Когда вспоминают Ивана III - вспоминают и Софью Палеолог. Было бы куда лучше вспомнить его сына - Ивана Молодого, но тот умер, не унаследовав престола А потому для линейной концепции прошлого, которая торчит у нас из всех щелей, он не представляет никакого интереса. Другое дело - Софья Палеолог, ставшая женой великого князя в 1472 г.
Племянница последнего ромейского императора Константина XI, византийская принцесса великого ума и энергии. Именно она сподвигла Ивана III выступить против хана Ахмата. Именно она привезла с собой в российскую столицу византийского орла, царское достоинство и преемственность древней империи. Наконец, именно благодаря ей Москва стала "Третьим Римом". Примерно такую хвалу можно услышать в адрес Софьи, если речь заходит о России эпохи Позднего Средневековья и раннего Нового времени.
Как оно обычно бывает, корни зла растут из Николая Михайловича Карамзина, который решил возвеличить Софью за превращение "захолустной России" в наследницу Византии. Ни государственность построить без Рюрика не можем, ни достойными царского титула без Софьи - ну что же за калечи. Помимо этого историк отмечал, что прибытие Софьи изменило придворную жизнь московских князей, их церемониал и обряды. А кровное родство Софьи с императором Константином XI позволило Ивану III считать себя наследником императорского дома, то есть царём. Однако при ближайшем рассмотрении все "достижения" Софьи Палеолог оказываются слишком уж удачным набором совпадений, значение которых часто преувеличено.
Вообще с моей стороны будет некорректно не упомянуть ряд других распространенных представлений о Софье Палеолог, бытовавших в отечественной историографии еще до 1917 г. Ибо не единым Карамзиным жива российская наука. Всего можно выделить шесть направлений влияния, приписываемых Софье:
1. Привнесение в Москву абстрактной категории "царского величия", титула "царя", придворных обрядов, преданий и имперского контекста.
2. Решающая роль в свержении Иваном III монгольского владычества.
3. Усиление итальянского влияния на Россию.
4. Утверждение в Москве курса на единодержавие.
5. Обоснование претензий Ивана III на престол Византийской империи и овладение Константинополем.
6. Начало активной европейской дипломатии со стороны России.
Если слепить это все воедино, то получается, что Софья и швец, и жнец, и на дуде игрец. Успела повлиять на всех направлениях да так, что вся история России по новому пути пошла. А сама Софья должна была играть целую кучу ролей, продвигая на ушко Ивану III и идеи единодержавия, и необходимость общаться с Европой. Все сразу успевать у нее вряд ли получалось, однако общие представления об ее участии в управлении страны продолжают жить и сейчас.
Отчасти это связано с малым числом источников, освещавших пребывание и деятельность Софьи Палеолог в России. Все, что у нас есть - это ряд летописных свидетельств и сочинения А.М. Курбского, настроенных к Софье негативно. Да "Записки" Сигизмунда Герберштейна, известия которых историки уже давно приучились делить на два, а то и на три.
А что, если разбираться по порядку?
Первое, что заслуживает внимание – это право Ивана III на обладание Константинополем и титулом византийского императора, которые Софья якобы должна была передать великому князю Московскому через брак. Основная беда здесь заключается вовсе не в том, что Софья не имела прав на престол Византии. Все же в истории империи были и женщины, которые занимали трон и не имели проблем с легитимностью власти. Беда в том, что Софья была младшим ребенком Фомы Палеолога, брата Константина XI. И когда в 1465 году дети Фомы переезжали из Корфу в Рим, вместе с Софьей в Италию отправлялись её братья: Андрей и Мануил. Именно им, по-хорошему, принадлежали титулярные права на Византийскую империю, даже несмотря на то, что Мехмед II принял титул "султана Рума".
Младший сын Фомы – Мануил – в 1477 г. вернулся в Стамбул и был великодушно принят османским правителем, купившего у него титул за поместье и придворную должность. Однако старший – Андрей – оставил свой след в Европе, продавая титул василевса различным правителям. Известно по меньшей мере о трёх подтвержденных сделках, которые он совершил в конце XV – начале XVI веков:
1. С испанским графом Осорно Педро Манриком в 1483 г.
2. С королем Франции Карлом VIII в 1494 г.
3. С королем Испании Фердинандом, которому этот титул перешел по завещанию Андрея после его смерти в 1502 г.
Высказывалось мнение, что Андрей во время посещения Москвы продал этот титул и великому князю Ивану III, но никаких документальных подтверждений этому так и не было найдено.
Что же касается претензий Москвы на византийское наследие и обладание Константинополем, то ни в XV, ни в XVI веках эти амбиции не нашли никакого реального воплощения. Московские князья и, впоследствии, цари, не считали себя политическими преемниками Византии Их куда больше интересовало присоединение новых земель из состава Литвы под эгидой возвращения "отчины Мономаховичей", чьей наследницей и провозглашала себя Москва. Участие в антитурецкой коалиции, которую сколачивали Папство и Венеция в конце XV века тоже было не в интересах Ивана III. Великокняжеские отношения с Крымом, кстати, довольно прочные, могли бы помешать достижению его целей на Руси. Тут также стоит понимать, что именно венецианцы первыми подняли на щит идею о "византийском следе", провозглашая Ивана III прямым наследником ромейских императоров. И никакого русского следа здесь нет.
Андрей Палеолог в Москве. Миниатюра Лицевого летописного свода.
Роль Софьи Палеолог в свержении монгольского владычества обычно связана с привнесением на Русь понятий "царственного достоинства" и чести, несовместимых с подчинением иноземному и, что самое главное, "поганому", иноверному правителю. А историк В.Н. Татищев и вовсе пишет о проникновенной речи Софьи в 1480 г., которая и смогла убедить Ивана III выступить на р. Угру против Ахмата. Пишет с опорой на свои "известия", конечно.
Основное сомнение тут появляется в связи с пониманием Софьей категорий "царского достоинства". Все же последние сто лет своего существования Византия платила дань османским султанам. А сама Зоя-Софья покинула империю, будучи маленьким ребенком и большую часть молодости жила на папскую пенсию. Что она, будучи "бедной родственницей", могла знать о "царском достоинстве"? Да и источники тех лет ничего об участии Софьи в "совещании" Ивана перед войной не говорят. Наоборот – все доступные нам летописи как один утверждают, что Софья отъехала из Москвы в Белоозеро – подальше от региона военных действий, за что подвергают княгиню осуждению.
Помимо этого, решение Ивана III выступить против Ахмата в 1480 г. не было уникальным само по себе. Все же регулярную дань Москва по летописным свидетельствам перестала выплачивать еще за восемь лет до этого – в 1472 г. Хан Ахмат тогда устроил карательный поход на Алексин за такое неповиновение, однако ушел ни с чем. Решение, которое принимал Иван III в 1480 г., было связано не с возвращением под руку Большой Орды, но со способом решении конкретной задачи: от Ахмата можно было откупиться, а можно было его отогнать. В окружении великого князя были сторонники как первого, так и второго подходов. Однако радетели "силового" ответа все же победили. Среди них были небезызвестный архиепископ Ростовский Вассиан – автора "Послания на Угру", а также старший сын князя – Иван Молодой, который со своими войсками отказался отходить с фронтирных рубежей и настаивал на открытом сражении с Ахматом.
А что же византийский орел?
Если же обратить внимание на политический церемониал, образы власти и новую властную же структуру, принесение которого на Руси также приписывают Софье, то можно обнаружить, что многие основания единодержавия уже имели место быть в Московской Руси и до приезда принцессы. Кроме того, в рамках древнерусской традиции это ваше "единодержавие", когда правитель правит "сам третей", без согласия с боярами или митрополитом, очень даже осуждается. Тот же А.М. Курбский в переписке с царем Иоанном Васильевичем писал о Василии III, мол, тот поддался влиянию матери и стал править, будто тиран. В то же время фигура Ивана III у всех современников и не шибко далеких потомков рассматривается как сугубо положительная. А значит влияние Софьи, коли уж оно было, воплотилось скорее в сыне и внуке, нежели в муже.
Прочие элементы политической идеологии: придворные чины, оформление "византийским блеском" этого самого двора и византийский орёл объяснить одним лишь появлением Софьи на Руси тоже не представляется возможным. Так, например, высказывание о появлении в московском церемониале новых чинов, благодаря Софье, в принципе верно. Однако при Иване III в придворном ранжире появились лишь четыре новых чина - казначей, постельничий, ясельничий и конюший. Их византийский след представляется ученым очень сомнительным, а в самой Византии полезных и не очень придворных чинов было в десятки раз больше. Превращение же двора в богато украшенное церемониями ритуальное пространство власти становится реальностью не после приезда Софьи, а после 1480 г. и принятия Иваном III титула государя и князя "всея Руси".
Да даже византийский орёл, чьё появление на печатях великого князя Московского относят к 1490-м гг., был на Руси и раньше. Первый "рабочий" двуглавый орел появился на монетах тверского князя Михаила Борисовича (1461-1485) еще до прибытия византийской принцессы в Москву. Был орел на монетах и у Орды, и на гербе императора Сввященной Римской империи. Историкам есть о чем поспорить в этом направлении. Однако говорить, что Русь не знала орла до приезда Софьи нельзя.
Денга тверского князя Михаила Борисовича. На лицевой стороне изображение двуглавого орла.
На оборотной стороне надпись: "Печать Князя Великого Михаила".
А что же "Москва - Третий Рим"?
Последнее, что хочется упомянуть в связи с приписываемыми Софье новшествами, что она принесла в Россию – это царский титул и его идеологическое оформление в рамках концепции "Москва – Третий Рим". Здесь, как и в случае с изменениями политической иерархии двора, основные подвижки происходят в 1480 г., а значит сам Иван III считал победу над Ахматом более значимым событием, определяющим его статус. Ни сам Иван, ни его сын царского титула не добивались, хотя в дипломатической практике заметно периодическое его использование в переписках с не очень значительными правителями Ливонии, Дании и Швеции.
Царский же титул Ивана IV, полученный им в 1547 г. был реализован в виде венчания по инициативе митрополита Макария, и Софья в данном случае никакой роли "легитимизатора" этой новой власти не играла. Утверждение и религиозно-правовое оформление царского титула Иваном IV произошло и того позже – в 1561 г. Да и то царь ни тогда, ни в своих полемических посланиях о царском титуле ни разу не вспоминал о Софье Палеолог, как источнике его прав на царский титул. Гораздо чаще вспоминал он Анну Византийскую – жену Владимира Святого, другие браки с византийскими правителями и, конечно, Владимира Мономаха.
Именно его образ стал для Руси центральным в сложной системе властной идеологии, поиски оснований которой нашли отражение в ряде сочинений конца XV- начала XVI веков. Если говорить о самой "Москве – Третьем Риме", то стоит признать, что речь в ней шла вовсе не о Византии, а о священстве церквей и месте России в новом мире приближающегося Апокалипсиса. А вот фигура Владимира Мономаха, получающего царские регалии от императора Константина IX – другое дело. Можно, конечно заявить, что интерес русских интеллектуалов к написанию политических сочинений был связан с ролью Софьи, но и тут все не сходится. Проблема снова в том, что оригинальный сюжет "Послания о Мономаховом венце" написанный митрополитом Киевским Спиридоном-Саввой и впервые поднимавший идеи о преемственности Москвы Риму и Византии создавался не для Москвы, а... для Твери и ее правителей. Так что роль Софьи в привнесении этих идей вновь оказывается минимальной.
Может показаться, что я излишне гноблю византийскую принцессу и роль Софьи Палеолог при дворе московского князя была чисто декоративной. Однако это не так. Сложно отрицать роль Софьи как провозвестницы "греческой" и итальянской моды при дворе Ивана III. Да и общее отношение к ней великого князя указывает на то, что "сдумать" какие-то дела тот мог не только с боярами, но и с Софьей. Кроме того, стоит учесть, что в придворной борьбе конца XV века именно Софья одержала победу, выступив против своей соперницы Елены Волошанки и ее мужа Ивана Молодого. В конечном счете именно влияние Софьи помогло усадить на престол будущего Василия III. Есть, правда, мнение, что именно её гены "испортили" наших государей, подарив им всякие неприятные болезни вроде падучей и черты характера вроде гневливости Ивана IV или пассивности Федора Иоанновича. Но что это, как не свидетельство особого таланта - поменять всю жизнь огромной страны, пустив ее по другому пути?
В любом случае образ, выстроенный вокруг Софьи сначала в древнерусских памятниках, а после и в отечественной историографии представил нам две совершенно разные княгини. Одну – подлую гречанку, совратившую московских правителей с истинного пути. Другую – влиятельнейшую фигуру своего времени, без которой Россия так и осталась бы прозябать под ордынским владычеством, дробиться на части и сидеть в международной изоляции. И, к счастью, ни одно из этих описаний Софье Палеолог не подходит.
Савва В.И. Московские цари и византийские василевсы. Харьков, 1901.
Матасова Т.А. Софья Палеолог. Жизнь замечательных людей. М., 2017.
Хорошкевич А.Л. Символы русской государственности. М., 1993.
Мой блог в Телеграме: "Бои за Историю"
