Шумак

Восемь лет большая разница в возрасте между детьми. Галя бегала по свиданиям. Мама на всем экономила, покупала для любимцы модные туфли.

Лене все и всегда доставалось по остаточному принципу.

И рост – старшая высокая стройняшка.

И глаза – у Гали выразительные, яркие, у Лены округлые – пуговицы (по словам не ласковой мамы).

И одежда…

И внимание.

Лена закончила школу, стала учиться на парикмахера. Высшее образование в семье получила старшая. И как раз старалась сделать карьеру. Мама была категорична. Разговор о будущем Лены происходил на кухне. Между делом…

- Куда ты с твоими тройками? Раз на бюджет не проходишь, никакого института.

Тот редкий случай, когда Лена на маму не обиделась совершенно. Старшая же училась сама. Хотя ей в последних классах школы и нанимали кучу репетиторов. Но по факту – закончила отлично…

И в ВУЗе ее любили, хвалили. Даже стипендию получала.

Работала в банке, обещала вырасти в начальники и баловать «любимую мамочку». Та верила, обнимала Галю и заранее благодарила.

Правда пока продукты в семью приносила только младшая. Она сразу же стала получать копейки, но живые.

Прически делала себе сама. Маникюр тоже освоила. Это было что-то вроде факультатива в училище. И стригла всех пенсионеров родной пятиэтажки у них на дому.

Ходила по квартирам, предлагала услуги. С восемнадцати лет Лена впряглась в пахоту. Но не считала это чем-то неправильным. Получалось хорошо. Соседи благодарили. Лена бегала делать стрижки даже к семи утра – перед учебой. И все выходные щелкала ножницами. Старалась ходить работать в квартиры клиентов, так как дома у нее не было своего места.

В небольшой однушке троим было слишком тесно.

Лена жила на кухне. Диванчик и книжная полка над ним…

Ничего удивительного, что когда на улице ее окликнул симпатичный старший лейтенант: спросил где здесь дом номер тринадцать – Лена предложила проводить. Чтобы не заблудился.

Молодой офицер уже успел понюхать пороху в горячей точке. Потеряться в небольшом городе не мог. Но улыбчивая двадцатилетняя малышка (Лена невысокая, мы помним) ему понравилась. Слово за слово, офицер предложил девушке собрать вещи и уехать вместе. К месту его службы. На Дальний Восток. В родном городе Лены он был проездом, всего на пару дней…

И тут девушка уперлась. Любовницей? Ни за что…

Старлей засмеялся, взял за руку.

- Не вопрос. Где у вас ЗАГС.

Не говорите, что это невозможно. Их расписали в тот же день.

Лена прибежала домой собрать вещи. Уже после парикмахерской, в которой оставила заявление «Прошу уволить меня…»

И поняла, что ее не слышат. Что мама и Галя бурно обсуждающие болезнь начальника отдела, в котором трудилась старшая дочь, отмахиваются от голоса младшей, как от помехи.

Лена схватила с полки чайник и пару блюдцев.

Бам!

Бам!

Россыпь осколков на полу кухни. А за этим – гулкая тишина. Две пары выпученных глаз.

В лица такой прежде любимой мамы и равнодушной старшей сестры Лена отчетливо выговорила.

- Я вышла замуж. И сегодня уезжаю. Поезд через два часа.

Развернулась и вышла с кухни, забрать кой-какие вещи из шкафа.

Чемодана у Лены не было. Просить у старшей сестры ее дорогой на колесах – бесполезное дело. Лена постучалась к соседке. Там она уже два года стригла бесплатно всю огромную семью.

- Тетя Света, мне нужна на время, я верну – большая сумка.

Соседка вынесла и развернула на полу белый в серую клетку баул с прочными ручками. С такими челноки ездили в Турцию.

- Годится?

- Да.

- Забирай. Возвращать не надо.

Лена обняла соседку. И уже в дверях родительской квартиры услышала вопрос.

- Куда хоть едешь то?

- С мужем на Дальний Восток…

Прощания как такового не получилось.

Галя ушла к подруге. Мама пила корвалол и страдала. Лена хотела поцеловать ее в щеку. Но мама помахала ладонью, мол нет, не надо. Сваливай.

Может ли быть удачным скороспелый брак двух незнакомых людей?

Лена и Олег жили дружно.

Она с удовольствием готовила и кормила. Он всегда благодарил. Лена к этому не привыкла. Смущалась. А Олега скромность маленькой жены откровенно веселила.

Да, между ними не все было гладко. Иногда Олег скучал, молчал неделями. Через какое-то время его отпускало, и он улыбался, обнимал, брал за руку на прогулках у реки.

В прошлом у Олега было что-то свое горькое, но он про это никогда не рассказывал. С родными не знакомил. Говорил, что все непросто. Лена ни разу не видела свекра и свекровь. Они не звонили. Не общались с Олегом и его женой. Знали ли про внуков?

Сыновья у молодой семьи родились один за другим. Первый через год с небольшим после женитьбы. Второй еще через три года. Энергичная Лена ухитрялась и за детьми успевать ухаживать, и мужу время уделять.

А потом Олег заболел…

Они только-только перевелись в Подмосковье.

Мужу выделили служебную квартиру. Всего три или четыре месяца прожили на новом месте. И Олег потерял сознание прямо в части. В госпитале поставили диагноз. Неоперабельный рак мозга.

Олег уходил трудно. Ругался, психовал. Лена терпела. Жалела. Пряталась поплакать в ванной. Дети пугались. Однажды очередная короткая госпитализация стала последней. Скромные похороны.

Лена за полгода болезни мужа сильно располнела.

Не ела – жрала, не переставая. Хлеб – буханками. Кашу – кастрюлями. Заедала боль и страх, так сказала психолог.

Нет, Лена не ходила на прием. Это психолог пришла к ней на стрижку. И молодые женщины разговорились.

Лене не по карману была няня. Младший сын ходил в садик. Старший – во второй класс. Молодая вдова разрывалась между попытками помочь старшему с уроками, уборкой, готовкой и заработками. Раньше ее деньги были лишь малой частью семейного бюджета. А теперь все перевернулось.

Перед новым годом вечером в воскресенье в дверь позвонили.

Мама приехала навестить. Да так и осталась. До этого визита она не видела внуков. Только изредка их фото. Нет, конечно, Дальний Восток это край мира. А билеты стоят просто чудовищных денег. Объяснения были наготове. А теперь, когда дочь живет в Подмосковье все изменилось…

Зачем мама на самом деле приехала к своей младшей дочери?

Все просто: Галочка наконец устроила личную жизнь. До этого момента она долго встречалась с женатым начальником. Верила, что разведется… Делала аборты. Иногда летала с ним отдыхать.

А тут, вдруг, привела домой совсем другого мужчину: красивого спортсмена, моложе себя. Замуж собралась. А квартира однокомнатная. Что ж тут поделать? Маме места не нашлось. А у младшей дочери – почти хоромы. Да еще в Подмосковье!

Лена не поняла, как оказалась втроем вместе с сыновьями в одной комнате, а мама захватила зал… Проходной, но зато просторный.

Сначала почти не ссорились. Мама не помогала. Но и не мешала. Даже устроилась на работу на пол ставки. Давление, возраст. Мама любила смотреть сериалы. Включала телевизор громко.

Сыновья гнездились на кухне и в маленькой комнате. Лена много гуляла с ними. Просила маму делать звук потише после девяти, когда укладывала мальчиков спать. Мама обижалась. Лена оправдывала ее. С возрастом родительница стала хуже слышать.

Очередной поворот судьбы оказался, как и прежние – внезапным. И не к счастью вел, обрушивал дорогу в глубокую яму…

Галя попала в аварию.

Пока лежала в больнице – муж продал квартиру, снял деньги с общего счета и уехал. Брак был гражданским. А Галя опрометчиво подписывала почти любые бумаги, которые заботливый и горячо любимый молодой супруг приносил в больницу.

В тридцать с чем-то лет (ближе к сорока) она осталась калекой без детей, денег и жилья.

Что дальше?

Верно. Мама поставила Лену перед фактом. Галю надо спасать.

Лена плакала всю ночь. Но утром умылась и согласилась. А что еще делать? Куда деваться?

Коротко стриженная, в мелких морщинах, с поджатыми тонкими губами, сутулая и на костылях. Эта жуткая женщина ничем не напоминала красивую старшую сестру.

- Ну, здравствуй.

Галя заняла все пространство квартиры собой. Своей болью и обидами на судьбу.

Лена старалась молчать.

Работала в двух салонах сразу. Хорошо, что пацаны росли крепкими, мало болели. Тут ей повезло.

Мама и сестра играли в одной команде.

Лена не понимала, как и почему, снова стала лишней. Той, которая мешает.

В собственной квартире у нее не было места. Ситуация развернулась, как кривое отражение прошлого.

Диванчик на кухне и книжные полки.

С детьми Лене почти не помогали. Водить мальчиков на кружки не выходило. Дома банально не хватало еды.

Один плюс – Лена стала сильно худеть. Хотя кожа и обвисала противными складками.

А потом – не суп с котом, не новая беда.

Потом случилось неожиданное.

Старший сын нарисовал в школе такой рисунок на тему «Семья», что Татьяна Марковна пригласила Лену на беседу. Полтора часа она и учительница сидели вдвоем. Сначала в кабинете, потом в закрытом буфете.

Лена сначала просто отвечала на вопросы, не заметила, как потекли слезы. А учительница неожиданно начала обнимать и гладить по голове.

- Бедная малышка. Я что-нибудь придумаю. Потерпи.

Мелкий дрался в садике. Старший рисовал жутких чудищ. Галя страдала и укоряла. Мама то присоединяясь к упрекам Гали, то пряталась в сериалах, делала вид, что не слышит никаких просьб.

Молодая вдова пахала, старалась хоть немножко поиграть или поболтать с мальчиками. Детские площадки были их личной территорией.

А однажды Лена застала у себя дома, когда вернулась с прогулки неожиданную пару. Классную и Участкового… По факту, конечно, Татьяна Марковна была учительницей начальной школы. Но Лена почему-то звала и зовет ее за глаза именно классной.

Татьяна Марковна на кухне метала громы и молнии. Участковый сидел и строчил, строчил.

До Лены доносились такие жуткие выражения, как «дом инвалидов», «сама куплю вам билеты на автобус»… «А хоть в тундру»! «Дети плохо учатся, им негде делать уроки». «А какая от вас польза»?

Лена увела мальчиков в спальню. И вошла на кухню. Заранее ожидая скандала. Ведь она – здесь. Но…

Но встретила ее полная тишина.

Мама и Галя побледневшие, съежившиеся, вдвоем в обнимку и суровая учительница, которая сейчас казалась в два раза крупнее, чем была на самом деле.

А хмурый – продолжающий писать участковый, делал картину более жуткой.

Молчание, внимательные взгляды.

- Вечер добрый.

- Лена, вот список. Твои родственницы будут его выполнять.

Обе кивнули. Выразили горячее согласие.

Лена прикусила губу.

- Анна Сергеевна вполне может отводить младшего в садик и забирать, а еще я настаиваю на художественной школе для Василия. У него талант! Все посмотрели на меня. Список здесь!

Он оказался на холодильнике. Прикрепленный магнитами.

- Галина обещает готовить. И у нее идеально с математикой. Мальчикам это будет полезно. Лена, смотри сюда. Два раза в неделю у тебя свободные вечера. Не вздумай проводить их на кухне. Запрещено.

- ?

- Да хоть вокруг дома гуляй. Хоть ко мне на чай прибегай. А можем на плавание записаться. Для позвоночника полезно. У меня тренер в бассейне знакомый. Скидку нам сделает.

С этого вечера провернулось со скрипом ржавое колесо.

За неделю все не изменилось.

Но со срывами, ссорами и откатами назад – примерно за пол года, сначала атмосфера в семье, а затем и ситуация в целом улучшились.

Дорогая Татьяна Марковна, если бы не Вы…

Дай Бог Вам здоровья!

PS: семья Елены больше не висит в воздухе. Вопрос с постоянным проживанием в этой квартире или получением новой уже собственной – решится в ближайшее время. Татьяна Марковна принимает в хлопотах деятельное участие.

Старший ходит в художку. Водит бабушка.

Дети живут в комнате, втроем с мамой. Галя и бабушка в зале. Конечно, всем тесно.

Но после года чехарды, после психолога, к которому Татьяна Марковна убедила (заставила) ходить Галю – отношения в доме стали гораздо спокойнее. Что еще?

Галя наконец пришла в себя, нашла дистанционную работу. Ведет бухгалтерию, пишет курсовые для ленивых студентов и т. д. Планирует в след году брать в ипотеку однушку. Себе и маме.

А наша героиня?

Ходит в бассейн. И выглядит гораздо лучше. Нельзя назвать ее жизнь легкой. Но и беспросветной теперь тоже. Несколько дней назад у нее даже было свидание. С отцом девочки из класса. Он разведен и сам воспитывает дочь.

Не знаем, выйдет ли что-то из этого только намечающегося романа. Не знаем. Но желаем Лене удачи!

Ее отношения с Татьяной Марковной все больше напоминают родственные. Можно ли удочерить взрослую тридцати двух летнюю особу? Да еще и с детьми? Татьяна Марковна если и не сделала это, то по крайней мере взяла под опеку: деятельную и полезную.

...

Авторы: Наталя Шумак и Татьяна Чернецкая

Telegram Натали Шумак

Молодые устроили вылазку в гости к родителям Саши с пирогом. Их приняли, угощение съели, а в ответ отдарились кастрюлей и ложками.

Стало общение налаживаться шаг за шагом.

Разумеется, Таня не перестала быть кактусом, но выпустила пару робких бутонов: вот-вот расцветут. А ее ехидная свекровь начала поглядывать на сноху с другой точки зрения, мол сын - счастлив. С этой, непонятной, не такой как надо, как хочется, но… счастлив. Ох.

О модных драных джинсах Таня задумалась давно. Но купила во время короткой поездки в Москву. И не на рынке, в фирменном магазине. Перемерила двадцать пар, прежде чем идеально, классно сели дико дорогущие по ее меркам.

Суперские, словно именно на нее пошитые бледно голубые, с тонкой тесьмой на карманах.

Искусно протертые коленки радовали глаз.

Таня натянула штаны, вышла вечером с мужем пройтись по парку. Как же она себе нравилась! Такая модная и особенная. Дело было больше десяти лет назад. Город небольшой и драные джинсы в нем никто не носил.

Решительно никто. Эти оказались первыми.

Таня чувствовала себя почти голливудской звездой. А что? Стройная блондинка, светлоглазая, красивая. Да, некоторые люди в парке на нее и Сашку пальцами показывали.

А дорогие модные штаны на какой-то момент даже смутили ее саму. Стоят ли таких денег? Будут ли радовать дальше? Но тут им встретились знакомые девочки из колледжа. Обновку оценили. Стали Таню крутить, охать и ахать, со всех сторон восхищенно рассматривать и Таня расслабилась.

Хотя позже свекровь от вида этих штанов попыталась взяться за сердце, потом за голову, в финале решила громко обвинить в отсутствии вкуса, Таня не обиделась. В конце концов, молодежь часто вытворяет то, что старшее поколение не хочет или не может оценить по их мнению.

Когда почти совсем новыми штанами через неделю она зацепилась за проволоку у забора и надорвала карман - Таня не слишком сильно расстроилась. У свекрови стояла в зале швейная машинка, можно было попросить разрешения и застрочить самостоятельно.

Но Таня не была уверена в своих швейных навыках, а еще старалась без особой нужды не пользоваться вещами родителей Саши, поэтому сложила джинсы в пакет и после работы заскочила в Дом Быта.

Пожилая мастер с натруженными руками, в толстых очках, взяла за ремонт кармана какие-то копейки, попросила зайти через неделю. Раньше она занята. Еще вздохнула, мол, кем работаешь, лапушка? Медсестрой… Ага.

Таня крутилась по делам, сама чуть не забыла про вещичку, сданную в мастерскую, но в воскресенье они с Сашкой собрались в кино. Как же без модных драных джинсов?

Забежала после работы. Мастер встретила с улыбкой. Предложила зайти за занавеску, померить. Таня удивилась. Зачем? Подумаешь, карман.

У мастера глаза блестели. Она явно хотела похвастать работой. Таня задернула ткань. Оставшись в уголке, приспособленном под примерочную. И развернула свои штаны. А......

Не заорала только потому, что от спазма горло перехватило! На каждой дырище, на каждой дыре и даже на крохотной дырочке были любовно пришиты заплатки: джинсовые, голубые. Из ткани попроще, погрубей. Пристрочены зигзагом.

Таня шумно дышала: вдох, выдох. Чтобы хоть как-то успокоиться. А пожилая мастер, за занавеской негромко ворковала. И вот для взбешенной Тани этот звуковой поток постепенно оформился в слова.

Мол, девочка такая трудяга, медсестричка. Надо же ей помочь. Ну она и расстаралась от чистого сердца. Так что благодарить ее не надо. Ей приятно побаловать молодежь. Иногда.

Вот как сегодня. У нее то у самой три сына. Дочки не было, увы. А если бы и была, то точь в точь, как Таня. Наверное. Если бы повезло, конечно.

Таня скомкала штаны, убрала в пакет. Она еще не знала, что скажет. Хотелось выть и обзываться. Шагнула из примерочной в зал.

Все грубости и резкости застряли, не вылетев, потом съежились, растаяли.

Глаза мастера горели ярче звезд, а теплая улыбка освещала мастерскую, еще и согревала. Женщина была уверена, что осчастливила и наслаждалась этим фактом. Таня кивнула, шмыгнула носом, вздохнула, обняла мастера. Сказала: "Спасибо".

И вышла на улицу. В пакете лежали джинсы, на которые она копила деньги несколько месяцев.

Нет, не так!

В пакете лежали джинсы, за которые взяли три копейки, как за строчку на кармане. А на самом деле любовно провозились вечер, если не два. Подбирая и пристрачивая.

Заплатки были заботливо простеганы, чтобы уже точно никакого шанса оторваться, протереться в ближайшие годы.

Я видела эти штаны.

Таня сохранила их на память.

Говорит, что надевает, если хочет вспомнить сияющий взгляд мастера, в котором она такой сказочной доброй красавицей вмиг становится, что прямо сил нет. Сразу хочется ей сдаться. Без всяких войн. Так что это почти медитативные или волшебные штаны.

По пустякам Таня ими не пользуется. Работают безотказно.

А новые драные джинсы, только уже классику, синие, она купила года через два. Когда родила дочку Сашеньку.

Свекровь малышку обожает.

...

Авторы: Наталя Шумак и Татьяна Чернецкая

Telegram Натали Шумак

Так что хотя Лешка с Сашкой гнездо покинули – да, Сашка тоже рано женился, на девушке разведенной, чуть постарше себя, с ребенком, ушел жить к ней, - дома у Смирновых тише не стало. Муж Нины – тоже жил с родителями жены. В трех комнатной большой квартире было тесно, но не скучно. Ни ссор, ни конфликтов.

Тетю Катю нельзя было назвать крупной, по комплекции она была скорее средней, нормальной. Просто носила объемные вязаные кофты – мерзла, и казалась толще, больше. Но при этом совсем не походила на женщину за сорок, на мать шумного семейства.

Помню ее молодое лицо, практически девичью улыбку. Она любила и умела не только вышивать, но и петь. Помню, как она себе под нос негромко, но чудесно мурлычет песни из фильмов, пока драит полы, лепит пельмени, зашивает порванные штаны зятю или внуку.

Помню, как по коридору на трехколесном велике лихо гонял Димка. А в кроватках возились маленькие Вера с Надей.

А потом дядя Коля – я так его называла – стал болеть. Сначала просто диабет поставили. Хотя сразу инсулинозависимый. Потом поранил ногу, а палец не зажил. Его отрезали. Тут стали мертветь пальцы уже на руках. ((

На похоронах моего дедушки дядя Коля был грустным. Сказал какие-то хорошие слова. Неуклюже отшутился от пьяных вопросов соседей, мол, Коль, куда пальцы дел? У него тогда на руках не хватало на одной двух, на другой одного…

Но болезнь и не думала тормозить, она только набирала обороты. (((

Муж Нины бросил ее с тремя детьми, выяснил, что он оказывается чистокровный немец и переехал к родственникам в Германию. Дело было в самом начале девяностых. Жизнь настала непростая. Порой и голодная. А в Гамбурге бывшему смирновскому зятю уже подыскали какую-то немку с большим домом и с печью во дворе – сосиски жарить на выходные.

Смирновы были шокированы. Николай и Катя сказали дочери, мол, не реви, все наладится. Но какое там…

Дядя Коля уже едва ходил.

Меньше чем через год он потерял обе ноги. Сначала по колени. И одну руку по локоть. У него не испортился характер. Дядя Коля не кричал, не ругал злую жизнь и шумных внуков. И это было по-своему тяжело и больно. Видеть его мучения и не уметь помочь.

Дошколята Вера и Надя мало что понимали. А вот десятилетний Дима страдал. Дедушка, с одной рукой, и на той всего палец, без ног, отнятых уже по середину бедер – любил гулять. Просил свежего воздуха.

Катя и Нина сообща (пятиэтажка без лифта, этаж последний) вытаскивали своего дорогого на лавочку перед подъездом. Потом спускали вниз коляску. Иногда помогал кто-нибудь из соседей. Устраивали дядю Колю поудобнее. Прихватывали за талию ремнями, чтобы не упал. Заворачивали в одеяла. И велели Димке приглядывать за дедушкой.

Димка это люто ненавидел и мучился.

Над дедушкой смеялись его одноклассники. Димка стыдился своего без рук, без ног – обгрызенного судьбой старика. По возрасту Николай еще был не древний, но выглядел отвратительно. Любая болячка не красит, а уж та, что обрушилась на Смирнова старшего… ((

Димка страдал. Возил дедушку только вокруг дома. Переживал. Огрызался на маму с бабушкой. Но им было не до мучений парня. Они это упустили обе.

Однажды к дому дедушки Коли приехала роскошная волга. Из нее вылез похожий на бульдога солидный мужчина. Подошел к лавочке, на которой скучал Димка. А сам Коля, уговоривший почти бутылку водки, как раз спал в кресле с колесами и не заметил гостя.

В последние месяцы боли усилились. Он постоянно просил димедрола с анальгином, которые запивал «беленькой». После этого ему становилось легче. Мог уснуть, отключиться от кошмара. И Катя мужу не отказывала. Пьяницей в их нормальной жизни он никогда не был.

Итак. Дядя Коля спал.

А незнакомый мужик морщился, кривился, тихо вздыхал, шепотом ругался матом. Потом сел на скамейку рядом с Димкой.

Заговорил тихим быстрым потоком. Рассказал, как его – малолетнего воришку – привели на завод. Как и там он срывался, шарил в шкафчиках работяг. Ловили – лупили. А он не мог остановиться. Как хотели отправить в колонию. Но грудью на защиту дурного подростка встал уважаемый всем заводом бригадир Николай Петрович Смирнов.

Подкармливал своей едой. Платил его долги. Уговаривал завязать. Антон обещал, но срывался. Снова врал, воровал, дрался, курил.

А Николай Петрович вздыхал, прощал, учил ремеслу. Случалось, что и за шиворот тряс и ругал. Потом опять кормил и подбадривал. У Антона отца не было, а мама пропащая алкашня – сына дурью лупцевала и не всегда пускала домой ночевать.

Николай Петрович выбил для парня общежитие. Купил ему пару смен одежды. Простых маек, штанов… Десять пар носков. Ботинки. Отдал свою ношеную, но крепкую зимнюю куртку. А тетя Катя по просьбе мужа связала Антону шапку с шарфом, пару свитеров.

Как-то дядя Коля заметил, что его подопечный легко считает в уме… Силой затащил в вечернюю школу, он дружил с ее директором. Заставил учиться. Приходил проверять – на уроках Антон или прогуливает? Вытаскивал из плохих компаний, делал внушение, загонял в класс.

Димка слушал, открыв рот. Это все про его деда?

Антон рассказывал, что из общаги заводской его турнули, когда в армию пошел. И Николай Петрович немудреные пожитки юноши забрал к себе домой, чтобы вещи не пропали. А потом, когда Антон вернулся после срочной службы – опять заводской бригадир бегал, писал заявления. Уже по кабинетам вуза, выбивал новую общагу для парня. Антон всхлипывал. Смахивал слезы с лица.

Димка не заметил, как забился чужому мужику под бок.

- Расскажи еще.

- Что?

- Что дальше было?

- ВУЗ, работа, теперь бизнес.

Антон Сергеевич давно уже жил в столице. Малую Родину забыл. Завод и бывшего бригадира тоже…

Вот, заехал по делам. Почти случайно. Кто-то из бывших приятелей встретился в кабинете чиновничьем. Обмолвился про злую судьбу бригадира Смирнова.

Димка вдруг понял, что держит Антона Сергеевича за руку. Что сует ему – промокнуть мокрые глаза - свой клетчатый отглаженный бабушкой платок. С вышивкой в уголке.

Антон Сергеевич рассказывал еще почти два часа. Про свои не только подлости, но и проказы. Про то, как Николай Петрович брал его на поруки в суде. И добился – не посадили. Про то, как бригадир приезжал к нему в армию, на присягу.

Рассказывал, как позже сам водил Николая Петровича в вуз, (хвастался первыми успехами) знакомил с профессором, который сильно хвалил головастого студента. И благодарил бригадира, который загнал, заставил парня учиться.

Сидели рядом. Не родственники по крови, но вдруг – это стало ясно - свои люди.

И Димка как в холодную воду прыгнул с обрыва. Признался.

- Стыдно мне перед пацанами. Что дед такой… урод.

- ??

- Было стыдно. Не урод же он совсем. Я понял.

- Знаешь, Дим. Мне тоже стыдно. Очень.

- ??

- Что я забыл. Не приезжал. Не знал. Как настоящий урод.

- Значит, мы как два урода. Сами?

- Вот именно. Но что-то можно исправить. Пусть и не все.

Позже Антон Сергеевич сам занес Николая домой. Водитель тащил наверх кресло. Высокий гость не на поезде в родной городок приехал. На своей машине с личным шофером прикатил.

Тетя Катя охала и ахала. Кормила мужчин пельменями. По такому поводу она достала из морозилки, налепленные по случаю, (сын мясо притащил) замороженные, для какого-то праздника сберегаемые вкусности.

Антон и Николай Петрович пили. Вспоминали прошлое. Самое разное. Димка крутился рядом. Перед отъездом смущенная тетя Катя (он так ее называл) и Антон съездили на рынок. Накупили гору разной еды, консервов, круп.

Потом скатались к врачам и по аптекам. Какие-то лекарства Антон позже обещал прислать из Москвы. И слово сдержал. Ампулы и капсулы…. Их приносили хмурые бритые ребятишки, которые не представлялись, не заходили поужинать – просто передавали посылки и исчезали, не прощаясь.

Димка?

Он не просто перестал стыдиться деда. Возил старика по всему району. Когда дед стал слепнуть – читал ему вслух газеты и журналы.

Подрался с мальчиками из своего класса. За то, что они привычные гнусные дразнилки завели.

Димка исправил все, что было можно.

Антон Сергеевич приехал на похороны. На поминки не остался. Дела звали назад в столицу. Сунул Нине и тете Кате еще раз свои телефоны. Просил звонить, если что понадобится.

Не случилось. Смирновы стеснялись беспокоить большого человека. Набрали ему только через двенадцать месяцев – пригласить на годовщину. Мол, Коле было бы приятно. Узнали, что он убит. Девяностые. Разборки.

Вера и Надя выросли настоящими красавицами. Счастливы замужем. Тетя Катя успела понянчить правнуков и правнучек.

Нина замуж второй раз так и не вышла. Но заставила себя, выучилась заочно, как и мечтала, на бухгалтера. Дело у нее пошло. Все более-менее наладилось.

Димка?

Догадайтесь.

Врач? Инженер? Учитель? Бизнесмен? Рабочий? Бригадир? Автослесарь? Военный? Кем он стал?

То, что Мужик настоящий – понятно. А по профессии?

Из подсобных рабочих в строители, затем в прорабы. Теперь у него небольшая, но вполне приличная контора – строят красивые загородные дома. И второе дело уже открыл – художественная ковка.

Бабушкины цветы парню, как и мне – запали в сердце.

Только теперь бутоны и листья украшают не платочки и свитера – а лестницы, перила, ворота.

Вкус у внука бригадира Смирнова – что надо: высшего качества. Да и руки золотые. Есть в кого.

...

Авторы: Наталя Шумак & Татьяна Чернецкая

Telegram Натали Шумак

Сестренка танцевала в школьном бесплатном кружке. И рисовала дома. Родители экономили на всем, на чем можно и нельзя. Но при этом толпа детей была занята делом.

В армию Женя пошел сам. Как имеющий разряд по самбо получил предложение служить в десантных войсках. Согласился. После дембеля остался на контракте. Потом поступил в военное училище. Насчет оружия, особенно холодного, стал не вполне вменяемым. Не уставал тренироваться. Ухаживал за образовавшейся небольшой коллекцией – с любовью и тщанием.

Евиным дочерям не очень понятна дрожь, которую в сыновьях Адама вызывают классные ножи. Сказать девочкам, что эти опасные железки радуют сердце лучше самых милых котиков – значит, ничего не объяснить.

Но из песни слов не выкинуть, изрядное количество мужчин впадает в состояние близкое к экстазу, когда берет в руки тяжелую качественную сталь.

Женя служил не очень долго. Сорока лет не было – ушел на пенсию, последствия ранения дали о себе знать. Вернулся в родной город, занялся машинами.

Сначала поработал на приятеля. Потом открыл свой первый авторемонт. Дела не шли – бежали в гору. Через год у Жени Кузнецова точек было уже пять. Городок стоял у федеральной трассы.

Женя и сам не заметил, как стал если не богат, то не беден точно. Съехался жить со своей энергичной молодой бухгалтершей.

Да, забыла упомянуть. Он был и есть - феерично некрасив.

Не нос – клюв, даже клювище, - кривое (раз несколько сломанное) к тому же. Не глаза – медвежьи маленькие цепкие зыркалки под низко сидящими бровями. Лоб как у питекантропа – это при том, что умом природа Женю не обделила. Руки как у гориллы – длинные, мощные. Кожа слегка в оспинках, обветренная. Добавим небольшую сутулость – хотя самбо не бокс, но вот привык парень немного горбиться. Учтем коротковатые ноги. Представили?

Другие Кузнецовы были людьми симпатичными. А про Женю говорили, что весь в прадеда пошел. Такой же озорник и балагур. Прадед за словом в карман не лез, женским вниманием не был обделен. Фронтовик-разведчик, из цепких объятий которого ни один язык не вырвался.

За отсутствие должного пиетета перед начальством – Ивана Ивановича раза три понижали в звании. Так что войну прадед закончил едва ли не рядовым. Зато орденов у него было несколько.

Женя хорошо помнил вредного предка. Тот с правнуками играл в шашки и нарды, гулял в парке.

Пока старший служил, а потом свое дело поднимал, младшие братья и сестра нарожали родителям толпу внуков с внучками. Эта пестрая куча-мала на праздниках собиралась вместе. С визгом бросались на дядю Женю, который без подарков не появлялся. Мама – она же восемь раз бабушка – намекала, мол, когда же, сына моя дорогая, когда осчастливишь птенчиком?

Женя все не спешил побаловать маму с папой. Хотя остепенился. Почти семейную жизнь вести начал. Плодиться и размножаться его не тянуло. Он погрузился в бизнес по самую макушку. Мотался по стране. Вкалывал сутками.

Однажды вернулся неожиданно. Застал свою гражданскую жену с красивым водителем. Женю переклинило. Никого не убил. Но выгнал из дома – загородного, в зимнюю ночь - голышом. Постельное белье выкинул на помойку. Кровать разломал. Матрас разодрал.

Вышел на крыльцо курить. Любовнички поняли, что хозяин остыл – успели замерзнуть, но от дома не уходили – попросили одежду, сумки... Там же кошельки, документы.

Женя лениво ответил – мол, не а, идите лесом! Они пошли. В полукилометре был поселок. Там их какая-то сердобольная душа пустила, обогрела, дала позвонить в полицию.

Жене впаяли хулиганство. Как-же. Немного обморозились. Словили воспаление легких и бронхит. А по чьей вине? Эта судимость, хоть и с условным сроком, нашему герою еще аукнется. Но позже.

Папа сына не ругал. Вздыхал и называл идиотом – да, было. Но потом, когда мать ушла с кухни в зал и не слышала, шепнул, мол, понимаю тебя. Бывшая гражданская жена конкретно нагадила в делах. Женя едва разгреб. Но бизнес он бросил не по этой причине.

Подобрал, когда ехал домой на заправке голодного тощего мальчишку, обутого в рваные ботинки не по размеру. Без носок, без перчаток. Нос синий, сопли до груди.

Покормил, завез в магазин. Купил недорогую, но нормальную одежду. Дал с собой немного еды. Парень явился через неделю. Не один – с младшим братом.

Женя хладнокровно пошел на второй круг. Еда. Шмотки. Мальчики зачастили в гости. Родители – запойные алкаши, о них совершенно не заботились. Женя не заметил, как начал таскать детей с собой в зал все к тому же вечному Васильичу. Не понял как и почему разрешил оставаться у себя ночевать…

На момент встречи с одним из моих друзей – Женя занимался с двадцатью трудными подростками. Сейчас их немного больше. Бывшая судимость, хоть и снятая – изрядно мотает нервы. Женя не может открыть официальный подростковый клуб и возглавить его. Впрочем, с этим он справится. Выкрутится. Есть и соображалка, и связи. Вопрос решится в ближайшее время.

Бизнес давно почти полностью продан. Пара бывших друзей, которые что называется – вышли в люди – помогают Жене одеждой, питанием, обувью, витаминами для детей. Наш герой тренирует пацанов бросать ножи, фланкировать. Крутят шашками так, что любо-дорого.

Девочки из плохих семей доставляют ему отдельную головную боль. Во-первых, каждая обязательно начинает строить глазки. Во-вторых, они испорчены окружением, рано начинают заниматься сексом, сбивают этим с толку мальчиков из клуба. Начинаются разборки из-за ревности, прочие дрязги. Женя разрешает каждую такую ситуацию не без труда. Плюется, злится. Но что делать?

Объединение пока не оформлено официально – по факту – существует. Жизнь в нем бурлит.

Женя советуется с психологом, ведет разъяснительную работу. Но важнее и эффективнее всего этого – по его словам – простой пример и совместная деятельность.

Мотоциклы и оружие – для подростков – почти магия. Да. Мотоциклы и оружие. Моцики и железо. Байки и ножи. Называйте, как хотите. Но дети и подростки бросают воровство, проституцию, втягиваются в дело. Точат, режут, куют, гоняют, дружат. В их неофициальном клубе приняты совместные празднования, есть походы, бесплатные кружки по двум языкам и математике.

Женя пристраивает подопечных на работу и подработки. Таскается в школы, выслушивает всякое разное про поведение своих архаровцев. Отец и один из братьев стали ему помогать. Так что дело обрастает неравнодушными взрослыми людьми.

Прозвище у Жени самое банальное – Кузнец. Подростков дразнят Кузнечиками.

Кто-то из подопечных уже шагнул во взрослую жизнь. Вполне нормальную. Как это называется – социально адаптировались, встроились в общество.

А Женя задумал создать авиакружок. И при нем летные курсы, плюс прыжки с парашютом. Я знаю, у него все получится.

Это история о том, что можно ковать судьбу и счастье, что из обломков корявых – выходят дивные и разные штуковины. Какие-то для красоты. Какие-то для пользы дела.

...

Авторы: Наталя Шумак & Татьяна Чернецкая

Telegram Натали Шумак

До сих пор, когда слышу французский, первой ассоциацией выскакивает балет.
Ибо… En avant, pas tombé, détourné и т.д. И т.д. И т.д.

Ирина Алексеевна несколько раз строго напомнила всем про необходимость носить на занятия танцевальный или спортивный купальник.
Но вашей мне негде было взять его.

Короткую юбку – солнышко на резинке, сшила сама на уроке труда. Чешки и носочки уже были.
А от просьб приобрести купальник мама, совершенно замотанная моей годовалой младшей сестрой – отмахивалась довольно резко… Снова и снова.

Денег на оплату занятий Ирина Алексеевна первые два месяца занятий не брала. Так как шел большой отсев. У нее имелись свои твердые принципы.

Более того, она вела и абсолютно бесплатные для детей секции при какой-то музыкальной школе. Но как вскользь замечала сама Ирина Алексеевна…
- Без станка… Сорок минут два раза в неделю. Абсолютно несерьезно. Ни о чем!

Носатая кривоногая девочка с торчащими коленками, похожая на выпавшего из гнезда вороненка, сутулая – представили? Ваша я стала разворачивать плечи, поднимать подбородок и навсегда очаровалась балетом…

Хотя моя фирменная осанка появилась десятью годами позже из-за преодоления последствий травмы позвоночника… И это совершенно другая история.
Вернемся к танцам.

Первая тяга к красоте движения и прямой спине сформировалась именно в эти короткие примерно сорок пять дней. Потому, что завершить второй месяц и начать заниматься на платной основе мне было не суждено…

Дело было в декабре.
Готовили новогоднее выступление в ДК на музыку Чайковского.
Ваша я топталась на заднем фоне, но дико гордая самим фактом и с ощущением причастности к чему-то замечательному.

В отличие от меня, Игорек кружился и махал то длинным ногами, то руками-крыльями на первом плане с двумя девочками.
Их милое pas de trois являлось главным смысловым центром композиции. Внимание зрителей фокусировалось на этих маленьких танцорах.

Надо отдать должное Игорьку, на занятия туда и обратно мы ходили вместе. Он всегда вел себя по-дружески, нос не задирал. Хотя день за днем становился звездочкой студии.

А ваша я стала вызывать недовольство преподавателя, которое с каждым днем усиливалось.

Ирина Алексеевна задирала мою юбку, показывая всем остальным, что до сих пор хожу на занятия в трусиках и майке вместо купальника. Стыдила и критиковала за это.

Намекала, что не оставит такую неряшливую несобранную девочку в группе. Стала вслух говорить что-то неприятное про прическу, ноги, фигуру в целом.
Было ли мне обидно?
Очень.

Но тяга к занятиям пересиливала.
Наставница третировала не в постоянном режиме, а время от времени. И я надеялась, что это как-то уляжется.

Вот купит мне мама купальник, буду платить, ходить до каникул…
На лето Ирина Алексеевна обещала всех отпустить, но при этом провести пару тренировочных сборов в июле и августе...
Для самых самых ответственных и способных.

С чего маленькая Наташка размечталась попасть в их число, понятия не имею. Но факт имел место. Хотела...

Наступил день икс. То ли двадцать шестое, то ли двадцать седьмое декабря.
На выступление всем участникам выдали одинаковые лосины и купальники. Девочкам также достались дивные капроновые юбки, двухслойные, с атласной отделкой…

Волосы было приказано собрать дома… И прийти готовыми!
Как я могла сама сделать это? Лохматое отрастающее каре не держалось никакими ободками, лезло во все стороны.

Ирина Алексеевна, заметив «вопиющий ужас», больно ухватила за плечо, уволокла в туалет, вооружилась флаконом лака Прелесть, намочила мне голову водой из-под крана.

Агрессивно, жестко старалась придать "этому невозможному ребенку" «гладкий, как положено» вид. Но жесткие короткие прядки торчали.
И тогда она сорвалась.
Сильно обругала в туалете, где мы были вдвоем.

Потом перед самым выходом на сцену и теперь при всех - залепила хлесткую пощечину…

Я прижала руки к пострадавшей щеке.
Ирина Алексеевна велела остаться, переодеться и не мешать.
Не мешать.
Не мешать…
Во мне бились, крутились, повторялись два последних слова ее приказа.

Мальчики и девочки, выстроившись за наставницей в ряд, как птенцы за мамой поспешили к выходу в коридор. Затем на сцену.

Горела не щека, а все лицо.
Было обидно, горько.
И я сначала стала сдирать с себя юбку.
А потом, вдруг, внутри словно лопнула пружина.
Не мешать?
Не мешать?

Не дождетесь!

Поправила одежду и решительным шагом направилась к сцене. Дошла как раз к началу танца.

Проскользнула под рукой опешившей Ирины Алексеевны и заняла свою позицию на заднем фоне. Какое-то время там и кружилась, замирала, оживала вместе со всеми девочками третьей линии.
А потом…

Вдруг обнаружила себя впереди.
Превратила изящное pas de trois в корявый четырехугольник. Вместе с ними подпрыгивала и наклонялась. Разумеется, то и дело сбиваясь сама и сбивая с толку звездочек.

В зале хохотали и аплодировали.
Видимо народ решил, что танец комический. И все так и задумано хореографом изначально.

Я энергично двигалась, мешала. Обалдевшие девочки в итоге замерли, как два несчастных суслика.

А Игорь?
Откуда-то он твердо знал, что шоу должно продолжаться!
Шоу должно продолжаться, не взирая на!

Держал марку. Прыгал и наклонялся. Подавал бесполезные сигнальные жесты то несчастным девочкам, застывшим слева, то мне, феерично зажигающей справа.

Зрители в зале сползали со стульев от хохота. Передний ряд заливался так, что до нас долетали брызги слез.

В финале мы с Игорем изобразили шикарный звездный поклон.
Ваша я запнулась и повалилась на живот.
Наступила тишина.

Партнер поневоле, который при этом продолжал держать лицо и вел себя просто идеально - подал руку и помог встать.

Мы повторили реверансы без музыки под вспыхнувшие грохочущие крики:
- Браво! Бравоооо! Браво!

Вторая и третья линия дисциплинированно ушли со сцены, гуськом втянулись за кулисы.

А наш комический дуэт вызывали на бис снова и снова.

Мы выполнили еще несколько реверансов.

Потом Игорь соло прыгнул, покружился, замер в арабеске. Зал хлопал ему как Нуриеву и Барышникову вместе взятым.
Кто-то даже встал…
И орал, мол молодцы! Класс!

За сценой я отвернулась от белой как штукатурка Ирины Алексеевны и помчалась в раздевалку.

Сняла и аккуратно положила на стульчик чужие лосины, купальник, юбку.
Подошли остальные мальчики и девочки. Переодевались и поглядывали на меня, но не приближались.

Громко рыдали две ни в чем не виноватые звездочки из первой лучшей тройки. Их мне стало жаль. Но… Увы. И так бывает. Это был не их день.

Игорь потерялся где-то по пути. Вероятно, его перехватила Ирина Алексеевна…

А ваша я в гордом одиночестве вышла из ДК.
Подняла мордочку вверх. На пылающее красное лицо падали с неба пушистые белые снежинки, будто…

Кто-то наверху все видел и улыбался.
Никогда, никогда, никогда не сдавайтесь!
.
PS.
Ирину Алексеевну ваша я со временем простила. Ну, Бог знает, может был жесткий ПМС у человека, да еще и дикая ответственность именно на этом выступлении. Допускаю и какие-то ее личные психологические травмы, которые вот так проявились.
Не оправдываю, не понимаю, но простила.

В конце концов, именно преодолевая разные сложности мы и растем.

С Игорем потом виделись только на уроках. Не враждовали и не дружили. Уверена, что он вырос надежным и целеустремлённым человеком. Не удивлюсь, если стал бизнесменом или ушел в политику и рулит каким-нибудь регионом.

Вот такая история.

...

Автор Наталя Шумак

Telegram Натали Шумак