Тогда уж Дмитрий Прокопьевич испугался всерьез. Это ж так можно и без поминок остаться, а он с утра не жрамши по такому случаю.
- Да в чем дело-то, объясни? – уже чуть погромче спросил он, невольно призывая в свидетели других гостей торжественного собрания.
- Да не шуми ты, - зашипела вдова.
А гости и вправду начали озираться – мол, что такое, что творится и по какому такому поводу нарушают молчаливое торжество, не дают грустить наедине с теплыми воспоминаниями… коих, кстати, было не так много…
Вдова тут же обернулась на немой гул общественности и успокаивающе развела руками в стороны – все идет, согласно регламенту мероприятия, не отвлекайтесь, поминки будут, только чутка попозжа.
Она цепко схватила за локоть Дмитрия Прокопьевича и вывела в сени.
- Ах ты не понимаешь, ты не понимаешь, значит, ящер двуголовый? Изволь, отвлекусь от последних драгоценных секунд присутствия на белом свете моего любезного супружника и друга, да разъясню тебе на пальцах, малохольному. Глядишь, в остатней жизни пригодится, вспомнишь тетю Нину добрым словом. Не понимает он… ишь, студень недоваренный, приперся еще… рожу свою принес…
- Я слушаю, - Кологривый хмуро глянул на вдову и скрестил на груди руки, приглашая к конструктивизму, коего и тебе, дорогой читатель, кажется не помешало бы.
- Ты последний пост Прони вконтакте читал? – вперилась суженными от старости и ненависти глазами.
- Ну, - простодушно ответил Дмитрий Прокопьевич.
- Ну! Не понукай, не запрягал ишо. И?
- Мне что оглоблей разгорячить твои воспоминания? Ты только прикажи, батюшка, я мигом.
- Да читал я пост, что ты хочешь от меня, дурная баба?
- А раз читал, раз уж ты потрудился прочесть несколько строчек дражайшего друга, отвлекся от дел своих натруженных, то лайк где? Где лайк, хряк ты нерожавший… - перешла на крик вдова, чуть не вцепившись ему в шубу.
- Пффф… лайк… - усмехнувшись выдавил Кологривый. – Ну не поставил я лайка и что?
- А то! А то, милостивый государь. Пронька-то сам не свой был тем вечером, все ходил по комнате, круги наматывал, кажную минуту кидался к монитору, как при горячке кидаются обземь, жадно вкушал столбик просмотров… и - чудо чудное – столбик растет, а лайков с гулькин нос – мой, да Витьки Матюшина… и то, только потому, что Витька денег ему должен был. Я уж и не знала, что делать… думала за лекарем послать. Ах как он серчал, как руки заламывал, хотел в окно броситься, да рамы у нас крепкие, сам делал, и холодно к тому ж…
Видя как всерьез беленится вдвова, тут уж Дмитрий Прокопьевич воссерчал:
- Да за что лайк-то? За что? Пост же не смешной был, он может лучше. Че я буду понапрасну лайки раздавать, они что у меня, казенные? Так на каждого чай не наберешься… Пусть пишет нормально – будет ему лайк, заслуженный.
- Да как он напишет, кутья ты не розданная, когда вон что творится, - она демонстративно распахнула дверь в комнату, где усопший покорно лежал на том же месте.
- А я не знаю, я не знаю как так вышло, что у него аппендицит разлесся… может и из-за тебя на нервной почве, я не знаю. Это ж ты у нас все знаешь, вот и проясни тете Нине как так получается, что люди на ровном месте помирают… Еще вчера он, положим, кушал, а сегодня уже не кушает и вообще жить чурается… это как так? По каким законом физики, а? Или как так выходит, что лучший друг не ставит лайк на пост… А зачем тогда друг этот нужен? На войне собой прикрыть? А если нет войны… ну вот не повезло так – нет войны, тогда что? За здорово живешь лучшему другу теплом своим плотить?
- Да я ж как лучше хотел, в воспитательных целях. Пост-то не смешной, а он его подавал как смешной…
- Да какая к лешему разница – смешной он или нет. Разве ж юмор в таких делах главное, коромысло ты однорукое? А смешной он или нет – это не нам судить… ишь ты, Понтий Пилат выискался… на то потомки есть, они с высоты своих прожитых лет все как надо рассудют. Может даже приз дадут, статуэту каку.
В сенях было не шибко жарче, чем на улице, а потому Дмитрий Прокопьевич решил намотать вожжи разговора на свои, со вчера еще трясущиеся руки.
- В общем, так, Нин. Люди, как известно, для того и помирают, чтоб сполна получить все недополученное от близких за свою скоротечную жизнь… так пусти ж меня исполнить волю наших пращуров и отдать все долги Проне. Как никак дружки мы с ним были, наиблизчайшие.
И Дмитрий вознамерился войти, но женщина решительно перегородила путь своими видавшими виды телесами:
- Не будет этого, осерчает Пронька.
- Да как же он осерчает когда…
И тут Кологривому пришла в голову ошеломительная мысль. Он вдруг споткнулся на полуслове, пристально посмотрел на насупившуюся и почему-то нерадушную собеседницу, левый уголок его губ предательски пополз вверх, но тут же, спохватившись, поспешил обратно в укрытие, под ржавый ус, а сам Дмитрий Прокопьевич вдруг стал сама любезность и покаяние.
- Ах, Нина-Ниночка, - громко заголосил он. – Да как же я мог, как посмел, собака бесчувственная, блохастая, на левый глаз хромоватая, не оценить в полной мере всю мощь рожденную Проней-творцом…
Вдова заметно перепугалась от внезапно проступивших, да к тому же откровенно шумных покаянных завываний:
- Ты чего орешь, антихрист, для молебна я батюшку пригласила... расщедрилась.
Но Кологривый показал рукой – мол, все идет как должно, не трясись, бабенка, придерживай панталоны…
- Как я мог, как посмел не оценить… - при этих словах он достал смартфон, порылся там, нашел проклятый несмешной пост лучшего друга - …этот шедевр современной словесности, этот Эверест юмора в наших плешивых степях. Лайк! Заслуженный лайк. Ах, чертова программа, что ж не дозволяется-то больше лайков ставить… я бы штук десять сейчас ухнул не глядя!
Вдова смотрела на него с легкой долей беспокойства – шо творится-то, шо за фокусы на похоронах… неоплаченные.
Но Дмитрию Прокопьевичу и этого было в малость.
- Да что там лайки, - продолжил он. – Репост! И комментарий! Немедленно комментарий. Так… - он углубился в написание комментария и по тому, как перманентно на разный лад закусывалась губа, видно было, что комментарий выходил знатный, возможно даже на два предложения.
- Так-то! – закончил он и весьма довольный собой показал уже незамужней женщине знатно отлайканный, отрепощенный и откомментированный пост навсегда отлучившегося Проньки. – Ну теперь-то уж дозволь проститься?
К сему моменту, вдова совершенно утратила нить происходящего, но поскольку инцидент был исчерпан и даже сверх того вознагражден, а лепить беседу в каком-либо ином незапланированном русле намерения у нее не было, то и препятствовать прощанию внятных причин не наблюдалось…
- Что ж, иди, - растерянно пробормотала она, указав вялой кистью на дверь, за которой вершилось таинство прощания.
Тут уж Дмитрий Прокопьевич не стал сдерживаться и улыбнулся во всю прыть своей никогда не знавшей стоматолога улыбки. Торжествуя, распахнул он дверь и вошел, как Дед Мороз, коего обещали детям еще в 19 часов, но из-за пробок добрался он в аккурат к 23.50.
- Ага, - громко сказал он, наотмашь разглядывая понурую публику. – Что тут у нас? Чай, хоронют кого?! А? Кто помер-то, а?
Все испуганно посмотрели на вошедшего.
- Да вот же… как бы… вон там в гробу положено, - робко пробормотал дед Косьян, махнув бороденкой в направлении требуемого.
Дмитрий Прокопьевич хищно развернулся к гробу и смело пошел, внятно отчеканивая поступь сапогами, словно генерал на параде. Подойдя к гробу, он слегка наклонился над постным лицом почившего, несколько раз поманил к себе рукой воздух, принюхался, хмыкнул. Выпрямился во весь рост. Обратился к почтенной общественности:
- Друзья! Братья и сестры. Надеюсь, ни для кого из вас не секрет, что мы собрались здесь, дабы проводить в последний путь нашего друга, брата, соседа и, как давеча выяснилось, ярчайшего гения юмористического словотворения – Проню Ершова. Поприветствуем.
Он сокрушительно похлопал в липкой тишине и, ничуть не смутившись ободряющему приему, продолжил:
- Все мы знали Проню, как доброго и отзывчивого человека, хорошего работягу, верного семьянина и крепкого собутыльника. Но никто из нас не знал его и даже представить не мог в своих самых смелых мечтаниях Проню, как искусного литератора… и знаете почему?
Судя по беспомощным лицам присутствующих, они не знали.
- Да потому что он им никогда и не был! – громогласно объявил Кологривый. И, тут уж не имея больше никаких человечьих сил сдерживаться, Дмитрий Прокопьевич заразительно расхохотался.
Публика растерянно безмолствовала. Даже вдова позабыла зачем она здесь и как собой пользоваться в таких случаях.
Кологривый, между тем, наслаждался триумфом:
- Браво-браво! Ну, Проня, ну, талант, и как тебе удалось все так обставить, соседей, опять же, вплел в авантюру и ради чего? Зачем, спрашивается? Ради какого-то вшивого лайка?... Лайка!!! А хочешь… хочешь много и взаправду заслуженных лайков?! А? Давай тогда, братка, сфоткаемся с тобой на память, потешим народ, будешь потом внукам показывать, потомкам рассказывать, как объегорил самого Дмитрия Прокопьевича Кологривого. Давай! Хватит ломать комедию, не смешно уже.
А дальше началась уже и вовсе безобразная сцена. Никем и ничем не сдерживаемый сосед бросился к усопшему, приподнял его до сидячего положения и принялся фотографироваться с ним в разных комбинациях, кривляясь, улыбаясь и по-разному экспериментируя с безропотно подчинившимся умершим.
Народ, конечно, ахнул, спохватился, что совсем уж что-то не по регламенту струится, оттащили одуревшего Кологривого, выволокли его из избы, лицо кулачищами обогрели, почки ногами прощупали, чтобы впредь не портил праздников, телефон его растоптали, вдова хотела еще камень об голову его разбить, да остановили… Потому как поминки еще, а люд бесхитростный, как известно, с утра не жрамши по такому поводу.
Проню Ершова кое-как захоронили и шел простой человек, рассуждая с простым человеком:
- Ишь, до чего лайки людей довели, совсем одурели. А что с них, с лайков, кому они нужны, что проку-то с них – на хлеб не разменяешь, платье не пошьешь… Только беды одни… лайки, лайки, лайки… ополоумели вкрай. Это все американцы виноваты, они эту напасть придумали, чтобы погубить русский люд… как хорошо жили без лайков… вот черти-то!
- Это да, все беды от пендосов, - понуро молвил другой, - а фоточку-то мою в одноклассниках ты не лайкнул, как я там с пивом и раками сижу… и чем она тебе не угодила, ума не приложу…
