Основатель

Данная статья относится к Категории 📊 Классификации творческих личностей

Франсуа Рене де Шатобриан выделял у разных народов гениев-прародителей / genies-meres:

«Эти гении-прародители произвели на свет и вскормили всех остальных. Гомер оплодотворил античность: Эсхил, Софокл, Еврипид, Аристофан, Гораций, Вергилий – его сыновья.

Данте стал отцом Новой Италии, от Петрарки до Торквато Тассо.

Рабле положил начало французской словесности, среди его потомков – Монтень, Лафонтен, Мольер.

Вся Англия – это Шекспир; и по сей день его языком говорит Байрон, а мастерство диалога унаследовал от него Вальтер Скотт. Часто от этих величайших учителей отрекаются, восстают против них; перечисляют их недостатки, обвиняют их в скупости, длиннотах, странностях, дурном вкусе, при этом обкрадывая их и украшая себя похищёнными у них трофеями; но попытки свергнуть их иго тщетны. Всё окрашено в их цвета, повсюду заметно их влияние: изобретённые ими слова и имена обогащают словарь всех народов, их высказывания становятся пословицами, вымышленные ими персонажи обретают жизнь, обзаводятся наследниками и потомством. Они открывают новые горизонты, и лучи света брызжут из тьмы; из посеянных ими идей вырастают тысячи других; они даруют образы, сюжеты, стили всем искусствам; их произведения – неисчерпаемый источник, самые недра разума человеческого.

Это гении первой величины; именно они благодаря своей силе, разнообразию, плодотворности, своеобычности становятся нормой, примером, образцом для всех остальных талантов...».

Ф.-Р. Шатобриан, Опыт об английской литературе / в Сб.: Эстетика раннего французского романтизма, М., «Искусство», 1982 г., с. 236-237.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

Классификация выдающихся людей искусства по И.Е. Репину

Классификация гениев по Станиславу Лему

+ Плейлист из 16-ти видео: СТРАТЕГИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ЧЕЛОВЕКА

+ Ваши дополнительные возможности:

Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.

Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/

Изображения в статье

Франсуа-Рене Шатобриан — французский писатель, вошедший в историю как один из апологетов христианства / Public Domain & Изображение David Mark с сайта Pixabay

На 33-м году жизни Павел женился на двоюродной сестре промышленника Саввы Мамонтова Вере и следующие 33 года, до самой смерти, они провели вместе. Это был очень счастливый брак, не считая того факта, что всю жизнь Вере приходилось делить мужа с одной соперницей, отбиравшей все его время и средства.

Павел Михайлович Третьяков был потомком старинного купеческого рода. Павел с братом Сергеем продолжили дело отца, но коммерция не стала их единственным занятием. Еще в юности Павел начал коллекционировать гравюры и эстампы, а однажды загорелся идеей создать национальную художественную галерею. 22 мая 1856 г. он приобрел картину В. Худякова «Стычка с финляндскими контрабандистами» – и этот день считают днем рождения Третьяковской галереи.

Павел Третьяков в свои 32 года был закоренелым холостяком. За его застенчивость и немногословность друзья прозвали его «неулыбой», а за слишком затянувшуюся холостую жизнь – «Архимандритом». Уже никто не верил в то, что он когда-нибудь соберется жениться, как вдруг меценат объявил о своей помолвке с Верой Николаевной Мамонтовой. Один из его друзей, услышав эту новость, воскликнул: «И в голову не приходило, что Вы умеете влюбляться!».

Вера Николаевна тоже выросла в купеческой семье, в которой все увлекались искусством. Только ее страстью была не живопись, а музыка. Меценат посещал мамонтовские музыкальные вечера и все больше привязывался к 20-летней Вере, которая не блистала яркой красотой, но поражала интеллектом и женственностью.

Свадьбу сыграли 22 августа 1865 г. Брак оказался крепким и счастливым. У них родилось шестеро детей, в которых родители души не чаяли: «Искренно от всей души благодарю Бога за тебя, что мне довелось сделать тебя счастливой, впрочем, тут большую вину имеют дети: без них не было бы полного счастья!» – писал Третьяков жене. Их старшая дочь Вера в своих воспоминаниях описывала детство с особенной теплотой: «То доверие, та гармония между любимыми людьми, любившими нас и о нас заботившимися, было, мне кажется, самым ценным и радостным».

Однако семейное счастье отнюдь не было безоблачным: всю жизнь Вере Николаевне приходилось мириться с существованием соперницы, которой ее муж посвящал все свое время и отдавал все средства, – Третьяковской галереи. Меценат вел строгий учет расходов жены, проверял ее домашнюю бухгалтерию, заказывал сюртук только после того, как старый изнашивался. Все его деньги уходили на приобретение картин для галереи и на благотворительную деятельность: Третьяков жертвовал на университетский музей античного искусства, на Никольский храм, на содержание училища для глухонемых и художественных школ, на экспедицию Миклухо-Маклая и т. д.

Жена никогда не препятствовала его деятельности и не упрекала в этих тратах, даже если они были чрезмерными – как, например, когда он приобрел для галереи «Туркестанскую серию» Верещагина за 90 тысяч рублей (ровно столько составляло приданое Веры Николаевны). «Если ты доволен мной, дорогой мой, то я еще больше дорожу любовью такого драгоценного человека», – говорила она мужу.

В 1887 г. в семье случилось несчастье: от скарлатины умер младший сын, и Третьяков лишился единственного наследника. Его второй сын Михаил страдал слабоумием, поэтому передать дело было некому. В 1892 г. умер младший брат Павла Михайловича. После этих трагических событий Третьяков замкнулся в себе, стал молчаливым и угрюмым. В том же году он передал галерею в дар городу, оставшись ее попечителем. Император пожаловал меценату дворянский титул, но он не захотел отказываться от своего купеческого происхождения и не принял его.

В 1893 г. Вера Николаевна пережила микроинсульт, в 1898 г. ее разбил паралич. У постели больной жены Третьяков наконец признался: «Я всю жизнь не мог решить, что мне дороже – галерея или ты? Теперь я вижу, что ты мне дороже». В ноябре того же года Третьяков сам слег с обострением язвы желудка, а 16 декабря его не стало. Последними словами Третьякова были: «Берегите галерею!». Его жена пережила его на 3 месяца.

«Как тихо, бесшумно, без всякой рекламы, без назойливых репортерских сообщений, созидалась Третьяковская галерея, пока не выросла до степени художественного события, государственной заслуги», — писали 5 декабря 1898 года в московских газетах. Хотя уже современники понимали, что Третьяков оставил после себя нечто неизмеримо большее, чем «художественное событие». Многим пользу. Всем удовольствие.

источник

Эта глава в истории США не особо известна, однако во многом, именно она определила вектор развития, будущее экономики страны, вплоть до сегодняшнего дня. На нее начали обращать внимание после того, как на бродвее вышел мюзикл "Гамильтон", что я считаю прекрасным примером того, как искусство может просвещать людей.

Александр Гамильтон одним из отцов-основателей США(их в этом посте вы встретите немало). Он также был первым государственным казначеем США - страны, появившейся несколькими годами ранее. Ставший президентом генерал Джордж Уошингтон(тоже отец-основатель), назначивший своего адъютанта времен войны за независимость на этот пост, всецело ему доверял. Обстоятельный Гамильтон, первым делом, составил несколько отчетов о финансовом и экономическом состоянии страны, где также давал рекомендации о том, что делать дальше. Первым шагом в финансовой программе Гамильтона было взятие федеральным государством на себя тех долгов, которые были у штатов изза войны за независимость. Этот шаг означал бы стабилизацию кредитного рынка США как внутри страны, так и в отношениях с другими странами, и давал финансовой системе страны больше конкурентоспособности.

Но против этого шага выступил Джеймс Мэдисон, другой отец-основатель США, в будущем - 4-й президент страны. Мэдисон считал, что если переложить долги с плеч штатов на федеральные, то это сделает федеральную власть слишком сильной, ослабив права и власть штатов. Он также не желал платить по облигациям тем их владельцам, которые выкупили их за очень низкую цену у получивших их бесплатно и не верящих в их погашение ветеранов войны. Рекомендации Гамильтона подразумевали, что государство выплатит долг сполна всем держателям облигаций, вне зависимости от того, за какую цену они их приобрели, и у кого.

В то же время, сам Мэдисон и его сторонники боролись за решение в пользу южных штатов другого вопроса: где будет новая столица молодой страны? Южане хотели видеть столицу на границе штатов Вирджиния и Мэриленд, где жила большая часть населения страны. Северяне хотели либо оставить столицу в Нью-Йорке, либо вернуть ее в Филадельфию.

По обоим вопросам, их сторонники не имели достаточно голосов в конгрессе. Казалось, что финансовая программа Гамильтона провалится, не начавшись, а борьба за столицу будет вечной.

Именно в это время в борьбу включается Томас Джефферсон(отец-основатель, автор декларации независимости, в будущем - сперва вице-президент, а затем - 3-й президент США), назначенный Уошингтоном первым госсекретарем страны. Джефферсон сперва согласился с планом Гамильтона, но Мэдисон быстро его переубедил.

И все же, именно Джефферсон предпринял шаги к выходу из тупика. Неизвестно, кто и как инициировал встречу Мэдисона и Гамильтона, но организационные вопросы взял на себя Джефферсон. В Июне 1790 года два противника встретились в доме Джефферсона. На встрече присутствовали только эти три человека, поэтому неизвестно, о чем именно они говорили и как, что породило массу легенд. Все скупые детали мы знаем со слов Джефферсона, написавшего о встрече много лет спустя. Но мы точно знаем результат встречи:

Гамильтон гарантировал, что его сторонники в конгрессе ( партия федералистов) поддержат перенос столицы туда, куда укажут Южане. Взамен, Мэдисон не обещал поддержку, но гарантировал, что не будет противостоять Гамильтону в конгрессе по вопросу национального долга. Как видно, этого Гамильтону было достаточно.

В Июле конгресс утвердил перенос столицы на юг страны(сегодняшний город Уошингтон и округ Колумбия). А в августе Гамильтон, избавившийся от борьбы с Мэдисоном, добился поддержки своей финансовой программы.

Обе стороны были довольны результатом. Однако, со временем стало очевидно, что Гамильтон обыграл Джефферсона и Мэдисона: в то время, как расположение столицы было вопросом чисто символическим, финансовая система Гамильтона повлияла на фактическое развитие США, и даже сегодня, является одним из двигателей экономики страны. Сами Джефферсон и Мэдисон, став президентами, пользовались плодами этой системы и признавали это. Более того, Джефферсон признавал, что пытался разрушить эту систему, но не смог. В то же время, пока система Гамильтона двигала и развивала страну, город Уошингтон был захвачен и сожжен британцами, а позже чуть не попал в руки конфедератов, во время гражданской войны. Оба противника Гамильтона позже признали, что он был прав, отстаивая свою программу.

Компромисс 1790 учит нас многому: сопротивление Гамильтону было основано на невежестве(большинство его противников не понимало, о чем вообще речь) или наивном, оторваном от реальности, идеализме(как в случае Мэдисона). Несмотря на их гениальность, ни Джефферсон, ни Мэдисон, не разбирались в финансах достаточно. И в то же время, они оба придавали слишком много значения символическому вопросу локации столицы. Гамильтон отдал то, что не имело никакой ценности, а взамен получил все по-настоящему важное, что хотел для страны.

Еще один урок: невежество людей можно использовать против них. И Джефферсон, и Мэдисон, думали что смогут отказаться от системы Гамильтона. Думали они так именно потому, что не очень разбирались в вопросе и, похоже, не обращались за советом к знающим тему людям. В то же время, будучи невеждами в вопросах финансов и экономики, они придавали бо́льшее значение абстрактным, символическим вопросам, считая, что ценности и права для людей и штатов важнее, чем экономическое благополучие. Конечно, если бы они думали наоборот, они бы тоже были не правы. Правда в том, что человечество, чаще всего, жаждет баланса между ними, а не перевеа в какую-то одну сторону. Гамильтон это понимал. Его оппоненты - нет.

Но позже, оказавшись у руля страны, оба его противника, похоже, осознали как практическое, так и более философское значение идей Гамильтона. И в этом еще один важный урок: нужно уметь признавать ошибочность своих представлений о реальности, и адаптировать их, чтобы не оказаться в пузыре собственных грез.

Гамильтон не увидел долгосрочных плодов своей работы: в 1804 году, на дуэли, его убил вице-президент США Аарон Бёрр (да, еще один отец-основатель). Но вот построенную им систему не смогли убить ни два подряд президента(Джефферсон и Мэдисон), ни гражданская война, ни невежество некоторых президентов(Грант вообще не разбирался в вопросах финансов, изза чего даже пару раз вызвал финансовый кризис в стране, просто по причине незнания), ни две мировые войны. А Нью-Йорк, пусть и не остался политической столицей страны, но не перестал быть финансовой. И это тоже, в своем роде, урок истории.