"То, что принято без доказательств, может быть отвергнуто без доказательств". Эвклид
«Я верю в открытое мышление, но не настолько открытое, чтобы мозги вываливались наружу» (англ. - I believe in an open mind, but not so open that your brains fall out) Артур Хейз Сульцбергер
Меня зовут Алексей. Я кандидат мед. наук со степенью MBA, люблю копаться в том, как наш мозг диктует решения, эмоции и даже карьерный рост. Решил немного попробовать себя в написании статей тут. Заодно узнать интересно ли это и нужно ли...
Если вы считаете, что миром тайно правят инопланетяне в союзе с кошками, остановитесь на секунду, сделайте глубокий вдох и познакомьтесь с интересным принципом, который называется «критерием Поппера», он же «принципиальная опровержимость утверждения» или «фальсифицируемость».
Этот критерий – вклад Карла Поппера (да, очень творческое совпадение фамилии и названия критерия) в философию науки. По сути, он говорит: если вашу любимую теорию можно проверить, то есть верифицировать, и опровергнуть, то есть фальсифицировать, то она научная. Но если вокруг неё сплошной туман, и вы никогда не сможете при всём желании доказать, что она ошибается, – значит, скорее всего, это ненаучная догма. Например, утверждение «Если сильно веришь, то вселенная тебя услышит и мечта сбудется» вроде милое, но в случае провала можно всегда отмахнуться: «А ты просто недостаточно сильно верил!» (привет всем авторам марафонов). Получается, теория вроде есть, а проверить и опровергнуть её нет никакой возможности.
Теперь немного погрузимся в гениальную мысль г-на Поппера. Он утверждал, что важнее искать подтверждение не для теории, а для её ошибок. И вот тут вы можете спросить: «Зачем нам намеренно искать неприятности?» Ответ кроется в том, что подтвердить предположение, что «все лебеди белые» можно бесконечное количество раз, а вот стоит появиться одному-единственному чёрному, и всё – апокалипсис для теории лебединой белизны. Этот подход экономит кучу времени и нервных клеток, потому что если теория способна пережить сотню критических проверок, она, вероятно, весьма надёжна.
Разберёмся, почему мы, такие умные и логичные (по крайней мере, хочется в это верить), частенько скатываемся в псевдонауку и надеваем на головы воображаемые «шапочки из фольги». С точки зрения нейронауки тут работают когнитивные искажения. Нам нравится всё, что подтверждает уже имеющиеся убеждения, и мы старательно закрываем глаза на противоречащие факты. Этот парадокс называется «предвзятость подтверждения». Мы, словно те самые белые лебеди, упорно не хотим замечать чёрных собратьев. Мозг старается сохранять энергию и комфорт, когда ему гораздо проще подтвердить привычную картинку мира, сохранить статус-кво, чем тратить ресурсы на её переосмысление, в результате чего псевдонаучные идеи и их авторы-проповедники цветут пышным цветом.
Но вернёмся к примерам. Научные теории, как правило, подкреплены точными предсказаниями. Эйнштейн сказал что-то про кривизну пространства-времени, господа-астрономы достали телескопы, проверили, согласились: да, пространство действительно умеет хитро прогибаться (у черных дыр, например). Астрология же, напротив, сообщает: «Вам завтра улыбнётся удача, но вы можете столкнуться со сложностями, если Венера опять не в настроении». Это описание подойдёт всем и сразу, но никакой объективной проверки здесь не проведёшь. Либо вы просто «неправильно поняли звёзды», либо «неудачно день начался», либо ретроградный Меркурий, будь он не ладен.
Почему наука настаивает, что её надо «бить» экспериментами и фактами, пока она не упадёт? Потому что именно так она развивается. Любая теория, выдержавшая многочисленные проверки, становится похожа на прокачанного боксёра: она куда более надёжна, чем её хрупкая сестрёнка, которую бережно оберегают от любого сквозняка критики. Пример: утверждение «скорость света в вакууме фиксирована». Хотите проверить? Да пожалуйста, берите измерительные приборы и вперёд. Если найдёте объект, летящий быстрее, — Нобелевка ваша. Если нет — привет, теория остаётся на сцене.
В общем, если теория, как стальной чемпион, выходит против любых фактов, и её не удалось ни разу сбить с ног, мы принимаем её в ряды научных идей. Если она сыпется от одного эксперимента или, наоборот, принципиально уклоняется от любой проверки, это уже другой разговор: там либо провал, либо псевдонаука.
Но иногда случаются перемены. Знаменитая история с микробами, которую когда-то считали безумной выдумкой, оказалась вполне научной, когда Антони ван Левенгук, а позже Луи Пастер и Роберт Кох наконец увидели этих крошечных ребят под микроскопом и провели кучу экспериментов. Та же история произошла с движением материков. Сначала Альфреду Вегенеру говорили «Ты рехнулся!», а потом все дружно согласились: «Ого, континенты и правда плавают и сталкиваются!».
Ну и наконец, хочется сказать о том, зачем вообще нужен критерий Поппера. Он необходим, чтобы держать учёных в тонусе, помогая отличать псевдонаучные сказки от реальных исследований. Наука по Попперу – это вечный марафон (не путать с марафоном желаний). Беги, проверяй, критикуй и убеждайся, что твои идеи не рассыпаются при первой же возможности. Только так наука сохраняет динамику и движется вперёд.
В заключение хочется сказать – если вы все еще храните в шкафу сознания эту условную «фольгированную шапочку», готовую для любого заговора и неподтверждённой теории, дайте шанс критическому мышлению, а фольгу лучше использовать на кухне по прямому назначению. Помните, что один-единственный факт может перевернуть всю красивую концепцию, а ваша задача — дружить не с удобством, а с правдой. И критерием Поппера, конечно
