Школа встретила меня запахом дезинфекции и старых обид. Я стояла перед кабинетом директрисы, как преступник перед судьёй, который уже всё решил. За дверью слышался её голос — холодный, как нож в спину.
— Заходите, — бросила она, даже не подняв глаз.
Кабинет был уставлен трофеями — грамоты, кубки, фото с важными людьми. Она сидела за столом, как королева на троне, с лицом, которое не просило, а требовало.
— Ваш сын, — начала она, медленно выжимая каждое слово, — сегодня устроил цирк в столовой.
Я молчала. Мой мальчик — тихий, с глазами, которые видели больше, чем должны в его возрасте. Он не дрался, не грубил, просто жил где-то внутри себя.
— Он вылил борщ на мою дочь. Со сметаной.
Я представила эту сцену: горячий красный поток, сливочная заправка, капающая с идеально уложенных волос. Картина была почти красивой.
— Почему? — она усмехнулась. — Потому что он дебил.
Дома он сидел на кухне, крутя в руках стакан с водой. Лицо — каменное, но в глазах буря.
— Рассказывай, — сказала я.
Лера. Дочь директрисы. Королева школы с ледяной улыбкой и привычкой ломать людей для развлечения.
— Она плюнула в тарелку Кати.
Катя. Тихая девочка из бедной семьи, в поношенной форме, но с гордостью в осанке.
— Она сказала: «Съешь. Или будешь голодать».
Я представила эту сцену: столовая, полная зрителей, Лера с её ядовитой ухмылкой, Катя, сжимающая ложку так, что костяшки побелели.
— И ты вылил борщ на Леру.
Он не сказал, что было потом. Но я узнала: столовая взорвалась аплодисментами. Лера орала, как раненый зверь. Катя смотрела на моего сына, как на героя.
А он просто купил ей новый обед. Без слов.
Я закурила уже по-настоящему. Впервые за долгое время почувствовала — что-то в этом мире ещё держится на честных людях. Даже если это всего лишь пятнадцатилетний парень с тарелкой борща.
Завтра директриса снова вызовет меня. И будет орать. И угрожать.
Но я уже знаю, что скажу.
«Со сметаной, говорите? Неплохой выбор».
