Каждый, кто хоть раз пробовал работать ночью, знает что это такое. Жизнь в сумерках!
В.Лорченков «Таун Даун»
- За то платят в полтора раза больше. Да там ночью вообще халява, работа – не бей лежачего, - накручивал мне один доходяга, из тех, кто умудрился приехать в Израиль пятнадцать лет назад и не знать на иврите ничего кроме да и нет.
- Пусть русский учат, нас тут дохуя и больше. И, вообще, это мы им этот грёбаный Израиль и подарили,- его словесный понос не прекращался ни на минуту.
- Если бы не мы (то есть именно этот доходяга и Сталин, ну а кто еще), если бы не мы – хуй бы пососали. Ну, вот сам посуди, спасла их Красная Армия из лагерей. Говорит, всё, идите куда хотите. А куда, блядь, идти. Идти то не куда. Никто никому не нужен. И тогда Сталин предложил дать евреям чутка земли. Не благодарные.
- А ты как будто не еврей,- сказал я в ответ.
- Еврей, конечно. Хули бы я тогда тут разорялся. Кто главные антисемиты - евреи. Но еврей еврею глаз не выколит, а вот наебёт - непременно. Такая нация. Мы.
Наконец меня пригласили в кабинет, выдали простенькую анкету, спросили, могу ли я выйти прямо сегодня. Я, конечно же, согласился.
Из кабинета я вышел и с облегчением обнаружил, что моего говорливого друга уже не было. Наверное, взяли в кнессет. Таких там любят.
Я дошел до автобусной остановки, сел в автобус и поехал в Hilton.
Огромное здание на берегу Средиземного моря. Шикарный центральный подъезд и вход, но это для людей, которые приезжают отдыхать. А для stuff вход всегда с тыла, чтобы никто не видел кто им моет посуду и стеллит чистые простыни.
Меня провели по длинным подземным коридорам в кабинет начальника ночных уборщиков. Толстый мужичок в кипе вполне сносно говорил по-русски, хотя был он местным еврейчиком, а язык уже выучил от русской жены. Хотя, что я говорю, тоже еврейки. Перетерли рабочие моменты и мой новый начальник сказал, чтобы я приходил к восьми. Да, и еще рабочие ботинки купи. Такие, ну, знаешь со стальным носом, чтобы если тебе на ноги что-нибудь упадет ты не побежал сразу в суд подавать, а какое-то время еще корчился, пока сталь впивается тебе в пальцы ног.
Ботинки я купил на рынке неподалеку. Хотя с сорок шестым размером везде беда. Взял какие-то говнодавы, напоминающие срезанные армейские сапоги. Ну, хули, как будто не топтал.
Работы оказалось не просто много, а дохуя и больше. За десять часов из работников выжимали семь потом и пол пуда кала. Пришел, отметился, получил рубашку и брюки и вперед драить палубу, то есть полы. И здесь было что-то схожее с армией. Набираешь ведро воды, примерно на две трети, льешь какую-то пенную хуйню, размешиваешь. А потом с криками «весна!», но я лично кричал «аллах акбар!», выплескиваешь эту пенную одиссею на пол. Получается пенная вечеринка высотой сантиметров в пятнадцать. Затем берешь швабру и всю эту хуйню начинаешь сгонять к сливу в полу. Когда сгоняешь всю пену, берешь чистую тряпку и уже промакиваешь всё до блеска кошачьих яиц.
Это для начала. Потом могут отправить в посудомойку или мыть кастрюли, величиной с африканскую жопу, можно еще попасть мыть пригоревшие противни. Всё прекрасно. Хотя, нет, противни – самая ублюдочная работа. Посудомоечная машина их не берет, она только смывает жир, а всё, что пригорело, всё это кошерное мясо-рыба – она оставляет драить в ручную. Берешь кучу щеток и драишь, пока свои пальцы до крови не сотрешь. Я делал проще, хотя и пришел к этому ноу-хау не сразу, я засовывал противни с остатками мясо-рыбы под низ, сверху клал чистые. Хуй доебешься, если не полезешь.
В Hilton кормили. Это был несомненный плюс. В шаббат можно было взять такси за счёт работодателя. Потому что автобусы не ездят, а пешком идти до Яффо далет я ебал. Хотя и ходил, примерно за час двадцать.
В общем, первую половину ночи ты моешь пол, моешь противни, кастрюли, тарелки, приборы. Ебашишь как робот. Конечно, везде посудомоечные машины. Это даже не машины, а агрегаты, огромный конвейер, только успевай закидывать грязную и снимать чистую посуду. Однажды, была свадьба у каких-то грузин. Семьсот человек народа, я их рот ебал, честное слово. Ну куда столько. Столько посуды не мыли даже рабы, сколько в ту ёбаную ночь перемыли мы все. А грузины играли свадьбу. Выписали себе Сосо и Лайму Вайкуле. И жрали, жрали , жрали..А мы мыли, мыли, мыли. Закончили мыть ровно за пять минут до конца рабочего дня. Осталось только пёрднуть и умереть. Но умереть в Hilton никто не позволит. Дорого. Пиздуй в свой Яффо далет и там сдохни. Всё равно у тебя из соседей эфиопы, марокканцы и глухой белорус. Хуй тебя до самого Песаха найдут.
Народец среди работяг был абсолютно разношерстным. Выходцы из СССР, несколько арабов, один эфиоп, твою мать, три суданца. Помню, что их было ровно три. Ровно до тех пор, пока Юрка-морячок не позвал пацанов дринк. Юрка был пропит от лысой макушки до пят, но марку держал, как настоящий ценитель огненной воды. Обычно, он отвечал за сбор стеклотары после фуршета. Была у нас специальная каталка, размером с ванну, в которую нужно было собирать пустые бутылки со столов. И потом эти бутылки, пустые и не очень, везти в подвал, где находились мусорные баки. Только вот перед тем как всё выбросить, Юрка проводил осмотр личного состава стеклотары на предмет чего бы налакаться из остатков. Порой можно было выудить и виски, и приличного вина, и водочки. В итоге всю оставшуюся смену Юрка ходил походкой настоящего моряка, то есть слегка покачиваясь. А вот суданцы оказались дальними сородичами чукчей, алкоголь у них не расщеплялся. Или расщеплялся, но очень медленно, как эволюция из обезьяны в человека. Вот Юрка и позвал черных выпить за всемирное еврейство во всём мире. Хотя суданцы были мусульманами. Да кого это тогда могло ебать, такие мелочи.
Короче, выпили и окосели. Все, кроме Юрки. Юрка, главное, сразу начал недоумевать, как так можно окосеть с пол бутылки вина и джина. Это не по-товарищески. Так вам, ребята, евреями никогда не стать. И с горя допил всё что было.
Бедных в жопу пьяных суданцев нашли ближе к утру. Они мирно спали обняв мусорные мешки. Один даже слегка упустил, вероятно, ему снился Судан, правда Северный или Южный, не понятно.
До этого всё что я успел узнать о суданцах, то что они беженцы. На родине их нещадно пиздят собратья. То ли главенство веры не могут поделить, то ли мартышкин хуй. Они толком и сами не знали. В Израиль они пёрлись пешим караваном, и просили их сильно не пиздить. Им давали разрешение жить в парках и нелегально работать. Потому что у Израиля не было дипломатических отношений ни с одним из Суданов. Нигеры облюбовали парк возле центрального автовокзала Тель-Авива и там благополучно жили, как грибы на детской площадке. Там же они срали, спали и иногда вырывали сумочки у особо зазевавшихся дам преклонного возраста. Потому что дам юного возраста они насиловали, и только потом забирали сумочки.
А еще были эритрейцы. Это что еще за хуйня, спросите вы. Тоже нигеры, только из Эритреи. Звучит что-то вроде уринотерапии, но нет. Эритрейцы пиздили своих чёрных собратьев из Судана, обирали их, то ест всё те же ранее спизженные женские сумочки в итоге оказывались в руках более сильных самцов. На планете обезьян еблом не щелкают.
Если суданцы хоть как-то пытались работать, хотя я для себя давно сделал вывод, что африканцы и работа- две прямые которые не пересекаются, то эритрейцы были обычными ганста нигерами. Это были веселые времена. Маленькое чёрное гетто вокруг центрального автовокзала. От этого места несло мочой и говном так, что вспоминался туалет на призывном пункте, к которому подбегал несчастный солдатик с ведром хлорки и выплескивал её. А срать всё равно ходили вокруг да около. Ссали так и вовсе в раковины да из окон. Общее – значит ничьё!
Я продержался два с половиной месяца. За это время окончательно превратившись в зомби. Ладно бы это была моя единственная работа, тогда еще можно попробовать войти режим совы, как-то привыкнуть. Но я еще убирал офисы в министерстве юстиции с часа до шести вечера. А потом шел в Hilton. В Hilton я заканчивал в шесть утра, пока добирался до квартиры, было без пятнадцати семь. Итого, я мог позволить себе спать часов пять. Это если не мыться и не есть. А я иногда всё-таки мылся. И всё это было наяву шесть дней в неделю. Графики менялись, но ни разу не выпало так, чтобы в двух местах одновременно у меня был выходной. Хуюшки.
Я стал замечать, что если остановиться, то можно уснуть стоя, прямо на ходу, как лошадь. Один чувак из братской Белоруссии уснул на толчке. Пошел посрать и уснул. Но на его беду он был обнаружен начальником смены и позором уволен. Ему даже не разрешили с нами отобедать. Чувак это на прощание насрал где-то в общей раздевалке. А где – не сказал, шалом, братья.
Из Hilton я пиздил кофе и шоколад. Всё, до чего мне удавалось добраться. Правда, кофе я делился в министерстве юстиции с моей начальницей Анжелой. За это она давала мне меньший объем работы и бодро крутила передо мной своей кошерной задницей. Впрочем, я был настолько заёбан жизнью, что ебать её всё равно не собирался.
Я бы так и умер либо в Hilton либо в минюсте, либо в автобусе по дороге, если бы работодатель, еврейский скряга, не посчитал, что содержать ночную зондер коммандер весьма накладно. Им же постоянно надо платить по сто пятьдесят процентов. Кошмар, евреи грабят евреев. И убрал ночные смены, сделав хитрый финт своим обрезанным хуем. Смены стали чередоваться, например четыре дневных и две ночных в неделю. По закону, при таком графике, не нужно платить сто пятьдесят процентов, потому что дневных смен больше чем ночных. Только вот все лохи показали в ответ один большой хуй. Даже суданцы. Нигеры, а секут фишку. Хотя, возможно, им Юрка подсказал.
Так я снова остался с одной работой, которая денег давала мало. Едва можно было заплатить за жильё. Даже на пососать хуй не останется. И я стал спрашивать по знакомым может есть какая работенка. Мне предложили пойти убирать в центральный полицейский участок Тель-Авива.
Миштара, что в переводе с иврита вовсе не мусора, а полиция, то есть её самый главный участок, был весь из стекла. И всё это стекло постоянно кто-то трогал своими липкими пальцами. Работы здесь хватало.
Утро я начинал в тире. Я брал ведро, лопату и веник и собирал отстреленные гильзы. Каждый раз надеясь найти целую и подбросить кому-нибудь. Недругов у еврея, живущего среди евреев много. А потом можно вызвать миштару и сдать по статье хранение оружия. Но гильзы были пустыми, мишени дырявыми, а ведро полным. Потом я шёл мыть лифты. Их было три и они были зеркальными, как карп. Когда я мыл лифты, то всех полицейских я посылал идти по лестнице, некоторых просто посылал идти куда подальше. После лифтов были офисы и на десерт КПЗ. Раньше я себе и представить не мог, что в КПЗ есть уборщики. Да, моя съёмная комната была меньше камеры и устроена более сиро. В каждой камере был стол и двухярусная кровать, а еще толчок и душ. А еще. На минуточку, трехразовое питание. И ходили там в тапочках. И курить стреляли у охраны. Когда я , однажды, спросил сигарету у охранника, тот меня самого чуть не закрыл как пособника терроризма. Приступаешь к уборке в одной камере, кпзэшников переводят в соседнюю. Любезничают с ними и угощают сигаретами. А ты пока им толчок драишь, пыль вытираешь. Потому что пыль вредна для неосужденного организма.
Иногда приходилось собирать бычки вокруг участка. Хотя это было самое приятное. Я постоянно напевал песенку: «тебе бычок, и мне бычок – пошел ты нахуй, Пятачок». Редкие моменты когда я внутренне улыбался.
Но здесь я не сошелся с начальником. Он был из каких-то арабов, то ли мусульман, то ли христиан, то ли просто пидорас. Я знал свою работу, делал её быстро и качественно и предпочитал оставшееся время просто сидеть на солнышке. Но нет, раз ты свободен,то пойди и помоги той-то, потом той-то. А платят всем одинаково. Весь Израиль работает ляд-ляд вэ савлонут, то есть потихоньку и не спеша. А ты, еблан, сам себе придумал аврал и в него же насрал. Конечно, не спеша, если можно и школу не оканчивать, как в известном мультфильме «и так сойдет». Пойти в армию на три года, если у тебя скажем поц между ног или на два, сели шмонька. Потом дембельнуться героем очередного Судного дня, почесать жопу и внезапно вспомнить, что школьного аттестата хуй. Пойти доучиться, сдать экзамены и в двадцать два, примерно, наконец окончить школу. У нас в это время оканчивают институт и идут нахуй. В смысле, во взрослую жизнь. Потом они ищут подработку и идут в колледж. Учатся с переменным успехом чуть ли не до тридцати лет и наконец к тридцати годам становятся членами общества. И там уже по полной ляд-ляд вэ савлонут до самой пенсии. Но если что, все они резервисты и при любом кипише устроют сраным палестинцам или уёбкам сирийским кишен тухас на тощак.
Короче, из миштары я ушёл. Вернее, из уборщиков в миштаре. Мусор для мусоров- так я решил для себя.
Я тогда шёл по центру Тель-Авива и думал, что я уже целый год здесь. И что я делаю – мою, убираю мусор, до этого еще мыл жопы и убирал чужое говно. Да ебал я. Даркон я сделал месяц назад, так на всякий случай. И вдруг мне на глаза попадается туристическое агентство. Я зашел и купил практически первый попавшийся тур. Это был тур на побережье Коста-Браво в Испании. Пять дней и четыре ночи за триста баксов.
И вот уже ночью я сонный, но воодушевленный стою у стойки регистрации в аэропорту имени Бен Гуриона. В Испанию я влюбился с первого взгляда, и понял, что возвращаться в Израиль не хочу. До тошноты, не хочу.
Я прилетел из Барселоны в Тель-Авив и буквально за три дня разорвал все свои связи с израильским миром, кроме паспорта. Я уволился с работы, взял кредит, хоть и небольшой, но его я всё равно никогда не собирался отдавать. Купил билет на самолет до Москвы и улетел. А что было дальше – скорее всего я осознал, что пригодился я там, где родился. Пусть и не сразу. Но всё-таки, она занимает одну шестую часть моей души.
