Новый фильм Нолана оставил яркое послевкусие. Картина однозначно сильная. Отменный кинематографический продукт. Сюжет, который развивается параллельно (но все же пересекаясь) сразу в трех плоскостях, держит в напряжении прочти до последних минут. Умножьте это на великолепную музыку Ханса Циммера и картина будет еще более яркой.
Если говорить о близости картины к историческим реалиям, то, насколько мне позволяют мои знания военной истории, скажу так: она близка. Весьма близка.
Есть только один момент, который показался мне неправдоподобным. Не удержался режиссер, и в картине все же присутствует один почти супергеройский супергерой, который на общем фоне выглядит несколько неправдоподобно. Впрочем, общего ощущения от «Дюнкерка» это не ломает. Чтобы не спойлерить, не стану писать кто это и в каком качестве появляется.
От «Дюнкерка» осталось несколько иных сильных ощущений, причем они все довольно различны между собой.
Периодическое ощущение нереальности происходящего, как будто перекочевавшего сюда из нолановского же «Начала». Если режиссер хотел передать нам с экрана ощущение своих героев: это происходит не со мной, этот ужас и кошмар вокруг не настоящий, это просто сон, сейчас я проснусь и все снова будет в порядке, то Нолану это более чем удалось. Возможно, каждый из нас переживал нечто подобное в своей жизни: это не со мной, это не со мной... Но тебе приходится очень быстро возвращаться к реальности и изо всех сил бороться за жизнь: с неба сыпятся бомбы, палуба уходит из под ног, холодная вода смыкается над головой. Сильная сторона фильма? Безусловно!
Добавим сюда операторскую работу. В некоторых случаях пляжи северной Франции выглядят как пейзаж немного не из нашего мира, что добавляет ощущения нереальности происходящего. Мы сидим не в кинозале, а у кромки прибоя, и за спиной немцы, и надо проснуться, но выстрелы и взрывы не дают тебе этого сделать.
Отчаяние. Оно пронизывает фильм. Оно прямо дышит с экрана. Десятки тысяч здоровых, вооруженных мужчин, еще вполне способных сражаться, но не готовых к этому, ибо их воля сломлена. Они жаждут спасения, тем более что оно так близко, но так неуловимо. Нолану очень хорошо удалось передать это ощущение тотальной безнадеги. Кажется, если сейчас на берег выкатится один-единственный немецкий танк, то эта гигантская масса вооруженных людей с ужасом посмотрит на него и дружно поднимет руки вверх, апатичная и лишенная воли к сопротивлению. На все побережье найдется едва ли пяток персонажей, еще способных драться.
Возможно, к такому отчаянию тысячи военных толкнула именно близость дома, укрытия. Всего в 30 милях — Англия (об этом неоднократно говорят герои картины), где, как кажется, можно спрятаться, отдохнуть от ужасов войны, где тебя не достанут. А раз есть выбор — драться или укрыться, многие сугубо инстинктивно выберут укрытие, находя себе массу оправданий: я устал, мне нужна передышка, я должен собраться с силами...
В связи с этим я невольно начал проводить параллели между британским солдатом 1940-го и советским солдатом 1941-го. Они оказались в весьма схожей ситуации. Но там, где реальность оставляла британцу выбор и надежду на спасение, у красноармейца такого выбора на было. У него тоже был свой дом, укрытие, убежище, но туда нельзя было эвакуироваться, ибо прямо в него и пришла война. И либо ты спасешь свой дом, либо потеряешь все. И потому нет времени на отчаяние и апатию, поскольку надо драться, драться изо всех сил.
Надеюсь, теперь две картинки, сопровождающие эту рецензию, выглядят вполне обоснованными.
Итог. Рассчитан ли этот фильм на широкие массы зрителей? Рассчитан. Но многие его не воспримут. Ибо тяжел, психологичен, несмотря на массовые сцены и спецэффекты, и не обещает хеппи-энда. Идти ли на него с подрастающим поколением? Вряд ли, он рассчитан на взрослого зрителя. Заведу ли я его в своей домашней видеотеке? Да, конечно.
(с) Федор Дроздов