Несколько лет назад я посадил под подъездом дерево. Вернее, попытки стать Мичуриным я предпринимал многие годы, но ананас и маракуйя как-то сразу не прижились, а елка дожила до 31 декабря, пока избитый женой ленивый сосед не пошел выгуливать собаку и не понял, что вот он тот букет, что восстановит отношения.
Дольше всех держалась березка – лет пять, да и то, думаю, только потому, что я распечатал и повесил на ней портрет клеща в натуральную собачью величину с пояснениями, что березы – любимое обиталище этих насекомых.
А тут – шелковица. Воткнул в землю на издыхании очередной весны, просто потому что бабушку, торгующую сушеными черенками стало жалко. Но деревце попалось принципиальное, молввило: «Я еще всем вам покажу!» и поперло в рост, за год перегнав в длине Виталю Кличко, а это – ой, непросто.
Еще через год дерево заплодоносило. Огроменные ягоды гнули ветки, а от падения созревшего шарика все вороны в квартале вздрагивали и снимались с места. К июню земля под шелковицей напоминала лунный пейзаж – сплошные кратеры от разбившихся ягод.
На третий год стаи воробьев, прилетавшие к древу жизни, ошибочно привлекли внимание финских орнитологов, изучавших явление мурмурации. Но даже этой пернатой орде понадобилось три дня, чтобы освободить дерево от черных лаковых плодов.
Следующей весной я наблюдал картину, как только-только начавший ходить малыш бежал протягивая ручонки к дереву и кричал: «Ням-нямка!». Подозреваю, что и пошел-то он лишь потому, что увидел качество ягод! А, главное, даже этот кроха с высоты своего роста, а точнее его отсутствия, с легкостью дотягивался до сочного искушения. Прочие дети на скейтах, велосипедах, роликах и в наколках помогали удовлетворить мое ненасытное честолюбие ощущением собственной полезности.
Ненавижу озеленителей! На днях они без объявления войны обрезали ветви у шелковицы так, что теперь Сабонису нужно садиться на плечи к Майклу Джордану, чтобы с трудом достать вкусняшку. А эти ребята здесь вообще редко бывают.
Пришлось везти с дачи садовый вар, чтобы замазать кровоточащие раны рыдающей флоры.
Но самое страшное, что никаких мне больше довольных детских мордашек с пугающими черными губами.
Фашисты, фашисты!!!
