- Интересно, а какая она, ведьма? - поинтересовался мопс, - Я видел троллей, полевиков, жорцев, домовых, даже одного калира довелось повидать. Но вот ведьмы нам не попадались ни разу. Наверное, она ужасно страшная?
- Она красавица! - гневно возразил ему чей-то голос.
- Очень в этом сомневаюсь, - ничуть не удивившись, ответил сэр Доберик, - у меня есть портрет, выданный в городской управе Оукбранча. Она весьма уродлива даже для ведьмы. Куча бородавок по всему лицу, малюсенькие глазки, огромный носище...
Из зарослей рогоза выскочила, точно подталкиваемая сзади, костлявая старуха в заплесневелой остроконечной шляпе рыжевато-черного цвета. Всё лицо её было усыпано крупными волосатыми бородавками. Гигантский нос, похожий на красный пупырчатый огурец, был настолько велик, что почти полностью заслонял собой впалые морщинистые щёки. Два крохотных глаза казались еще одной парой бородавок. И глаза эти сверкали самым страшным блеском, какой только можно себе представить, если, конечно, у вас не самое богатое воображение
- И это называется рыцарь? Так подло клеветать на даму в её отсутствие!
Паштетик молниеносно занял боевую позицию немного позади правой ноги сэра Доберика. Убедившись, что ведьма до него не дотянется, он очень осторожно возразил:
- Во-первых, мы не рыцари.
- Да уж ты-то точно не рыцарь, - ехидно ухмыльнулась ведьма, - никчемный жирный трусливый пёс. Да и хозяин твой выглядит преизрядным мужланом, напялившим господские доспехи. Ни одному дураку и в голову не придёт принять его за рыцаря.
- Вам же пришло, - сдержанно напомнил Паштетик.
Ведьма смерила мопса взглядом настолько презрительным, что тот невольно отступил ещё на пару шагов назад.
- Я этого не говорила, - ответила она.
- Говорили! Вот только что...
- Итак, я говорю одно, а ты, маленький мерзкий лжец, утверждаешь совершенно противоположное. И кому из нас двоих я должна верить? Тебе, которого вижу впервые в жизни, или мне, которой я доверяю буквально как самой себе?
Сэр Доберик, не принимавший участия в беседе, молча разглядывал какую-то желтоватую тряпицу, которую то подносил к самому носу, то удалял от себя на вытянутой руке. Наконец, он закончил свои манипуляции и громким голосом, исполненным внушительного величия, торжественно произнёс:
Ведьма Копунция Флоргус, также известная как Сахира бинт Альмаут, губительница караванов, также известная как мадам Зугабуга, насылающая проклятия, так же известная в далеком прошлом как Красотка Коппи! Ты обвиняешься в наведении темных чар на жителей вольного города Оукбранча, в порче молока, в краже младенцев и подмене жены господина бургомистра сразу же после свадьбы!
Мог бы ограничиться одним “Красотка Коппи”, - перебила его ведьма,- и не добавлять своё противное “в далеком прошлом”. Эта тряпочка у тебя в руках, часом, не мой портрет?
Именно он. Я хотел убедиться, что передо мной именно ведьма Копунция Флоргус, также известная…
Я же сказала, что “Красотки Коппи” вполне достаточно! - рявкнула ведьма.
Паладин пожал плечами, что получилось у него весьма комично, учитывая надетый панцирь. Сэр Добберик был похож в этот момент на черепаху, втягивающую голову.
И, поскольку я уже убедился в том, что стоящая передо мною особа является никем иной, как ведьмой Копунцией Флоргус…
Он едва успел увернуться от брошенной в него сухой ветки, на лету превратившейся в большую черную гадюку. Змея пролетела в паре вершков от его лица и, шлепнувшись в грязь, опять стала безобидной веткой. Паштетик боязливо обнюхал её и, на всякий случай, помочился.
-…ведьмой Копунцией Флоргус, - невозмутимо продолжил паладин, обвиняемой во всём перечисленном, то, властью, дарованной мне…
На этот раз сэр Доберик даже не стал уворачиваться. Он просто выставил перед собой небольшой треугольный щит, украшенный эмблемой Ордена - изображением пса, защищающего ягненка от волка. Что-то бесформенное с чавкающим звуком врезалось в верхний край щита и жирной каплей стекло к ногам паладина. Упав, это нечто взорвалось россыпью бурых брызг, немного запачкавших и без того грязные сапоги сэра Доберика.
-... дарованной мне Эвраром Сабелькой, Гроссмейстером Ордена нищенствующих паладинов Серебряного Пса и магистратом Оукбранча, я объявляю тебя арестованной для препровождения к месту справедливого и беспристрастного суда!
- Самому-то не смешно? “Справедливого и беспристрастного”! Да эти тупые горожане только и мечтают о том, чтобы отправить на костер невинную женщину. У них даже карусели нормальной на площади нет. Я уже не говорю об отсутствии приличных питейных заведений, и это в городе, где куда ни плюнь, попадёшь в пивовара! Вот и получается, что все развлечения у них - публичные казни да пытки. Я не хочу умирать только потому, что жителям Оукбранча скучно или потому, что их бургомистру до свадьбы показали сильно приукрашенный портрет невесты, а вживую она оказалась страшнее твоей собачки.
- Мой друг Паштетик прекрасен!, - сурово возразил из-за своего щита сэр Доберик.
- И я не собачка!, - добавил мопс, отойдя на ещё более безопасное расстояние, а самый настоящий боевой пёс-оруженосец! Я, если хотите знать…
- Совершенно не хочу, - сухо отрезала ведьма, и я разговариваю не с тобой, пёс-блохоносец, а с твоим хозяином. Денёк-то какой погожий да ясный, - неожиданно добавила она, - прямо загляденье. Обидно будет помирать.
- Если ты желаешь сохранить свою жизнь, сдайся мне, - предложил Доберик, - и я даю тебе честное слово паладина, что не допущу никакой несправедливости по отношению к гм-м… даме.
- За даму, конечно, спасибо, но я, когда сказала, что будет обидно помирать, не про себя говорила, а про тебя и псинку твою.
Сказав эти страшные слова, ведьма сняла шляпу. Из её тульи с громким шуршанием вырвались десятки мелких зубастых тварей.
- Какой ужас, - испугался Паштетик, - у неё отвратительнейшая лысина!
Сэр Доберик ничего не произнёс в ответ. Возможно, он был слишком деликатен, чтобы обсуждать при женщине недостатки её внешности, а возможно, его отвлекли кружащие вокруг маленькие летающие чудовища. Паладин, перекинув щит на локоть, пытался вытащить что-то из кармана штанов. Другой рукой, держащей меч, он описывал вокруг себя круги с такой скоростью, что со стороны казалось, будто он держит над головой сверкающий зонт. Несколько существ попытались было атаковать его, но были сокрушены и отброшены далеко в кусты. Копунция тем временем производила над шляпой живописные пассы наподобие тех, что делает фокусник, прежде чем вытащить из своего цилиндра голубя или кролика. Новая стая, больше, шумнее и страшнее прежней, вырвалась на волю.
- Ну что, дедуля, съел? - прошипела ведьма, - Скоро ты устанешь махать своей железякой и мои миленькие питомцы обглодают твое дряблое тело до самых костей!