где она начала работать с сентября 1941 года.
С 7 утра до 7 вечера, с одним перерывом на обед, без выходных. Весь день на ногах. И так все 4 года войны.
Автобусов тогда не было, а от дома до работы идти 5 километров. Дорог тоже не было, зимой то хорошо, говорит, а весной или осенью в грязи по уши идешь.
Если опоздаешь на 10 минут, от дневной порции хлеба отрезали 100 грамм. Если больше - разговор с Особым отделом. А там уж по разному могло быть.
На обед щи из крапивы. Хлеба белого не видели вообще.
Жили в комнате. Огорода не было. Дрова надо было самой идти рубить в лес после работы, уже по темноте, потом нести в холодный дом.
Работать на заводе начала в 16 лет. И проработала тут 63 года. Была старшим инженером-технологом.
Ни одной фотографии до 1950 года у нее нет. Секретно все было, говорит, да и мы, девчонки, были на лицо кто синего, кто зеленого цвета, смотря в каком цеху работали, и с какими химикатами имели дело. И запах химии не проходил даже после бани. И не до мальчиков было тогда. Да и не было их. Теперь и девчонок нет ни одной. Одна она осталась.
Кстати, по воспоминаниям сотрудников завода, Г.С. Шпагин обладал важным качеством - умел хранить в секрете как свои задумки, так и все то, что касалось производства. Пока дело не вышло за ворота КБ или завода, пока идеи не воплощены в жизнь - ни слова никому.
Скуластое лицо, большие внимательные глаза, в плечах широк. Ходил в темно-синем полувоенного покроя кителе из толстой шерсти, в таких же брюках-галифе и сапогах. Походка была уверенной.
При этом Шпагин был человеком с тонким юмором. Вспоминают, что едва Георгий Семенович появлялся на испытаниях, он с неизменной серьезностью, без тени улыбки заявлял:
- Уверяю вас, у этой конструкции недостатков нет.
Человек, не знавший характера Шпагина, обычно принимал его заверения за чистую монету. Некоторые представители главного заказчика пытались со строгостью в голосе поставить конструктора на место:
- Не торопитесь с выводами. Только испытания смогут подтвердить, есть недостатки в вашей конструкции или нет.
- Может быть, может быть, - произносил в ответ Шпагин, и подмигивал кому-нибудь из знакомых, так и не сбрасывая с лица маски серьезности.
Но наружное спокойствие давалось конструктору нелегко, Г. С. Шпагин постоянно курил. Потом это отразится на его здоровье ...
Рабочие за глаза называли Георгия Семеновича непоседой - Шпагин не мог долго находиться в кабинете, уходил в цеха, постоянно общался с рабочими, мастерами. Если видел, что где-то не ладилось, сам становился к станку: учил, помогал. Уходил Шпагин с завода, как и весь руководящий состав, в 2-3 часа ночи.
Шпагин с семьей уехал в Вятские Поляны вторым эшелоном. Последний, восьмой, прибыл в поселок 8 ноября 1941 года.
Как вы помните, ни один завод в это время не производил ППШ. Решение о развертывании производства ППШ "с нуля" (до этой даты такой вопрос даже не обсуждался) было принято 7 ноября 1941 г . Ночью его получает дирекция московского завода им. Сталина. Уже днем на пустующих площадях цеха N3 организуется цех N6 . В течение следующей недели собираются станки по предприятиям Москвы, устанавливаются, налаживаются, технологи изучают документацию и отрабатывают производство по образцам. И уже к 1 декабря 1941 на ЗиС выпущена первая опытная партия ППШ, а к концу декабря - первая промышленная.
Если летом и в начале осени 1941 года Загорск был глубоким тылом, то в ноябре положение изменилось. 15 ноября гитлеровцами было предпринято второе генеральное наступление на Москву. Основные удары на столицу они наносили теперь с севера на Яхрому и Дмитров, а с юга – на Тулу. Над Загорском нависла угроза захвата. Днем и ночью была слышна канонада, видны зарева пожарищ. Конец ноября и начало декабря 1941 года — самое тяжелое время для города.
21 ноября фон Бок записал в дневнике: «По числу дивизий, если судить об этом за зеленым столом, соотношение сил не хуже, чем обычно. Но снижение боеспособности – в отдельных ротах осталось от 20 до 30 человек, большие потери в командном составе и перенапряжение людей в сочетании с холодами дают практически совершенно иную картину».
Боеспособность немецких войск резко снизилась из-за гибели большого числа опытных солдат.
23 ноября начальник Генштаба сухопутных войск генерал-полковник Франц Гальдер отметил в своем дневнике: «Таких сухопутных войск, какими мы располагали к июню 1941 года, мы уже никогда больше иметь не будем».
24 ноября 1941 года
Генерал-полковник Ф.Гальдер записал в дневнике: «Подполковник Кальден (офицер связи при штабе 2-й танковой армии) доложил об обстановке и состоянии войск армии… Наступать дальше командование армии считает невозможным… Генерал-полковник Фромм обрисовал общее военно-экономическое положение. Падающая кривая! Он полагает, что необходимо перемирие». Подобные сообщения в Берлине получали из всех частей.
25 ноября 1941 года
Соединения 2-й немецкой танковой армии вышли на южную окраину Каширы, продвинулись к Рязани и Скопину, создав угрозу прорыва к основным коммуникациям, связывающим Москву с центральными и восточными районами страны. Тула оказалась глубоко охваченной с востока. Положение вокруг Москвы становилось критическим. Г.К. Жуков вспоминал: «…В распоряжение 16-й армии Рокоссовского мы перебрасывали все, что можно было перебросить с соседних участков и из других армий. В том числе перебрасывали отдельные взводы, отдельные группы солдат с противотанковыми ружьями, отдельные группы танков, группы орудий, батареи, полки; тянули туда все, что только можно, чтобы укрепить 16-ю армию». И только с переброской сюда 7-й дивизии, двух танковых бригад и двух артиллерийский полков из резерва Ставки армия Рокоссовского создала крепкий участок обороны.
Исполком загорского горсовета принял решение об эвакуации детей детдома МООСО и детдома им. Ленина. Закрылись некоторые детсады и ясли.
27 ноября 1941 года
Командующий группой армий «Центр» приказал 3-й танковой группе овладеть предмостными плацдармами в районах городов Яхрома, Дмитров и, направив часть сил на поселок Красную Поляну, совместно с 4-й танковой группой окружить и уничтожить 16-ю русскую армию, а затем обойти Москву с севера. Сражения на северо-западных и северных подступах к городу Москве приняли еще более кризисный характер. К исходу дня все войска центра и левого фланга 30-й армии, потерявшие до 60-70 % личного состава, вынуждены были с боями отойти на восточный берег канала Москва – Волга на участке от Темпов (16 километров южнее города Дубны) до Татищево (5 километров севернее деревни Дмитрова).
28 ноября противник захватил Яхрому, мост через канал Москва-Волга и овладел населёнными пунктами на его восточном берегу – Перемиловом и Семешками. Путь на Загорск был открыт. 17 танков противника по мосту через канал Москва-Волга быстрым маршем направились к Загорску. Одним из первых на рассвете 28 ноября с прорвавшимися танками и пехотой противника принял бой бронепоезд №73. В районе Яхромы бронепоезд уничтожил более 10 танков и несколько сот гитлеровцев.
В ночь на 28 ноября командующему 1-й Ударной Армией генерал-лейтенанту Василию Кузнецову позвонил Сталин, приказавший немедленно выдвигать войска для нанесения контрудара и вытеснения противника обратно за канал. Бойцов немедленно подняли по тревоге. В два часа дня, после марш-броска из Загорска, начался бой. Отразив атаки врага, наши части перешли в наступление и к утру следующего дня разгромили группировку противника. Это была первая победа 1-й Ударной Армии. Угроза захвата Загорска миновала. Над городом прокатился вздох облегчения.
29 ноября 1941 года
Гитлер заявил, что «война в целом выиграна».
В подмосковной деревне Петрищево гитлеровцами повешена 18-летняя Зоя Космодемьянская.
Одновременно с Зоей, в деревне по соседству с Петрищево, на арке совхозного двора была повешена другая девушка из группы Зои – Вера Волошина (между прочим, Вера была моделью скульптора Ивана Шадра: знаменитая «Девушка с веслом», которая стояла в каждом парке, – это Вера).
29 ноября министр по делам вооружений и боеприпасов Ф. Тодт заявил Гитлеру, что «в военно-экономическом отношении война уже проиграна Германией» и необходимо политическое урегулирование.
2 декабря 1941 года Гальдер сделал запись в дневнике: «Противник достиг пика своей способности держать оборону. У него больше нет подкреплений». В этот же день, когда до начала контрнаступления Красной армии оставалось всего трое суток, в разведсводке отдела по изучению иностранных армий на востоке утверждалось: «Русское командование в настоящее время не располагает резервами и поэтому предпринимает попытки, введя в бой все имеющиеся в распоряжении силы, приостановить наступление немецких войск».
4 декабря этот же отдел пришел к выводу: «Боеспособность противника не настолько велика, чтобы без значительного подкрепления можно было предпринять крупное наступление».
Пауль Карелл об операции «Тайфун»: если в октябре группа армий «Центр» состояла из 78 дивизий, их количество к декабрю сократилось до 35. То есть ее боеспособность снизилась более чем наполовину: у войск не было сил не только наступать, а уже и обороняться.
5/6 декабря. Начало контрнаступления советских войск под Москвой.
В конце 1941-го года даже небольшие заводы и промышленные артели получали от военных и партийных органов задания на развертывание производства ППШ "по прилагаемому образцу". Т.е. без производственной документации, оснастки, лекал и т.п.).
Например, Кандалакшский завод №310. Приказом Военного совета 14-ой армии от 06 декабря 1941 года ему было предписано к 1 января 1942 года выпустить 250 автоматов ППШ по прилагаемому образцу. Т.е. на все про все отводилось 25 суток! Чертежей не было, марок сталей никто не знал, работа шла на глазок. Но тем не менее завод в январе 1942 года выдал 100 образцов "Изделия N 86". Интересна история с изготовлением магазина для нового автомата - позарез требовалась ленточная пружина, но такой стали не было. Тогда один заводской инженер предложил использовать для ее изготовления пружину от патефона. К местному населению обратились с просьбой приносить на завод свои патефоны для военных нужд. Люди помогли.
Отпускная стоимость ППШ составила 1240 рублей.
Кто воевал в пехоте - среди тех менять ППШ на ППС желающих особо не было.
Источник, больше фото
Продолжение следует
