Она вернулась из поездки, но я был у мачехи и помогал ей собирать старые вещи отца. Дульси тоже была там, она вернулась к маме, чтобы пережить этот переходный период. Я слушал, как девочки радостно строили планы и перепланировали отпуск мечты, и, должен признаться, это вызвало у меня легкую улыбку. (Не совсем понятно, съездили ли они на Арубу, как планировали. За время отпуска мать и мачеха должны были закончить с вещами – п/п) Я рад слышать, как они смеются и оживленно разговаривают. Это так отличается от того, какими они были раньше. Когда отец был жив, Дульси никогда не вела себя с нами так свободно, а мачеха была всегда в режиме «выполнять задачу».
Я написал девушке, зная, что она еще в самолете, что мачеха попросила о помощи, так что я дал ей знать, где я нахожусь и что буду дома через 2 часа после того, как она доберется до моего дома. Я позаботился о том, чтобы купить ее любимое мыло и прибрать ванную, если она захочет искупаться, пополнил запасы ее любимого вина в своей кладовой. И оставил на столике в прихожей открытку с поздравлением с возвращением и подарочную карту Uber eats (аналог яндекс.еды – п/п) на случай, если она проголодалась. На кухне стояли цветы и плюшевый кролик, потому что она всегда любила кроликов.
Я вернулся домой на полчаса раньше и заметил, что ее машины нет. Во время поездки она оставила ее на подъездной дорожке, чтобы не платить за стоянку в аэропорту. Я думал, она ушла куда-то с друзьями, и достал свой телефон, чтобы написать ей пожелание хорошо провести время, что буду ждать ее дома и что у меня есть продукты для ее любимого блюда, поэтому я хотел спросить, голодна ли она или подождать с готовкой до завтра.
Я заметил дым на заднем дворе, подошел и увидел ее у своего костровища (вообще, в оригинале firepit. Это такая чаша для костра. Вариант для тех, кто не может стырить у соседа несколько кирпичей и обложить себе место – п/п). Когда я подошел, то был готов к разговору, которого так давно боялся. Многие из вас советовали мне бросить ее, я прокручивал это в голове. Но когда я подошел, то увидел, что яма заполнена не только дровами. Я весело поздоровался с ней, сказал, что соскучился, и рассказал об ужине. Она кивнула и приняла мои объятья, но не поцеловала и просто уставилась на огонь. Когда я спросил, что в нем, кроме дров, она совершенно открыто сказала: «О, там фотоальбом твоего отца и что-то из его военного барахла. Я хз». Я посмотрел на нее, на огонь и бросился его тушить.
Конечно же, фотоальбом был полностью уничтожен и почти не узнаваем. Я видел несколько его кассет и Вьетнамские медалей моего дедушки.
Я был в шоке и спросил ее, о чем она думала. Она сказала, что раз мне плевать на отца настолько, что я его не оплакиваю, то почему на это мне не плевать? Она хочет сжечь наши фотографии в следующий раз, ведь я не собираюсь бороться за нее и быть мужчиной. Говоря это, она смотрела мне прямо в глаза. Я просто не мог ее узнать. (dude, самое время вспомнить заветы Сюткина и стать мужиком – п/п)
Я попросил ее, пожалуйста, уйти, зашел внутрь и запер двери. Я не злился, я был просто опустошен. Я выдохся. Я даже не знал, что еще ей сказать. Девушка просто крикнула мне вслед: «О, и это все? Так я и думала!». И пялилась на меня, насмехаясь, что у меня нет яиц и мне плевать на нее. Это продолжалось до тех пор, пока она не подошла к двери и поняла, что та закрыта. Тогда она слетела с катушек. Кричала и плакала, колотя в двери. Сказала, что мне плевать на ее, я мудак, а эта терапия разрушила меня. Я должен быть мужиком, а что со мной теперь?
Я сидел внутри и собирал ее вещи, как мог, хотя я заметил, что многие из них уже исчезли. Она все еще была на заднем дворе. Я засунул ее вещи в ее чемоданы у переднего входа. Затем попросил ее выйти через окно (видимо, патио отделено панорамным окном от других частей прилегающей территории – п/п) и напомнил, что в доме установлены камеры. Она остановилась и поговорила с кем-то по телефону, а потом я увидел, как она села на пассажирское сиденье своей машины с вещами, которые я оставил на крыльце.
Я позвонил Дульси и рассказал, что произошло. Она сразу же примчалась и вошла в такой режим сестры-медведицы, какого я раньше не видел. Она примчалась в мгновение ока, все сфотографировала и помогла мне вызвать полицию. Мы написали заявление, передали записи с камер, Дульси посидела со мной и приготовила ужин, помогла мне сделать перестановку и прибраться в доме. Она была со мной всю неделю и кое-что изменилось. (гусары, молчать! – п/п)
Той ночью моя девушка разрывала мой телефон всеми оскорблениями, какими посыпала меня раньше, и некоторыми новыми. Как я мог быть мужчиной, который заботился о ней, а теперь меня волнует только «какая-то сучка, которая даже не родня» (Дульси) и всякое такое. Через день ее тон сменился с сердитого на: «почему ты больше меня не любишь?». Я не отвечал. Знаю, что полиция добралась до нее на следующий день, потому что после этого она прислала еще больше гневных сообщений о том, что у меня «не хватит яиц, чтобы выдвинуть обвинения», или как я могу «быть мужиком в этой ситуации, но не в наших отношениях».
Честно говоря, я больше не узнаю этого человека. Я не знаю, откуда это все взялось… Мой адвокат сказал мне не отвечать, но и не блокировать ее. Поэтому я просто отключил звук, чтобы не видеть ее сообщения сразу, как они приходят, и не слышать ее звонков. Дульси предлагает мне выдвинуть обвинения и подать на запретительный ордер, но я как будто заморожен.
Я не ищу сочувствия. Я и раньше вел себя как придурок, поэтому, возможно, я и сейчас мудак, но Дульси продолжает говорить, что это не моя вина, и подталкивает меня сжечь мосты, подать в суд и оставить это все в прошлом. Я не готов. Я был у терапевта и в глубине души я знаю, что мои отношения закончились и пришло время просто оставить всю эту главу моей жизни позади, но чувствую себя загнанным в угол.
Думаю, обновлю информацию, как только улажу все формальности. В пятницу поменяли замки, у меня остановлена система безопасности с дополнительными камерами, так что сомневаюсь, что моя девушка попытается сделать что-то глупое. Может, кто-то из давних комментаторов был прав насчет того, что я заслужил это. Я не уверен. Сейчас я собираюсь поработать и навестить семью. Может, с временем я смогу разобраться в своих истинных чувствах, но сейчас я все еще не готов.
Извините за бессвязность. Я откладывал обновление, но мне удалось убедить Дульси, что я достаточно в порядке, чтобы остаться дома в одиночестве, так что она гуляет с друзьями, пока листаю Реддит, пытаясь не думать.
Обновление 3. 27.07.24 (еще 4 дня спустя)
Скажу честно, я пью виски и пишу это на телефоне. Итак…
Оставьте оскорбления при себе. Знаю, вы назовете меня идиотом, но я действительно пытался помириться. Она позвонила мне с другого номера, чтобы разразиться новыми оскорблениями, и я сказал ей, что ненавижу своего отца. Я люблю его. Но ненавижу. Но люблю. Это сложно. Я не знаю, как относиться к его смерти, и пока не готов по-настоящему оплакивать. Я просто хочу сидеть и смотреть, как счастливы обе мои мамы и мои сестры и наслаждаться этим. Я извинился, если, по ее мнению, это не то, что я должен был делать или чувствовать, но я не изменю своего отношения к ней. Я терплю это день за днем. И если не согласна с этим – прощай, без обид.
Она замолчала и спросила, готов ли я так просто бросить ее, и я замолчал. (ТАК ПРОСТО??? ТАК??? ПРОСТО??? Я бы ей медали деда в задницу вставила, еще горячими, чтобы придать ускорение – п/п) Я этого не ожидал. И она откровенно сказала, что тоже любит меня и хочет, чтобы у нас все получилось, но ей кажется, что я бы бросил ее при первой же трудности. Что, наблюдая, как я «безразличен» к смерти отца, она беспокоилась, что я поступлю так же, если она умрет или уйдет от меня. Сказала, что мне будто бы плевать.
Я сказал, что понимаю, и я хотел, чтобы она пришла ко мне и объяснила все, как сейчас, простыми словами. Я глупо пошутил, что похож на лабрадора. Я могу быть как любящим, так и равнодушным, в зависимости от того, что, как мне кажется, чувствует мой человек. Она рассмеялась и сказала, что понимает и будет вести себя лучше в будущем.
Тут то все и пошло наперекосяк.
Я был честен. Я не знаю, есть ли у нас будущее. Не после того, что она сделала. Она может сколько угодно беспокоиться о том, что я подавляю эмоции или типа того, но она явно сделала то, в чем обвиняла меня, и пошла еще дальше, уничтожив очень дорогие мне вещи. Я напрямую спросил ее: «Ты хотела разозлить меня?», она ответила утвердительно. Она хотела эмоций, какой-то страсти, хоть чего-нибудь хорошего или плохого.
Я сказал, что есть и лучшие способы получить то, что она хочет, и, возможно, уже не получится провернуть фарш назад. Тогда она разозлилась. Я понял не все, что она говорила, но слышал, что я мудак, ничем не лучше отца, у меня маленький член, ни одна женщина меня не захочет, так что мне лучше побыстрее стать геем.
Я повесил трубку, потому что не мог сказать ни слова без того, чтобы она не закричала, и позвонил адвокату, чтобы выдвинуть обвинения по полной программе. Мне это не нравится, и я сказал адвокату, что сниму обвинения, если она извинится в письменном виде (не хочу с ней разговаривать) и пообещает пройти курс лечения. Мы подали судебный приказ о запрете контактов, но она все равно написала мне несколько весьма обидных вещей. Потом начала извиняться за то, что «потеряла голову», а потом тут же вернулась к тому, что я мелкочленный лузер с проблемами с папочкой (daddy issues - это не только замечательная песня группы The Neighbourhood, но и хорошо знакомый на постсоветском пространстве комплекс психологических проблем из-за отсутствия отцовской любви и одобрения – п/п), и нужно постараться, чтобы убедиться, что я не мудак.
Потом ее сообщения начали становиться все более и более бессвязными. Я выяснил, что она была в баре и пила. И села за руль. Врезалась в дорожный знак и, как я слышал, подралась с копами. Она сейчас за решеткой и позвонила мне, чтобы я внес за нее залог. Офицер, который ее арестовал, был мудаком, но, по сути, сказал, что она пыталась ударить его, и тогда он надел на нее наручники. Я висел с ней на телефоне в этот момент и слышал, как она сказала: «Мой парень надерет тебе задницу за это, ты [вставьте расистское оскорбление]»
Через несколько часов она позвонила мне из тюрьмы, плакала и умоляла, говорила, что сидит в маленькой камере, где никто не обращается с ней по-человечески, а женщине в соседней камере плохо и она просит о помощи, но охранники бессердечные и ужасные. Они велели раненой женщине заткнуться. Она сказала, что даже не может заснуть. На стене были пятна крови, и она боялась даже принять душ. Я испугался за нее, поэтому заплатил полный залог за нее и устроил все так, чтобы она была со своей семьей в ожидании суда. (на ее телефоне уведомления от него должны звучать как один из донатов SG: «ляяяяяя, какой ты дуррраааааак, аааааааа» - п/п) А пока Дульси поживет у меня. Здорово, что она здесь. Она все время говорит и печет, весь дом потрясающе пахнет 24/7. Я не заслуживаю такой сестры, как она, после всего, что сделал.
В комментариях у девушки подозревают пограничное расстройство личности.
Финальное 30.07.24 (3 дня спустя)
Клянусь, я не всегда пью виски, но, когда пью, то, видимо, иду писать на Реддит.
Она хочет вернуть меня. Отправила письмо через своего адвоката. Я не буду утомлять вас, пересказывая все, но вкратце она сожалеет, я – тот, с кем она хочет провести остаток жизни, она боролась с тревогой и алкоголизмом, напилась и вот что вышло.
Я бы солгал, если бы сказал, что не думал о том, что она могла пройти через многое и была не в своем уме, но потом в письме было сравнение меня с ее абьюзером-бывшим. У нее был бывший и он был куском дерьма. Он толкал ее, давал пощечины и угрожал сделать что похуже, чтобы не дать ей уйти. Она рассказывала об этом. Но в письме написала, что я напомнил ей об этом, потому что он боролся за нее и хотел удержать? Она сказала, что думала, что я люблю ее (так и есть), но что если моя любовь к отцу и моя реакция на его смерть была признаком того, что я никого не люблю. Если она ошибается, я помогу ей и засвидетельствую, что был эмоционально пренебрежительным к ней, что и привело к ее срыву.
Я не собираюсь отвечать и вмешиваться в ход следствия. Я знал, что между нами все кончено, но это действительно было решающим. Я собираюсь принять предложение Дульси, но планирую продать свою квартиру и купить поменьше, чтобы нам обоим было куда возвращаться, ведь мамы и сестра все еще живут здесь и, возможно, нуждаются в нас.
Прошлой ночью я наконец расплакался. Не из-за отца. А из-за Дульси, моих мам и другой сестры, из-за того, как сильно я подвел их. Если моя бывшая и была в чем-то права, так это в том, что мне нужно было выбрать 6 человек, которых я люблю. Я был зол на себя и очень расстроен за свою семью. Им нужен был брат, сын, кто-то, кто мог бы поддержать, а они получили меня. Нахер меня.
Следующая история на 4 оригинальных поста будет в ВОИ. По срокам все еще расплывчато. Мне уже лучше, но не совсем. После выкладки предыдущего поста хорошенько так накрыло, а сегодня уже даже человеком себя чувствую. Держите за меня кулачки, жуть как не хочу на больничный.