Александр Меншиков был самым ближайшим сподвижником Петра I. «Полудержавный властелин», как называл его Пушкин, сумел добиться небывалых высот - из уличного торговца пирогами взлетев до генералиссимуса и «светлейшего князя». За то время, которое Меншиков провел при императорском дворе, он накопил несметные богатства.
Кроме имений, драгоценностей и прочего имущества, он владел многочисленными вкладами в банках Амстердама, Лондона, Венеции и Генуи. Но колесо фортуны, как известно, капризно, и «светлейший князь» рухнул с самых высот на дно, потянув за собой и всю свою семью. Жертвами непомерного честолюбия и жажды власти Меншикова стали его супруга — княгиня Дарья Михайловна, две их дочери — княжны Мария и Александра, а также младший сын Сашенька.
Маша Меншикова появилась на свет в одном из лучших петербургских дворцов и стала третьим ребенком в княжеской семье Меншиковых, но первым пережившим младенческий возраст — два старших брата её умерли, не прожив и двух лет. Отец любил Марию больше других своих детей и возлагал немалые надежды на её будущее замужество.
Княжна Мария Меншикова выросла в роскоши и получила по тем временам более чем прекрасное образование: знала языки, умела танцевать и поддержать светский разговор. Да и внешне она была хороша собой, являясь завидной партией для многих знатных молодых людей.
Жениха Машеньке стали подыскивать чуть ли не с пеленок. Александр Данилович перебрал немало претендентов и остановил свой выбор на Петре Сапеге, сыне великого гетмана Литовского, Яна Сапеги...
Подобный брак был выгодным для обеих сторон: гетман обещал поддержку Меншикову в его притязаниях на герцогскую корону Курляндии, а всесильный Меншиков, в свою очередь, мог быть очень полезен Сапеге в его стремлении получить польско-литовскую корону. Светлейший князь, думающий на несколько ходов вперед, конечно, был не прочь увидеть со временем свою дочь в роли королевы Польши...
Теперь всё свободное время молодой граф Сапега проводил у Меншиковых, и Мария, конечно, вскоре в него влюбилась. А через некоторое время, когда невесте исполнилось 15 лет, в присутствии Екатерины I и всего императорского двора состоялась их помолвка. В честь такого события императрица пожаловала невесте 100 тысяч рублей и несколько деревень с угодьями и крестьянами. А сам Александр Данилович обещал будущим супругам огромное приданое - 700 тысяч золотых — деньги по тем временам несказанно большие. Семья готовилась к предстоящей свадьбе, и казалось, всё складывалось хорошо. До тех пор, пока на пути Марии Меншиковой не встала другая женщина...
Счастью юной княжны позавидовала 42-летняя императрица Екатерина: уж больно хорош был молодой граф. Петр Сапега в итоге стал фаворитом императрицы и постоянно находился при ней. Екатерина же осыпала его вниманием, подарками и отписала ему огромный дом с мебелью. Время шло, и свадьба Петра и Марии под разными предлогами откладывалась.
Наконец императрица решила-таки женить своего фаворита... только не на Марии Меншиковой, а на своей племяннице Софье Скавронской. Князь Меншиков сначала было возмутился, но потом понял, что карты сами плывут ему в руки, и потребовал у Екатерины компенсации морального ущерба. И компенсация сия предполагалась невиданного размаха — вместо простого польско-литовского графа место жениха должен был занять сам наследник престола, внук Петра Великого, 11-летний Петр Алексеевич!
Императрица Екатерина, к тому времени уже очень больная, под давлением Меншикова подписала духовное завещание, в котором наследнику престола вменялось в обязанность жениться на княжне Марии Меншиковой.
Когда князь сообщил дочери о перемене её участи, она упала в обморок. Историк Д. Бантыш-Каменский писал: «Какая печаль, какое отчаяние овладело сердцем княжны Марии, ещё недавно бившемся от радости, когда отец объявил ей решительную, непременную волю, чтобы она забыла своего Сапегу и готовилась быть императрицею! Слёзы, убеждения, болезнь несчастной – ничто не поколебило честолюбца... Мария не могла любить императора, отдав сердце другому, и Петр II, взаимно, смотря на холодность её, на слезы, невольно катившиеся из прекрасных глаз, на принужденную улыбку, не мог любить её».
Императрица Екатерина I умерла 6 мая 1727 года, а через неделю состоялось обручение Марии Меншиковой и Петра II, которому в ту пору исполнилось всего 12 лет. Отныне Мария стала титуловаться императорским высочеством. У неё был теперь и свой двор, на содержание которого отпускалось 34 тысячи рублей – сумма колоссальная для России того времени, но... смехотворная для её отца, владевшего миллионами. Но чего не вытерпишь ради «высокой» цели! И «светлейший князь» терпел, чего нельзя было сказать о дочери. После расставания с Петром Сапегой Мария практически не улыбалась, потеряла интерес к развлечениям и лишний раз избегала встреч со своим женихом, который отвечал взаимной неприязнью.
«Шестнадцати лет, вполне развитая красавица, – пишет автор исторических очерков Берта Порозовская, – конечно, не могла питать никакого чувства к своему мальчику-жениху. В его обществе ей было не по себе; она неохотно принимала участие в его забавах и казалась мальчику скучной и противной. То ли дело тетя Елизавета Петровна! Та, несмотря на свои 17 лет, была ему совсем под пару по живости характера, по страсти к увеселениям и прогулкам, к шуму и движению». О серьезном характере Марии упоминает и Всеволод Соловьев: …она «была похожа на отца: высокая, сухая, с резкими чертами лица, с нахмуренным взглядом. Она редко смеялась, была постоянно сосредоточена и угрюма и не умела ласкаться даже к матери».
Однако стать императрицей Марии было не суждено. Летом того же года Александр Данилович серьёзно заболел, чем не преминули воспользоваться его недоброжелатели во главе с князьями Долгорукими. Первое, что они сделали - перетянули на свою сторону воспитателя молодого императора, Остермана, имеющего на Петра большое влияние. А император, казалось, только и ждал этого момента. Давно ненавидящий Меншикова (контролирующего все его расходы и действия), поддерживаемый Долгорукими (которые действовали точь-в-точь как Меншиков, собираясь женить Петра на княжне Екатерине из своего рода), он решил избавиться от опостылевшего ему князя. А заодно - и от ненавистной невесты, его дочери. Всё сложилось против Меншикова - без покровительства Петра I и императрицы Екатерины князь оказался крайне уязвим и слаб.
Весной 1728 года Верховный тайный совет лишил Меншикова всех должностей, чинов и орденов, а также отобрал в пользу казны гигантское состояние. Так колосс оказался «на глиняных ногах», и поддержать его было некому — всю свою жизнь он заботился в основном о процветании своём и своей семьи: друзей на таком уровне бывает мало, а вот врагов оказалось предостаточно. Поначалу Меншиков был заключен под домашний арест, а вскоре последовал и указ о ссылке его со всем семейством в имение Раненбург под Рязанью.
Впрочем, там он надолго не задержался — следующим указом семейству Меншиковых было велено отправляться в Сибирь, в город Берёзов. С собой разрешалось взять только самые необходимые вещи и несколько человек прислуги. У Марии даже отобрали обручальное кольцо, подарок Петра II при помолвке. А следом вышел и указ, в котором запрещалось упоминать имя царской невесты: «Чтобы впредь обрученной невесты, при отправлении службы Божией, не упоминать и о том во все государство отправить указы от Синода».
Три кибитки, обтянутые рогожей, отправились в Тобольскую губернию под охраной солдат. По дороге их догнал капитан с приказом обыскать путников, не везут ли они с собой чего недозволенного. В итоге у Меншиковых отняли всё, кроме вещей, что были на них надеты. Оставили также несколько предметов посуды, но ни одного ножа и ни одной вилки. Слуг тоже забрали.
Но это были не самые большие беды, обрушившиеся на семью...
Когда Меншиковы подъехали к Казани, умерла княгиня Дарья Михайловна, не вынесшая столь страшных изменений в своей жизни и тягот пути. Она почти ослепла от слёз, но до самого конца не винила ни в чём своего мужа, князя Меншикова, которому много лет была верной и любящей женой.
Добравшись до Березова, Меншиковы поселились в местном остроге, так как больше остановиться им было негде. Известно, что несколько верных слуг всё-таки последовали за своим господином в ссылку, невзирая на запрет императора. С их помощью Александр Данилович построил маленький домик, в который и переехал с детьми. Климат в тех местах был малоприятным: зимой лютый холод, летом жара, кругом болота, комары и гнус. После роскоши и блеска петербургской жизни зимние вечера при лучине в промерзающем насквозь доме казались особенно тягостными.
Вот так о жизни Меншиковых в Березове пишет Александр Дюма в книге путевых очерков «Из Парижа в Астрахань...»: «Старшей дочери, которая была просватана за Петра II, поручили готовить еду для всей колонии. Вторая дочь, которая позднее вышла замуж за сына герцога де Бирона, чинила одежду, стирала и отбеливала белье. Молодой человек охотился и ловил рыбу. Некий друг, имени которого ни Меншиков, ни его дети не знали, прислал им из Тобольска быка, четырех крутобоких коров и всякую домашнюю птицу, и ссыльные устроили неплохой скотный двор.
Кроме этого, Меншиков завел огород, достаточный для того, чтобы на весь год обеспечивать семью овощами. Каждый день в часовне в присутствии детей и слуг он читал вслух общую молитву».
Известно, что Александр Данилович не слишком сокрушался о своём нынешнем положении. Он говорил: «С простой жизни начинал, простой жизнью и закончу». Но то, что из-за него страдают дети, не давало ему покоя. И особенно печалила его участь Марии. Отец осознавал всю свою вину перед ней, понимая, что если бы не его непомерные амбиции, жизнь её сложилась бы совсем по-другому. Но Маша, по примеру своей матери, никогда не осуждала отца. Она смиренно несла свой крест, и никто не слышал от неё ни единой жалобы.
Всеми днями Мария занималась черновой работой, вместе с сестрой Александрой шила покров на алтарь церкви, построенной отцом и братом, а вечерами слушала, как отец читает Писание. Так и тянулись месяцы изгнания. Пройдут многие годы, и русский художник Иван Суриков передаст трагедию этой семьи на своей известной картине «Меншиков в Берёзове». Идея этого полотна пришла живописцу в дождливое лето, когда он с женой и дочерьми жил под Москвой.
Холодный полумрачный дом, Меншиков, глядящий с отчаянием и безысходностью, и печальные глаза сидящей у его ног старшей дочери, укутанной в тёмную шубку, на нежном, почти бескровном лице...
«Лицо этой несчастной, дважды обрученной невесты надолго остаётся в памяти, – подчеркивал дореволюционный автор Виктор Никольский. – Другого женского лица, столь мучительной прелести, Суриков не создал в своих картинах. В лице этой женщины есть что-то манящее, страстное. Но это далеко не небесная страсть, не великая «ревность о Боге Спасе моём», которой дышит лицо боярыни Морозовой... Не испытав счастья сама и не дав его другому любимому человеку, умирает эта загадочная красавица, больная и истерзанная горем».
В ноябре 1729 года в возрасте 56 лет умер Александр Меншиков. По одним сведениям, причиной смерти была оспа, свирепствовавшая в тех краях, по другим — апоплексический удар. Последний свой приют некогда всесильный Меншиков нашёл в построенной им церкви; чуть ли не все жители Берёзова вышли, чтобы проститься с ним. Александра Даниловича здесь уважали - он запомнился простым и добрым человеком, ничем не походившим на того знатного вельможу, в руках которого когда-то была судьба великой империи.
Дети оплакали отца, а через месяц пришло новое горе — в день своего 18-летия умерла и Маша. От лихорадки или от тоски — теперь никто не скажет. Впрочем, есть ещё одна, романтическая версия смерти старшей дочери Александра Меншикова. По легенде, представитель рода его гонителей, Фёдор Долгорукий, по подложному паспорту приехал вслед за опальной семьей в Берёзов. Якобы он давно любил княжну Марию и, не вынеся разлуки, последовал за ней в ссылку.
Здесь он попросил у бывшего князя руки его дочери и тайно с ней обвенчался. Но счастье их было недолгим — Маша не смогла перенести смерть отца и преждевременно разродилась двойней. Не удалось выжить ни детям, ни матери. Рассказывают, что когда сто лет спустя в этих краях искали могилу Меншикова, нашли могилу его дочери. В кедровом гробу хорошо сохранились останки молодой женщины, а сверху на крышке гроба стояли два маленьких гробика её детей. После смерти Федора Долгорукова в Березовскую церковь по его завещанию прислали медальон с локоном светло-русых волос. Вероятно, это были волосы его жены, княгини Марии, в девичестве Меншиковой. Что здесь правда, а что вымысел — установить невозможно.
А вот сестре и брату Марии (их Суриков изобразил на полотне по другую сторону) повезло больше. Через некоторое время после смерти Марии новая императрица Анна Иоанновна вернула их из ссылки. Александру Александровичу даже удалось сохранить титул и часть состояния своего отца, а его сестру, которой пожаловали титул фрейлины, выдали замуж за фаворита императрицы, генерала Густава Бирона. Потомки Меншикова, его внуки и правнуки, в историю не попали - прожили вполне себе обычную жизнь.
