Российско-китайские отношения вышли на самый высокий уровень за все последние десятилетия. «Стратегическое партнерство» превратилось в «стратегическое партнерство новой эпохи», то есть эры Си Цзиньпина. Может ли Запад спать спокойно? Нет, считает польское издание. Хоть на Западе и считают этот альянс гипотетическим, там признают, что отношения между Москвой и Пекином гораздо более прочны, чем хотелось бы Западу.
Марчин Качмарский (Marcin Kaczmarski)
Приготовление пищи как элемент политического спектакля. Программа канала Би-би-си «Лучший пекарь Британии» бьет рекорды популярности, книги Джейми Оливера (James Oliver) или Найджелы Лоусон (Nigella Lawson) стоят на полках в домах по всему миру, в том числе в Польше. К тому, что в кулинарные проекты приглашают звезд кино или эстрады, мы уже привыкли, но готовящие необычные блюда политики остаются пока редкостью. На этом фоне особенно выделялись Владимир Путин и Си Цзиньпин, которые прошлой осенью вместе пекли блины. Ведущая роль в мероприятии принадлежала российскому президенту: он давал своему коллеге ценные советы и хвалил его сноровку. После кулинарных экзерсисов два лидера выпили по стопке русской водки (стоит отметить, что Путин уже второй раз угощал китайского политика крепкими алкогольными напитками). Совместные кухонные эксперименты — это лишь один из десятков сигналов, которые Путин и Си Цзиньпин адресуют своим соотечественникам и внешнему миру. Послание звучит так: российско-китайские отношения вышли на самый высокий уровень за все последние десятилетия.
Китайцы на учениях «Восток — 2018»
В ходе своего последнего визита в Москву, который состоялся в начале июня, китайский лидер не только получил степень почетного доктора Санкт-Петербургского университета (Путин, в свою очередь, обладает званием почетного доктора университета Цинхуа), но и вместе со своим российским коллегой открыл павильон для панд в Московском зоопарке. Панды, переданные (а точнее, сданные в аренду) Москве на 15 лет, это инструмент пекинской дипломатии. Симпатичные животные символизируют мягкую силу Китая. «Стратегическое партнерство» превратилось в «стратегическое партнерство новой эпохи», то есть эры Си Цзиньпина.
С точки зрения аналитиков более важным сигналом, чем подчеркнуто дружественные отношения между двумя лидерами (при этом сигналом предупредительным) стало участие 3 тысяч китайских военных в учениях «Восток — 2018», то есть самых крупные военных маневрах в истории Российской Федерации. Они служили одним из свидетельств того, что после 2014 года, когда Россия аннексировала Крым и подверглась остракизму со стороны Запада, российско-китайские отношения стали более тесными. Вполне естественно, что западные эксперты, а все чаще и политики начали всерьез задумываться о перспективе появления союза Москвы и Пекина.
Все началось 10 лет назад
Однако сближение Москвы и Пекина началось отнюдь не после аннексии Крыма. Напротив, агрессивная политика Кремля могла повредить развитию отношений. Пекину не понравилось как нарушение территориальной целостности Украины, так и проведение референдумов по вопросу принадлежности украинских регионов: Крыма и Донбасса. Китайская коммунистическая партия панически боится сепаратизма в Тибете и Синьцзян-Уйгурском автономном районе с их этнически некитайским населением, а также отказывает жителям Тайваня в праве самим принимать решения о своей судьбе, считая этот регион взбунтовавшейся провинцией. Неизвестно, как отреагировал бы Пекин на российскую агрессию в отношении Украины, если бы он не был убежден, что за «революцией достоинства» стоял Запад, а Москва отреагировала на нее верно (даже если эта реакция оказалась непропорциональной).
Переломным моментом в развитии российско-китайского сотрудничества стал глобальный экономический кризис, начавшийся в 2008 году. Оказалось, что Китаю единственному удалось избежать рецессии. Россия, которая считала себя островом стабильности, в свою очередь, попала в еще более глубокую экономическую яму, чем большинство западных стран. Именно тогда сдвинулся с места буксовавший в предыдущие годы проект прокладки нефтепровода из России в Китай. Помогли в этом китайские кредиты для российских концернов-гигантов Роснефти и Транснефти. В результате экономическая асимметрия между двумя странами начала стремительно увеличиваться. «Старший брат» времен коммунизма превратился в «младшего партнера».
Поспешные выводы
В западном мире в тот момент превалировало мнение, что сближение между Россией и Китаем следует оценивать в категориях «брака по расчету». Этот тезис приобрел популярность с подачи австралийского дипломата и аналитика Бобо Ло (Bobo Lo). Согласно предложенной им логике, «стратегическое партнерство» Москвы и Пекина носило краткосрочный и тактический характер, а обе стороны стремились с его помощью обратить на себя внимание Вашингтона, будучи готовыми в любой момент отказаться от сотрудничества, если возникнет возможность наладить отношения с США.
Такая идея возникла не на пустом месте. Еще в 2001 году Путин показал, что он относится к союзу с китайскими товарищами утилитарно. Спустя несколько месяцев после подписания договора о добрососедстве с КНР российский президент отказался от идеи создать совместный антиамериканский фронт и после террористических атак 11 сентября сделал ставку на партнерство с США.
Западные наблюдатели не хотели повторять своих прежних ошибок: они помнили о «нерушимом» советско-китайском союзе, который не без проблем продержался лишь на протяжении первого десятилетия существования созданной в 1949 году Китайской Народной Республики (в конце второго десятилетия, в 1969 году, противостояние вылилось даже в короткий приграничный конфликт на реке Уссури). Отсутствие доверия между Москвой и Пекином, ограниченность их знаний друг о друге, чувство превосходства и даже расизм — все эти факторы заставляли отнестись к перспективе их сближения скептически.
Элемент коррумпированной системы
Однако российско-китайские отношения после 2008 года — это чуть более сложное явление, которое нельзя сводить к геополитической игре, направленной против американского доминирования. Сотрудничеству, даже если оно оказалось несколько неравным из-за растущего превосходства, способствовали внутриполитические соображения. Российские лидеры не боялись, что усиливающийся Китай (в отличие от Запада) решит усомниться в легитимности путинского режима. Чем более жесткий курс избирал Кремль не внутриполитической арене, тем меньшее значение имели увеличивающиеся диспропорции между потенциалами двух стран. Важнее всего было то, что китайский режим не планирует распространять демократию.
Кроме того, в России росло число людей, выигравших от завязывания тесных контактов с южным соседом. Этот список возглавлял Игорь Сечин — неофициальный куратор нефтяного сектора и наперсник Путина. Даже если контракты, которые заключала находящаяся под его контролем компания Роснефть, не приносили немедленной выгоды, они гарантировали многомиллиардную предоплату. После 2014 года круг выгодоприобретателей пополнился частными компаниями, принадлежащими приближенным к Кремлю бизнесменам. Среди них был, например, «Новатэк», который получил большие кредиты в китайских банках, хотя те из-за западных санкций инвестировали в Россию с осторожностью.
Таким образом сотрудничество между Москвой и Пекином вышло за рамки стратегии и большой политики, превратившись в один из элементов политико-экономической системы, а также источник дохода для узкого властного круга.
Помехи для союза
Связей между элитами двух стран становилось все больше, но это еще не открывало автоматически путь к созданию союза. Первой помехой выступает сдержанность в поддержке агрессивных шагов противоположной стороны. Оба государства все смелее расшатывают фундамент либерального мирового порядка и ограничивают господство США. Самыми яркими примерами служат аннексия Крыма Россией и строительство Китаем искусственных милитаризованных островов, которое фактически ведет к передвижению границ.
Одновременно здесь вырисовываются ограничения, мешающие развитию российско-китайского сотрудничества. Хотя обеим странам не приходится боятся того, что партнер всадит им нож в спину, перейдя на сторону Запада, они не склонны поддерживать агрессивные действия друг друга. В 2008 году Пекин занял такую позицию, что независимости Абхазии и Южной Осетии не признало ни одно постсоветское государство. Кроме того, Китай выступает за сохранение территориальной целостности Украины, хотя одновременно признает за Москвой «исторические права» на Крым.Россияне, в свою очередь, выступают против вывода споров о границах в Южно-Китайском море на международный уровень (что соответствует китайским ожиданиям), но при этом укрепляют сотрудничество с Вьетнамом, который конфликтует с Китаем (взаимодействие включает в себя в том числе продажу современных российских вооружений).
Расхождения, опасения, риски
Россию и Китай объединяет негативное отношение к либерально-демократическому мировому порядку: элиты двух стран считают модель демократии дискредитировавшей себя и не любят идею соблюдения прав человека. Отличает Москву и Пекин представление о том, что должно придти на смену западной модели мироустройства.
Китай нуждается в глобализации и открытых рынках, чтобы сохранить объем экспорта, играющего важную роль в его экономическом балансе. Между тем популизм и зачастую сопутствующая ему ксенофобия могут представлять опасность как для китайской экономики, так и для миллионов китайских иммигрантов по всему миру. В свою очередь, Кремль надеется при помощи антиглобалистских и популистских движений распространить свои влияния. Перед Москвой новые возможности открывает глобальный хаос, а Пекину для глобальной экспансии нужна хотя бы минимальная стабилизация.
Следующая помеха для создания прочного союза — это боязнь России стать вассалом наращивающего потенциал Китая. Кроме того, в случае появления официального договора Москве придется встать на сторону Пекина в обострившемся американо-китайском споре. Китайцы, в свою очередь, опасаются непредсказуемости России и того, что им придется поддерживать рискованные шаги Кремля в отношении Запада. Так что, хотя по обе стороны от Амура все чаще звучат аргументы в пользу прочного формального союза (возможно даже созданного по образцу НАТО), люди, которые их выдвигают, остаются в меньшинстве.
Китай и Россию не сблизит даже наметившийся в США антикитайский консенсус, то есть растущая в кругах американских политических элит убежденность, что Пекин следует считать врагом Вашингтона. Москва при всем желании не сможет компенсировать китайцам потерь, возникающих из-за возросшей напряженности в их отношениях с Америкой и Европой: россияне не способны предложить достаточно большой рынок, место для инвестиций или самые современные технологии. Хотя во время последнего визита Си Цзиньпина в Москву китайский телекоммуникационный гигант Хуавей получил приглашение принять участие в развитии российской инфраструктуры для мобильных сетей пятого поколения, он не выживет, если американцы отрежут его от приложений компании Гугл. В свою очередь, российско-китайский широкофюзеляжный самолет существует пока только на чертежных досках, так что он не угрожает дуополии компаний Боинг и Эрбас.
Мы не можем спать спокойно
Можем ли мы, Запад, спать спокойно, раз перспектива появления прочного российско-китайского союза остается отдаленной? Нет. Основную угрозу для Запада представляет не этот гипотетический альянс, а то, что обе державы действуют параллельно. Даже если Москва и Пекин не согласуют друг с другом свои шаги, они подвергают западные государства, которые стремятся сохранить либеральный порядок в глобальном масштабе, удвоенному давлению.
Москва избрала вариант «дипломатии пушек», перенеся модель XIX века в реалии XXI. Военные операции на Украине и в Сирии обошлись российскому руководству довольно дешево. Вмешательство в американские выборы в 2016 году, правда, привело к появлению антироссийского фронта в обеих палатах Конгресса, но, возможно, позволило получить власть Трампу, который разрушает либеральный миропорядок гораздо эффективнее, чем способен это делать Кремль. Москва наращивает активность (политическую, экономическую, военную) в Африке и Латинской Америке, создавая впечатление, будто ей удалось вновь обрести глобальное присутствие, причем больших затрат оно от нее не требует.
Китай постепенно выстраивает альтернативную систему: пользуясь экономическими инструментами (от кредитов и помощи на развитие до политической коррупции) он расширяет свои влияния в мире. Его инструмент — это не пушки, а чековая книжка. Одновременно китайцы создают новые международные организации, такие как Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Европейские страны присоединились к нему несмотря на возражения США еще при Бараке Обаме. Инициатива «Один пояс, один путь» стала настолько всеобъемлющей, что ее можно отождествить с китайской внешней политикой, но при этом она провоцирует раскол на Западе и вызывает споры между членами Евросоюза.
Не стоит впадать в крайность
С одной стороны, западным странам не следует впадать в крайность, оценивая российско-китайские отношения: недооценивать угрозу или бояться союза, который пока еще не стал реальностью. Следует учитывать факторы, накладывающие ограничения на сотрудничество Москвы и Пекина, а также растущую асимметрию их потенциалов.
С другой стороны, западным наблюдателям не следует тешить себя надеждой на то, что Россия и Китай далеки друг от друга в цивилизационном плане, а поэтому неизбежно поссорятся. Россияне показали, что они способны смириться с возрождением мощи Поднебесной и китайским перевесом в некоторых сферах. В свою очередь, китайцы продемонстрировали, что они умеют не упиваться чувством превосходства и действовать в отношениях с Россией сдержанно. Даже если перспектива заключения официального союза останется отдаленной, стоит учитывать, что их отношения гораздо более прочны, чем хотелось бы многим из нас.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Оригинал публикации: Pomiędzy Moskwą i Pekinem
https://inosmi.ru/politic/20190622/245317169.html
