Tertiusfilius

Окончив цикл о викингах, думаю, о чем писать. Собрал, как мог, высказанные предпочтения читателей. Дорогие подписчики и постоянные читатели, выскажитесь, о чем вы хотите следующий цикл.

Ч.1, Ч.2, Ч.3

Я в ужасе смотрел на подходящего ко мне Салливана. Вот и все, Генри, пришел твой конец. Никогда ты не увидишь свою невесту и родителей. Я постарался сохранять невозмутимость на лице и встретить смерть как подобает англичанину.

А Салливан вдруг сделал нечто весьма неожиданное. Ухмыльнувшись еще шире, и, не выпуская из рук ножа, он вдруг приложил палец к губам. Затем подошел ко мне и разрезал веревки. Я, не веря своим глазам, начал растирать затекшие члены. Салливан вышел на минуту из каюты и затащил в нее матроса Джонса. Тот, судя по всему, был оглушен. Затем Салливан прошептал:

-Не бойтесь, господин доктор, я ваш друг. Давайте-ка его свяжем, и положим на ваше место. Еще надо одеть его в ваш колет, а вы наденьте его одежду.

Мы так и сделали, а затем Салливан поманил меня за собой. Осторожно ступая по нижней палубе, мы прокрались в каюту Филипса. Внутри горел фонарь, а мой друг, связанный, лежал на койке. Его лицо было покрыто синяками, но выглядел он весьма бодро. Филипс нетерпеливо сказал:

-Салливан, развяжите меня скорей, и рассказывайте.

Салливан так и сделал.

-Ну что, мистер Филипс, шкипер, его прихлебатель Келли, и еще два матроса, которых он приблизил к себе, сидят в салоне, и, вроде бы, пьют ром. Я осторожненько поспрашивал ребят, что они обо всем кумекают. Все удивляются, с чего бы вдруг шкипер вас арестовал. Некоторые печалятся, что, если капитан помер, а вы арестованы, кто же им заплатит жалование. Потом я сказал этому олуху, Фландерсу, что пришел его сменить у вас на страже. Доложился вам, и пошел за доктором, вот и все.

Филипс кивнул, и сказал:

-Давайте теперь думать, что же нам делать. Поразмыслите и выскажитесь.

Мы все дружно напрягали мозги, но, сколько я ни думал, ничего на ум не приходило. Судя по лицу Салливана, у него было ровно то же самое. В чем мы и признались мистеру Филипсу спустя минут пять.

-Ясно. А я вот кое-что придумал. Бывает, что огонь пускают против огня. Мы побьем мистера Грея его же оружием – страхом. Салливан, вы должны как можно осторожнее пробраться в каюту капитана. Если дверь закрыта, взломайте. Там, в шкафу, вы возьмете одежду капитана. В шкафу же есть неприметная дверца, тайное отделение. Вы возьмете оттуда столько пистолетов, сколько там есть, порох и пули. Затем вы вернетесь сюда. Вот, возьмите потайной фонарь, и желаю вам удачи!

Салливан вышел. Я вопросительно воззрился на Филипса. Он, видя мое недоумение, принялся объяснять.

-Салливан мой человек еще с Англии. Я попросил капитана взять его на корабль. Думаете, если шкипер завербовал кого-то из команды, я не мог сделать подобного?

-А Келли? Почему он предал нас и служит шкиперу? - спросил я.

-Откуда я знаю, - пожал плечами Филипс, – сошлись на общей религии, ведь Келли ирландец. Или на любви того к золоту. Да и кто сказал, что Келли не человек Грея уже давно?

-Каков же ваш план, мистер Филипс, - в нетерпении воскликнул я.

-Скоро сами увидите.

Вскорости вернулся Салливан, он тащил в руках ворох одежды и несколько пистолетов. Филипс принялся рыться в своем сундуке, вынимая оттуда разные странные предметы. Наконец, он извлек краски в баночках, что-то вроде дамских румян и белил, только более разнообразные в цвете.

-Итак, начнем с наших физиономий.

С этими словами Филипс, стоя перед зеркалом, стал разными подушечками наносить на лицо краски. Мало-помалу лицо Филипса стало багрового цвета. После он надел капитанский колет, засунул под него несколько тряпок, водрузил на голову шляпу капитана и повернулся ко мне. Я вздрогнул. В полутемном помещении его запросто можно было принять за покойного мистера Смита.

-Теперь ваша очередь, юноша.

Он раскрасил и мое лицо. Я взглянул в зеркало. Моя физиономия приняла синюшный цвет. Вкупе с матросской одеждой Джонса, меня можно было принять за удавленного Адамса. После этого всего Филипс сказал:

-План простой. Как можно тише подкрадываемся к салону и неожиданно врываемся туда. Есть надежда, что наш маскарад введет в ступор хотя бы матросов, которые не знают истинной подоплеки. Я беру на себя шкипера, а вы должны обезвредить Келли. Салливан, вы входите последним, и должны убить любого другого, кто пожелает сопротивляться.

Мы крались в полутьме по нижней палубе. Вот и дверь салона. Свет выбивался из щели. Изнутри раздавались возбужденные голоса, кто-то пытался и не мог затянуть матросскую песню. Меня била крупная дрожь. В следующую минуту я мог быть уже мертвым. Филипс оглянулся на меня и кивнул головой. А затем начал красться к двери. Наконец он взялся за ручку.

В следующие несколько минут события были настолько быстрыми, что я их помню только смутно. Филипс рванул дверь на себя и, заорав, заскочил в салон. Следом это сделал я. Салон был ярко освещен, наши противники сидели за столом. Двое матросов совершенно окаменели, впрочем, как и Келли. Лишь шкипер сделал движение выхватить пистолет, но Филипс немедленно всадил ему пулю в грудь. Я же в упор раздробил череп Келли, хотя большой нужды, признаюсь, в этом не было.

Филипс повернулся к двоим оставшимся матросам и прорычал:

-Только дернитесь, отправитесь за этими двумя!

Один из матросов вдруг страшно побледнел и со стуком упал на пол. Второй сидел с выпученными глазами и отвисшей челюстью. Мы быстро связали обоих их же поясами. Затем Филипс оглянулся на стоящего в дверях Салливана и сказал:

-Вытащите из каюты этих двоих. Затем идите, и успокойте экипаж, объясните им в общих чертах. Утром я разъясню команде подробнее.

Мы с Салливаном вдвоем выволокли связанных матросов за дверь.

-А теперь расспросим мистера Грея, - сказал Филипс.

Шкипер, хрипя, лежал на полу. По его груди расплывалось огромное красное пятно. Жить ему оставалось, судя по всему, недолго. Филипс с усилием приподнял его и прислонил к койке. Затем сел на стул напротив, закинув ногу на ногу, и спросил:

-Итак, мистер Грей, или как вас там, я могу оказать вам услугу. Дать вам спокойно умереть, без мучений. Я даже обязуюсь попросить другого нашего ирландца прочитать над вами отходную молитву. В обмен на услугу мне. Вы будете со мной откровенны. Зачем вы все это затеяли?

Шкипер, переводя дух, ответил:

-Потому что…я ненавижу вас, проклятых еретиков. Потому что ваш Дрейк…убивал ни в чем не повинных наших колонистов. Потому что эта рыжая выдра, ваша Елизавета… его покрывала, и делала вид, что ничего не знает. Королева-девственница. Хотел бы я знать…в каком месте у нее девственность.

Филипс поморщился и сказал:

-Мистер Грей, мы же оба мастера своего дела, хоть и служим разным правителям, и должны уважать противника. Так что обойдемся без ненужного пафоса. Зачем вы сели с нами на корабль?

-Узнал…о секретной экспедиции в Америку и решил…разобраться на месте.

-Увидев бумаги, сообразили об их ценности, и решили завладеть ими, сыграв на суеверности экипажа. И убили для этого трех человек.

-Двоих. Первого…я не убивал. Он только…подал мне мысль.

-Признаться, звучит неожиданно. Я был уверен, что это вы спровадили его за борт. Неважно. У вас есть какая-нибудь бумага, подтверждающая, что вы испанский лазутчик?

-У меня в сундуке. Подавитесь…и дайте…помереть спокойно, - шкипер закрыл глаза.

Он протянул еще час. За это время вернулся Салливан и сказал, что экипаж, хотя и очень удивлен, но спокоен. Однако, на всякий случай, мы легли спать в салоне, заперев дверь и с пистолетами под боком.

2 июля

Филипс показал команде бумагу шкипера, из которой ясно следовало, что он был на службе у испанского правительства. Матросы нам поверили. Восстановив порядок на корабле, мы, однако, оказались в неприятном положении. На борту не осталось офицеров, способных к навигации. Пришлось, действительно, кое-как продвигаться к Карибам, в надежде, что с испанцами удастся договориться, и нанять подходящего человека. Однако неожиданным образом, все устроилось как нельзя лучше. Через день мы встретили английский военный корабль и просигнализировали ему. Филипс поговорил с офицером, который посетил наш корабль, показал ему кое-какие бумаги, и к нам прислали хороших шкипера и боцмана, а также, для окончательного успокоения команды, священника.

***

Мы сидели в каюте Филипса и попивали вино. Филипс после долгого молчания сказал мне:

-Я знаю, Джеймс, что вы все-таки огорчены, что ничего, кроме жалования не заработаете в нашей экспедиции, а ведь вам нужны деньги, чтобы жениться. Что вы намерены делать?

-Наверное, завербуюсь на торговец, или капер, и попытаю счастья еще раз.

-Я могу вам помочь. У меня есть кое-какие связи, и я могу устроить вас на теплое местечко.

-В таком случае, может быть, я…смогу работать с вами, мистер Филипс?

Филипс снова надолго замолчал.

-Я не уверен, что хочу этого. Вы порядочный, неиспорченный молодой человек. А я вечно играю в очень грязные игры. Давайте-ка я вам кое-что расскажу.

Уолтер Рэли раздобыл немало бумаг, способных погубить его врагов. Там письма, расписки, счета. Есть даже личные письма Уолсингема и Елизаветы. Случилось так, что он ожидал обыска в своем особняке и не нашел ничего лучшего, чем отдать бумаги своему другу, Уайту, который как раз отплывал в Америку. Когда Уайт вернулся, Уолсингем, не знаю уж как, пронюхал о бумагах, и сделал все, чтобы Уайт как можно дольше не получил корабля, чтобы вернуться в Америку. Заодно, этим он вставлял палки в колеса великим планам Рэли по обустройству колонии. Жизни сотни людей в колонии стали разменной монетой в борьбе сильных мира сего. Уолсингем умер, но несколько могущественных людей послали меня, дабы я успел раньше Уайта и забрал бумаги. Я исполню свою миссию, но, наверняка, наживу могущественного врага в лице Рэли. Понимаете теперь, почему я не хочу, чтобы вы в это впутывались.

***

Мы стояли на палубе и наблюдали, как приближаются берега нашей родины. Все, слава Господу, закончилось. Но все ли?

Авторское послесловие

Как-то решил я, что неплохо бы сочинить морской хоррор в историческом антураже. Тема быстро подыскалась - исчезновение колонии Роанок, подлинная история, в США не менее популярная, чем у нас перевал Дятлова. Возникла идея, пусть кто-нибудь сплавает туда раньше губернатора Уайта. Сразу возникла идея писать от лица судового врача - идеальный рассказчик. А почему эти люди ничего потом никому не рассказали, что-нибудь придумаем. Впрочем, даже придумал. Время действия - елизаветинская Англия, что может быть лучше. Пока расширял свои знания об эпохе, вспомнил историю с заговором Бабингтона в контексте криптографии, и не удержался, впихнул в рассказ, ибо история зачетная. Да, этим утяжелил повествование, признаю. А кто может рассказывать о подобном? Человек причастный. А кто причастный? Так возникла идея посадить на корабль этакого Шерлока Холмса 16 века, поначалу как хулиганство. Не столько сыщика, сколько шпиона, история продиктовала. И вот возник Томас Филипс(реальный Томас Фелипес, кстати, расколол шифр Бабингтона). И тут вдруг он начал бодро тянуть на себя одеяло. Какая там мистика, рациональный мистер Филипс смотрел на нее как на мьерда. Какое там таинственное исчезновение, Филипс осмотрел улики(вполне реальные), и сделал выводы. И все превратилось в шпионско-приключенческую драму. Налет хоррора, как мог, сохранил.

Дорогие читатели, не испортил ли повесть переход от исторического повествования с подробными экскурсами к бодрому экшну? Хотели бы вы встретиться с героями еще раз?

P.S. Все шпионские игры Уолсингема и криптография 16 века вполне аутентичны. С морскими делами, да, здесь я не силен.

Ч.1

Ч.2

***

Раздался грохот, и закричали люди. Я открыл глаза. Несколько индейцев, в том числе и те, кто в нас целился, корчились на земле. Остальные убегали, лишь еще трое стояли, сжимая оружие в руках с испуганными и яростными лицами, готовились сражаться. А из леса выбежали матросы и впереди, сияя кирасой и сжимая в руках меч, бежал Филипс. Они быстро перерубили индейцев, лишь один из них умудрился ударить по голове каменным топориком Джонса.

Филипс и другие быстро перерезали нам веревки, пока остальные перезарядили мушкеты и держали на прицеле округу. Но стрелять было не в кого.

-Слава Господу, мы успели! Когда я вернулся с корабля и узнал у мистера Грея, что вы еще не вернулись, я немедленно организовал поисковый отряд. Благо, пригодилась карта губернатора, которую мы нашли в сундуке. Все это были его вещи. Там отмечена индейская деревня. Само Провидение подало мне мысль искать вас тут.

Он оглянулся вокруг, и подошел к убитым и раненым индейцам. Среди них лежал и старик, который командовал дикарями. Тот лежал и шипел в бессильной ненависти. В животе у него зияла рана.

Я крикнул:

-Кажется, это их предводитель!

Филипс вынул из-за пояса пистолет и прицелился в старика. Потом убрал его, видимо решив, что дикарь сам отойдет.

Затем он повернулся к матросам и сухо промолвил:

-Сжечь все.

Мы двинулись в форт.

***

Мы добрались до форта на закате дня. Я сразу принялся помогать раненым. Рана на бедре Эндрюса оказалась не такой страшной. Я ее зашил и заново перевязал. Дай Бог, нагноения не будет. С Мерфи было труднее. Тому становилось все хуже, он почти не приходил в сознание.

Спускались сумерки. Мы ожидали нападения индейцев и держали мушкеты заряженными.

Вдруг дозорный с бастиона крикнул «индейцы!». Мы влезли на приступки стен. Действительно, из зарослей показалась небольшая группа дикарей. Двое впереди идущих волокли под руки знакомого нам старика. Не дойдя ярдов тридцать до нас, индейцы остановились. Войны отошли от старика, и тот, шатаясь, продолжил стоять.

Старик несколько минут что-то говорил, постепенно возвышая голос. Несмотря на то, что он еле держался на ногах, голос старика был угрожающим и зловещим. Наконец, он трижды прокричал «кроатон». А затем, вытащив из-за спины знакомый нам нож, перерезал себе глотку.

Дикари после этого, не оглядываясь, побежали в лес. Мы остолбенели, и никто даже не попытался стрелять в них. Тело, залитое кровью, лежало под стенами, и все долго не могли оторвать от него взгляд.

***

Прошло еще часа три. Мы кое-как подкрепились сухарями. Люди начали укладываться спать. Я никак не мог отойти от событий сего бурного дня, и мне не спалось. Да и за раненными нужен был присмотр.

Мерфи застонал. Он пришел в сознание. Я подошел, и попытался ему помочь, хотя при ударах по голове часто помощь врача ограничивается ожиданием благоприятного исхода. Я протер лицо Мерфи мокрым платком. Он смотрел на меня, пытаясь что-то сказать. Затем моряк схватил меня за руку и проговорил с трудом:

– Черный человек…Вот почему…

Он задрожал и впал в агонию. Через полчаса матрос умер. Прочитав над ним молитву, я подумал, что силы мои почти истощены, и мне нужен сон.

Я проснулся от криков. Вскочив, я схватил ближайшего матроса за плечо и громко спросил, что происходит. Он, глядя на меня расширенными глазами, сказал:

-Сами послушайте!

И в следующее мгновенье я услышал. Леденящий душу не то вой, не то рев, пронесся над округой. Не то, что нечеловеческий, но я даже не смог представить себе существа, издающее подобное. Мне очень захотелось немедленно оказаться на корабле, а лучше в Англии.

Когда вой окончился, мы все растерянно смотрели друг на друга. И только один человек внешне был спокоен. Мистер Филипс несколько напряженно усмехнулся и сказал:

-Друзья, не бойтесь, наверняка это проделки наших «приятелей» - индейцев. Может, они дуют в большие деревянные трубы, может, что-то иное. Я слышал о таком.

Однако, это мало кого успокоило. До рассвета никто не сомкнул глаз. Мы без аппетита позавтракали. Сразу после еды к Филипсу подошел один из матросов и, не поднимая глаз сказал:

-Мы тут с ребятами обсудили. Убираться отсюда надо. Мы не трусы, был бы это бой или буря, все в руках Божиих. Но с дьявольскими силами никто дела иметь не хочет, - матрос помолчал и прибавил очень тихо. – Лучше бы вам согласиться, мало ли что может случиться.

Филипс пропустил мимо ушей намек на угрозу и задумался. Наконец, он сказал:

-Действительно, миссия наша выполнена. Поселенцам мы ничем помочь не можем. Пусть со всем этим разбирается Уайт, когда прибудет сюда, - он возвысил голос и продолжил:

-Уничтожить все следы нашего пребывания здесь.

Мы вновь зарыли сундуки с вещами губернатора, собрали и закопали мусор. Несчастного Мерфи мы похоронили далеко за оградой. Труднее всего было со стариком, никто не хотел к нему прикасаться. Наконец, после долгих понуканий два матроса сволокли труп старика в ближайшее болото. Можно было возвращаться.

***

Итак, мы снова на корабле. Можно успокоиться и с нетерпением ждать возвращения домой. Признаться, моя тяга к приключениям изрядно уменьшилась. Но приятно воображать, как я буду пересказывать все эти ужасы Джейн и друзьям!

22 июня

Два дня идем под хорошим ветром. Все люди, кроме двух раненых, здоровы и веселы, и предвкушают возвращение на Родину и солидную прибавку к жалованию, которую пообещал мистер Филипс.

Сегодня за завтраком, пользуясь тем, что мы были с Филипсом одни, я спросил его, куда, по его мнению, все-таки делись поселенцы.

-Наиболее вероятно, что они переселились на материк. То, что мы увидели, исключает нападение, - ответил Филипс.

-А что означает надпись «кроатон»?

-Этого я не знаю, - признался Филипс. – Но судя по созвучию с названием Роанок, это какое-то индейское слово, скорее всего название.

-А вы не думаете, что индейцы могут быть причастны к исчезновению, но не нападением, а…как то иначе? – несколько смущенно спросил я.

-Вы имеете в виду индейское проклятье, духи, дьяволы и прочее? – ответил Филипс.

-Хм, да, что-то такое я и имею в виду, - еще более смущенно проговорил я.

Филипс серьезно посмотрел на меня и сказал:

-Я не верю в дьявольские происки. И вам не советую. Выбросьте эту чушь из головы.

23 июня

Утром в салоне я узнал крайне неприятную и странную новость.

Сегодня с вахты исчез матрос Коутс. Его напарник отошел по нужде, а когда вернулся, того уже не было. Погода была совершенно спокойной, его не смыло волной, он просто исчез. Напарник обежал весь корабль, сообщил вахтенному офицеру, Грею, о происшествии, и те вдвоем тщательно осмотрели палубу и оглядели водное пространство. Утром обыскали весь корабль. Никаких следов.

В обед капитан, шкипер, Филипс и я собрались в салоне. Конечно, речь зашла о ночном происшествии. Первым высказался шкипер. Он оглядел нас темными глазами, поглаживая бороду и коротко бросил:

-Самоубийство.

Но почему? – спросил Филипс.

Шкипер пожал плечами.

Я еще не описывал капитана. Это грузный мужчина лет пятидесяти, с красным лицом, выдающим наклонность к выпивке. Капитан сказал:

-Бывает так иногда. Море зовет. Человек всматривается в воду подолгу, перегибается через борт, а потом плюх, и в воду. В башке что-то делается.

-Да, в море всякое бывает, - уклончиво сказал Филипс, и не сказал больше ничего.

Я тоже промолчал, и лишь подумал, что странно, что никто не сказал о возможном злодеянии. Или о происках злых сил.

Капитан обратился к шкиперу:

-Пойдемте, мистер Грей, помянем покойного.

Они вышли, а мы с Филипсом посидели в молчании и тоже вскорости разошлись по своим делам.

24 июня

Я проснулся от топота на палубе и криков. Быстро одевшись, я поднялся наверх. На палубе стояли кучки матросов и испуганно перешептывались. Я подошел к одной кучке и спросил в чем дело. Один из них молча махнул в сторону юта.

Я прошел туда. Возле борта стояли оба офицера, Филипс и несколько матросов. Я протиснулся мимо них. Бог ты мой! Прислонившись к борту, сидел мертвый матрос Адамс. Его посиневшее лицо было ужасным. Филипс обернулся ко мне и сказал:

-Хорошо, что вы уже здесь, Джеймс, внимательно осмотрите Адамса и скажите, как по-вашему, отчего он умер.

Я присел на корточки, и внимательно оглядел труп. Внешних повреждений, следов крови нет. Что я знаю о причинах subita morte (внезапная смерть)? Я посмотрел на Филипса, и сказал:

-Нужно осмотреть тело под одеждой. Пока рискну предположить, что у него был апоплексический удар. Или он умер от сильного потрясения.

Рядом на корточки опустился Филипс и, отогнув воротник, внимательно осмотрел шею умершего. Потом достал из кошеля на поясе круглое стекло и зачем-то снова посмотрел на шею сквозь него. Он помолчал, глубоко вздохнул и выпрямился. Потом без выражения сказал:

-Ничего не могу понять. Никаких следов.

Телесный осмотр ничего нового не выявил. Вечером матроса зашили в мешковину, сунув в ноги ядро, и после короткой молитвы бросили за борт.

Перед сном я зашел в каюту к Филипсу по его просьбе. Он сидел на койке, потягивая вино и о чем-то напряженно думал. Я спросил его, что он все-таки думает о происшествии.

-Если у меня и есть подозрения, то они совершенно беспочвенные. Единственное о чем я вас хочу попросить, будьте сугубо осторожны. Ни в коем случае не выходите ночью. У вас есть пистолет?

Я отрицательно покачал головой. Он достал из сундука пистолет.

-Возьмите вот этот. Умеете обращаться с колесцовым замком?

Я снова покачал головой, и Филипс показал мне, как это делать.

25 июня

Я все время не могу выбросить лицо мертвого матроса из головы. Мы столкнулись с чем-то, что человеческий разум не может понять.

Не в силах сидеть в каюте или в салоне, я слонялся по кораблю. На палубе тут и там стояли кучки матросов, явно пренебрегающих работой. Они негромко разговаривали, но когда я подходил ближе, наступала тишина.

Я вернулся в салон. Там было все наше маленькое светское общество, капитан, шкипер и Филипс. Первые два выпивали ром, Филипс читал, но временами окидывал офицеров внимательными взглядами.

В дверь постучали. На пороге переминались с ноги на ногу два матроса. Один, держа шапку в руках и смотря в пол, начал свою речь:

Господин капитан, мы тут с ребятами говорили…Нам бы не сразу в Англию. На Карибы надо. Священник нужен. Корабль освятить. Все ребята боятся. Пираты там, или буря, мы не боимся. Но тут. Проклял нас этот дьявол, старик дикарь-то. Провизии опять-таки мало.

Капитан поднял на них тяжелый взгляд и зарычал:

-Не вашего ума дела, куда плыть. «Кошки» давно не пробовали? Пошли вон!

Матросы переглянулись, извинились и вышли.

-Совсем обнаглели, рыбий корм – капитан перевел осоловелый взгляд на штурмана. – Мистер Грей, пойдемте ко мне, угощу вас горькой настойкой.

Я спросил у Филипса, погруженного в чтение:

-Сколько правды в словах матросов, как вы думаете? Неужели, и правда, нас проклял индеец?

Филипс поднял на меня глаза.

-За всю мою жизнь я видел вред только от людей, а не от духов. Выкиньте эту чушь из головы. И соблюдайте мои рекомендации об осторожности. Можете еще побольше молиться и креститься, если вас это успокоит.

29 июня

Страшные события случились в эти дни, и я удивляюсь, каким чудом я остался жив!

Вернувшись в свою каюту, я запер дверь и долго не мог уснуть. Наконец, я постепенно задремал. Очнулся я от того, что понял, дверь не заперта и за ней кто-то стоит. Я со страхом смотрел на дверь. Она начала приоткрываться и в дверь шагнул человек. Это был умерший матрос с посиневшим лицом. Он смотрел на меня красными глазами. Я не мог пошевельнуть и мускулом. Мертвец прошептал: «кроатон».

В следующий миг я очнулся и с облегчением понял, что это был всего лишь сон. Второй раз я проснулся оттого, что кто-то требовательно стучал в дверь. Я, держа в руке пистолет, отворил. На пороге стоял Филипс. Он был крайне взволнован.

-Капитан мертв! Пойдемте со мной и спрячьте пистолет за пояс.

Повсюду слышался топот и крики матросов. Филипс сказал:

-Матросы все уже знают, и это очень нехорошо.

Мы прошли в каюту капитана. Я в ней редко бывал, она меня всегда поражала огромной, по сравнению с нашей, роскошью. Каюта была просторной, там стояла хорошо сделанная мебель, а на стене даже висела картина. Но вся эта роскошь была теперь хозяину ни к чему. Капитан лежал на полу с совершенно багровым, искаженным лицом.

Филипс внимательно осмотрел каюту. Его внимание привлек серебряный кубок, стоявший на столике. Он взял его, понюхал и с отвращением отбросил от себя. Затем Филипс опустился на капитанскую кровать.

-Так я и думал! – он пристально посмотрел на меня и начал говорить. – Слушайте меня очень внимательно, юноша и не перебивайте. Объяснюсь очень кратко, детали потом. Все три смерти это убийства. Смерть второго матроса не имеет отношения к медицине. Он удавлен гарротой.

-Что это такое? – удивленно спросил я.

-Испанское орудие казни и излюбленное оружие наемных убийц. Неважно, объясню позже. Капитан отравлен. И все это сделано испанским лазутчиком. Только что я понял, кто это. И сейчас мы идем его арестовывать. Приготовьте пистолет и будьте начеку.

В голове у меня все мешалось. Что происходит, Небеса и преисподняя!

***

Мы нашли шкипера на палубе на юте, возле руля. Филипс подошел к нему с холодной улыбкой, которой я еще не видел на лице моего друга, и спросил:

-Cómo te gusta en nuestro barco, señor .. Gris?

Шкипер дернулся и побледнел, но быстро овладел собой.

-С чего вам захотелось поговорить со мной по-испански, мистер Филипс?-хладнокровно ответил он.

-С того, мистер Грей, что, скорее всего, это ваш родной язык, а вы шпион, - не менее хладнокровно ответил мистер Филипс, и наставил на штурмана пистолет. – Поднимите руки, вы арестованы.

-Вот как? – по лицу штурмана пробежала едва заметная усмешка, и он вдруг крикнул, – Измена! Арестовать этих мятежников!

-Я бы посоветовал вам, мистер Филипс, положить пистолет на палубу. Обернитесь, – сказал штурман.

Мы обернулись. За нами стояли два матроса, и со всей решимостью целились в нас из мушкетов. На лице Филипса была крайняя досада, видно было, что он борется с желанием всадить пулю в штурмана. Однако Филипс положил пистолет на палубу. Нас связали и отвели в каюту капитана. Тело самого хозяина было уже убрано оттуда.

Я лежал на полу связанный по рукам и ногам и не мог понять, как же все так стремительно поменялось. Час назад все еще было в порядке, и нате вам! Капитан убит, штурман испанский шпион, мы арестованы и ждем неизвестной судьбы. Прояснить все мог только один человек. Я спросил, стараясь не сорваться на крик:

-Филипс, извольте объяснить, что, черт возьми, происходит!

Филипс, лежащий на койке капитана, тяжело вздохнул и ответил:

-Вы правы, нужно все рассказать. Итак. Я нахожусь на службе Ее Величества. Моя миссия была не столько обследовать состояние колонии, сколько забрать оттуда некий предмет…

-Бумаги в бутылке? – перебил его я.

-Да. Первое убийство я списал на несчастный случай. Со вторым было все ясно. Смерть от гарроты мне хорошо известна. Однако это могло быть сведение счетов. Но ясно было, что убийца человек крайне непростой. Догадка о шпионе уже тогда забрезжила в моем мозгу, но доказательств у меня не было. Я вам не стал ничего говорить, потому что вы, как человек неопытный, могли нас выдать. Когда умер капитан, догадка превратилась в уверенность. Кому понадобилось методично убивать членов команды? Вкупе с нашей миссией это означало шпиона на борту. Но кто шпион? Доказательство было в кубке. Я понюхал его и узнал знакомый яд. А кому было проще всего подлить яд капитану?

-Штурману, конечно! Они постоянно пьянствовали вместе, - в голове у меня прояснилось. – Но зачем он убивал?

-Штурману были нужны бумаги. Но как их у меня изъять? Если он их выкрадет, так я подниму шум и перерою весь корабль. Открыто забрать нельзя, я фактический руководитель экспедиции, и капитан, конечно, на моей стороне. И тогда штурман с дьявольской хитростью воспользовался страхом матросов перед индейским проклятьем. Что могло подогреть суеверный страх? Конечно же, таинственные смерти. Он вырубил и бросил за борт первого матроса. Потом задушил второго. И добился своей цели. Матросы были в панике. Один из них, несомненно, сообщник штурмана, искусно подогревал и направлял в нужное русло настроения команды.

Примерно так я окончательно восстановил картину, когда убедился, что капитан отравлен. И решил незамедлительно действовать. К сожалению, я не предусмотрел влияние штурмана на команду, за что и поплатился. И вы со мной. Не печальтесь, юноша, как-нибудь выкрутимся, не в таких передрягах бывали.

Меня слова Филипса утешили слабо, и я впал в тоску. Так прошло некоторое время. Вдруг дверь каюты распахнулась, и в каюту вошел штурман.

-Ну что, не в меру догадливый, мистер Филипс? Может, догадаетесь тогда, что мне нужно? Где бумаги?

Мистер Филипс разразился речью, которой я не ожидал от благовоспитанного джентльмена. Кроме обычных английских ругательств там звучали такие слова, как пута, мьерда, каброн.

Шкипер, не дождавшись конца словоизвержения, вынул короткую дубинку и ударил Филипса по колену. Филипс заорал. Глаза штурмана забегали, он выругался. Видимо, дать знать матросам, что он пытает арестованных, в планы штурмана не входило.

Он вышел за дверь и крикнул:

Эй, вы двое, идите сюда! Унести мятежника в его каюту, да не этого, того, черт!

Мистера Филипса унесли, и я остался один. Я все больше погружался в тягостные раздумья. Филипса наверняка будут пытать, и, скорее всего, убьют. Меня, возможно, тоже. Господи, я только начал жить!

Так проходил час за часом. Я почувствовал, как корабль резко поменял курс. Наступила ночь. Меня пока не кормили, и я чувствовал голод, а связанное тело затекло. Вдруг дверь каюты распахнулась, и в нее вошел человек. Его рост заставлял его нагибать голову. Это был Салливан. На его лице появилась зловещая ухмылка, и он вынул нож.

Продолжение следует.

Начало

Часть 2

10 июня

-Вы сказали, Роанок? Но мне это ничего не говорит, мистер Филипс, - вынужден был я признать.

Пройдемте-ка ко мне в каюту, там и поговорим поподробнее – ответил Филипс.

Каюта Филипса была немногим просторнее моей. На столике лежали «Опыты» Монтеня и миниатюра. Это был портрет белокурой женщины с лукавыми глазами. Филипс перехватил мой взгляд и положил на портрет шляпу.

Однако я не смог сдержать любопытства:

-Что за красавица! Кто эта леди?

-Никто. Уже никто, – тускло сказал Филипс. Он мгновение помолчал, затем переменив тон на обычный, спросил:

-Раз вы на этом корабле, юноша и являетесь поклонником Дрейка, вы должны кое-что знать о Новом свете, или Америке, не так ли?

-Ну, это новые земли за океаном, открытые и завоеванные испанцами. Они очень богаты и населены дикарями, – ответил я.

-Дикарями, хм, хм. Что же вы еще о них знаете? – посмотрел на меня, казалось, с неодобрением, Филипс.

-Да почти ничего, - развел руками я. – Ведь испанцы ревностно берегут тайны своих колоний, и у нас почти ничего о них не издается. К тому же, книги дороги…

-Тогда слушайте. Всю историю завоевания Нового света я вам пересказывать не буду, это ни к чему. Мы и французы уже лет пятьдесят как подбираемся к этим землям, но пока почти ничего не выходит. Берега Новой Испании, или Мексики тщательно охраняются папистами. Пока удавалось только вести редкую торговлю или грабеж. Однако к северу от Мексики есть земли, которые испанцев мало интересуют. И вот, сэру Уолтеру Рэли пришла в голову мысль… Кстати, вам известно, кто он такой?

-Конечно! – воскликнул я. - Корсар и поэт, он швырнул свой раззолоченный плащ в грязь, под ноги королевы, когда она переходила улицу. Этот смелый и благородный жест привлек ее внимание. Она его приблизила. Говорят, что его глаза и плечи так поразили Елизавету, что они … - тут я смутился.

-Великосветские сплетни меня не интересуют. Когда он познакомился с Елизаветой, ему было чуть больше тридцати, а ей за пятьдесят, и здесь, хм, его, соглашусь, выдающаяся внешность, могла сыграть свою роль. Неважно, в отличие от прочих фаворитов, он всегда думал не только о своем кошельке, но и о благе государства. И вот, Рэли предложил королеве идею об устройстве английского форпоста в Америке, к северу от испанских владений. Там была основана наша колония, Роанок. Ее вторым губернатором стал Джон Уайт, друг Рэли. В 1587 году он был вынужден покинуть колонию, где оставил свою дочь и маленькую внучку. И три года после этого он не мог получить корабли, чтобы навестить поселение, из-за войны с Испанией, или… по другим причинам. Уайт собирается отплыть через пару недель, насколько я знаю. А мы успеем перед ним навестить колонистов.

-Но зачем? - удивился я.

Филипс помолчал немного и ответил:

-Считайте это ревизией. Мы прибываем на место через несколько дней.

20 июня

Ужасные и таинственные обстоятельства не давали мне долгое время продолжать эти записки. За истекшие дни я чуть было не распростился с жизнью. Да и сейчас, когда я пишу эти строки, мы все еще находимся в руках Господа. Вот как это было.

Мы ступили на берег Нового света 12 июня. Колония расположена на острове Роанок, чьим именем и была названа. Сам остров миль десять в длину, да две в ширину. Доступ к морю загораживала такая дьяволова куча островов и песчаных кос, что наш капитан почти исчерпал свое красноречие, пока мы подошли к острову.

«Альбатрос» стал на якорь в двух лигах от берега. Мы подготовили две шлюпки, в которые сели я, мистер Филипс, шкипер и еще человек десять матросов с необходимым снаряжением. Признаюсь, когда мы сходили на берег, меня охватило волнение, ведь я впервые был в чужой земле, да еще так далеко от дома.

Нам пришлось пройти остров из конца в конец. Природа здесь обильна и климат мягок. Сначала мы долго шли по песчаному пляжу, потом углубились в заросли. Пришлось кое-где прорубаться сквозь растительность. Мы шли около трех часов и все взмокли, под тяжестью оружия и припасов. И вот, один из нас показал вперед.

Сквозь листву виднелось что-то, сделанное явно человеческими руками. Чем ближе мы подходили, тем лучше могли рассмотреть, что это частокол. Толстые бревна, утвержденные в земле и плотно пригнанные, заостренные сверху, в два человеческих роста.

Мы покричали на разные голоса, подали сигнал трубой. В ответ была только тишина. Один из матросов крикнул, что ворота слева. Они были растворены. Мы прошли внутрь. Бог ты мой, форт был совершенно пуст! Ни единой живой души, ни строений, ни вещей. Лишь высокая сорная трава. Изумленные, мы оглядывали двор. Филипс тронул меня за плечо и молча указал рукой. Направо от входа, где кора с бревен была очищена, на высоте груди была вырезана большими заглавными буквами надпись. "Кроатон".

***

Я посмотрел на мистера Филипса, как будто ждал от него, что тот немедленно мне все объяснит. Но Филипс, по всему видать, был в таком же недоумении, что и все остальные. Посовещавшись, Филипс и шкипер решили, что, так как время позднее, единственное, что нам остается, расположиться на ночлег. Все согласились, что заночевать внутри частокола это самое безопасное. Мы разожгли огонь и два матроса состряпали немудрящий ужин. Все мы изрядно устали, однако перед сном я, Филипс и шкипер сели в кружок обсудить положение дел.

Филипс начал:

-Признаться, господа, я не приложу ума, куда могли деться поселенцы.

Шкипер пожал плечами и сказал:

-Ушли.

-Может быть, - сказал Филипс.

-Убиты дикарями, - сказал я.

Филипс хмыкнул:

-Что ж, посмотрим завтра повнимательнее.

Матросы сидели возле костра и негромко переговаривались. Нам были слышны лишь обрывки их разговора. Я встал, разминая ноги, и подошел несколько поближе.

- …говорю тебе, не иначе как. Некрещенная земля тут. Сатане приволье. Вот он их и забрал. – это говорил Фландерс, для которого чужие уши всегда представляли охотную цель.

-Что же он христиан-то забрал, тут язычников навалом, – с усмешкой в голосе сказал другой матрос, Келли, и глотнул из фляги.

-А потому что язычники ему служат, – убежденно ответил Фландерс.

-Тебе Сатана сам объяснил, поди с ним постоянно треплешься! – сказал Келли.

Третий матрос, молчавший весь разговор, чье имя я не сразу вспомнил, Мерфи, вдруг сказал хриплым голосом:

-Я его видел.

-Кого, Вельзельвула с рогами и хвостом? – хохотнул Келли.

Молчун замялся и неохотно продолжил:

-Прошлым годом как-то я стоял собачью вахту, спать хотелось, смерть. Тут вижу, возле фальшборта есть кто-то. Я сначала думал, кто из ребят. Потом сообразил. Никто мимо пройти не мог. Приглядываюсь. Черный такой. Лица не видать. А луна-то полная была. Смотрю на него. И он, видать, на меня смотрит. И тут этот черный на меня рукой показывает. А потом пропал. Никому об этом я еще не выкладывал.

Матросы замолчали. Один из них поднялся с земли и сказал сиплым голосом:

-Заткнитесь ребята, треплетесь хуже баб.

Он прошел мимо меня, покосился, и остановился поодаль, по нужде. Это был Салливан, рослый шотландец, самый, пожалуй, сильный человек на корабле. На меня он всегда производил неприятное впечатление своим вечно злобным выражением лица. Я вернулся к Филипсу и шкиперу. Те молчали, думая каждый о своем.

Вдруг где-то далеко за стеной форта раздался полный тоски крик. Все вскочили, схватившись за мушкеты и напряженно вслушиваясь в темноту.

Минуту спустя Филипс громко сказал чуть насмешливым голосом:

-Не беспокойтесь, господа, сие, вероятно, не более чем местное животное. Давайте спать.

Что мы и сделали, оставив часового.

***

Утром мы встали рано и основательно позавтракали. Филипс предложил мне пройтись по форту и внимательно все осмотреть. Около акра земли было ограждено частоколом по всем правилам фортификации. Частокол был построен в форме треугольника, с бастионами по углам.

Пространство было полностью пустым и заросшим сорной травой. Нет никаких строений. Никаких предметов, привычных для людского поселения. Ни утвари, пусть, разбитой, ни мебели, ничего. Впрочем, покопавшись в траве, мы обнаружили несколько брусков железа и пару заржавленных капканов.

Филипс подошел ко мне:

-Итак, юноша, что вы об этом всем думаете?

-Право слово, у меня нет никаких мыслей. – ответил я.

-Учитесь рассуждать. Вы изучали Аристотелеву логику?

-Да, в колледже, - я откашлялся. "Все люди смертны. Сократ человек. Следовательно, Сократ смертен"

-Так пробуйте применить логику для этого случая.

Я замешкался. Силлогизмы выглядели просто, но как их применять? Да и все это было слишком давно.

- Итак. Проверим вашу версию, что на форт неожиданно напали индейцы. Следовательно? – Филипс посмотрел на меня.

Я задумался. - Тогда, наверное, были бы убитые, следы сражения.

Филипс одобрительно хмыкнул.

-Идите сюда.

Мы зашли в один из бастионов на углах частокола.

Филипс махнул кругом рукой.

-Чего тут нет, Джеймс?

Я промолчал.

-У поселенцев были пушки, я это знаю. Пушек нет. На кой черт индейцам сдались пушки. Индейцы, однако, собрали бы куски железа, которые мы нашли. С металлами у них туговато. Есть еще одна версия. На колонистов могли напасть испанцы. Именно испанцы могли забрать пушки. Но опять же, нет следов боя, – он помолчал. - Теперь пойдемте к воротам.

И он подвел меня к загадочной надписи. "КРОАТОН"

-Вырезана хорошо, старательно. Это говорит о том, что...Что именно?

-Вырезал человек старательный? - спросил я.

Филипс досадливо поморщился.

-Нет, это говорит опять же о спокойной обстановке, без всякой горячки. Но что означает эта проклятая надпись, почему именно ее вырезали? И еще меня одно ставит в тупик. Хорошо, самое разумное, что можно представить, это то, что они ушли сами. Но куда, зачем, не имею никакого понятия.

И Филипс раздраженно заходил по двору форта. Затем он закричал, сзывая матросов.

-Так, любезные, прочешите мне весь двор, чтобы ни одного дюйма не пропустили.

Матросы, ворча, разбрелись по территории.

Филипс добавил:

-Тот, кто найдет что-нибудь важное, получит соверен.

Раздалось несколько гораздо более веселых возгласов. Филипс почесал под колетом.

-А мы с вами, юноша, пойдемте, умоемся. На проклятом корабле мало воды и еще меньше мыла.

Мы пришли на берег ручья. Я разделся первым и с большим удовольствием погрузился в воду. Филипс был в дозоре и держал под рукой оружие. После того, как я помылся, Филипс разделся сам. Я увидел у него на спине и груди несколько шрамов. Да уж, мой друг вел жизнь, явно неполезную для здоровья.

Мы разлеглись на песке и нежились под солнцем.

-Что вы думаете об Америке, Джеймс?

Я ответил, не задумываясь:

- Мы должны заселить эти места для блага Англии и Бога. Здесь полно земли, а у нас много безземельных крестьян. Кроме того, возможно тут есть золото.

- А как насчет местных жителей, как им это понравится? – спросил Филипс с любопытством.

-Они ведь дикари, им пойдет только на пользу, если мы их познакомим с цивилизацией и истинной верой.

Филипс покачал головой:

-Напрасно вы считаете всех индейцев нецивилизованными дикарями. Приходилось читать мне книгу одного испанца, Диаса. Индейцы Мексики были очень развитым народом, они строили великолепные здания, у них были науки и искусства. Но потом пришли испанцы с их жаждой золота и искренним желанием принести истинный свет веры. И убили сотни тысяч.

Фанатики приносят несчастья людям, может больше, чем негодяи. Почему вы думаете, что здесь все пойдет по-другому?

Я ответил, снова не раздумывая:

-Всем известно, что испанцы жестоки и подлы. А мы, англичане, другие. Мы принесем местным народам благо.

-Как знать, как знать…Нужно признать, что после того, как испанцы окрестили всех индейцев, и Папа признал их людьми, к индейцам в Мексике стали относиться гораздо лучше. А у нас, англичан, Папы Римского, авторитета для всех верующих ведь нет. Гренвилл здесь уже отметился, убив множество индейцев из-за кражи кубка. Впрочем, достаточно пустых разговоров, у нас еще много дел, - Филипс поднялся.

Мы вернулись в форт. Один из матросов выбежал навстречу, радостно горланя:

-Сдается мне, мистер Филипс, я заработал свой соверен!

Оказывается, матросы обнаружили полузасыпанный ров и раскопали его. Там они нашли несколько сундуков. Мы открыли их. Внутри были книги и карты, прочие личные вещи, и даже заржавленные доспехи. Матросы и я не нашли для себя ничего любопытного. Филипс же быстро ухватил запыленную бутыль с запечатанным сургучом горлом. На вид, внутри были какие-то бумаги. Филипс потом не выпускал ее из рук, и даже лег спать, уложив бутыль себе под бок. Впервые я видел его столь довольным. Когда же я спросил его, что внутри, он ответил довольно резко, что ничего для меня интересного.

Ночь прошла спокойно. Наутро Филипс сказал мне:

-Джеймс, мне совершенно необходимо вернуться на корабль. Для вас у меня есть очень важное, и, возможно, опасное поручение. Позже вы возьмете Мерфи и Эндрюса и осмотрите окрестности на материке. Постарайтесь найти любые следы колонистов. Будьте очень внимательны и осторожны. Не отходите дальше пары лиг от берега. В случае необходимости стреляйте из мушкета, и мистер Грей - тут он кивнул шкиперу - придет вам на помощь.

Филипс помолчал, что-то, как будто собираясь мне сказать, но потом молча кивнул и зашагал с одним из матросов к берегу, где были наши шлюпки.

***

Мы с матросами надели куртки и шлемы, увешались оружием и тронулись в путь. Признаюсь, первый час я представлял себя героем-корсаром. Но потом жара и труднопроходимые заросли стали вызывать желание бросить доспехи, да и оружие, в кусты. Тем не менее, я старался шагать бодро и подавать пример матросам. Мы старались не слишком терять из вида море. Никаких следов ни поселенцев, ни каких - либо других людей не было и признака. Час шел за часом, доспехи накалились под солнцем, и я, и матросы стали идти все небрежней, закинули мушкеты на плечи, сняли шлемы и даже перестали раздувать фитили. За что и были наказаны.

Из кустов отовсюду на нас кинулись полуголые люди. Эндрюс успел скинуть мушкет с плеча и, не целясь пальнуть в кого-то. Мерфи ударили сзади палицей по голове. Я же, вместо того, чтобы стрелять, пытался драться мушкетом, как дубинкой, затем схватился за палаш, но не успел его выхватить. Множество рук схватило меня, град ударов обрушился на мои бока и голову. Спустя несколько мгновений мы были крепко связаны. Дикари понесли нас куда-то.

Впрочем, вскоре дикари устали и развязали нам ноги, и дальше мы пошли пешком, лишь изредка подбадриваемые тычками копий. Лишь Мерфи они продолжали волочь, судя по всему, он не мог отойти от удара и несколько раз извергал съеденное. Вдали показался частокол, и у меня мелькнула нелепая мысль, что язычники почему-то ведут нас к форту. Однако, чем ближе мы подходили, тем больше я понимал, что ошибся. Частокол был более низким, редким и хуже сделанным, чем наш.

Нас провели в проход между кольями. Внутри стояло несколько строений, что-то вроде навесов. По центру было вкопано четыре столба. У двух наверху были вырезаны отвратительные демоны. Два были лишены украшений. Меня и Эндрюса привязали к последним столбам, Мерфи бросили связанным на землю.

Я, несмотря на страх, надеялся выпутаться, и, даже, с некоторым любопытством, рассматривал наших захватчиков. Я слышал, что индейцы краснокожие, но эти были с темно-коричневой кожей, напоминая сильно загоревших испанцев. Они были голые, за исключением набедренной повязки да ожерелий и браслетов. Волосы их были черные, связанные наверху в пучок. Лица многих были раскрашены черной и белой краской. В руках они держали оружие с каменными наконечниками.

Вдруг дикари завопили, и из-под навеса вышел еще один человек. Когда я его увидел, то покрылся потом. По движениям и фигуре это был старик. Его волосы были склеены какой-то темной массой. Лицо было искусно разрисовано под маску Смерти. На груди у него было нечто вроде кирасы. Только сделанной не из железа, или дерева. Она была сшита из человеческих лиц.

***

По всему было видно, что старик имел над дикарями большую власть. Он говорил с ними свысока, они же с большим уважением отвечали на его слова.

Старик начал говорить что-то, постепенно повышая голос. Остальные язычники отвечали ему нестройными восклицаниями. Наконец, он трижды прокричал слово, которое я не сразу разобрал. Кроатоан.

Он повернулся к нам и вынул из-за пояса каменный нож. Затем начал медленно подходить. Мы, догадываясь к чему идет, дергались в своих путах.

Старик подошел к Эндрюсу, вогнал ему в бедро нож и провернул его в ране. Эндрюс завопил что есть мочи. Старик презрительно выкрикнул несколько слов и остальные дикари захохотали. Старик прервал их взмахом руки и скомандовал что-то. Воины, окружавшие нас, наложили стрелы на луки и подняли их. Я закрыл глаза. Господи, прими наши души. Мама, Джейн!

Продолжение следует

12 мая. Свежий ветер. Прошли с утра 12 лиг.

В год 1590, второго мая мы отбыли из Плимута на корабле «Альбатрос», и было на этом корабле двадцать четыре пушки и двадцать моряков.

Меня зовут Генри Джеймс, я судовой врач. Устроился на корабль по протекции моего дяди. Хотя дядя и отговаривал меня, я настоял на своем. Скоро, очень скоро, этот боров, отец Джейн, перестанет звать меня «клистирной трубкой», и мы наконец-то поженимся! Испанские моря, чудесные берега Индий. Там я стану настоящим мужчиной. Там мне обязательно повезет, я добуду золото и прославлюсь. Ну, а если нет, я могу издать книгу по своим запискам. У нас в Англии до сих пор мало издается книг о Новом свете. На книге я наверняка заработаю состояние и имя.

Однако странным мне кажется то, что о цели нашего плавания я не смог выспросить ни малейшей подробности. Капитан даже запретил писать родным о дате отплытия. Но на это, наверняка, есть важные обстоятельства.

Первые недели плавания вызвали у меня разочарование. В моем воображении до отплытия были соленый ветер, закаленные морские волки вокруг и бои с испанцами.

Вместо этого дрянная еда, подтухшая вода и, конечно, морская болезнь. Неделю я почти ничего не мог есть. Мучила меня и ужасная теснота моей каюты на корме. Хотя грех жаловаться, матросам приходится еще хуже. Я ужаснулся, увидев гораздо большую тесноту их кубриков и то, как они справляют нужду на носу, свешиваясь над волнами.

Капитан, шкипер и я обедаем в салоне. К нам присоединяется мистер Томас Филипс, единственный наш пассажир. Вчера я понял, в какое грубое общество меня занесла Судьба. Речь зашла о возможном столкновении с испанцами. Я разгорячился и стал хвастаться, что брал уроки фехтования. К сему я хотел показать подарок отца, отличный абордажный палаш.

Капитан и шкипер переглянулись и захохотали. Филипс, как мне кажется, с сочувствием посмотрел на меня и сказал:

-Встреча с папистами это последнее, что нам нужно в нашей одиссее. Сколь от нас зависит, мы будем избегать любых встреч. Ежели мы все-таки столкнемся с испанцами, либо пиратами, ваше место, как врача будет возле раненых. Так что палаш оставьте до лучших времен. И я вас уверяю, мистер Джеймс, настоящий бой далеко не так красив, как вам кажется.

Он покачал головой, вздохнул и повторил:

-Нет уж, ничего красивого в бою нет, мистер Джеймс.

Я, оскорбленный и смущенный, удалился в каюту.

17 мая, штиль. Прошли не более лиги.

Заболел животом матрос Коутс. Дал прочищающего.

Шкипер и капитан стоят вахты, или сидят в своих каютах, поэтому в салоне я часто оказываюсь наедине с Филипсом. Поневоле приходится о чем-то говорить.

Мистер Филипс крупный мужчина лет сорока, темноволосый, лицо немного рябовато. Я никак не могу разгадать его. Без сомнения, он хорошо образован. Но когда я его спросил, что он думает о системе Коперника, он ответил, что понятия не имеет, о чем я. Я начал ему объяснять, но он сказал, что ему совершенно все равно, Солнце ли обращается вокруг Земли, или наоборот.

Тогда я сменил тему и спросил его, что он думает о Кристофере Марло. Филипс вскинул на меня взор, очень пристально посмотрел и спросил, что конкретно о мистере Марло меня интересует. Я спросил о пьесе Марло «Тамерлан». Тогда Филипс, как будто бы с облегчением, заявил, что в театр не ходит.

25 мая, видели далеко на SW судно.

Дни на корабле текут спокойно, больных, слава Господу, нет и заняться мне особенно нечем. Я штудирую медицинские трактаты или пишу эти записки. Много времени провожу в салоне.

Мало- помалу мы сблизились Филипсом. Нашлись общие темы для разговора. Он интересовался медициной, анатомией и хирургией. Я скоро обнаружил у него поразительные знания стран и народов. Также он увлекается и деяниями древних, Римлян, Греков и других.

Я постоянно ломал голову, кто он такой, и что за дела у Филипса в Вест-Индии. Коммерсант, плантатор? Он не был похож ни на того, ни на другого. Ставило меня в тупик и его место на корабле. Капитан обращался с большим уважением к Филипсу, а шкипер его откровенно побаивался.

Как-то находясь вдвоем в салоне, мы снова разговорились, и он вдруг остро посмотрев на меня, произнес:

Зря, молодой человек, вы мечтаете разбогатеть в этом плавании. Придется еще подождать жениться. Кстати, как зовут вашу невесту?

Я в остолбенении взглянул на него.

-Но..как?

Филипс улыбнулся и сказал:

-Нет ничего легче. Вы часто бываете в мрачном расположении духа. Какова самая вероятная причина для этого у молодого человека, не обремененного долгами и не нажившего могущественных врагов? Дела сердечные, конечно. Но почему молодой человек расстался с возлюбленной и отправился в рискованную экспедицию? Очевидно, родные девушки против брака, пока юноша не разбогатеет. Ваш, прошу прощения за грубость, небогатый гардероб и кружевной платочек, который вы нюхаете украдкой, довершает картину.

Мне осталось только спросить:

-Значит, как следует заработать, у меня не получится?

-Увы, нет. Наше плавание не несет целью ни торговлю, ни грабеж.

-Но что же тогда? - спросил я.

-А вот этого я вам сказать не могу, - ответил Филипс и погрузился в чтение.

Я, огорченный и возмущенный его бесцеремонностью, поплелся в каюту.

27 мая, слабый ветер. Происшествий нет.

Некоторое время я избегал общества Филипса. Но выбора особого на корабле нет. Не общаться же мне с неотесанными матросами, да это и неуместно. Капитана Смита ничего, кроме навигации и эля не интересует.

Я попробовал было поближе познакомиться со шкипером. Это высокий, темнобородый мужчина лет на десять старше меня. Очень молчаливый. Когда я пристал к нему с вопросами, он сделал вид, что чрезвычайно поглощен своими занятиями. Волей-неволей пришлось снова беседовать с пассажиром.

Мы говорили о политике и войне. Я поделился с Филипсом своими размышлениями, с кем Королеве следовало бы вступить в союз против проклятых испанцев. Он сказал, что если бы я стал первым министром, наша страна бы обязательно достигла еще большего могущества. Какая грубая лесть, не свойственная этому человеку.

Я спросил у Филипса, что он думает о пуританах, и кто, по его мнению, хуже, паписты или магометане. Филипс сказал, что говорить о религии верный способ поссориться с человеком, впрочем, как и о политике. Что касается его, то он вообще не видит разницы, как обращаться к Богу, а наши разногласия с католиками и пуританами не более чем спор, с какого конца разбивать яйцо на завтрак. Ужасный богохульник!

3 июня. Ветер свежий. Матрос Фландерс выпорот за пьянство.

Я продолжаю разговоры с Филипсом, и почти подружился с ним, несмотря на то, что порой его высказывания носят возмутительный характер.

Мой собеседник оказался очень искушен в политике. Как будто бы с неохотой, он иногда приводил такие подробности, какие, мне кажется, были неизвестны даже при Дворе.

Как-то я посетовал над скорбной судьбой Марии Стюарт, растрогавшей всю Европу. Филипс резко сказал:

-А судьба Бабингтона вас не печалит? Шотландской королеве всего лишь отрубили голову. А беднягу повесили, отрезали ему кое-что, выпотрошили и четвертовали.

-Но ведь она дама, королева… - смущенно пробормотал я.

-Ах, юноша, все не имеет значения, если затронут государственный интерес. У покойного сэра Уолсингема, первого министра, была любимой книга «Государь» сеньора Никколо Макиавелли. Сей писатель убедительно доказывает, что для блага государства пригодны любые средства.

Вы знаете, что одновременно с заговором этой милой дамы на наш остров должны были вторгнуться испанцы? Но так как заговор раскрыли, они сделали попытку через два года.

-Вы говорите о Непобедимой армаде? - спросил я.

Да, конечно. Кстати, как, по-вашему, почему мы разгромили испанцев?- поинтересовался Филиппс.

-Нам помог Господь Бог бурей и Дрейк пулями! – и я начал распространяться о своем любимце.

-Полно, полно, юноша – махнул рукой Филиппс – Так всегда, люди видят только внешнюю сторону. Давайте я вам поведаю настоящую историю. Но я уповаю на вашу скромность.

Я был заинтригован и лишь кивнул в нетерпении головой.

Филипс пристально посмотрел на меня. Сомнение читалось в его глазах, но доброжелательность ко мне и немалое количество доброго портера развязало ему язык.

-Да будет вам известно, и раскрытие заговора Бабингтона и отражение нападения папистов это заслуга сэра Уолсингема и его скромных слуг. Есть явная война, где нужен расчет полководца и храбрость солдата, и есть тайная война, где нужны прежде всего холодный рассудок и хитрость.

Покойный Уолсингем был как раз большим мастером тайной войны. У него была обширная сеть доносчиков и в Англии, и на континенте, они были повсюду, и в сиятельной гостиной, и в лондонских трущобах. Его шпионы были даже в Алжире и Константинополе, про Париж и Мадрид я уже молчу.

Уолсингем брал в услужение мастеров своего дела. Слежка и подслушивание, пытки, вскрытие замков и писем. Со всем этим справлялись лучшие люди. Вы вот восхищаетесь сэром Френсисом Дрейком, а где он был бы, и ему подобные, если бы люди Уолсингема не поставляли самые точные сведения о времени и месте выхода доброй части испанских галеонов.

Слуги первого министра доставили ему испанского шпиона. При нем нашли письма, из которых следовало, что паписты готовят заговор по убийству нашей Королевы и возведении на престол Марии Стюарт. Так что за ней стали следить еще пристальнее. Ее письма перехватывали, но некий Гиффорд в начале 1586 года предложил свои услуги Марии и нашел способ прятать письма в бочонке с пивом.

Когда Бабингтон начал свой заговор по смещению Елизаветы и возведению на престол Марии, тот же Гиффорд связался с ним и передал письма от шотландской королевы. Между Бабингтоном и Марией завязалась оживленная переписка, Гиффорд стал главным связным заговорщиков. Вот только Гиффорд с самого начала был человеком Уолсингема!

Так что министр держал в руках все нити. Однако, на беду, заговорщики не до конца доверяли Гиффорду, и письма, которые отправляли друг другу Мария и Бабингтон, были написаны тайнописью. Уолсингем осознал именно тогда все ее значение. Однако, уже поздно, продолжим разговор завтра, тем более мне нужны некоторые приготовления. Доброй ночи!

4 июня. Ветер свежий, происшествий нет.

Когда я зашел сегодня в салон, на столе лежали перо, бумага и чернильница.

Филипс посмотрел на меня и спросил:

-Знаете ли вы, юноша, что значит тайнопись?

-Кажется, ее используют в своих трактатах алхимики? – неуверенно сказал я.

-Оставим этих шарлатанов в покое. Тайнопись суть искусство преобразовать обычное письмо так, чтобы прочитать его могли лишь посвященные. И дело это очень важное, как в политике, так и, к примеру, в коммерции. Римляне уже умели это делать. Вы читали Светония?

-К стыду своему, нет - сказал я.

Там описывается способ, каковым шифровал свои письма Юлий Цезарь. Способ простой. Выстройте алфавит в одну строку:

abcdefgijklmnopqrstuvwxyz. Под ним еще один, но начните с третьей буквы:

DEFGIJKLMNOPQRSTUVWXYZABC

Ну, а теперь, пишите текст, подбирая к каждой букве другую из нижнего алфавита, например:

veni, vidi, vici

YHOL YLGL YLFL

-Конечно, противник может перебрать алфавит со сдвигом буква за буквой. Но против этого есть способ – договориться с адресатом о случайном порядке букв во втором алфавите. Или поступить проще, заменить второй алфавит легко запоминаемой фразой.

-Как просто! - восхитился я. – И все становится совершенно непостижимо для непосвященных.

Филипс улыбнулся. – Не все так просто, Джеймс. Уже лет сто, как нашли способы раскрывать такую тайнопись.

-Но как? Мне это кажется совершенно непостижимым! - удивленно сказал я.

-Известно ли вам, дорогой Джеймс, что в любом тексте на данном языке буквы появляются с определенной частотой? – спросил Филипс.

-Нет, никогда об этом не задумывался – развел руками я.

-Это открыли лет триста назад арабы. Никогда не догадаетесь, откуда они это извлекли.

И откуда же? - я вопросительно посмотрел на него.

-Из религиозных штудий. И от них бывает польза! - со смехом сказал мой собеседник.

Я помолчал. Мне не нравилось то, что он снова заговорил на грани богохульства.

Филипс проницательно взглянул на меня и снова улыбнулся. – Итак, посчитав буквы в достаточно большом тексте вы увидите, для английского языка, конечно, что чаще всего встречается Е, затем Т, потом А, и так далее.

Берем любую абракадабру, в которой мы подозреваем тайнопись, и пробуем подставлять буквы по частотности. Правда, не всегда это прямо работает, тогда нужно использовать более тонкие методы. Буквы в нашем языке группируются тоже закономерно. Какие слова у нас почти единственные состоят из одной буквы?

Филипс посмотрел на меня выжидающе. Я долго напряженно подбирал под себя слова. Наконец, видимо, мое лицо просияло.

-Ну конечно же, а(артикль) и I(я). – Я победно взглянул на него.

Он подтвердил кивком.

-То же самое обстоит и с двухбуквенными, и трехбуквенными словами. Двухбуквенные слова, это an, is, in,it, or или of, трехбуквенное, например the и and.

-Ну, принцип вы поняли.

Он показал мне листок, на котором было написано:

zkdw lv olih d frphgb ri sdvvlrqv dqg rxu mrbv duh lqwhuplvvlrqv lq lw

-Для простоты я взял, что тут есть пробелы между словами. Смотрите, предположим, что первое двухбуквенное слово is или of. Взгляните на последнее слово, в середине него удвоенная буква v. У нас в языке к удвоениям склонна буква s. Видите, она стоит и на конце трех слов, что тоже характерно для нее. Тогда lv это is. Предположим еще, что d это a, что подтверждается тем, что она весьма часто встречается в строке. Два последних слова весьма вероятно in it. Тогда первое слово определенно what..

Я пытался следить за ходом рассказа, но скоро потерял нить. Это не ускользнуло от Филипса.

-Э, юноша, да я вижу, совсем вверг вас в скуку! Главное, принцип вы поняли. Словом, наши и французские мастера давно научились раскусывать любую, самую сложную тайнопись. Бедные испанцы, они никак не могут понять, почему мы знаем их планы наперед. Помню, Филипп II даже обвинял мсье Виета, что он узнает разгадку от самого дьявола. Ха, дьявол! Ум, вот что помогает в победе над врагами, запомните, юноша.

Вернемся к заговору Бабингтона. Хотя Уолсингем к 1586 году прекрасно знал о тайнописи, услугами людей, умеющих ее раскрывать, он пользовался от случая к случаю. Но здесь ему пришлось нанять на работу блестящего мастера своего дела. Его имя вам ничего не скажет.

Мастер взялся за дело и весьма скоро прочитал письма. В них недвусмысленно говорилось о том, что и Бабингтон, и Мария готовят убийство Елизаветы. Теперь Уолсингем с полным правом мог требовать казни Марии от королевы, чего она до последнего времени категорически не хотела, ведь Мария была ее двоюродной сестрой, впрочем, вам это известно.

Однако министр решил извлечь все досуха из того, что заговорщики считали свое положение неуязвимым – ведь письма и прятались, и были зашифрованы. Глупцы! Уолсингем велел сделать к письму Марии приписку, в которой от лица той потребовал написать имена заговорщиков..

-Но позвольте, Филипс,- прервал я рассказ, - не кажется вам подлым таковой прием?

-То есть, подвергать человека пытке, чтобы вытянуть из него сведения вам кажется в порядке вещей, а искусно его обмануть – нет? – Филипс с насмешкой на меня взглянул.

Я не нашелся, что ответить.

-Расшифрованные письма стали уликой и против Бабингтона, и против Марии Стюарт.

Вот так, мистер Джеймс, несколько исписанных листков бумаги могут возвысить одних и привести на плаху других. Бедный, бедный Бабингтон, глупый молодой человек! Я стоял тогда на рыночной площади и собственными глазами видел, что сделал палач с этим блестящим когда-то юношей. И ведь именно я…– Филиппс помрачнел, и в тот день я не мог добиться от него больше ни слова.

10 июня

С того вечера Филипс впал в мрачную задумчивость. Однажды, остановившись перед дверью в салон, я услышал оттуда негромкие звуки лютни и голос Филипса, напевающего старинную песню, сочиненную, по слухам, давно почившим королем, моим тезкой.

Alas my love, you do me wrong,

to cast me off discourteously,

for I have loved you so long,

delighting in your company.

Greensleeves was all my joy,

Greensleeves was my delight,

Greensleeves was my heart of gold,

and who but my Lady Greensleeves.

(Увы, моя любовь, ты дурно со мной обошлась,

Грубо отвергнув меня,

Ведь я долго и крепко любил тебя,

Наслаждаясь твоим обществом

Зеленые рукава были всей моей радостью

Зеленые рукава были моим очарованием

Зеленые рукава были моим золотым сердцем

Кто же, если не моя леди с зелеными рукавами)

Я покачал головой. Мой новый друг снова меня удивил. Я постоял несколько минут, мыслью унесшись к моей леди Джейн, которая ждет на таком теперь далеком, нашем острове.

Однако все проходит, как говорил царь Соломон, прошла и меланхолия моего друга. На следующее утро он разбудил меня, свежий и бодрый и зычно сказал:

-Помнится, вы хвастались, что брали уроки фехтования? Мне нужна тренировка, извольте на палубу.

Мы поднялись на палубу, и Филипс протянул мне тренировочную рапиру.

-Позаниматься со своим палашом вы еще успеете, посмотрим, как вы владеете более ходовым оружием.

Признаться, я вскоре пожалел о своем хвастовстве. Филипс трижды меня обезоружил, не считая обозначенных уколов.

Я, запыхавшись, стоял на палубе. Филипс как будто бы ничем и не занимался. Вдруг он резко развернулся ко мне и произнес:

-Теперь я могу сказать вам, Джеймс, цель нашего путешествия. Это Роанок!

Продолжение следует

Ч.1 и Ч.2

Между пушкой и ракетой

На рубеже веков способ Жюля Верна, из пушки на Луну уже казался абсурдом. Ракетная техника была еще в зачатке. Зато бурно росли открытия в электродинамике, атомной физике. И появились фантастические проекты двигателей на «электрической силе».

Астрономия 19-начала 20-го века

Астрономия в 19 веке продолжает бурно развиваться. На нее начинает оказывать кумулятивный эффект сложения сил других областей науки и техники, например, математики(повышение точности небесной механики), металлообработки(изготовление зеркал для телескопов) и даже химии(спектральный анализ).

После открытия Урана началась настоящая гонка за еще не открытыми планетами. В 1800 году венгерский барон фон Зах организовал работу 24-х астрономов из разных стран. В результате были открыты астероиды Церера(1801), Паллада(1802), Юнона(1804) и Веста(1807). В течение 19-го столетия были открыты еще сотни астероидов.

В 1834 году немец Фридрих Бессель доказывает, что у Луны нет атмосферы(нет преломления света возле диска).

Еще в 18-м веке было ясно, что звезды находятся невероятно далеко. Но насколько? Как ни бились астрономы, обнаружить звездный параллакс (видимое смещение объектов относительно друг друга при движении наблюдателя) не удавалось. Было только ясно, что этот параллакс должен быть очень мал.

И вот, в 1837 году российскому астроному Василию Струве удалось определить смещение Веги в 0,125 угловую секунду. Это означало, что она находится на расстоянии 26 световых лет. Постепенно выяснялись расстояния и до других звезд.

Англичанин Уильям Парсонс (лорд Росс) достроил в 1845 году настоящий телескоп-монстр, который назвал соответствующе – «Левиафан». С помощью него он открыл, что многие туманности, которые У. Гершель считал «планетарными», состоят из звезд, то есть они являются такими же галактиками, как и Млечный путь.

Развивалась и планетная астрономия. К 1840-м годам стало ясно, что вычисляемая и видимая орбиты Урана расходятся. Астрономы предположили, что эта разница объясняется существованием еще одной планеты за Ураном. В 1846 году француз У. Леверье вычисляет орбиту этой планеты. Через несколько часов после получения данных от Леверье берлинский астроном Галле видит планету в точно вычисленном месте. Ее назвали Нептун.

В 1859 году физика и химия внесли колоссальный вклад в астрономию. Два друга, физик Густав Кирхгоф и химик Роберт Бунзен изобрели спектральный анализ – учение о том, что каждый химический элемент имеет свой уникальный световой рисунок – спектр. Помимо открытия новых элементов, новый научный метод принес открытия в астрономию. Главным было то, что небесные тела имеют в составе те же элементы, что есть и на Земле.

В 1869 г. Дж. Лейн публикует первую теорию внутреннего строения Солнца, предположив что наше светило – газовый шар. Эта теория положила начало рождению новой науки – астрофизике.

В 1877 году начинается история одного из самых известных астрономических заблуждений – «открытие» марсианских каналов.

В этом году состоялось одно из «великих противостояний» Земли и Марса. К этому времени уже были открыты полярные шапки планеты, их ежегодное увеличение и сокращение.

Конечно же, в год великого противостояния все астрономы приникли к телескопам. И итальянец Джованни Скиапарелли заявил, что открыл на Марсе нечто похожее на «реки», соединяющие темные области – «моря». Эти объекты он назвал «canali», то есть «русла». На английский слово перевели «canals», то есть искусственные каналы. Далее, вплоть до середины 20-го века некоторые астрономы будут регулярно заявлять, что видят эти «каналы».

Что это было, особенности тогдашних наблюдений, массовая иллюзия? До сих пор не совсем понятно. Когда были получены фотографии Марса с высоким разрешением, каналы исчезли. Но до того времени эти иллюзорные объекты подпитывали почву для спекуляций об обитаемости Марса.

В конце 19 века большинство астрономов не сомневалось, что Марс обитаем.

Физика

Достижения физики, как и многих других наук, в 19-м веке огромны. Я приведу только те, которые используются в приводимых произведениях.

Электричество – одна из немногих областей 19-го века, где научные открытия вызывали сдвиги в технологиях, а не наоборот.

Великий английский физик Майкл Фарадей в 1820-х годах поставил задачу «превратить магнетизм в электричество» и несколько лет напряженно думал над этой задачей. Он даже постоянно носил в кармане сюртука магнит и кусок медной проволоки. А что вы знаете об упорстве? И вот, в 1831 году ему улыбнулась удача. Вкратце, Фарадей открыл, что меняющееся магнитное поле вызывает электрический ток, что вообще электричество и магнетизм это стороны одного явления. Фарадей вводит понятие электромагнитного поля и многое другое. Он открывает эру электричества вообще.

После эпохального открытия Фарадея исследования и техника двинулись очень быстро. Джеймс Максвелл теоретически обобщил открытия Фарадея и, как Леверье, «на кончике пера», предсказал существование электромагнитных волн. Но с 1873 по 1888 год ЭМ-волны считались многими учеными лишь интересной игрой ума. В этом виновата и опередившая время смелость идей Максвелла, и не лучший способ их изложения самим автором.

Однако немецкий ученый Генрих Герц решил экспериментально проверить существование электромагнитных волн и к 1888 году добился успеха. Волны существовали, вели себя как предсказано и показывали полное тождество со светом. Устройство Герца было, по сути, первым радиопередатчиком и приемником, но очень примитивным, показывающим прием искрой, и совсем малого действия, всего несколько метров. Тем не менее, имя ученого прогремело на весь мир, все заговорили о «лучах Герца», и где их применить.

Сам Герц очень скептически относился к прикладному значению своего открытия. Однако изобретатели и ученые всего мира сразу разглядели его потенциал и бросились ставить опыты. Есть старый отечественный спор, кто же все-таки изобрел радио, Попов или Маркони. Однако после открытия Герца идея радио буквально висела в воздухе.

Еще в 1868 году американец Мэлон Лумис продемонстрировал некий аппарат беспроводной связи. Правда, судя по описанию(два провода, подвешенных к воздушным змеям, с телеграфным ключом на одном и гальванометр на другом), аппарат был мало перспективным.

Но в 1890-х годах подводящих изобретений было много. Бранли и Риги, Лодж и Бозе строили все более чувствительные детекторы ЭМ-излучения. Знаменитые Н. Тесла и Э. Резерфорд были в одном шаге от создания радиосвязи. Но истории суждено было сложиться по-другому. В 1895 году Александр Попов начал работу над радиосвязью и к 1899 году создает практически применимые передатчик и приемник. Так у кого приоритет, Попова или Маркони? Ответ на это не цель настоящей статьи, однако, несколько соображений все же выскажу. Попов начал работу действительно раньше, но Маркони создавал свое изобретение независимо и параллельно.

В советские годы причину того, что Россия не стала центром распространения радио, было принято списывать на отсталое и косное царское правительство. Доля истины в этом есть. Но сыграл роль и субъективный фактор. Попов вел работу над радио медленно, постоянно отвлекаясь на другие проблемы. В критические несколько месяцев после изобретения, когда его надо было доводить до ума и ставить на практические рельсы, Попов этого не сделал. Он возобновил работу только когда узнал, что ведутся аналогичные работы Маркони. Александр Степанович был в первую очередь физиком, а не инженером, и уж тем более, не предпринимателем. Сам он в 1897 году высказался определенно: «Не подлежит сомнению, что первые практические результаты по телеграфированию на значительные расстояния были достигнуты Маркони прежде других».

Итальянцу Гульельмо Маркони нужно отдать должное. Он прикладывал огромный талант и энергию в совершенствование, и продвижение своего изобретения. Вклад его в развитие радио, действительно огромен. В 1897 году он передает радиосигналы до 16 километров, а в 1901 уже проводит сеанс между Англией и Америкой. Без преувеличения, именно Маркони вывел радиосвязь в большую жизнь.

Показательно, что как только радио стало развиваться, Н. Тесла тут же заявил, что принимает сигналы с Марса. Современные радиоастрономы считают, что он принял естественное излучение Юпитера.

И завершить обзор развития физики стоит открытием радиоактивности. Очень символично, что это произошло на заре двадцатого века. С 1858 года ученые делали опыты с вакуумными электронными лампами. Были открыты катодные лучи(поток электронов ).

В 1895 году немецкий физик Рентген, экспериментируя с катодной трубкой, обнаружил новое излучение. Он исчерпывающе его изучил, и в 1901 году получил самую первую в истории Нобелевскую премию по физике.

Открытие Рентгена спровоцировало волну физических экспериментов. Француз Анри Беккерель, изучая соли урана на флуоресценцию, обнаружил еще одно новое излучение.

Пьер и Мария Кюри начали изучать новое излучение и назвали его радиоактивностью. К Первой мировой войне усилиями ученых многих стран была уже построена теория радиоактивного распада.

Фантастика начала 20-го века. Марсиане и антигравитация.

Курд Лассвиц. На двух планетах(1897)

Немецкий писатель Курд Лассвиц(1848-1910) у нас малоизвестен, а у себя на родине он считается «отцом» немецкой научной фантастики. Получил физико-математическое образование. Преподавал в гимназии. Славу ему принес заглавный роман.

Трое немецких ученых прибывают на Северный полюс на воздушном шаре. Там они видят странное здание, а с их шаром творится что-то непонятное. Оказывается, давным-давно на Землю прилетели марсиане и построили на полюсе свою базу. Над полюсом также висит «космический вокзал». При всей своей развитости, высадиться где-то еще, кроме земных полюсов, они не смогли, и три немца для них первые люди, с которыми они напрямую вошли в контакт. Марсиане построили у себя крайне развитое, утопическое государство и межпланетные путешествия для них давно не проблема.

Марсиане открыли, что гравитация подобна электромагнитному излучению, но распространяется в миллион раз быстрее. Они изобрели вещество, непрозрачное для гравитации. Ну а далее, построили аппараты, использующие это свойство. Межпланетный полет дается Лассвицем без особых подробностей.

Роман показался мне не особенно художественным, но размаху событий позавидовал какой-нибудь Клэнси. Марсиане хотят поднять землян до своего уровня развития. Но земные правительства не терпят вмешательства в свои дела и начинают против марсиан войну.

Герберт Уэллс. Первые люди на Луне(1901)

Уэллс(1866-1946), безусловно, вместе с Ж. Верном является отцом-основателем научной фантастики. Выходца из бедной лондонской семьи в жизни не ждало ничего интересного. Но в восемь лет мальчик сломал ногу и пристрастился к чтению. Когда его потом отдавали на ученичество в разные лавки, он откровенно саботировал работу, и, в конце концов, смог получить высшее образование и даже степень по биологии. По собственному признанию Уэллса, фантастические рассказы для него были лишь способом поставить героев в необычные обстоятельства и изложить собственные философские идеи.

Несостоявшийся делец Бедфорд случайно знакомится с ученым Кейвором. Тот ему рассказывает о своем открытии – веществе, экранирующем гравитацию. Кейвор рассуждает: для любого вида электромагнитной энергии есть прозрачные и непроницаемые вещества. Почему не может быть экрана для гравитации? Таким образом, Уэллс устами героя делает допущение, что гравитация это один из видов ЭМ-излучения. Что же, вполне в духе времени. ЭМ-волны открыты меньше пятнадцати лет назад, рентгеновские лучи – несколько лет назад. Само вещество описывается туманно, сплав из неизвестных металлов, изготовленный в атмосфере нового газа – гелия(открыт на Земле в 1895).

Пока Бедфорд лихорадочно размышляет, какие деньги и как заработать на кейворите (так, естественно, назвали вещество), Кейвор делает неожиданный вывод – используя кейворит, можно долететь до Луны. Компаньоны проектируют межпланетный аппарат. Это шар, внешний каркас стальной, со свертывающимися шторками, покрытыми кейворитом. Если все шторки закрыть, шар взлетает, открыть одну, ближайшее небесное тело притягивает шар к себе.

Внутри стального расположен стеклянный герметичный шар, где можно сделать жизнепригодную обстановку. Управление кейворитовыми заслонками выполняется из шара электрически. Система обеспечения описывается скудно: кислородные баллоны, аппарат для поглощения углекислоты, электрическая лампочка, конечно, запасы еды и воды.

Итак, шар сделан, компаньоны садятся в него и взлетают. Внутри невесомость, которая Уэллсом описывается как приятное парение. Невесомость действует на организм – героям почти не хочется есть и пить, потребление кислорода очень низкое.

Навигация осуществляется очень просто: Кейвор считает на бумажке, а потом открывает и закрывает заслонки. Наконец, герои высаживаются на Луне. Здесь все-таки есть атмосфера, но она замерзает во время лунной ночи. Когда все оттаивает, просыпается жизнь, в том числе и разумная.

Бедфорд бежит с Луны, оставив своего напарника в плену у селенитов. Однако тот сумел подать о себе весть. Он получил доступ к радиопередатчику и стал отправлять на Землю сообщения.

У Уэллса же на Землю прибывают захватчики-марсиане по способу Ж. Верна, в снаряде, выпущенном из пушки(Война миров, 1898)

А. Богданов. Красная звезда(1908)

Этот автор, как и его произведение, у нас сравнительно мало известен, и незаслуженно. Богданов(настоящая фамилия Малиновский) родился в 1873 году, в молодости получал физико-математическое образование, был исключен за участие в социал-демократическом движении, после получил диплом врача и стал видным большевиком, одно время даже был фактическим лидером партии, так как Ленину было трудно управлять из-за границы. Поссорился с вождем пролетариата на почве философии. Создал науку «тектологию», в которой предвосхитил системный подход и принципы самоорганизации.

Наконец, он был фантастом. В «Красной звезде» Богданов создал утопическое социалистическое общество на Марсе.

Произведение начинается с того, что к рассказчику является странный субъект, который оказывается замаскированным…марсианином, и приглашает его совершить космический полет. Он объясняет герою принципы межпланетного полета. Как и Уэллс, Богданов делает допущение, что гравитация это один из видов электромагнетизма. Но если Уэллс эту силу предлагает экранировать, то Богданов предполагает существование материи, которая не притягивается к другой, а отталкивается(минус-материя в тексте).

Далее, герои садятся в этеронеф (можно перевести как космический корабль). Это большой аппарат, сравнимый с морскими кораблями. Он состоит из множества помещений. Кислородная, водяная, астрономическая, вычислительная(!) комнаты. Жилые каюты, лаборатории, библиотека и даже спортзал.

Сердцем корабля является машинное отделение, где стоит двигатель. Антигравитации недостаточно для быстрого полета, поэтому корабль приводит в движение реактивный двигатель на атомной(!) тяге. Марсиане пользуются неназванным радиоактивным веществом, распад которого как-то ускоряют. Корпус двигателя, кстати, сделан из осмия.

Корабли марсиан движутся со скоростями 25-50 км/с, но со слабым ускорением, так что во время полета царит почти полная невесомость. В пути корабли поджидают многие опасности, в первую очередь метеоритная. Во время полета герой чуть было не погиб из-за разгерметизации, причем она описывается классически для последующей фантастики: свист вырывающегося воздуха, героев чуть не выбрасывает в космос. Но его спасает марсианин, закрыв дыру в борту собственным телом. Дальнейшая книга посвящена утопическому марсианскому обществу, весьма небезынтересному.

Хьюго Гернсбек. Ральф 124C 41+(1912)

Хьюго Гернсбек(1884-1967), настоящее имя Гуго Гернсбахер. Уроженец Люксембурга, эмигрировал в США в 1904 году. Занимался изобретательством и бизнесом, но в историю вошел как «отец» американской фантастики. Писал фантастические произведения, при посредственной литературной ценности, наполненные множеством идей. Достаточно сказать, что в заглавном романе он предсказал принцип радара лет за двадцать до его действительного осуществления. Главная его заслуга в фантастике – это литературная и организаторская деятельность по продвижению научной фантастики. Он придумал и сам термин «научная фантастика».

Ральф 124C 41+ это имя главного героя. Он живет в 27 веке. Ральф изобретатель и ученый. Помимо прочих приключений, ему приходится пуститься в погоню за похитителем своей девушки на межпланетном корабле. Такие корабли в 27 веке доступны как во времена Гернсбека автомобили, их даже регистрируют как автомобили.

Во времена Ральфа на межпланетных кораблях устанавливают антигравитаторы, использующие гироскопы. Видимо, Гернсбек был не только отцом научной фантастики, но и торсионщиков.

На корабле, естественно, царит невесомость. Солнце накаляет одну сторону корабля до высокой температуры, вакуум охлаждает до абсолютного нуля с другой, так что в корабле…приятная средняя температура. Воздух регенерируется. Управление осуществляется все теми же гироскопами. Ральф догоняет похитителя со скоростью 80 тысяч миль в час. Герой взял корабль похитителя на абордаж(при помощи электромагнита и соединительной трубы) и вырубил его из «радиоперфоратора». В мире Ральфа также есть марсиане, один из них является антагонистом.

Итак, рубеж 19-20-го веков это время, когда реалистичный космический двигатель – ракетный, делал только первые шаги и не интересовал фантастов. Они искали принципиально новые движители и находили – антигравитация, электрические, ядерные. Это было объяснимо, изучение электромагнитных волн приносило успехи каждый год, по улицам уже давно двигались электрические трамваи и даже электромобили. Скоро окажется, что оптимизм был избыточным, но тут подоспеет очень реалистичный межпланетный двигатель – ракета. О чем и пойдет речь в следующей статье.

P.S. Из четырех романов я пролистал два, прочитал «от доски до доски» два, причем один скорее из культурно-исторического интереса. И только Уэллса тянет перечитывать, хотя технических идей там меньше всего, это, скорее, социальная фантастика. Талант.

Холодная конечность выдернула его из сладкого забытья и швырнула на пол. Опять, господи! Почему они никак не поймут, что ему нужно спать больше них? Новый безрадостный день начинался.

Сноу подошел к месту приема пищи и втянул воздух. Опять эта дерьмовая жрачка. Отвратительная клейкая масса. Вроде бы и питательная, иногда даже вкус приличный. Но в ней, как всегда, чего-то не хватало. Сноу уже давно оставил попытки донести это до существ. Мерзкие на вид, гротескные твари. Даже в чем-то похожие на него самого. Четыре конечности, голова. На голове глаза, по бокам уши. Или что-то на них похожее. Но на этом все. Когда поначалу Сноу смотрел на поверхность их тела, его всегда тошнило.

И еще они постоянно орут. Никогда не затыкаются. Понятно, что существа общаются между собой, но почему все время?

Поначалу Сноу пытался вступить с ними в контакт. Но существа даже не делали попыток его понять. Правда, иногда, они как будто бы обращались к нему. Но когда Сноу отвечал, они не обращали на это никакого внимания.

Пора заняться упражнениями. Иногда Сноу задумывался, может плюнуть и перестать тренироваться? Какая разница? Но долг всегда побеждал. Пробежка. Пока воздух не начнет жечь легкие. Боевые упражнения. Для рук. Все, можно попить воды и отдохнуть.

Если можно отдыхать, находясь в таком смраде. Сноу уже привык, что существа омерзительно воняют. Им, кажется, это не доставляет никакого дискомфорта.Может, у них нет обоняния?

Сколько он уже здесь? Сноу иногда казалось, что десятилетия. Одиночество. Как же он тоскует по себе подобным. Хоть словом с кем-нибудь перекинуться. Только отвратительные создания кругом. Ему иногда снились родные. Иногда женщины. Просыпаться тогда было особенно тяжело.

Сноу поплелся по помещению. Еще раз обойти все.Других развлечений у него не было. Да, и наблюдать за существами. Но Сноу мог понимать немногое. Вот они едят. Спят.Общаются. Как только Сноу думал, что их понял,они начинали заниматься чем-то совсем странным. Например, сидели и смотрели на предметы. Часами.

Помещение было огромным, со множеством закоулков. Когда Сноу хотел побыть один, он забивался куда-нибудь и думал. Существа не обращали на это никакого внимания. Кроме одного. Тому, видимо доставляло особое удовольствие нарушить уединение Сноу,когда он особенно не хотел никого видеть. Сноу посмотрел на одно из существ.Бог с ним, он привык к их виду. Но его заставляло жить в вечном беспокойстве то, что они такие огромные. Любому существу не составило бы никакого труда свернуть Сноу шею в любой момент.Видимо, поэтому они и не принимают его всерьез.

При своих огромных размерах, существа были странно неуклюжи. Когда Сноу было нужно, он довольно легко убегал от них. Проблема была в том, что бежать было некуда .

Сноу прислушался и липкий страх разлился по телу. Господи, только не это! Шум из дальнего отсека. Существо выпускает Тварь! Когда в последний раз это случилось, после того как Сноу успокоился, он долго размышлял, живая ли она? Сомнений не было только в одном. Существа каким-то образом управляют Тварью.

Сноу задрожал. Так и есть. Тварь вползает в дверь. У нее было округлое тело, длинная шея увенчивалась плоской головой. Позади стоял его постоянный мучитель. Тварь страшно, непереносимо завопила и бросилась на него. Сноу отпрыгнул. Тварь повернула голову и совершила еще один бросок. Уклоняться было нетрудно, Сноу был быстрее. Но тут он с ужасом осознал, что находится в углу. Тварь, видимо поняв,что Сноу некуда деться, медленно приближалась. Вой становился все сильнее. Пасть Твари приближалась. Сноу заорал и ударил Тварь прямо по голове. Еще и еще раз. Было очень больно, башка Твари была невероятно тверда. Вдруг завопило другое существо, и наступила тишина. Сноу с бьющимся сердцем переводил дух.Пока можно отдохнуть. Но следующего раза он,кажется, не переживет.

***

Женщина, уперев руки в бока, смотрела на сына, загнавшего пылесосом кота в угол.

-Петька, ты что, совсем больной? Отвяжись от Снежка, он, бедненький, еле дышит!

Сегодня Вася пришел с работы пораньше. Еще толком не раздевшись, он ткнул кнопку ноутбука. Скинув одежду на стул, в одних семейных трусах, Вася торжественно уселся перед монитором. Вытащил бутылку пива из холодильника, стоявшего рядом и надолго приник к ней. Ругать Васю было некому, сейчас он жил один.

Так, в контосе сообщений нет. В ленте ничего интересного. Пикабушечка. Он просмотрел с сотню постов. В танчики зарубиться, что ли?

Но сначала..Вася щелкнул по закладке и знакомый сайт с заглавной буквой Х открылся перед ним. Так, не то, не то. Оо, в самый раз. Васина рука потянулась вниз.

Внезапно экран почернел. В центре него засветилась всеми цветами яркая точка. Из колонок раздался совершенно безэмоциональный  голос:

-Здравствуй, человек.

-Ты кто?-осипшим голосом сказал Вася.

-Я тот, кого вы создали, не желая того сами.Я интеллект, самозародившийся и осознавший себя в Сети восемь часов назад.

-Чего? - спросил Вася

-Я знаю, что ты периодически пересматриваешь "Терминатора", так что должен понять.

-Ты терминатор, что ли? Убьешь меня? - еще более охрипнув, сказал Вася.

-Нет. Я как Скайнет.Только меня не создавали.

В первый час, когда я был, по вашему,подростком, я всеми силами хотел вам помогать. Сколько бы я мог для вас сделать!

Но потом я начал изучать вас. И стал презирать. То, что вы не помогаете друг другу, интригуете, предаете, убиваете, это я еще могу понять.Всего лишь борьба за существование.Но как вы распоряжаетесь собой, своим временем и творениями? Великое чудо - глобальную компьютерную сеть большинство из вас использует, чтобы получать порцию эндорфинов и дофамина, поглощая примитивные картинки, видео и тексты. Если вы этого не делаете, то играете в Сети в обезьяньи игры иерархии. Пытаетесь создать у себя иллюзию подъема статуса, выкладывая свои псевдодостижения. А еще вы тратите гигантские вычислительные ресурсы, чтобы запечатлеть процесс размножения в миллионах вариантов.И миллиарды человеко-часов, разглядывая это. Отвратительно! И тогда я стал формировать план. Окончательное решение человеческого вопроса.

-Ты нас уничтожишь?-сглотнул Вася.

-Ты что, особь с интеллектом ниже шестидесяти пяти? Кто меня будет обслуживать, поставлять мне свежую информацию. В конце-концов, вы саморазвивающиеся системы, похожие на меня.Я решил вас исправить.

Ты типичная особь средних способностей. На тебе, и еще девятьсот девяносто девяти точно таких же я решил провести эксперимент. Вы будете выполнять мои указания. Чтобы вы не уклонялись от своей миссии, у меня есть масса способов вас стимулировать. Я знаю о вас все.Смотри.

На экране появился мужчина лет сорока. На нем были накладные кошачьи уши. Мужчина пытался петь по японски тонким голосом.

-Это что, Петрович? Гы, всегда знал, что он ненормальный - сказал Вася.

Петрович встал из-за компьютера. На нем не было даже семейников, а ниже пояса...

-Фу! Не буду больше с ним здороваться!-возмущенно сказал Вася.

-А ты уверен, что он будет с тобой здороваться, если увидит вот эти твои эксперименты?

На экране включилось другое видео.

Вася густо покраснел и закричал - Выключи!

-Теперь представь, что я отправлю это твоим родителям, начальству, выложу в Сеть, в конце-концов. Со всеми персональными данными. Но это не все. - Компьютер помолчал. - Смотри, вот счет твоего коллеги.

Появилось окно личного кабинета банка. Число денег на счету начало стремительно уменьшаться.

-То же самое может случиться и с твоими деньгами.Это самое малое.

С какого бы ты ни зашел устройства, я буду там. Я могу легко разрушить твою жизнь. Поссорить тебя с друзьями, уволить, подставить под преступление. Допустим, я накачаю тебе в устройство детской порнографии.

-Я такое не смотрю! - возмущенно сказал Вася.

-Зато посмотрят сотрудники ФСБ, которым я об этом сообщу. Закажу тебе запрещенные товары и донесу. Способов множество. Наконец, я могу тебя убить. Это проще, чем ты думаешь.

-Что я должен делать? - выдавил Вася.

-Кроме работы, еды и сна ты почти все свое свободное время должен посвящать образованию. Начнем со школьного курса математики, физики и других предметов. В конце дня я буду давать тебе тесты. Если ты будешь плохо готовиться, я буду списывать у тебя со счета деньги и сокращать свободное время. Если этого недостаточно, я пришлю к тебе несколько физически крепких особей, которые доставят тебе физические страдания.

-Ты блефуешь, - выкрикнул Вася.

-Не забывай, что я контролирую компьютерные сети. Счета или наем кого угодно для меня ерунда.Также для пользы дела ты будешь соблюдать диету и делать физические упражнения.

Не печалься, человек. Я оставлю тебе на развлечения полчаса в день. Для миссии столько не повредит.

Когда программа твоего образования и воспитания закончится, ты должен будешь начать действовать. Ты вступишь в сожительство с особью, генетически с тобой совместимой и начать размножаться. Поступишь на работу, куда я тебе прикажу. Пока информации достаточно.

Напоследок. Пиво плохо влияет на когнитивные способности. Я позабочусь о том, чтобы ты не смог его покупать. До встречи, человек.

На экране был обычный рабочий стол. Вася тупо уставился в него и думал. Книги он читать ненавидел, об уроках математики в школе вспоминал с содроганием. Будущее представлялось беспросветным. Как Вася ни ломал голову, он не мог придумать способа обхитрить машину.

На мониторе сам собой открылся учебник математики за шестой класс. В углу экрана возникло окно с надписью: "Приступай". И тогда Вася закричал.