Светлая память

Теперь, после того как я сообщила вам, что случилось, хочу вам сказать, что пожара в общежитии не было, у меня не было сотрясения мозга и перелома черепа, я не была в больнице, я не беременна, я не помолвлена, я не инфицирована и у меня нет друга. Однако я получаю низкие баллы по американской истории и плохие оценки по химии и хочу, чтобы вы смотрели на эти оценки с мудростью и снисходительностью.

Ваша любящая дочь, Шэрон

https://trinity-mission.ortox.ru/files/2016/03/Chaldini-Psihologiya-vliyaniya.pdf

И тут, вдруг, на улице, где пробкам взяться неоткуда, мы встали. В отличие от обычных машин, водители маршруток не могли стоять — они теряли на этом деньги. Наш водила как-то протиснулся в эпицентр событий, чтобы, если что, рвануть первым. Бурчали и люди сзади — всем надо было домой, за детьми в садики, выгуливать собак и так далее. Мы стояли в паре метров от центра дороги, где всё это и происходило, но и транспорт, и люди встали как вкопанные, будто под гипнозом, и не могли сдвинуться с места. Я думаю, даже самые бессердечные, хладнокровные и отмороженные в этот момент испытывали гамму чувств.

Посреди дороги, прямо на разметке, лежала сбитая кошка. Она была мертва — в этом не было никаких сомнений. В любой другой ситуации её бы просто объезжали, как бы жестоко или равнодушно это ни показалось. Ничем ей уже не поможешь. Но все стояли и молчали.

Не молчал только он. Он ходил в радиусе примерно полутора метров вокруг, с совершенно невероятно вздыбленной шерстью по всему телу, и жутко орал. Вот как коты орут друг на друга — только сильно громче и невероятно пронзительно. Он подходил к каждой машине, стоящей рядом, и шипел так, что у него изо рта веером вылетали слюни.

Я помню: как только мы остановились, люди с задних рядов завозмущались — «Ну что там?!» — они привставали и застывали, видя происходящее. Думаю, мысли пролетали в голове у всех одинаковые. Это была какая-то неземная любовь. Это было искреннее отчаяние. Это был крик души, а не крик кота. Видно было, что напряжение нарастает, и у него начали подкашиваться задние ноги. Через «не могу», с совершенно остервенелым взглядом, он продолжал ходить и орать уже осипшим голосом — на всё и на всех.

У меня был кот, и я знаю, что они плачут. Этот не просто плакал — у него были водянистые глаза, и от них шли две влажные колеи вниз. Его начало шатать из стороны в сторону, и он, наверное, понимая, что теряет сознание, вернулся к кошке, облизал кровяное пятно на её голове, лёг рядом и умер.

Знаете, у мёртвых — какое-то особое выражение лица. Что у людей, что у животных. Я думаю, всем было понятно, но у него был чуть приоткрыт рот, и из него неестественно торчал окровавленный язык. Сколько-то ещё продолжалась пауза — и наш водила тронулся первым. Я и без того человек крайне эмоциональный, а тут у меня просто ком стоял в горле. В салоне сзади была гробовая тишина. Город у нас маленький, и я знал, где и кто обычно выходит. Они знали — где я. Водила совершенно пустым взглядом смотрел на дорогу и остановился на последней кольцевой остановке. Он вышел и закурил. А пассажиры медленно разбрелись кто куда.

Помню, пришёл домой, обнял кота — и мы долго сидели так. Хотя обычно коты не любят долго находиться в объятьях - он, как знал, как чувствовал… Сидел у меня на руках и так же беззвучно смотрел в никуда.

И собаки. Той самой, с хитрой искоркой в бесконечно умных глазах. С хвостом, что вечно описывает самые безумные траектории.

Мы будем идти вечно. У нас не будет цели.

Будет только она и я.

Когда она устанет, я дам ей воды, поцелую в нос и поглажу. Когда устану я, она прижмется своим тëплым боком и мы уснëм.

В моей флажке не закончится коньяк. А в рюкзаке вода и вкусняшки для нас двоих.

Наш путь будет вечен. Мы пройдëм бесчисленное количество дорог.

Леса, горы, поля... Я не буду еë торопить. Пусть нюхает каждый куст. Нам больше некуда торопиться.

Мы достигли цели... Наша цель это мы. Мы.

Я понимаю, что не готов с ней расстаться. Никогда.

Вы можете спросить, а как же жена, ребенок, друзья наконец?

Всë просто. Мы все изначально свободны и у каждого свой путь. Свой рай. Я был бы бесконечно рад встретить их в этом невероятном путешествии. Поцеловать, обнять, пожать руку и перемолвится парой-сотней слов. Но потом мы пойдем дальше... Я и моя собака. Мир бесконечен, как и наша с ней дорога.

В возрасте 88 лет скончался народный артист СССР Евгений Дога — именно он написал ту самую музыку к фильму «Мой ласковый и нежный зверь». «Газета.Ru» — о жизни и карьере знаменитого композитора.

На 89-м году жизни скончался композитор, автор великой музыки к фильму «Мой ласковый и нежный зверь» Евгений Дога. О смерти музыканта в соцсетях сообщила депутат парламента Молдавии Наталья Давидович.

По информации Mash, причиной стала острая сердечная недостаточность, которая развилась у Доги на фоне рака — с ним композитор боролся несколько десятилетий. Также он якобы страдал от хронической ишемической болезни сердца и гипертонии. Близкие народного артиста СССР эту информацию не подтверждали.

В связи со смертью Доги президент Молдавии Майя Санду объявила о национальном трауре в стране. «Молдавия была красивее и богаче благодаря ему. Мы прощаемся с болью, но и с благодарностью», — заявила политик.

Евгений Дога родился 1 марта 1937 года в селе Мокра, которое ныне располагается на территории Приднестровья. Он рос в семье работников колхоза и был у родителей единственным ребенком. Как рассказывал сам народный артист СССР, отец, погибший в Великой Отечественной войне, запомнился ему «красивым и сильным, чаще всего верхом на вороном коне, на котором, на зависть сверстникам, привез сына в первый класс». А мать, после смерти мужа взвалившая на свои плечи дом и пропитание ребенка, вдохновила его на раннее взросление.

«До 18 лет я плохо рос, потому что много голодал. Но это сейчас, глядя на современное молодое поколение, можно с уверенностью сказать: да, наше детство было гораздо тяжелее. Тогда мы другой жизни не знали. И, как обычные дети, куролесили, шалили», — говорил композитор.

Музыкой Дога увлекался с детства, но мать поначалу была против этого, считая профессию не особо престижной. Отсутствие поддержки со стороны родительницы, впрочем, не помешало Доге сразу после окончания семилетней школы отправиться в Кишинев, где он поступил в музыкальное училище по классу виолончели. Большой талант юноши тогда разглядел директор учреждения Давид Гершфельд — он, в частности, даже помог Доге с жильем, на время поселив того у себя в квартире.

«Тогда много смешных историй было. Приехал поступать в училище в 14 лет — с тремя друзьями того же возраста. Добирались из родного села Мокра на попутках. Не успели приехать, как нас тут же забрали в милицию: слишком подозрительные. Пока разобрались, стемнело. В училище сторож нас не пустил — спать решили под лестницей. В ту ночь к нам прибился пес Дружок. На втором курсе оправдал свою кличку — очень «удружил» во время экзамена. В самый неподходящий момент цапнул шпаргалку, которую на ниточке поднимали на второй этаж. Слопал ее и начал рычать! Завуч услышал лай, подошел к окну — и все пропало», — вспоминал Дога.

Уже в 1957-м, будучи студентом Кишиневской консерватории имени Музическу, Дога попал на молдавское радио: его произведение «Новогодняя песня» исполнил детский хор с оркестром. А спустя пару месяцев будущая оперная примадонна Мария Биешу спела его «Белый цветок сада» для местного телевидения. В 1959 году уже сам Дога дебютировал в качестве аранжировщика в оркестре молдавской народной музыки «Тарафул».

В последующие годы музыкант был артистом оркестра Молдавского радио и телевидения, издавал учебники для студентов, преподавал им композицию в музыкальных училищах, работал музыкальным редактором в издательстве «Книга Молдовы», был членом Союза композиторов и Союза кинематографистов СССР.

https://www.gazeta.ru/culture/2025/06/03/21150434.shtml