Фэнтези истории

«Ну, выходи — поиграем…»

Ёкки проявляется моментально, не растягивая, как принято, на несколько вдохов. Просто буквально в следующий же момент Белка чувствует вес горячего тела на коленях. Она чуть улыбается и принимается чесать пузо лисёнка, одновременно пытаясь не дать тому цапнуть пальцы. Удаётся не всегда, так что спустя несколько минут пальцы ощутимо болят в тех местах, где клыки дотрагивались до костей…

Белка отвлекается от игры, которая, несмотря на боль, всегда позволяет немного расслабиться и привести мысли в порядок, когда слышит похвалу от Наставницы. И одновременно ловит совершенно кислый взгляд Мали… И ведь при этом Мали, которая нехотя согласилась преодолевать трудности традиций Башни сообща… после едва ли не десяти дней мучений… наотрез отказывается от помощи в освоении стихии. И смотрит при этом с завистью и… Белка ёжится.

Кажется, Мали совершенно не нравится то, что кто-то способнее её. Только вот почему при этом она отказывается от советов… Ну, если бы не самой Белки — она же не навязывается ни капли! — то кого-то из остальных членов пятёрки. Или мадэ Эствая — тот всегда готов ответить на любой вопрос, даже если Наставники дают задание разобраться самостоятельно…

Белка ойкает, когда Ёкки прокусывает запястье насквозь. Кровь моментально впитывается в шерсть лисёнка, растворяясь в его сути, а ранка заживает, стоит только Ёкки разжать челюсти и покаянно прижать уши к голове.

Ну, вот и как, скажите, можно сердиться-то?! Тем более, что он же не со зла. Просто заигрался…
Белка треплет Ёкки по ушкам и, почувствовав, что тому не нравится здесь сейчас находиться, позволяет растаять в глубине её сознания.

— Почему ты…

— Если ничего не отдавать духу, ему неоткуда будет брать силы, — пожимает плечами Белка, говоря это шёпотом. Потому что кажется, что Наставница будет не очень-то и рада тому, что кто-то вот так открывает секреты, до которых эриин должны доходить сами… Ну, если верить тому, что сейчас передаёт через связь Ёкки. Но… иначе Мали вообще никогда до этого не додумается! Ч И он просто иногда забывается...

— Эрии Аллиара хочет сказать, что не может до конца его контролировать, отдавая столько, сколько требуется, — вмешивается Наставница, опускаясь на колени рядом с ними. Белка вздрагивает, понимая, что даже не услышала, как та подошла. А ещё… Белка скашивает в сторону Наставница глаза… та и правда недовольна тем, что Белка рассказала Мали. Но ведь… — Разве вы не знаете, что нельзя давать связанному духу столько свободы?

— Я… — Белка прикусывает губу. И вот что говорить? Да, она не знала! Ей никто и никогда ни о чём таком не говорил. Ох, да ей вообще никто не говорил про магию, если не считать забредшего минувшим летом мага. Но тот только и посоветовал идти в Башню, которая была ближайшим местом обучения от Посёлка. — Мне никто не говорил, — решается она. Наставница удивлённо моргает. — Я… просто Ёкки однажды появился и…

— Вы в Башне уже не первый день. Могли бы узнать или вычитать — библиотека в полном вашем распоряжении.

— Я не умею читать…

Наставница, кажется, готова высказать всё, что она думает по этому поводу, но светильники резко меняют цвет, оповещая о конце занятия. Так что она поднимается с подушки и, проговорив, что именно адепты должны делать самостоятельно до следующего занятия — ничего сложного, на самом деле. Всего лишь вызнать имя духа, что Белка давным-давно уже прошла — и отпускает их.

Белка чуть приотстаёт, пропуская Бьёра и Эйтану, сумевшую его разговорить, а потом и проскользнувшего едва ли не тенью Мирка. Надо бы поговорить с Наставницей и…

— Я правильно услышала — ты и правда читать не умеешь? — скорее утверждает, чем спрашивает Мали. Белка вздыхает, ища глазами успевших уже достаточно далеко отойти членов пятёрки. Которых теперь догонять придётся… Через двадцать минут начинается обед, и им надо успеть добежать до столовой — едва ли не через половину здания! — и отвоевать законные порции. Хорошо ещё, что Мирк, как… а-д-е-п-т — Белка запинается, хотя слово не такое уж и сложное — Земли, умеет оказываться в том месте, где ему нужно, практически мгновенно. И брать с собой кого-то ещё… Этим кем-то всегда становятся Бьёр и сама Белка, которые отбиваются от «врагов», пока Мирк захватывает еду… Ну, а Эйтана и Мали успевают найти столик и отвести глаза посторонним… Хотя, конечно, странно, почему бы Башне не… вряд ли всё дело именно в традициях. Тётушка Литта бы ни за что не поверила в подобное! Да и сама Белка тоже… — Но как ты тогда во время приёма с бумагами разобралась? И что тебе мешало научиться?

— Я их не читала, — легкомысленно отвечает Белка. Ну, а что? Можно подумать, там было что-то важное! Мали оступается и едва не падает. Смотрит… вернее — таращится — так, что хочется попятиться. — И кто бы меня научил? Я же бродяжка! — Белка улыбается, вспоминая, что поначалу Мали именно так её постоянно и называла, надеясь, видимо, задеть. Сейчас Мали немного краснеет. — Меня бы никто не стал учить. Тем более, что даже не все жители Посёлка умеют читать…

— Кошмар… — только и успевает проговорить Мали перед тем, как Мирк переносит её поближе к столовой. Белка — следующая. Она замедляет шаг и даже успевает глянуть в окно, где тёмное пятно, что постоянно маячит над самым горизонтом на западе, кажется, стало немного больше… Хотя, быть может, это Белке только кажется. — Что ж. Значит, я обучу тебя читать! — продолжает, как будто бы и не было никакого переноса, Мали, как только Белка оказывается перед дверями столовой. Изнутри доносится разноголосый гомон, заставляя собраться перед предстоящей битвой. — Я не потерплю, чтобы со мной рядом была не просто бродяжка, — Мали демонстративно кривится, — а ещё и безграмотная бродяжка!

— Хорошо, — кивает Белка. Зачем ей это вообще? В смысле — Белке? Можно подумать, в чтении сокрыт какой-то особенный приз! — В таком случае я помогу тебе с духом и стихией. Чтобы не быть должной, — добавляет она, видя, как Мали явно собирается возражать. Вот ещё!

Мирк и остальные хмыкают и срываются с места, беря штурмом столовую. Белка переглядывается с Мали и торопится вслед за ними.

А говорить Мали про то, что её сестра, быть может, крутит роман с одним из мадэ, Белка не станет. Потому что это, скорее всего, сплетни. А Мали расстроится. Ну, а если не сплетни, то пусть её сестра сама ей об этом и рассказывает.

А Белка не станет.

— До той, кто никак не может разобраться с последствиями, — фыркает Дэйши, бросая взгляд на пустынный сейчас коридор. Не хватало ещё, чтобы их увидели вместе! Нет, Дэйши плевать на репутацию, но… бесит! — Ну, серьёзно! Полечи голову и не порти жизнь окружающим своим жалким видом! Думаешь, приятно видеть, как ты маячишь перед глазами в этом своём образе? Раздражает.

— Думаешь, я просила о таком?! — неожиданно резко выдаёт Инья, качнувшись вперёд. Так, что Дэйши с трудом подавляет желание отшатнуться. Она ещё и эмоции не в состоянии контролировать! Интересно, а истерики Инья пробовала закатывать? Хотя... кто бы стал это терпеть... Наверное, отсутствие зрителей мешает. — Ты хоть представляешь, что я пережила? Или как и все...

— Могу только догадываться, — обрывает Дэйши, давя сочувствие. Учитывая, что не до конца ясно, как именно она запомнила ту ночь, вообще сложно представить себе, что именно она пережила. В том смысле, что… Тира, конечно, постаралась затереть Инье воспоминания — к сожалению, Дэйши не знает в точности, что именно у Тиры не вышло — но, кажется, что-то пошло не так… Всё пошло не так, если эта идиотка и впрямь возомнила, что её могли посчитать подходящей для… И вот теперь она шатается по Башне и строит из себя не пойми что! Но Дэйши точно не та, кто способен выносить вот это всё. Они не родственницы, не подруги… даже не в одной пятёрке! Так что лучше бы Инья оставила сейчас её в покое. Желательно — навсегда. — Но кто сказал, что я жажду это знать? То, что я вмешалась в сцену в столовой, не значит, что я обязана и дальше быть на твоей стороне.

— Боишься, что репутация пострадает?

О! Так она ещё и кусаться способна? Дэйши едва не фыркает, глядя поверх плеча Иньи на один из портретов неизвестно кого. Вот интересно — почему портреты этого неизвестного мага рассованы по всей Башне, но при этом никто не знает, кто это и чем заслужил такое к себе отношение! Впрочем, сейчас уж точно не до подобных размышлений. Инья… Кто там эта Оссор? Дочка дамы, оказывающей услуги определённого рода разным аристократам? Дэйши заставляет себя не кривиться. В конце концов, сама Инья не виновата в том, что родилась у… Но — даже не дочка какого-нибудь торговца? Да, конечно, в Башню отправляются либо дети не вполне благонадёжных аристократических семей (тех, чью неблагонадёжность доказать не удалось), но всё же даже торговое сословие выше, чем… она. И Инья ещё пытается предъявлять что-то? Какая наглость… Это отчаяние так проявляется, что ли?

— Моя? Вот уж нет. — В самом деле! Инэ и так хорошей репутацией похвастаться не могут благодаря привычке раз в пару поколений восставать против Императора, который по неведомой причине закрывает на это глаза. А после того, как сама Дэйши последовательно отваживала кандидатов в мужья… Что до рейтинга в стенах Башни, то… пусть в эти игрушки играются кто-то вроде всё той же Шаэри. И все те, кто мечтает об установлении связей на будущее. — Ты утомляешь одним своим присутствием. Да, я понимаю, что тебе непросто, но… обратись за помощью к тем, кто в этом разбирается. Хотя бы к Наставникам… — Только не к тем, кто способен вернуть её память, конечно, добавляет про себя Дэйши. — И не грузи окружающих своими бедами. Всё. Исчезни.

Дэйши отталкивает Инью, стараясь при этом не прилагать слишком уж много усилий — бедняжка и без того выглядела тенью, а после нескольких дней в лазарете и вовсе едва ли не прозрачная. И шатает её изрядно. Свалится ещё…

Что та бормочет вслед, Дэйши пропускает мимо ушей. Ну, вот, спрашивается, на кой она вообще вмешалась-то?! Остаётся надеяться, что теперь Оссор отвяжется… Бедняжка… Дэйши кривится. Но и в самом деле! Почему это именно Дэйши должна теперь взвалить на себя проблемы совершенно посторонней ей девчонки? Пусть решает их сама. Или с помощью тех, кто в этом разбирается.

Ах, да! Конечно. Из-за Тиры, само собой. Может, имеет смысл перекинуть это на саму Тиру? И тогда…

Дэйши сворачивает в сторону библиотеки и едва не налетает на мадэ Трока.

— Прошу прощения!

— О, ничего страшного эрии Инэ, — ярко улыбается мадэ. Так, что в глазах сверкают золотистые искры. — Как вы поживаете? Кажется, я не видел вас после того случая рядом со склепом?

— Прекрасно, — пожимает плечами Дэйши. И вот что ему надо? Мог бы просто пожелать хорошего дня и удачной практики, которая сегодня у Дэйши ближе к вечеру, и пройти мимо. Ну, не может же у него не быть никаких дел?

— В самом деле? — наигранно удивляется мадэ, заставляя Дэйши заподозрить, что тот может быть в курсе того, что она… что у неё… Всё же он был одним из первых, кто тогда, осенью, оказался рядом с пещерой. И мог что-то почувствовать… Но… почему тогда он не говорит об этом напрямую? — Что ж. Рад за вас. Кстати! Хочу выразить вам свое восхищение! Кроме вас никто не вступился за эрии Оссор, — мадэ чуть хмурится, видимо, и правда чувствуя разочарование то ли в бездействии эриин, то ли в самой ситуации. Ну, да. Дэйши тоже разочарована. Не в последнюю очередь тем, что пришлось действовать. И теперь вот никак не отвязаться от этой бедняжки!

— Ей требуется помощь, — заставляя себя говорить с большим участием, чем чувствует на самом деле, сообщает Дэйши. — Она всё больше погружается в жалость к самой себе и…

— Я подумаю, что можно с этим сделать, — заверяет мадэ, ободряюще касаясь её плеча. Жест… немного недопустимый, хотя ничего особенного в нём нет. Но всё же… учитывая произошедшее с Иньей… официальную версию, в смысле… Дэйши не хочет даже представлять, что могут надумать случайные свидетели, если увидят. Она отшагивает назад, разрывая дистанцию. Мадэ опускает руку, никак не выказывая своего отношения к её действию. — Доброго дня.

Мадэ Трок проходит мимо, оставляя Дэйши в лёгком недоумении. И что это был за разговор? Он и правда всего лишь… что? Проявил вежливость? Хотел отметить её поведение в столовой? Которого, как всё больше кажется, стоило вообще избежать… Или… Или всё же дело в медальоне?

Нет. Конечно, нет. Он никак не мог заметить медальон! Даже если Дэйши не сумела до конца скрыть его магию, и в мир просачиваются какие-то отзвуки — нет никаких доказательств, что...

Это бред!

Просто… просто нужно признать, что Дэйши сейчас кажется, что все вокруг чувствуют, что она… Дэйши заходит в библиотеку, кивает Клиссу, который, как ни странно, в кои-то веки заметен не только членам собственной пятёрки, но и посторонним, договариваясь с библиотекаршей о чём-то, и отходит к дальнему стеллажу. Не то, чтобы ей и правда сейчас нужны эти знания, но лучше сделать вид, что погружена в чтение, чем отбиваться от любых желающих пообщаться.

Самое время завидовать Клиссу. Может, стоит попросить его научить исчезать?.. И получить очередной отказ, ага.

Дэйши рассматривает корешки книг, видя при этом то, что против воли всплывает перед внутренним зрением.

Знания. Полученные от медальона. Знания, которые вызывают сомнения. Знания, к которым она не прикасалась с самой осени.

И кто бы знал, насколько ей сейчас хочется…

Мориона опирается на перила и смотрит вниз — на стену нижнего яруса залитую светом всё ещё низко стоящего солнца на противоположной стороне. Коридор там сейчас пустынен — у большинства эриин идут занятия, причём у некоторых практика вне стен Башни. Мориона прищуривается, вспоминая, когда её подопечные отправляются «в поле». И думает, что готова на что угодно, чтобы оттянуть наступление этого дня. Пусть они и умеют распределять обязанности так, чтобы быть максимально эффективными, но они могли бы добиться гораздо большего, делая упор на познание сути магии, вместо того, чтобы носиться по оврагам, истребляя мерзости. Хотя, конечно, эрии Ниоссо, переведённый из расформированной пятёрки Ильма — на этом моменте Мориона давит вспыхнувшее в душе чувство жалости по отношению к Ильму, который совершенно не заслужил подобного — более… подходит для такого, пусть это и может звучать несколько пренебрежительно, но… Но остальные!

— Так что вы можете сказать по поводу произошедшего осенью, мадэ Остогт? — легким тоном, неприятно напоминающим манеру Ильма, спрашивает Сьолли. Он опирается на перила спиной, и даже не думает смотреть куда-либо, кроме как прямо перед собой. При том, что, по мнению Морионы, должен бы сейчас считывать изменения выражения её лица. Ведь именно для этого он и вытащил её сюда в такое время. Или нет? Осень… опять эта осень. Мориона вспоминает об Инье, из-за которой всё это — знать бы ещё, что именно это самое всё! Официальное заключение не вызывает доверия совершенно! — случилось, и думает, что было бы лучше, умри она тогда.

Мориона чуть прикусывает губу, косится на Сьолли, но тот щурит и без того узкие красные глаза с вытянутым зрачком и смотрит… куда-то. Кажется, на портрет кого-то из магов прошлого, что висит на стене… Мориона не может вспомнить —ей именно это портрет. Да и не собирается это делать — ни к чему. Инья… желать смерти кому бы то ни было — отвратительно. Тут и говорить нечего, но мысль о том, что всем было бы намного проще, если бы… если бы эта девушка не пережила ту ночь и не рассказала обо всём, что произошло… да, все бы всё равно знали, что именно случилось, но внешне… Отвратительно о таком думать. Опять-таки — поверить в то, что эрии способны были так поступить с одной из своих?! Но… Мориона вздыхает. Нет. Нельзя позволять себе такие мысли.

Только вот теперь из-за этой дочери шлю… дамы полусвета Совет Верховных и Император имеют повод расформировать Башню. Они давно уже говорили — как рассказывал Наставник Миро — что Башня не окупается. Тем более — теперь, когда магов рождается намного меньше, чем в прежние времена. И нет необходимости в таких мелких учебных центрах, как Башня. Только вот повода закрыть до сих пор не было… Инья!

Надо бы навестить её, наверное, пусть она и в прошлом подопечная Ильма.

— Ничего, чего бы вы ещё не слышали, — пожимает плечами Мориона. Ну, а в самом деле — что отвечать? Что не имеет понятия, что там произошло? Ложь. Все Наставники и мадэ в курсе. Даже излишне в курсе. Если, конечно, это правда… как же хочется, чтобы это было не более, чем клеветой этой Иньи!.. Что не понимает, как это произошло? Тоже ложь. Алкоголь, юношеская безбашенность и пренебрежение правилами. И отсутствие тормозов и морали у некоторых… Странно, что при этом Инья вообще осталась в живых. Что и заставляет сомневаться. И не только Мориону. Сказать о своих сомнениях Сьолли? Нет. Как угодно, но нет. Потому что вопросов появляется ещё больше. И Мориона не знает на них ответа. Она опять ёжится, сожалея, что Саалл не способна согреть. Как и большинство духов Воды. Вообще. — Но я сомневаюсь, что вам действительно интересно, что я могу по этому поводу сказать.

Особенно, если вспомнить, с каким скучающим видом эта Дотт сегодня утром сообщила, что не имеет значения, что они найдут — Башня обречена.

Почему? Неужели Башня настолько убыточна, что нельзя оставить её… ну, допустим, работать на взносы от самих эриин?

— Ну почему же… — тянет Сьолли, ослепительно улыбаясь. Так ясно, как даже Ильм не сможет. — От вашего ответа зависит, как минимум, ваша дальнейшая судьба. Впрочем, полагаю, что вам нужно время для размышления…

Мориона не успевает ничего ответить — и это прекрасно, потому что в противном случае Сьолли мог бы услышать в свой адрес много такого, что не должна знать девушка её происхождения — видя только быстро удаляющуюся спину неприятного собеседника.

Мориона вздыхает, теперь уже не таясь. Дальнейшая судьба? В том смысле — сочтут ли её Верховные достаточно удобной, чтобы позволить сохранить за собой должность, пусть и в другом месте, или придётся возвращаться домой… и вот этого уж совершенно точно не хочется. Достаточно и того, что родители для неё сделали. И не стоит усложнять их и без того непростую жизнь. Но и… оказаться под пристальным вниманием Верховных с её-то происхождением?! Проще закопаться самой. Меньше проблем и для ней, и для окружающих…

Мориона зябко передёргивает плечами.

И что же выбрать?

— С тебя сейчас можно картину писать, — растягивая слова на столичный манер произносит появившаяся из ниоткуда Сая. Мориона вздрагивает. Потом удивлённо вскидывает брови. Картину? В смысле? — Что-нибудь вроде «Благородная Эшая, ожидающая весть о гибели брата» или… — Сая не договаривает, но Морионе и не требуется. Всё же общее представление о художниках и их творениях она имеет. Да и картина вполне себе известная… Но неужели Мориона сейчас выглядит так, как знаменитая страдалица? Впору обижаться… — Неужели на тебя разговор с Наставником Сьолли так подействовал?

— Можно подумать, для тебя это удивительно, — хмыкает Мориона.

— Разумеется, нет. Как и то, что конкретно ты ему ответила… или не ответила ещё? — Сая встаёт точно в поток солнечного света из окна, от чего светлые волосы едва ли не начинают светиться, но при этом достаточно близко. Так, что при желании можно было бы коснуться её. Желания, разумеется, такого нет. Находиться с ней рядом вообще мучительно. Причём — для них обеих. И Мориона уже в который раз жалеет о том, что когда-то не сумела совладать с проклятием, что с ней с самого рождения, и привязала Саю к себе. И не только её. Ведь не будь этого, Ильм вполне мог бы… Мориона усилием воли удерживает себя от того, чтобы горько усмехнуться. — Зря. Надо соглашаться. Шанс попасть в столицу не каждый день выпадает.

— И ты, разумеется, уцепилась за него всеми конечностями, — кивает Мориона. Сая пожимает плечами. Разумеется! Как иначе? Впрочем, Мориона не может её осуждать. Но и продолжать эту тему нет ни малейшего желания. Если бы ещё знать, как сделать так, чтобы Сая и правда сумела уехать в столицу… — Он интересовался осенью, как ты понимаешь.

— Оссор следовало или сдохнуть, или заткнуться, — лениво сообщает Сая, накручивая на палец кончик сияющей под лучами солнца косы. И Мориона содрогается от того, насколько точно она передала её собственные чувства по поводу Иньи. Настолько, что становится омерзительно. И от себя, и от Саи. Хотя тут ничего удивительного и нет — она всего лишь говорит то, что считает верным. И, в отличие от самой Морионы, кажется, не испытывает по этому поводу ни капли сомнений. — Пусть даже по итогу её действия могут улучшить жизнь большей части обитателей Башни…

Большей, но не всех. Мориона прикрывает глаза. Наставник Миро попросту не сумеет пережить это. Она ни капли не сомневается в своих предчувствиях.

Но почему-то они выжидали удобного повода… Дэйши морщится. Стоит ли вообще влезать в это? В конце концов — закончить обучение она успеет в любом случае. Что до Мали… ей будет лучше не развивать талант. Всё равно способности у неё слабенькие… научить базовым вещам и выдать замуж — раз уж родителям жизненно необходимо кого-то из них… Дэйши обрывает мысль и морщится ещё сильнее.

Не такой уж и слабый у Мали талант — надо признать это хотя бы перед самой собой. Просто неразвитый. И Дэйши бы предпочла, чтобы так оно и оставалось. Просто, чтобы Мали не свихнулась под конец жизни, как бабушка, которую держат запертой в комнате на чердаке.

Дэйши откидывает медальон и встаёт с кровати. Отходит к окну, но всё равно краем глаза видит блеск камня, наполовину зарывшегося в высокий ворс пледа. Демонстративно отворачивается и, отведя в сторону тяжёлый бархат шторы, смотрит в темноту за окном. Обычную темноту, не имеющую ничего общего с чернотой, пожирающей небо — её из окна не видно. Не на ту сторону комната выходит, к счастью. До рассвета ещё уйма времени, но Дэйши даже не думает спать. Всё равно заснуть быстро не выйдет, да и… Конечно, предстоящий день выйдет не таким простым, как хотелось бы, но сама и виновата. Нечего было так долго засиживаться над медальоном. Тем более, что она так и не пришла ни к какому решению насчет него.

Зачем вообще она его взяла из склепа?

Вернее — почему не избавилась при первой же возможности?

Дэйши всматривается в искрящийся в свете луны снег. Вчера была метель, благополучно занёсшая все успевшие протаять полянки… Дэйши кривится. Надеяться на то, что весна наступит раньше, было глупо — всё же это не юг. Но так верилось… Ждать полноценной весны им всем ещё дней сорок — не меньше…

Дэйши задёргивает шторы и возвращается к кровати. Забирается на неё, подвернув под себя ноги. Вновь поднимает медальон за цепь и смотрит, как тот крутится, разбрасывая «зайчиков» по стенам. Отвратительно.

Вспоминается, как год тому назад она также сидела заполночь и крутила медальон, разрываясь между любопытством и опаской. Увы, любопытство победило.

«…Дэйши обращается к Рао, моментально чувствуя, как по сознанию прокатывается поток стихии, смывая и без того лёгкую сонливость… Ну… если повторить потом в течение дня это пару-тройку раз, то, быть может, получится протянуть до вечера. Если, конечно, не придётся выполнять монотонную работу вроде сортировки руноставов по их действию, или обшариванию очередного склепа в поисках отзвуков присутствия мерзостей.

Рао появляется спустя несколько ударов сердца, стекая по руке, как и всегда. Дэйши лишь поправляет рукав кофты после того, как Рао, поблёскивая чешуёй в свете свечей, сворачивает кольца на пледе. На коже сохраняется ощущение прохлады от прикосновения тела Рао. Тот явно пребывает в относительно благодушном настроении. Иначе бы обжёг не льдом, так жаром. Впрочем, Дэйши чувствует по связи, как настроение духа стремительно падает. Пусть тот и не является полноценно разумным… Хотя — тут как посмотреть. Дэйши бы ни за что не осмелилась заявлять, что связанные духи неразумны. То, что они не умеют изъясняться на человеческом языке, не значит ровным счётом ничего. Но… официально наличие равного людям разума у них отрицается…

Дэйши прикасается к чешуе и тут же отдёргивает руку, избегая выпада треугольной головы — кусается Рао достаточно больно, пусть ей и не опасен яд на клыках. Точно злится.

Дэйши осторожно опускает медальон перед Рао и замирает. Рао некоторое время остаётся неподвижным, но потом, трогая воздух быстрым раздвоенным языком, чуть сдвигается так, чтобы не дотрагиваться до медальона, но при этом и иметь возможность рассмотреть его получше. И замирает. Только язык мелькает между губ.

Дэйши прикрывает глаза, откидываясь на стену. Сосредотачивается на ощущениях, что идут по связи. Любопытство, раздражение, опаска… Но, как ни странно, явного отторжения Рао не испытывает. Значит, можно прикоснуться… иначе? Дэйши скидывает по связи вопрос Рао. Получает в ответ… Рао явно назвал её сейчас дурой.

И исчез.

Вот и как это понимать?

Дэйши кладёт медальон на ладонь, наблюдая за отражением пламени свечей на гранях лала. Потом касается стихии и тянется душой вглубь медальона. Так не делают. Более того — это считается опасным, хотя ни Дэйши, ни товарищи по пятёрке никогда не испытывали никаких проблем с подобным. Пусть и проделывали от силы пару раз…

Душа проваливается в кроваво-чёрный туман, что составляет сердце лала. Дэйши дёргается, инстинктивно пытаясь вернуться назад, но чувствует, как её затягивает всё глубже.

Темнота, пронизанная багровыми всполохами, окутывает, сдавливая плечи, как тяжёлое одеяло. Забивает горло и ноздри, залепляет глаза… вливается в тело сквозь поры. Дэйши силится закричать, едва удерживая себя от того, чтобы поддаться панике. Это… это не более, чем соприкосновение магии. И всего лишь — видение, не имеющее ничего общего с реальностью. Нужно только сейчас найти выход из возникшей ловушки разума и…

Только вот как его найти, когда темнота отсекает всё?!

Дэйши чувствует, как в душе прорастает что-то… оно сворачивает кольца подобно Рао, которого сейчас практически не слышно, потягивается, обустраиваясь на новом месте. И Дэйши понятия не имеет — что это… И что делать с…

Спустя невозможное количество времени Дэйши вздрагивает и осознаёт себя на кровати лежащей, свернувшись калачиком. Медальон зажат в руке так, что впивается в кожу до крови… Кровь при этом, как может видеть Дэйши, впитывается в лал.

Восхитительно!

Дэйши кое-как поднимается, не рискуя, впрочем, вставать с кровати. Тем более, что даже при таком небольшом усилии голова едва ли не взрывается. Дэйши тянется мыслями к Рао, но тот вопреки опасению, отзывается едва ли не презрительным фырком. Остаётся только порадоваться его постоянству. Но что… Дэйши вздрагивает, когда в голове появляется ощущение присутствия… такое же, как от Рао. А ещё — всплывают знания, которых быть не должно…»

Дэйши косится на медальон, который сейчас ведёт себя совершенно безобидно. Только вот Рао всё равно его не любит. Настолько, что в те дни, когда она или кто-то из тех, кто посвящён в тайну, обращается к силе медальона, Рао вообще напрочь игнорирует Дэйши. Ревнует?

Нет. Тут что-то другое.

Дэйши вытягивается в струнку на кровати, наслаждаясь ощущением меха под босыми ногами.

Надо было выкинуть медальон или сдать мадэ, когда была возможность!

А теперь вот остаётся только как-то разбираться с последствиями… Прелесть, да и только.

— Наставник Миро! — Мориона чувствует, как кровь приливает к щекам. Она поспешно отворачивается и с преувеличенной сосредоточенностью расставляет оставшиеся на ладони книги. Ненадолго задерживает внимание на том, как с каждой поставленной книгой вес, оттягивающий руку, становится всё меньше. О том, как несколько лет тому назад она танцевала на столе вместе с Саей, которая тогда ещё не стала совсем уж заносчивой стервой, в одном из помещений в подвале, вспоминать стыдно. Стол, кстати, сломался под конец. Но это… — Если им так не терпелось напиться, то они вполне могли бы проделать это в стенах Башни. К чему было тащиться в лес? Что они вообще раз от раза там делают? Наставник Миро, ведь вы же проводите с ними дополнительные занятия! Неужели вы не могли объяснить эриин, что это опасно?!

— Учитывая, что вы все устроили на них едва ли не облаву? — хитро улыбается Наставник прямо в лицо повернувшейся Морионе. Что?! То есть, он хочет сказать, что это они виноваты?! — Что ж им ещё-то оставалось?

— Проявить фантазию и закрыть выбранное место от посторонних глаз, как это сделали мы, — ни мгновения не сомневаясь отвечает Мориона. Она возвращается к столу и подхватывает последнюю стопку. Отходит к дальней части стены. — Но всё, на что их хватило — подставить половину своих сокурсников, не сообщив им о своих планах, и, когда большая часть попалась в первый вечер, улизнуть в лес на следующий день… — Мориона выискивает место, где должна была бы стоять книга по природе стихий. По всему выходит, что на полке, которая находится прямо на уровне глаз Морионы. Но места там почему-то нет. — Я всё больше склоняюсь, что традиция заставлять эриин выкручиваться для создания себе комфорта и драться за еду, приводит к тому, что они готовы идти по головам. Вам никогда не казалось, что это вообще… вместо того, чтобы сосредоточиться на обучении, эриин вынуждены выискивать способы для выживания.

— Глупости. Это наоборот заставляет из объединяться. Договариваться. Выстраивать взаимовыгодные отношения… — отмахивается Наставник, ловко ставя последнюю книгу на самую нижнюю полку. Потом, правда, очень медленно разгибается, держась за поясницу. Ну, вот и кто его просил?! С его-то больной спиной! Мориона укоризненно смотрит, но Наставник, как и всегда, просто игнорирует её. Мориона поджимает губы, запрещая себе что-либо говорить по этому поводе. Объединяет?! Как же!

— Напомнит вам, что в результате подобного объединения случилось не далее, чем минувшей осенью? — тихо интересуется Мориона. И моментально жалеет об этом, когда видит, как Наставник резко мрачнеет. Он ссутуливается и шаркающей походкой, которая так ему не идёт, добирается до стола. Приваливается к нему и молчит. — Простите… вы ни в чём не…

— Ничего. Вы не правы, мадэ. Именно я не досмотрел. А теперь Башня под угрозой из-за моей беспечности.

Мориона зажмуривается. Проверяющие! Эта блондинистая ледышка Дотт, которая, кажется, вообще окружающих за равных не считает, и Сьолли, понять которого Мориона и вовсе не в состоянии. Слишком… просто слишком.

Дверь в кабинет открывается, впуская Ильма. Он, как и всегда, слегка встрёпанный, и улыбчивый. Мориона тут же чувствует, как губы расплываются в ответной улыбке. Которую уже и не сдержать после того, как она встречается глазами с Ильмом.

Он, поздоровавшись и испросив разрешения, падает на небольшой диванчик и прикрывает глаза.

— Ильм? — С каких это пор он позволяет себе такое поведение при Наставнике Миро?

— В столовой эрии Ягри едва не убила эрии Оссор, — буднично сообщает он. Наставник охает и хватается за сердце. Мориона роняет оставшиеся книги и бросается к нему, но Наставник жестом велит ничего не делать. Он закрывает глаза и медленно дышит. Потом на ощупь находит на столе флакончик с настоем и залпом выпивает весь. Спустя несколько мгновений тяжело выдыхает и выпрямляется. Требует подробностей. — Не в курсе. Я ж сегодня за «выходами» присматривал… По словам остальных, эрии Оссор налетела на эрии Ягри и опрокинула на неё поднос с едой. Та вспылила и при помощи связанного духа едва не переломала девочке все кости… — Ильм кривится. То ли из-за того, что не видел этого всего собственными глазами, то ли из-за отношения к сцене в принципе. Мориона не возьмётся выбрать, что из этого верно. Хотелось бы верить, что из-за второго, но она знает, что Ильм питает нездоровый интерес к зрелищам подобного толка, к сожалению. — По счастью вмешалась эрии Инэ… та, которая твоя подопечная, Мори… Эрии Оссор унесли в лазарет, а там сегодня дежурит Тар. Так что опасаться за её жизнь нет смысла.

Мориона выдыхает. Ну, да. Только смерти этой несчастной им всем и не хватало. Достаточно и того, что теперь проверяющие вытреплют всем нервы из-за произошедшего...

За мыслями Мориона не замечает, как Наставник покидает кабинет. Приходит в себя она только когда чувствует на пояснице горячие ладони Ильма. Тот притягивает её к себе так, что приходится вжиматься всем телом, и дыханием обжигает ей ухо. Мориона пытается найти причину, чтобы отстраниться, но… ничего достойного не приходит на ум — все они позорно сбегают при одной мысли о том, как Ильм прикасается к ней сейчас.

— И что ты успел натворить? — шёпотом интересуется Мориона?

— Ничего, — с абсолютно невинным видом отвечает Ильм. С настолько невинным, что Мориона не верит ему ни на вдох. — Помог донести Оссор до лазарета, сдал с рук на руки Тару, пришёл сюда… Как видишь — я себя сегодня хорошо вёл.

— Допустим… — Мориона склоняет голову, давая Ильму покрыть шею быстрыми поцелуями.

— Тогда я могу рассчитывать на награду?

И только потом понимает, что напротив неё сидит Дэйши.

И как она её не заметила?! Ах, да! Светильники почему-то не горят...

Мали напрягается, готовясь в любой момент вскочить и… но тут же облегчённо выдыхает, заметив то, что сестра устроила в тарелке, и её отсутствующий взгляд. Всё ясно — Дэйши опять убрела куда-то в собственных размышлениях непонятно о чём. Но, видимо, из-за них она сейчас ещё и в немного разобранных чувствах, если уж целенаправленно нарушает правила поведения за столом. Мали пожимает плечами и принимается за еду, торжествуя от мысли о том, что сегодня голодными останутся другие, но не она.

До чего она докатилась всего-то за пару десятков дней!..

Но и в самом деле что-то с этим надо решать. Не всегда получится добежать раньше остальных. И… что-то подсказывает, что кто-нибудь вполне может посчитать, что можно отобрать еду и из рук того, кто успел раньше. А отбиваться Мали не умеет.

Но какой же бред!

Ей — аристократке — драться за тарелку каши! Рассказать кому — не поверят.

Хотя… учитывая, что тут не менее трети таких же аристократов, может, оно и ничего?

Мали хмыкает и подносит к губам чашку, когда прямо над ухом слышит возглас и спустя мгновение — грохот посуды. Она поворачивает голову и видит кузину Шаэри в облитой чем-то блузе и испачканной соусом юбке. На голове у неё красуется кусок рыбы… Ой, нет… Мали сдерживает улыбку. Шаэри сейчас так забавно выглядит, что… Но спустя мгновение становится не до смеха вовсе. Шаэри сбрасывает рыбу с головы и щёлкает пальцами. Рядом с ней образуется небольшой вихрь, лишь ненадолго ставший чем-то вроде помеси собаки и ежа. Вихрь поднимается до далеко не низкого потолка, на котором, покачиваясь на даже на вид острых крюках, сияют холодным светом крупные шары, подхватывая собой русоволосую бледную девушку и впечатывая её в ближайшую поверхность. От стены после соприкосновения с телом и стихией отлетает декоративная панель с изображением высших стихий, существование которых — от Света до Хаоса — до сих пор подвергается сомнению. Сама девушка мешком падает на пол — Мали морщится, не пытаясь даже представлять, сколько переломов бедняжка от этого получит — но практически сразу взлетает в воздух, опутанная стихией. Шаэри стоит в нескольких шагах от девушки, зло поджимая губы. Картину немного портит стекающий по щеке соус, но… Мали приподнимается, чтобы вмешаться, пусть даже не вполне понимает, что может сейчас сделать. Но всё равно это уже перебор…

Она ничего не успевает сделать — Дэйши, про которую Мали успела за всем этим забыть, выскальзывает из-за стола. Единым движением. Так, что Мали вообще не успевает его уловить. Вокруг предплечья Дэй молнией проскальзывает чешуйчатое тело духа и спустя мгновение оплетает Шаэри несколькими витками, сдавливая так, что Мали даже кажется, будто бы она слышит треск рёбер. В воздухе вокруг становится влажно и душно, а стихия, призванная Шаэри, рассеивается, словно бы её тут и вовсе никогда не было.

— Я, конечно, всегда подозревала, что ты у нас немного дурочка, Шаэ, — ровным тоном, в котором улавливается насмешка, замешанная на презрении, произносит Дэйши. — Но даже представить себе не могла, что настолько!

— Скройся, откуда выползла, Змея, — едва ли не рычит Шаэри, дёргаясь в змеиных кольцах духа Дэйши. — Ты ж обычно отсиживаешься по углам, как у вас в пятёрке принято? Вот и продолжай в том же ключе. Не стоит изображать из себя правильную.

— Скроюсь, — пожимает плечами Дэйши, и не думая отпускать кузину. На то, что вокруг них успела собраться немаленькая толпа, она не реагирует совершенно. Как и на то, что несколько человек порываются вмешаться. Впрочем, их тут же останавливают другие. — Как только эрии Оссор унесут. Ты осознаёшь, что едва её не убила?

— Тебе есть до этого дело? С каких пор ты вступаешься за шлюх? Всем же будет лучше, если эта шваль подохнет — забыла, что из-за неё произошло?

— У меня на этот счёт иное мнение. Но ты вольна думать всё, что тебе пожелается, — скучающим тоном сообщает Дэйши и позволяет своему духу немного ослабить кольца. В это же время девушку… эрии Оссор, кажется?.. аккуратно поднимают с пола, укладывают на самодельные носилки и выносят из столовой. — Но это не значит, что ты можешь вести себя, как последняя простолюдинка, устраивая склоку и оскорбляя слух площадной бранью. И мешать при этом окружающим… — при этих словах на бледных щеках Шаэри проступают некрасивые пятна румянца. Дэй же, убедившись, что девушку унесли, отворачивается и возвращается за стол. Змей отпускает Шаэри, которая остаётся на ногах лишь потому, что её успевают поддержать подбежавшие эриин, и, обвив подставленную руку, растворяется.

Дэйши, перехватив взгляд Мали, чуть равнодушно улыбается и возвращается к издевательству над едой.

Мали смотрит, как Шаэри окружили люди, по-видимому, из её пятёрки. Как остальные расходятся по местам, попутно ругаясь, что под шумок кто-то успел спереть их ужин… ловит взглядом опустевший стол рядом со входом с недоеденным рисом — неужели эта бродяжка кинулась вслед за эрии Оссор? Зачем?! Ой, да какая разница! Всё равно рис долго не простоит, да и…

Мали думает внезапно, что, видимо, Вода далеко не так слаба, как она считала раньше. Если уж сумела перебить воздух, который стоит на втором месте после огня. Может… стоит всё же научиться с ней договариваться?

— Почему — Змея? — интересуется Мали, рассматривая собственное отражение в черноте отвара. Видно только один глаз, цвет которого один в один как у Дэй, что совершенно неприятно… Но, не по сторонам же глазеть! Всё равно всё интересное уже завершилось.

— Рао видела? Вот потому.

Поговорили. Дэйши больше ни слова не скажет. Не тот тон. Ну, и ладно. Можно занять себя и чем-то другим… Например — признать, что предложение рыжей бродяжки о сотрудничестве было не таким уж и глупым. Только вот согласится ли она теперь? Или стоит выбрать кого-то иного?

Мали с сожалением смотрит на то, как Дэйши продолжает издеваться над едой, впрочем, время от времени всё же что-то съедая. Жаль, что сестра не настроена говорить. У кого теперь выяснять, что тут произошло-то?