Истории
34 поста
34 поста
23 поста
2 поста
4 поста
14 постов
5 постов
Первый раз я спал с девушкой летом после десятого класса. Дело было в плацкарте по дороге в трудовой лагерь под Ростовом. Трудовой - это как обычный лагерь, только вместо анимации сбор фруктов и ягод до полуденной жары, а потом обычные "пионерские" дела (игры в карты, драки с местными, дискотеки). К слову сказать, контингент там подобрался соответствующий: юные наркоманы, гопники, хулиганы. То есть те представители подрастающего поколения, которые подпадают под категорию трудных подростков. Ума не приложу, как среди этих молодых маргиналов оказался ваш покорный слуга. Ах, да, точно.
Но, хватит о тяжкой доле арестанта, время сказать об Оле. Оля была светловолосой субтильной девочкой из неблагополучной семьи, с опытом потребления наркотиков и тяжёлой историей, читающейся в её больших, в половину осунувшегося лица голубых глазах. В принципе, глаза - это было единственное, что цепляло на фоне совсем детского, но уже тронутого тлением разврата лица, угловатой фигуры и резких движений загнанного зверька. Оля была похожа на грязного уличного котёнка, много раз обманутого и шипящего из тёмного угла даже на руку, протягивающую кусочек колбасы.
Наверное, жалость и подтолкнула меня к ней. Не знаю, чем завоевал её доверие. Не думаю, что разбудил в ней романтические чувства. Сломанному человеку сложно поверить в любовь. Может, просто оказался первым, кто не оскорбил её словом, или взглядом, и она решила прибиться хоть к кому-то в незнакомом и враждебном коллективе. За день общения в купе плацкарта, Оля рассказала про свою жизнь с матерью-алкоголичкой и хороводом её безымянных хахалей, каждый раз устанавливающих новые порядки в старенькой двушке в хрущёвке. Про дворовую компанию, уже давно перешедшую с клея на более тяжёлые игры. Россыпь поперечных шрамов на её запястьях тоже говорила о многом разными оттенками розового - от бледно лилового до почти белого.
В процессе беседы Оля показала свой дневник. Потрепанный ежедневник, покрытый потертыми наклейками из жевачек Терминатор. Сказала - это её хранилище самых сокровенных переживаний. Ну, ладно, ответил я. Хочешь, почитаю? Если хочешь.
Прочитала пару записей и белый стих про тяжёлое расставание с парнем много старше её. А что ещё, по вашему, могло быть в дневнике девочки-подростка?
После отбоя Оля снова пробралась в моё купе и пристроилась у стенки, спрятав драгоценный дневник под мою ставшую нашей подушку.
Мы шёпотом болтали до поздней ночи. Бегали курить в тамбур и возвращались на теперь уже общую нижнюю полку. А потом Оля заснула на моём плече. Я даже не помню, как это произошло. В какой-то момент пауза в нашей беседе затянулась и вместо очередной реплики услышал тихое посапывание. Я боялся пошевелиться, чтобы не потревожить её сон. Кошатники поймут это чувство, когда на тебе первый раз засыпает принесённый в дом котёнок. Всё - ты обречён неподвижно лежать, не меняя положения ни на миллиметр, чтобы не вспугнуть маленький комок внезапного тепла.
Так и лежал в неудобной позе, пока рука, на которой пригрелась девушка, окончательно не затекла. Словно герой шпионского боевика, я по миллиметру двигал онемевшей конечностью, доставая её из-под Оли. Кратчайший путь был прямиком под подушку. Последний осторожный рывок - и моя рука наслаждается блаженством прохлады подподушечного пространства. Но что мне мешает. Что-то лишает ощущения блаженства в покалывающей электричеством руке. Дневник. Совсем забыл про это неказистое хранилище девичьих секретов. Аккуратно достаю из-под подушки мешающую мне заснуть книжицу, чтобы переложить куда-нибудь. В мгновение Оля, подстрекаемая инстинктом защиты своей собственности, просыпается, выхватывает дневник и со словами: "Я думала, ты не такой", уходит к себе. В полутьме плацкарта я не разглядел глаза девушки в тот момент, но в голосе слышалось разочарование, сдобренное победными интонациями - я так и знала.
Больше мы не разговаривали. В лагере видел Олю редко. Пацаны говорили, что она тусит с местными и дразнили "давалкой". Я не дразнил, но её честь в рыцарских поединках тоже не отстаивал. Перевернул страницу. Меньше суток пробыла в моей жизни эта девочка с не по годам маленьким телом и не по годам истëртой душой, но след оставила. Исходя из имеющихся вводных, не думаю, что у неё всё нормально сложилось. Но на всякий случай верю, что Оля всё-таки смогла разорвать порочный круг и довериться достойному человеку, который дал ей защиту и покой.
Вечером в супермаркете средней ценовой категории работает всего одна касса (кассир новичок, но довольно шустрый), народу много и к кассе и на терминалы самообслуживания. Позвал менеджера - кассир один, других нет. Ладно, постоял в очереди несколько минут, почитал Горячее, закладываю продукты в пакет.
- Стой! Куда!?? Заплати! - кричит кому-то у выхода возрастной сотрудник магазина Артур (грузчик, помощник на кассе, охранник, тамада - универсал, короче).
Возле дверей начинается возня. Высокий парень с полным пакетом пытается выйти. Маленький, на две головы ниже соперника, Артур его не пускает.
- Ты заплатил за три товара, а у тебя вон сколько! Плати!
Парень что-то бухтит и прет напролом. Но цепкий охранник не пускает, хватает за руки, за одежду, тянет назад.
- Помогите! Он не заплатил! Помогите!
Вопросительно смотрю на парня-кассира.
- Я - кассир, - резонно заявляет тот и невозмутимо продолжает, пробивать продукты.
Переглядываюсь с мужиками в очереди - кто-то ухмыляется, кто-то прячет глаза в телефон - никому не охота ввязываться вечером в мутную историю. Я точно такой же. Это не моя проблема. Расплачиваюсь, иду на выход.
В предбаннике Артур уже борется с крупным парнем в партере. Упёртый дед уже почти выдохся и тяжело сопит под массивной тушей над ним. Блин. Подхожу ближе.
- Э, мужики, хорош.
Парень, наконец, вырывается из цепких рук пожилого охранника, встаёт с пола и дёргается на выход. Но на его пути бородатый мужик с пакетом (я). Секунду подумав, парень, опускает голову и прëт напролом. Останавливаю его ощутимым толчком в грудь, выставив свободную руку. Парень притормаживает, оценивая свои шансы уже против двух противников.
- В чëм проблема, мужики?
Раскрасневшийся Артур тяжело дыша поднимается с пола и отряхивается:
- Он не заплатил за товар.
- Заплатил, - исподлобья ворчит парень, поправляя растянутую в драке футболку.
- Пусть покажет.
- Вы не имеете права меня задерживать, - парень продолжает гнуть свою линию.
- Молодой человек, вы и так потратили много времени и потратите ещё, если будете драться. Если вам не трудно, покажите, пожалуйста, чек. Это много времени не займёт. Буквально одна минута, - говорю максимально вежливо и спокойно.
- А если я прав?
- Тогда позовёте управляющего и будете разговаривать с ним, может, скидку получите, - импровизирую, а что делать? Не драться же из-за свердловских булок, торчащих из рвущегося по швам пакета.
Пока мы вели переговоры, собралась небольшая толпа, которая и сопроводила парня до терминала самообслуживания.
Оказалось, что в чеке только половина товаров. Парень, смутившись, сказал, что ошибся и оплатил недостающую сумму. Сияющий Артур, предвкушая как будет рассказывать эту историю вечером и ещё недели две потом, каждый раз увеличивая размеры нарушителя и его добычи, проследил, чтобы парень вышел из магазина и ничего не прихватил напоследок.
Я шёл домой, раздумывая, на что готовы люди ради, а, собственно, ради чего? Ради пол-пакета продуктов, на которые всё-таки нашлись деньги? Или ради принципа? Из-за непреодолимого чувства своей непогрешимости? Если уж ты так уверен в своей правоте, что лучше: потратить две минуты, чтобы вернуться к кассе и утереть нос назойливому охраннику, или устроить длительный перфоманс с вызовом управляющего, звонком региональному директору, публикацией гневного поста в паблике, обращением в полицию, в конце-концов.
По мне, так любой вариант лучше бессмысленной драки с пожилым охранником в магазине, результаты которой непредсказуемы и с большой долей вероятности потащат за собой нежелательные правовые последствия. Берегите своё время и нервы. Берегите себя.
Приехал в Петербург к другу. Дождливым вечером идём по Невскому, ищем, где бы прилуниться - пива попить. На подходе к Московскому вокзалу из встречного потока пешеходов отделяется коренастый мужичок среднего возраста, кивает моему спутнику как старому знакомому, протягивает руку. Пожимаю, уверенный, что это кореш моего друга. Мужик пристраивается к нам и, используя классические питерские обороты речи с претензией на интеллигентность, пытается завязать тягучую беседу.
Через минуту мы, наконец, понимаем, что ни один из нас этого мужика не знает.
Прерываю его выступление про красоты вечернего Невского и погоду простецким:
- Уважаемый, тебе чего?
- Господа, не соизволите ли поспособствовать материально на бухло?
- Нет, брат, иди по своим делам.
- Выдайте мне сто рублей, и я от вас отстану.
- Мужик, иди куда шёл.
- А почему вы не хотите выдать мне сто рублей?
В голосе мужичка проявляются нахрапистые интонации. Он уже не просит, но требует. Оттормаживаю друга, собирающегося отгонять попрошайку пинками. Не хватало ещё посреди культурной столицы вступать в некультурные прения с местным колоритом.
- А с чего это ты взял, уважаемый, что я должен объяснять тебе свои мотивы? Иди, куда шёл и не мешай людям.
На мгновение мужичок нахохлился, будто действительно собрался лезть на рожон, но, видимо, оценив перспективы возни с двумя соперниками в ожидании подмоги от собутыльников (вон они, кстати, возле подвального магазинчика трутся), решил ретироваться, буркнув что-то неприветливое в подбородок.
Бросив нас мужичок тут же подшелестел к группе молодежи, курящей возле столовки. Даже настроение не испортил, сразу видно, дилетант.
Лето, после полудня. Во дворе пятиэтажек дед с бабкой выгуливают внука. Пацану года два. Светловолосый, в белой маечке, он семенит, смешно перебирая ножками и наклоняясь большой головой вперёд так, что, кажется, вот-вот упадёт. Дед, спотыкаясь, ковыляет за ним, вытянув руки, туго перехваченные синими венами под сероватым в пятнышках пергаментом кожи. Заботливый дедушка. Переживает, что скажут родители мальчика, если получат обратно чадо с царапинами и грязью на одежде. Бабка в тёмно-синем летнем платье в цветочек солидно вышагивает чуть позади, общается с кем-то по телефону.
Малыш перемещается в пространстве в режиме взбесившегося робота-пылесоса, ежесекундно меняя траекторию движения и подбирая всё, до чего может дотянуться. Дед только успевает говорить внуку бесполезное "Ай-Ай" и отбирать трофеи: крышки, окурки, жеваные жевачки, листики, дохлые насекомые - всё, что сыто отрыгнул знойный летний день прежде чем покориться послеполуденной дремоте.
На долю секунды дед отвлекается чтобы проворчать бабке: "Кончай, Михална, свои телефоны разговаривать". Мгновения без надзора достаточно, чтобы внук схватил с асфальтовой дорожки полураздавленную зелёную виноградину и сунул в рот. Дед успел заметить движение внука и дёргается к нему. "Ай-ай" затихает, не начавшись. Старик понимает, что виноградина уже попала внутрь внука со всеми плюсами и минусами еды с асфальта. Он аккуратно оборачивается на бабку - проверить, видела ли она незапланированный десерт, но важная мадам, увлечённая разговором по телефону, ничего не заметила. Приняв свершившееся, дед машет рукой и продолжает выгуливать внука летним днём во дворе пятиэтажек.
Захожу как-то зимой в полупустой вагон метро. Привычно оглядываю контингент на предмет выявления возможной угрозы (пьяные, неадекваты, фанаты, бешеные бабки). Всё, вроде, спокойно, встаю напротив дверей. Слушаю музыку, рассматриваю попутчиков. Взгляд цепляется за пару пассажиров в противоположном конце вагона. Невысокий парень лет двадцати пяти (да, можно насобачиться определять примерный возраст на глаз), в кепке, надвинутой на глаза, болтает с сидящей рядом девочкой лет десяти в ярко-розовой курточке. Может, брат, или дядя (для отца маловата разница в возрасте) едет с сестрой/племяшкой куда-то, обычное дело, но что-то ведь привлекло внимание. Присматриваюсь, пытаюсь понять, что именно меня смутило.
Пару минут наблюдения и я понимаю, что парень в общении использует в отношении девочки приёмы, не свойственные разговору с ребёнком. Закинув ногу за ногу, сидит вплотную в пол-оборота к собеседнице. Рассказывает что-то весёлое, почти прижимаясь губами к щеке, между делом прикасается к коленкам, потом невзначай кладёт руку ей на плечи, приобнимает и вещает что-то, что вызывает у девочки кокетливый смех. В общем, всё признаки поведения, присущие подкату парня к девушке. Думаю, ни хрена себе, средь бела дня мужик пристаёт к ребёнку. Надо вмешаться, для начала уточнить характер отношений. Двигаюсь через вагон в их направлении, но тут состав прибывает на очередную остановку. Парочка встаёт со своих мест и подходит к дверям всё также улыбаясь друг другу и держась за руки.
Увидев поближе фигуру "девочки" и её лицо, я понимаю, что это вполне сформировавшаяся девушка-карлица (забыл как по-научному это заболевание называется). И всё у неё нормально, она довольная идёт гулять с парнем почти в два раза её выше. А куртка у неё детская, судя по всему, от того, что найти взрослый размер на её рост проблематично.
Хорошо, что не успел дойти до них с глупыми вопросами, а то неловко бы вышло.
На бензозаправке на кассе передо мной приезжий из Центральной Азии. Мужик слегка за сорок (выглядит значительно старше своих лет), водитель Газели. При оплате делает замечание молоденькой девушке-сотруднице из-за еë дерзкого тона. Девушка отвечает ещё более резко. Мужик, со свойственным южанам азартом заводится с пол-оборота и, перемежая русские слова нерусскими, начинает хаотично жестикулировать и входить в режим урагана.
Встреваю в разгорающийся конфликт.
- Что случилось, товарищи?
- Мужчина не в своë дело лезет, - отвечает кассирша.
- Как ты со мной разговариваешь, девчонка, я тебя старше! - задыхается от гнева азиат.
Убедившись, что вопрос оплаты водителем решён, аккуратно вывожу его на улицу.
- Чего ты завёлся, брат? - стараюсь использовать в общении с приезжими обращение "брат" первым и почаще, чтобы "сломать систему", - Что случилось?
- А как она со мной разговаривает!? Она мне в дочери годится! Дома я бы ей ремня дал!
- Ну так ты не дома, брат. Остынь. Наши женщины бойкие, могут и в лоб дать.
На последней реплике, остывающий азиат еле заметно улыбнулся.
- Наши тоже могут дать в лоб. Но это старшие. Молодые старших уважают, а у вас - никого не уважают.
- Есть такое. А что делать, брат?
- Воспитывать.
- Чужих воспитывать - себе дороже. Своих бы вырастить. Вот у тебя сколько?
- Трое.
- Здесь, или дома?
- Дома.
- Скучаешь?
- Каждый день звоню.
- Вот представь, чужой дядя будет их жизни учить. Тебе приятно будет?
Чутка подвиснув, мужик кивает.
- Ладно. Проехали.
- Всё нормально?
- Нормально. Бывай, брат.
Вернулся к кассе, оплатил свой бензин, дежурно отказался от кофе по акции. Кстати, мне тоже показалось, что девушка не в настроении. Не грубила, конечно, но общалась резковато. Может, самочувствие плохое, устала, или расстроилась от чего-то, а, может, действительно, характер скверный. Кто ж их разберёт. Лесом не послала - и на том спасибо.
Пересмотрел тут давеча по настоянию друга постапокалиптический шедевр "Последний ронин". И, признаюсь, досмотрел до конца, почти не пропускал сцены диалогов и остался с лёгким положительным послевкусием. А что поспособствовало изменению отношения к данному творению отечественного кинопрома, спросите вы (Ответ на пост «"Последний ронин" - достойный постапокалипсис?»). Всё просто, я каждый раз перед сном делал вот такое упражнение, смотрел его как экранизацию компьютерной игры Kenshi.
Почти бессловесный главный герой с самурайским мечом и до поры до времени бесполезным артефактом - пистолетом. Дающая сюжетный квест девочка NPC с набором плохо переведённых реплик, которые, к счастью, можно пропустить без потери нити повествования. Противники - бешеные племена пустыни (людоеды, религиозники). Неплохо поставленные драки. Локация с рынком, где можно скинуть лут и купить еду. Заброшенная фабрика с робо-собаками. И, наконец, вишенка на торте - Главный злодей - психопат, тиран и любитель изящного кровопускания на потеху публике.
Короче, если вы - фанат Kenshi, то фильму вполне можно дать шанс.
Наблюдал однажды в вагоне метро занимательную картину. Парень с девушкой, судя по виду, из Центральной Азии, обнимались в уголочке у дверей. На родине их бы уже поженили или водой из колодца окатили, а у нас - общество светское, современное, толерантное (прости, Господи) - проявлять чувства прилюдно можно (в разумных рамках, конечно). Парень с девушкой умилительно щебечут друг дружке на ушки важные банальности, показывают забавные мемчики на телефонах, улыбаются о чём-то своём, сокровенном - всё в рамках приличий. И тут, подтрунивая, парень легонько щиплет девушку за плечо. Та хохочет и прихватывает его в ответ, но даже со стороны заметно, что значительно сильнее. Парень возвращает щипок ещё сильнее. В ответ ему прилетает лёгкая пощёчина. Он посылает такую же. Короче, на моих глазах развивается очередной эпизод домашнего насилия, но оба фигуранта довольно смеются и злятся только для вида. Натешившись рукоприкладством, парочка вернулась в режим милых голубков и снова показывают мемчики, смеются. Через пару остановок они вышли, держась за руки.
А я вот, что подумал в контексте обсуждения темы рукоприкладства в отношении женщин (Свернули не туда, Девочек бить нельзя). Может быть, в этом-то всё и дело. У них (вышеупомянутой парочки из вагона метро) просто другой тип культуры, в которой постукивание партнёра не является чём-то из ряда вон выходящим. У "городских" жителей, установка "бьет, значит любит" почти стёрлась и осталась лишь в виде игривых шлепков по ягодицам в быту и взаимоприемлемых сексуальных практик. А у "сельчан" ассортимент мест приложения рук при проявлении чувств намного шире. И если человек воспринимает битьё своего партнёра как само собой разумеющееся, возможно, он/она сознательно, или по-привычке решил остаться в культурном поле деревенских традиций. Это не делает их хуже, или лучше. Просто, они находятся на другом уровне культурного развития.