Единственный, кто мог рассказ Эдгара Аллана По превратить в эдакую галлюцинацию на плёнке — только Роджер Корман, этот гений бюджетного безумия. Смотришь его экранизацию и понимаешь — перед тобой не просто фильм, а манифест. Манифест того, что талант важнее денег, атмосфера дороже спецэффектов, а Винсент Прайс в роли сходящего с ума аристократа и вовсе бесценен.
Что поражает больше всего — как эта лента 1960 года, снятая буквально на коленке (Корману дали на съёмки всего $300 тыс, из которых $100 тыс — гонорар Прайса, пятнадцать дней и четырёх актёров), даже сегодня смотрится живо. Дело в том, что Корман понимал: настоящий ужас живёт в дрожащем свете свечи, в скрипе половиц, в том, как тень скользит по лицу актёра. Его дом Ашеров — это не набор декораций, а почти одушевлённый персонаж, дышащий, живущий, ненавидящий.
Особенно хорош момент, когда Мэдилин является брату после "смерти". Эти её застывшие движения, стеклянный взгляд, неестественная походка... Да сегодня такое сделали бы с кучей цифровых эффектов, но разве сравнится компьютерная графика с тем, как дрожит камера Кормана, будто и оператору не по себе от происходящего?
Ещё стоит сказать про сюжет — рассказ-то у По небольшой, на полный метр не тянет. Так что нужно отдать должное Ричарду Мэтисону, который корпел над сценарием. С одной стороны, драматург почти не отходил от первоисточника (только добавил любовную линию), с другой, подготовил полноценный сценарий — фильм длится час-двадцать.
Фильм старый, дешёвый, местами смешной — но чёрт побери, он работает! Работает именно потому, что сделан с душой, а не с калькулятором в руках. После него современные хорроры кажутся какими-то... стерильными. Слишком правильными. Слишком безопасными.
Да, экономили на всём, но это тот случай, когда недостатки стали достоинствами. Фильм собрал в прокате сумму, в 5 раз превышающую бюджет, и потом Корман ещё не раз экранизировал По.
