lang.witch

巴圖魯 [batulu] стало званием, которое давали особо отличившимся воинам во времена империи Цин.

Пришло оно и в персидский: بهادر [bahâdor], а оттуда в Индию: बहादुर [bahādur], причём есть версия о том, что как раз в индо-иранских языках это исходник, а монголы разнесли уже оттуда, и тогда корень слова был бы тем же, что и у нашего слова "бог". Что ж, не будем ничего отрицать, поскольку этимология слова "богатырь" действительно пока темна как украинская ночь. Но всё-таки в пользу отрицания этой версии скажу, что в слове भग [bhága], родственного нашему "богу" первый звук [bh] придыхательный, а в बहादुर [bahadur] - нет. Для этимологии такие "мелочи" имеют значение.

Кстати, имя бывшего индийского премьера Шастри, Лал Бахадур, тоже переводится как "красный герой" (लाल [lal] - "красный", и बहादुर [bahadur] - "герой").

И всё-таки распространение именно в тюрко-монгольской среде заставляет большинство лингвистов склоняться к мнению о происхождении этого слова из прототюркского или протомонгольского языка, а география тюркских, а затем монгольских завоеваний объясняет его охват. Даже у нас, хоть русские богатыри и стали одним из символов культуры и страны, они всё-таки лишь сказочные и былинные персонажи, а слово появилось, скорее всего, как раз после столкновения с захватчиками. Тогда как в тюркско-монгольском мире это официальный термин, встречающийся намного шире.

Донесли, кстати, даже до Венгрии, где [bátor] ("храбрый") - это именно то самое слово, от кого-то из них заимствованное, и, вероятно, известная фамилия Батори (Батория) как раз от него.

Вариант *weǵʰos дал прагерманское *wegaz ("путь, дорога, движение"), откуда происходит английское "way" ("путь"). Отсюда же, конечно, и Норвегия (Norway, "северный путь"), хотя, если совсем честно, то не отсюда, а от скандинавского "Norðvegr". И ещё отсюда же английское "always" ("всегда"), то есть дословно "всеми путями", и "away" (дословно "в пути").

Та же семантика движения попала в прагерманское *wihtiz, которое постепенно стало движением к земле, и превратилось, например, в современное английское "weight" ("вес").

Далее мы перемещаемся в сторону латыни, и здесь будет целый букет.

Из слова *wéǵʰtōr ("тот, кто везёт") через протоиталийское *wektōr получилось латинское "vector" ("носильщик, перевозчик, ездок"). Ну и наш "вектор", естественно, отсюда.

Дальше, из *weǵʰítlom через протоиталийское *weɣitlom получилось "vehiculum" ("транспортное средство"), которое мы можем знать по английскому "vehicle" c тем же значением, и по романским языкам, конечно же.

Когнатом английского "way" в латыни стало слово "via" ("путь, дорога"), а от него прилагательное "viāticus" ("дорожный, путевой"), откуда "viāticum" (сначала "дорожное", "то, что нужно в дорогу", то есть деньги, провизия и снаряжение, а затем и само "путешествие"), откуда во французском получилось слово "voyage" ("путешествие").

С приставкой совместности "сon-" из слова "via" в поздней латыни составился глагол "conviare" ("идти вместе"), из чего французский сделал себе "convoier", то есть "конвоировать".

А предлог отклонения "de" породил словосочетание "dē viā" ("с дороги"), откуда произошёл глагол "deviare" ("отклоняться от пути") и далее слово "девиация".

Приставка предшествования "prae-" со словом "via" сделала слово "praevius" ("идущий ранее"), откуда английское "previous" (собственно, "предыдущий").

Приставка "ob-" ("напротив") с "via" дала латыни слово "obvius" (изначально "тот, что часто встречается по дороге"), которое теперь мы встречаем как английское "obvious" ("очевидный"). И, конечно, не только в английском, просто этот язык знает большинство, и это проще, чем приводить все романские языки, где это слово, конечно, тоже есть.

А с числительным "tri" из "via" получилось слово "trivium" ("перекрёсток трёх дорог"), откуда развилось значение "общего места", откуда пришло современное "тривиальный".

А ещё были греки, которые сделали фонетический кульбит, выкинув первый звук, и из праиндоевропейского *woǵʰlos ("то, что в движении") получили слово ὄχλος [ókhlos] ("толпа"), откуда мы можем знать "охлократию", то есть "власть толпы".

А на закуску, пара известных названий брендов, связанных с этим корнем, на праиндоевропейский манер:

• woǵʰnos kʷékʷlos

• pl̥h₁gós woǵʰnos

Поняли, что это?)

Это всё Гиппократ и его теория жидкостей, влияющих на организм, наследником которых до сих пор является разделение темпераментов на сангвиников, их основная жидкость - кровь ("sanguis"), флегматиков, в которых преобладает мокрота или слизь (φλέγμᾰ [phlégmă]), холериков с желчью (χολή [kholḗ]) и меланхоликов, чья желчь чёрная (μέλας [mélas]).

Эта идея про жидкости, которые влияют на характер и настроение, оказалась такой впечатляющей, что старофранцузское слово "humor" ("humour") стало означать не просто "жидкость", как в латыни, а именно "телесная жидкость", одну из тех четырех. Вскоре добавилось значение "настроение".

И уже после этого, примерно в XVI-XVII веке, отсюда случился переход к чему-то забавному, то есть к "юмору", возможно, следующим образом: настроение > каприз > шутка > юмор.

При этом, французский решил не отказываться и от первого значения, в итоге создав слова-дублеты, так что сегодня "humour" - это "юмор", а "humeur" - "настроение".

Ну а мы поначалу заимствовали это слово в виде "гумор", что было в первую очередь жидкостью (это до сих пор сохраняется в словосочетании "гуморальная регуляция"), а уже потом то ли отбросили "г", то ли, скорее, как-то ещё раз заимствовали это же слово, только уже как "юмор".