Фэнтези истории

Мориона вздыхает, стараясь не встречаться взглядом с Саей, которая, впрочем, игнорирует её с того самого вечера. И Мориона не может за это её винить. Но извиняться она тоже не собирается. Хотя бы потому, что в этом случае или придётся-таки объяснять, почему это вообще происходит (и признать перед самой собой, что Сая, которую она терпеть не может, всё же давно стала частью того, что Мориона считает семьёй), или отговариваться какими-то общими фразами. Проблема в том, что Сая безошибочно определяет ложь. Что и неудивительно для той, чья стихия — Огонь.

Лучше и вовсе молчать…

Хотя Мориона сомневается в том, что Сая не сумела сама понять, что… Только вот почему она в таком случае не рассказала хотя бы пришлым? Загадка, конечно.

Мориона встряхивает головой и сосредотачивается на своих подопечных. И тут же облегчённо улыбается — в отличие от остальных, её пятёрка вообще не выглядит хоть немного удивлённой. Как будто бы то, что они сейчас видят перед собой, а это резервуар на месте одной из могил, до отказа заполненный одним из самых неприятных видов мерзости — мелкие, вёрткие, вытягивающие из мага силы при одном только прикосновении, не заслуживает ни капли внимания. На месте эриин Мориона не стала бы относиться к мерзостям настолько пренебрежительно. Встретиться с этой разновидностью — то ещё испытание. Мориона по себе помнит.

Да, по счастью, в землях, куда Башня традиционно отправляет выпускников, этот тип мерзости почти не встречается. Он и в программе обучения есть только потому, что когда-то порядок распределения был несколько иным, и прежние Наставники старались учесть всё.

Но даже при этом ни один из её подопечных не выглядит… никак не выглядит! Все пятеро стоят с совершенно равнодушным видом. Только эрии Инэ немного бледновата.

Именно в этот момент эрии Инэ бледнеет ещё сильнее и начинает оседать на землю. Мориона срывается с места, чтобы… она и сама не знает — зачем. Исцелять она не умеет! Поэтому на последних шагах она замедляется, растерянно смотря на то, как Ильм, обогнав её, подхватывает эрии Инэ на руки и едва ли не бегом срывается прочь.

Что…

— Всё же у слухов есть основание? — невинным тоном, в котором упрятана хорошая доза яда, интересуется Сая, останавливаясь рядом в то время, как Наставник отправляет остальных членов пятёрки в Башню, а прочим велит продолжать. Мориона чуть поворачивает голову и лениво смотрит на Саю. — Пару месяцев тому назад болтали, что Ильма и эту девочку то и дело видели болтающими в разных не особенно людных местах. И страшно представить, ограничивалось ли их общение исключительно разговорами… Сама же знаешь, что Ильм никогда не отличался постоянством — в годы обучения сколько девчонок через его прошло!

Мориона хмыкает, всем своим видом стараясь показать, что Сая — не больше, чем дура. Верить слухам! Одновременно она бросает взгляд на двух других мадэ, радуясь, что те и стоят несколько дальше, и вообще сосредоточены на своих подопечных… Везёт. А то от нового витка слухов было бы не спастись.

Она окидывает полигон взглядом, вздыхает и отправляется вслед за своими подопечными в Башню. Надо навестить эрии Инэ и проверить, как она. И поблагодарить Ильма за то, что он помог, хотя вообще мог бы не вмешиваться — не его дело ведь. Ну, и рассказать про то, какую глупость сказала Сая — пусть порадуется, что его кузина так опозорилась. Хорошо ещё, что не перед посторонними!

Мориона останавливается возле двери в лазарет, уже почти коснувшись, когда слышит изнутри тихие голоса. Эрии Инэ и… Ильм?!

Что они…

Она решительно входит и видит, как Ильм сидит рядом с кроватью девушки, которая смотрит на него упрямо и… Мориона не понимает, что такого в её взгляде, но это ей решительно не нравится. Некстати всплывают только что высмеянные — пусть и только мысленно! — слова Саи.

— Ох, хорошо. Раз ваша мадэ пришла, я могу откланяться, — легко произносит Ильм, поднимаясь со стула. Отвешивает шутливый поклон, выполненный при этом по всем правилам столичного этикета и проскальзывает в не успевшую до конца закрыться ослепительно-белую, как и всё здесь, дверь. Мориона провожает его взглядом, а потом смотрит на эрии Инэ, то ли надеясь поймать её взгляд, то ли наоборот — опасаясь этого.

— Как ты себя чувствуешь? — внутренне морщась от слишком сухого тона, спрашивает Мориона.

— Не пойму… — тянет эрии Инэ, скользя взглядом по всему вокруг, но ни на чём не останавливаясь. И, кажется, при этом избегая смотреть на Мориону. При этом эрии Инэ постоянно касается шеи, то прижимая ладонь, то отдёргивая. — Слабость… голова кружится даже сейчас.

— Переучилась?

Эрии Инэ пожимает плечами, отчего не до конца застёгнутая блуза немного сползает с плеча, открывая вид на ключицы и широкую, совершенно не подходящую юной девушке цепь чернёного серебра. Точно такую же, как…

Мориона прикусывает губу и, спешно попрощавшись, едва ли не бегом покидает лазарет. Оказавшись снаружи, она прижимается к стене и, заткнув рот ладонью, давит всхлип.

Надо немедленно найти Ильма и поговорить с ним!

Нет.

Ни за что на свете!

Лучше уж сделать так, чтобы в ближайшее время они никак не пересеклись, а потом найти другое место работы… Какое? Куда такая, как она, может податься, не опасаясь при этом разоблачения?

Надо поговорить с эрии Инэ и объяснить той, что роман с мадэ, который, конечно, не преподаватель, но… тем не менее — взрослый человек — недопустим. И грозит проблемами как ей, так и ему. И рассказать, как Ильм и правда не пропускал ни одной юбки в те времена, когда они с ним ещё были эриин… И почему Мориона поверила, что он изменился?!

Она выпрямляется, одёргивает жакет, тщательно расправляет складки на юбке и отправляется к Наставнику Миро.

С этими нелепыми переживаниями она совсем забыла о том, что тот нуждается в её помощи. Особенно сейчас, когда в Башне творится такое… Особенно после того, как его в очередной раз унизили, заставив выполнить то, что он не хотел. Ему гораздо хуже, чем ей с её глупыми переживаниями о влюблённости!

— Неужели у вас не вышло его отговорить? — Допустить на землю кладбища посторонних будет сравни катастрофе. Рано или поздно кто-нибудь из них непременно наткнётся на склеп и тогда…

— Признаться, я не очень-то старался, — пожимает плечами Трок. Что? Что этот человек задумал? Уж не хочет ли он… — Не вижу смысла. Эйн Сьолли всё равно поступит так, как считает нужным. Отговорки вроде проклятий и прочего его не проймут.

— Зачем вообще это делать, если они уже настроились закрывать Башню? — безнадёжно выдыхает Гьор, стараясь не сутулиться ещё сильнее. Трок смотрит на него без даже тени жалости. Лишь приподнимает левую бровь. — Не позднее начала осени.

— Идиоты, — качает головой Трок. — И чего они этим добьются? — Он бросает взгляд на небо, где уже половина звёзд закрыта тенью. В самом деле! Что даст закрытие Башни на фоне того, что… Хотя Гьор сомневается, что произойдёт что-то более серьёзное, чем небольшой магический шторм. Ну, быть может, будет несколько ураганов, но не более того. — Высвобожденной силы не хватит на то, чтобы нормально передать власть новому Императору…

— Что?!

— Вы не знали? — изумляется Трок. Аж всем телом подаётся вперёд, чтобы, видимо, получше рассмотреть лицо Гьора. Тот усилием воли не позволяет себя отшатнуться. Спокойно смотрит прямо в глаза Трока. Тот, впрочем, не впечатляется ни капли. — Император плох. Настолько, что, по моим данным, не доживёт даже до конца лета. Так что было бы разумнее для эйннто Дотт и Сьолли останавливать Башню сейчас. Тогда это хоть как-то могло бы перенаправить магию на тех Высших, которые стоят за их отправкой сюда. И их партии. Уж не знаю — не удалось выяснить, каюсь — кого именно они жаждут посадить на трон нашей благодатной, — Трок кривится, даже не пытаясь спрятать сарказм, — страны, но разницы между марионетками я не вижу.

Гьор поджимает губы. Политика! Как же он ненавидит эту оголтелую грызню за власть! Ту самую, из-за которой много лет назад потерял любимую женщину и лучшего друга. Ту самую, которая вынесла ему прямо в руки медальоны… И теперь эта гниль всё же настигла его. И Башню.

Ну, да. Заведения вроде Башни… а также некоторые другие, которые, по мнению некоторых, более ценны, чем Башня, в которой магов учат противостоять мерзости, приходящей за жизнями невинных… питаются магией мира. Перераспределяют, направляют. Разумеется, ублюдки из совета в погоне за властью не упустят возможности получить дополнительную порцию! И плевать им на то, что без магов в эти земли придёт смерть.

Медальоны.

— Могильник мы всё же распечатаем. Не стоит нервировать эйннто, — беспечным тоном сообщает Трок. Гьор передёргивает плечами. Распечатать? Позволить кому-то..? — Ой, бросьте! Я прекрасно знаю, что вы там прячете. И считаю, что это, как минимум, неплохо так хлестнуло бы по носу выскочек столичных.

— Хлестнёт по носу? Трансформа магии искорёжит всё живое! — Гьор оступается и едва не падает, но эйн Трок поддерживает его. Как ни странно.

— Пфе! Вам их и правда так жалко? — Эйн Трок отбрасывает белёсые волосы назад, неприятно в этот момент напоминая своего отца, с которым Гьор к своему неудовольствию был слишком хорошо знаком. — Это… скажем так… допустимая жертва. Тем более, что, если вы сильно переживаете, в пределах Башни на этот момент будет действовать сеть из медальонов и принявших их силу. Ну, если мы рассматриваем вариант с высвобождением сил, запечатанных в склепе… — Тон настолько лёгкий, что можно подумать, что разговор идёт о сущем пустяке. Но — склеп? Он знает и об этом? Гьор начинает рыться в карманах, чтобы скрыть дрожь в руках. — Но, думаю, мы обойдёмся и чем-то меньшим. Хотя сеть медальонов, само собой, будет кстати.

— Для этого медальоны должны… Меньшим? Что вы имеете в виду?

— Я подарил один Мори, — небрежно произносит Трок, заставляя похолодеть. Мадэ Остогт не заслуживает подобной ноши!!! — Вот только не надо драмы! Мори ведь далеко не обычная, не так ли? Вы это знаете. Равно, как и я.

— Откуда…

— Признаться, было не так уж и просто понять, почему кое-кто не может противиться её воле… — тянет Трок. Гьор прикрывает глаза, понимая, о чём тот говорит. Значит, проклятая кровь проснулась в девочке? И как только эйннто не заметили… — У них не та квалификация, чтобы видеть подобное. Тем более, что мало кто сейчас вообще всерьёз может позволить себе изучать силу Императора. Да… было непросто. Но после смерти этой бедняжки я наконец-то понял! Так что Мори едва ли не идеальный кандидат.

— Хотите устроить государственный переворот? — горько спрашивает Гьор. Если этот подонок втянет внучку его единственной любви в свои махинации… — Не можете простить, что вам не позволили построить карьеру в столице?

— Вы о чём? — искренне удивляется Трок. Настолько искренне, что Гьор даже верит ненадолго. — Я вовсе не стремился к столичной жизни… хотя не имею ничего против власти, знаете ли… Которая, как вы не можете не знать, у меня и так есть благодаря семье, — эйн Трок как-то по-особенному нежно улыбается, глядя куда-то вглубь себя. — Но в любом случае я остался здесь из-за Мори. Дважды. И теперь…

— Если ты её обидишь, я выпущу тебе кишки, — буднично сообщает Гьор. Трок, склонив голову к плечу, внимательно рассматривает его. И стремительно серьёзнеет, видя, кажется, то, чего не ожидал.

— Могильник будет распечатан завтра, — ровным тоном произносит Трок. — То, что заложено в его основание, я использую так, как посчитаю нужным. Если попробуешь встать у меня на пути, старик, я заставлю тебя жить. Столько, сколько потребуется, чтобы ты возненавидел жизнь. Столько, сколько понадобится, чтобы ты проклял всё и вся. Столько, сколько необходимо, чтобы боль от осознания невозможности спасти хоть кого-то свела с ума, превратив в ничтожество, только и способное, что пресмыкаться перед любым, кто окажется сильнее… Доброй ночи, эйн Миро. Не опоздайте завтра — эйн Сьолли этого не потерпит.

— Это ты убил эрии Оссор? — заставляя себя говорить спокойно, как будто бы не было того, что... того, что сейчас пообещал Трок, спрашивает Гьор.

— Нет. Не я. Хотя и знаю — кто и почему. Я всего лишь затёр следы — не хочу разбрасываться ценными кадрами. Тем более, что их тут не сказать, что богатый выбор. Доброй ночи, Наставник Миро. Доброй ночи.

Интересно, а как именно по итогу эта часть души проявится? Всё же это не связанный дух… Жаль, конечно. Тогда можно было бы надеяться, что он окажется чем-нибудь пушистым и мурчащим… И большим, чтобы… да… было бы неплохо иметь под рукой кого-то, в кого можно завернуться, как в пледик. А то Рао, конечно, бывает даже тёплым, но не перестаёт от этого быть змеёй. И даже если он обернёт вокруг неё кольца, это всё равно… Дэйши почти хрюкает, представив себя, лежащей на боку и обёрнутой в кольца из змеиного тела… Нелепо. И ей искренне жаль психику того, кто увидел бы её в таком виде…

Рао из глубины сознания посылает мысль, пропитанную издевательством.

Дэйши его старательно игнорирует. Получается так себе, но она заставляет себя не останавливаться на этом.

Она концентрируется на лале, стараясь проникнуть в его глубину настолько, насколько это возможно, и немного дальше.

Темнота сердцевины затягивает моментально, сдавливает, перекрывает дыхание. Всё, как и всегда. Дэйши не может припомнить ни единого раза, когда бы погружение в тайны медальона не сопровождалось вот таким вот развлечением. И обычно она старается не погружаться слишком без страховки в виде Клисса. Ну, или Трая в крайнем случае. А то слишком уж ярко вспоминается тот вечер, когда она первой из тех, кто посвящён в тайны медальонов, обрела суть.

В тот раз…

Надо признать, что во-многом это было похоже на медитации по обретению связанного духа. По крайней мере — место до боли похоже на...

Вообще маги до сих пор так и не могут прийти к единому мнению насчёт того, где именно обитают духи, и почему вообще соглашаются становиться спутниками магов. Зачем это существам, которые безмерно могущественнее людей. И почему они вообще с такой радостью готовы подчиняться… Дэйши кривится, вспоминая, с какой невероятной «радостью» Рао порой встречает её просьбы. Впрочем, Рао — тема для отдельного размышления. Дэйши невольно вспоминает тот раз, когда…

«…Она пытается определить, где вообще находится. Вокруг нет ничего, кроме пропитанной ледяным холодом темноты.

…там, где она встретила Рао, были бесконечные водопады, брызги воды, подсвеченные заходящим солнцем…

Здесь же… Она замирает мыслями, заставляя себя только чувствовать. Каждая мысль создаёт мир. Переводит его в материальное. Так что в таком деле, как знакомство с духом, если, конечно, то, что она сейчас делает, именно встреча с духом, мысли не нужны. Они могут исказить его, навязать противную духу форму, что по итогу приведёт либо к отторжению, либо к вечной вражде.

Дэйши знает это. Она это знала и тогда, когда только готовилась встретиться с Рао, но… не сумела удержать себя. И, быть может, именно из-за этого их взаимодействие не настолько гладко, как должно было бы быть.

Может, конечно. Увы — доподлинно этого не узнать. Магов, изучающих мир духов и их взаимодействие с миром тварным, настолько мало, что только на их поиски придётся потратить целую жизнь. Не говоря уже про то, сколько их придётся упрашивать поделиться хотя бы крупицей знаний!

Сознания касается крупное тело. Дэйши замирает, успокаивая мысли, которые, стоило только на мгновение ослабить контроль, пустились вскачь. Она заставляет себя чувствовать только принятие. Ну, и смирение — как показал опыт с Рао, это никогда не бывает лишним.

Спустя бесконечное количество времени напротив зажигаются антрацитовые с вкраплениями тьмы и небесной лазури глаза с вертикальным зрачком. Огромные и не мигающие. Раздвоенный язык, проходящийся по её щеке, Дэйши ощущает спустя ещё неизвестное количество времени.

Змея.

Опять!

Можно подумать, ей Рао было мало!

Она слышит отголоски едва ли не хохота в глубине сознания… а змеи умеют хохотать?..»

Дэйши сильнее заворачивается в одеяла, вспоминая то, как сильно тогда её прошибло холодом. Казалось, кровь прямо в жилах обратится в льдинки… Вот самое время вспоминать это! И так холодно! Рао в глубине сознания скалится на пару с сутью. Хм… а не кажется ли Дэйши, что эти двое успели спеться? И когда только? Ведь не так давно Рао то и дело игнорировал Дэйши, стоило только прикоснуться к сути. Что произойти-то успело?

«…Змею, медленно сворачивающую и разворачивающую переливающиеся всеми возможными и невозможными цветами кольца, она видит только спустя почти минуту. И той это явно не по душе.

— И… как мне тебя звать? — безнадёжно — Рао представился лишь спустя несколько месяцев, в течение которых Дэйши едва ли не на коленях вымаливала милости у обнаглевшего змея. А эта…

«Ссар»

Голос в глубине сознания определённо женский.

Прекрасно! Просто прекрасно! Дэйши готова начать проклинать всё на свете.

Связанный дух с женским сознанием! Что может быть хуже?!

«Связанный дух с женским сознанием, посвящённый Хаосу» — моментально приходит ответ.

Так медальон… Дэйши вздыхает. Потом пожимает плечами с самым легкомысленным видом, на который только способна. Ну, Хаос. И что с того? Можно подумать, это что-то коренным образом меняет!..»

Меняло, как показало время. Во всяком случае то, что Ссар сольётся с её собственной душой, Дэйши и представить себе не могла. Но это…

В дверь скребутся. Настойчиво. И кто…

Дэйши неохотно выползает из старательно создававшегося гнезда и плетётся к двери, стараясь двигаться расслабленно вопреки рефлексам тела, стремящегося сжаться как можно сильнее, чтобы сберечь ускользающее тепло.

— Мали?! Что ты делаешь тут в… почти полночь?! — Дэйши затаскивает сестру в комнату. Потом выглядывает, чтобы убедиться, что дурочку никто не видел. Конечно, можно отговориться, как-нибудь. Тем более, что они сёстры, но не хотелось бы привлекать к себе лишнего внимания. Особенно после того, как Инья не пережила общения с кем-то… чью личность Дэйши безумно интересно узнать.

— Я… мне не спалось, и я… — Мали запинается, перескакивает с одного на другое. Так, как никогда не позволяла себе прежде. Что убеждает Дэйши в серьёзности происходящего. Спустя бесконечно долгое время Дэйши, наконец, понимает, что именно пытается рассказать Мали.

Так, значит, эйннто Дотт и Сьолли определили всё же, что на месте убийства этой идиотки была сила, которую не сумели идентифицировать… Магия медальонов…

Плохо. Отвратительно просто. Надо прямо сейчас будить Клисса, который больше остальных в этом понимает, несмотря на то, что медальон принадлежит Дэйши, и решать, что со всем этим делать. Задействовать суть? А что это может дать? В смысле — в ситуации с этими двумя? Ну, не идти же напрямую к ним? Это будет настоящим идиотизмом. Да и не даст ровным счётом ничего. Так что — Клисс! Но для начала… Мали. И какого она вообще… Дэйши хмыкает. Ну, разумеется! Столица. Дура.

Дэйши находит взглядом Ссар, едва ли не впервые с того дня, когда познакомилась с ней полгода тому назад, называя по имени, и, пропустив мимо сознания насмешку, которой та её одаривает, манит к себе.

Как же это… безумно. Признавать, что у части собственного сознания есть личная воля и имя!

Ссар, впрочем, делает то, о чём её попросили — сковывает не успевшую даже испугаться Мали и погружает её в сон, после чего Дэйши, испытывая к самой себе в этот момент отвращение за то, что делает подобное с родной сестрой, начинает проникать в её память, удаляя то, что Мали знать не стоит. И заменяя на более нейтральное.

Жаль, что Дэйши практически не интересовалась жизнью сестры в Башне — получилось бы совершить подмену памяти более качественно. Впрочем, делает она это сейчас гораздо лучше Тиры, от чего не может не испытывать гордость. Хотя, конечно, стоит делать скидку на то, что Тире тогда пришлось править память Оссор в излишне нервной ситуации и практически наживую. Не то, что Дэйши сейчас. Неприятно, конечно, что приходится делать такое с сестрой, пусть они и не очень ладят, но оставлять это знание никак нельзя.

Память, несмотря на мастерство Дэйши, поддаётся с трудом. Даже при том, что никто не мешает. Видимо, стоит винить в этом скрытый талант Мали, доставшийся ей от бабки. Вот что бы хорошее ей досталось, а не эта дрянь!!!

Когда Дэйши убеждается, что Мали погрузилась в обыкновенный сон, она выскальзывает из комнаты и направляется к Клиссу.

Она раздражённо выдыхает и переводит взгляд на подопечных раньше, чем Сьолли оборачивается на звук. Это она видит краем глаза, но не собирается никак реагировать. Не хватало ещё позволить тому задавать какие-то вопросы. На которые Мориона совершенно точно не готова отвечать ни сейчас, ни в ближайшие лет сто.

— Я рекомендовал эйн Мори распечатать северное кладбище, — ровным тоном сообщает Сьолли, от чего Мориона вскидывает брови. Что? Зачем он говорит это… хочет посмотреть на реакцию? Ну, так не увидит ровным счётом ничего! То, что она исполняет обязанности мадэ, не значит, что… ничего. В конце концов, она из древнего аристократического рода и, разумеется, получила соответствующее образование. И уж точно не таким, как Сьолли или Дотт позволено видеть её истинные чувства! — Как ни странно, тот воспротивился. И это… странно. учитывая, что половина площадок у вас и так в плачевном состоянии, а занятия на остальных расписаны так, что провести хотя бы одно дополнительное, которые, как вы должны понимать, крайне необходимы в особенности выпускному году, попросту невозможно. Так в чём же дело? Или это очередная местная традиция вроде драки за еду?

— Я…

— Это… что-то вроде местной дурной легенды, — раздаётся позади лёгкий голос Ильма. Мориона оборачивается, встречаясь взглядом с тёплым золотом глаз. Улыбается одними только краешками губ, надеясь, что это останется незамеченным. Напрасно, наверное, но именно сейчас она ничего не может с собой поделать. Но что он… — В день, когда построили Башню, местный колдун, живший на болоте чуть западнее лилового тракта, проклял и Башню, и всех его обитателей — прошлых и будущих — и того, кто Башню возглавит. И сказал, что в день, когда на землю спящую ступят… мм… нечестивые ноги, а в воздухе над ней растечётся сила, противная миру, небо спустится на землю и разрушит всё, что люди доселе знали. Желающих проверить — так ли это — за все те годы, что прошли с тех пор, так и не нашлось. Так что на северном кладбище никогда не было ни одного эрии. А также мадэ или Наставников… Добрый день, эйннто Сьолли, Остогт.

— Занимательно, — кивает Сьолли, явно ни капли не впечатлённый услышанным. Но при этом бросает быстрый взгляд на небо. На ту его часть, что поглощена чёрным. — В таком случае жду вас и эйн Миро сегодня вечером на северном кладбище. Не стоит идти на поводу у предрассудков, которые никак не соотносятся с реальностью.

Ильм пожимает плечами и высказывает готовность сделать всё, что ему прикажут. Мориона только усмехается, услышав в его голосе тщательно упрятанную издёвку. И хочет спросить, что он вообще тут забыл, когда подопечные, наконец, заканчивают обсуждение и бросаются врассыпную. При этом Мориона видит, как сразу же образуются две связки Земля-Вода, а Трай истаивает, завернувшись в Воздух. И что это даст? Но земля под мерзостями тут же превращается в болото, сковывая их, после чего Трай, проявляясь на почти неуловимые глазом моменты, расправляется с обездвиженными противниками. Просто. Мориона чувствует, что даже немного разочарована. Можно было бы, наверное, придумать и что-то более интересное.

— Забавно, — сухо отмечает Сьолли. — Много времени, конечно, потратили на обсуждение — будь противники более серьёзные, они точно бы не стали ждать, пока маги наговорятся…

— Ни капли не сомневаюсь, что в этом случае подопечные эйн Остогт избрали бы другую тактику, — чуть нараспев произносит Ильм, упрятав руки в карманы куртки и покачиваясь с пятки на носок.

Сьолли хмыкает. И отправляется к эриин. Мориона порывается пойти за ним, но Ильм чуть приобнимает её за талию. Так, чтобы это не было заметно со стороны. Мориона вздыхает. По-хорошему надо идти вниз и быть с подопечными, но от одного только прикосновения Ильма подгибаются ноги.

— Что ты тут забыл? — пересилив себя, спрашивает Мориона. Поддаётся искушению и начинает почёсывать Ильма за ухом, как кота.

— М-м… скучал. Хотел увидеть, — едва ли не мурлыча от удовольствия сообщает Ильм. — Всё равно мне никто не в состоянии поручить ничего стоящего. А остальное…

— А остальное ты упорно избегаешь.

— Я тебе подарок принёс, — сообщает Ильм, что-то нашаривая за пазухой. — Ты в последние дни настолько разбитая, что мне больно на тебя смотреть.

— Ты ведь понимаешь, что…

— Конечно. Но я подумал, что это хотя бы немного тебя развлечёт. — Ильм разжимает ладонь, на которой Мориона видит медальон чернёного серебра с крупным сапфиром в центре. Грани тут же ловят солнечные лучи и топят их в синей глубине. Мориона протягивает руку, чтобы прикоснуться. И где Ильм нашёл такое чудо?! — Где взял — там больше нет, — легкомысленно отвечает Ильм. — Как увидел, так сразу же про тебя подумал.

— Это…

— Ты ведь примешь подарок? — просяще заглядывает Ильм ей в глаза. — Прошу тебя.

Ну, вот и как ему отказать-то, когда он улыбается так умильно?! Мориона снимает медальон с его руки и после некоторого колебания надевает на шею. Мелькает мысль, что по правилам надо было позволить Ильму надеть медальон на неё, но… Кто узнает, что она пренебрегла правилами?

Группа героев, которые были направлены на это задание вместе со мной, сразу сочли меня совершенно бесполезным участником. И лишь приказ короля заставлял их не оставить меня на полпути. Но мои неприятности только начинались. Насколько я мог знать из книг, обычно демонами становились люди, чьи души опустошил другой демон. Повелителями демонов становились в основном маги, также случалось, что им становились мечники и даже жрецы. Самым редким случаем было появление демона лучника, и тут нам «повезло» - это был именно он. Отчего сложность задания возросла до почти невыполнимого уровня, но, кроме меня, этого никто не понимал. К тому же поведение демона было странным.

Понравился рассказ, с тебя лайк и подписка в ТГК.

Для вас старались:

Нейронные сети:

Озвучено Suno.com/@apavels

Аниматор Genmo.AI

А так же, все тот же один человек:

Автор - ПавелС

По возможности, поддержите этого человека финансами.

Сбер: 2202 2032 7350 7857

Rutube Twinders Yappy Litres ТенЧат VK Пикабу

Белка дотрагивается до матраса и отдёргивает руку. Спать на таком… добровольно…

Да, разумеется, спать на жёстком полезно для здоровья, но Белка за те несколько месяцев что общалась с Иньей, не заметила, чтобы та была поклонницей здорового образа жизни. Скорее — наоборот. Если бы не то, что с ней случилось, и не привычка прятаться от всех… причём — неудачно! Белка успела насмотреться на тех эриин, которые предпочитают не показываться другим на глаза — взять хотя бы Мирка! — и с Иньей у них ровным счётом ничего общего. Так что тут всё же иное… Белка делает несколько шагов и замирает посреди комнаты, окидывая взглядом голые стены.

Пусто и… пусто. Настолько, что тут не хочется находиться. Как будто бы стены отражают то, что творилось в душе Иньи. Как и вещи, несколькими кучами лежащие в разных углах комнаты.

Но неужели никто… ах, да! Все же старательно делали вид, что её вовсе не существует! Даже те, кто был с ней в одной пятёрке… Белка хмурится, пытаясь вспомнить, а кто именно эти люди, но ни имён, ни хоть каких-то внятных образов в голове не возникает. Как и образа мадэ. Белка всё же опускается на жёсткую кровать. Ёрзает, пытаясь найти удобную позу.

Слишком…

Ох, и как давно сама она спала даже на земле, а теперь недовольна недостаточно мягкому матрасу?!

Смешно.

Но… хватит. Она пришла сюда не затем, чтобы разбираться в том, насколько комфортно было Инье тут жить, или что-то ещё… Хотя Белка не может не признать, что даже находиться здесь настолько тяжело, что…

Это больная напрочь комната!

Если бы в свидетелях смерти Иньи не были все — или почти все — обитатели Башни, то, вероятно, всё постарались бы выставить как или несчастный случай, или самоубийство. По крайней мере Белка слышала такие разговоры за последние несколько дней столько раз, что, если бы не общалась всё это время с Иньей, уже начала бы верить в то, что это и правда могло бы быть чем-то… Ну, как сказал один из эриин, кажется, с третьего года обучения, Инья могла набрести на мерзость и либо намеренно отказаться защищать себя, либо не справиться с ней.

Вопрос о том, как мерзость могла проникнуть на территорию Башни — не на полигоны, куда её заманивают порой едва ли не силой, а в ту часть, которая по определению является безопасной — выдвинувший эту теорию предпочёл обойти стороной.

Только вот Инья совершенно точно не желала умирать. И с мерзостями вполне сносно справлялась, насколько Белка вообще может об этом судить. Во всяком случае она бы точно не ввязалась во что-то совершенно безнадёжное. Скорее бы — постаралась известить кого-нибудь, если бы поняла, что не справляется. Даже если бы её при этом предпочли опять проигнорировать. Но точно не стала бы… Она вообще мечтала, чтобы обучение поскорее закончилось, и можно было бы начать всё сначала в ином месте, где никто не в курсе того, кто она и что…

Так что — нет.

Но… Белка скользит взглядом по немногочисленным вещам, понимая, что тут не найдёт ничего. Потому что если бы тут и было хоть что-то, это самое что-то давно бы уже нашли другие.

Значит?..

Белка подходит к двери и едва слышно шипит сквозь зубы — по ту сторону двери какие-то идиоты не нашли ничего лучше, чем остановиться прямо посреди коридора и начать разговаривать! И ведь теперь вообще отсюда не выбраться никак! Сиди и жди, пока эти наговорятся и уйдут. Белка сползает по стене на пол и, подтянув колени к груди, утыкается в них подбородком. Ёкки в глубине сознания вострит ушки, но Белка посылает волну покоя — не хватало ещё, чтобы разыгравшийся связанный дух выдал её. А он же обязательно разыграется!

Наверное, надо было сообщить Мали о том, куда она пошла. Или вообще взять её с собой. Тогда Белка не оказалась бы сейчас запертой в пустой… пустой комнате.

От скуки — и чтобы хоть чем-то занять себя — Белка начинает считать камни в стене. И спустя некоторое время ловит себя на мысли, что из раза в раз спотыкается на пятом влево от окна ряду. И никак не может понять, сколько там камней. Это…

Белка поднимается на ноги и подходит к окну. Бросает быстрый взгляд наружу, отмечая, что и с видом из окна Инье не повезло — бесконечный однообразный лес. И только. И даже не лиственный, который по осени мог бы быть красивым, нет. Сплошные ёлки. Тёмные деревья. Похоронные.

Один плюс — окно на восток выходит, откуда не видно это… то, что на небе.

Белка передёргивает плечами и сосредотачивается на кладке. Ощупывает камни пальцами, пытаясь понять, что же с ними не так. Прислушивается, даже призывает Огонь и, поколебавшись, Ёкки. Последний, покрутившись около ног, презрительно фыркает и растворяется, не дав никакой зацепки. Обиделся, кажется. Белка длинно выдыхает, обещая потом выпросить у него прощение.

Белка прислоняется к стене и, по-видимому, что-то задевает. Потому что в стене образуется ниша, в которой, к разочарованию, нет ничего, кроме тетради с выдранными листами. Где теперь эти листы, Белка даже не станет пытаться угадать. Ну… вероятно, уничтожены… если, конечно, Инья… или тот, кто сделал это вместо неё, не решили всё же сохранить это для истории.

Белка захлопывает тетрадь, и провожает заинтересованным взглядом обрывок бумаги. Медленно кладёт тетрадь обратно в нишу, которая пропадает, стоит только отлепиться от стены, и поднимает находку.

Там нет ничего.

Кроме обрывка фразы, старательно при этом замазанного чернилами.

«…ста… я хо… ворить… юсь, что… иосс… отка… в…»

И что это может значить?

Белка смотрит на обрывок и борется с желанием выкинуть его куда подальше.

В коридоре тем временем становится тихо. Белка на цыпочках подходит к двери и долго выслушивает возможных шпионов, которые вот прямо сейчас затаились по ту сторону и только и ждут, когда она раскроет себя… Но — всё тихо. Белка жалеет сейчас, что связана с Огнём, а не с Воздухом, как Эйтана, или Землёй… способность Мирка перемещаться, куда пожелается, заставляет завидовать просто люто… Она вздыхает и приоткрывает дверь.

Пусто. И тихо.

Белка едва ли не вылетает из комнаты Иньи, отметив, что дверь закрывается даже как-то слишком стремительно, но разбираться с этим сейчас точно некогда — Белка бегом пересекает коридор, спускается на два пролёта по лестнице, заворачивает за угол… Потом, выровняв дыхание, медленным шагом возвращается на лестницу и не спеша поднимается на один пролёт вверх. Сворачивает влево и, убедившись, что последнее видели какие-то эриин явно старшего года, направляется в библиотеку.

Не то, чтобы ей туда и правда сейчас надо, но… почему б и нет?