Мировой передел

Закончив переговоры в Каире, Рузвельт и Черчилль отправились в Тегеран, где встретились с советской делегацией, возглавляемой Сталиным. В составе делегаций были министры иностранных дел и военные советники. Вместо государственного секретаря США К. Хэлла принял участие Г. Гопкинс. Конференция не имела заранее согласованной повестки дня, каждая из делегаций сохраняла за собой право затрагивать любые интересующие ее вопросы. Участники излагали свои точки зрения не только на совместных пленарных заседаниях, но и во время двусторонних встреч.

Учитывая дальность расположения американского посольства от места конференции и вытекающие отсюда неудобства (угроза безопасности американского президента), Сталин пригласил Рузвельта остановиться в советском посольстве. Английское посольство находилось по соседству с советским. Президент охотно принял приглашение.

Диалог «Большой тройки» начался в Тегеране с часовой беседы Сталина с Рузвельтом, состоявшейся 28 ноября, еще до официального открытия конференции. Было затронуто значительное число вопросов: обстановка на советско-германском фронте, подготовка к открытию Второго фронта, военные операции против Японии (Сталин: «Войска Чан Кайши плохо дерутся»), перспективы советско-американских отношений (Рузвельт: «Американцам после войны потребуется большое количество сырья и поэтому… между нашими странами будут существовать тесные торговые связи»), положение в Ливане, будущая роль Франции (Рузвельт: «Французам придется много поработать, прежде чем Франция действительно станет великой державой»), судьба колониальных территорий (Сталин: «Нужно подумать о том, как заменить старый колониальный режим более свободным»), послевоенное развитие Индии (Рузвельт: «Было бы лучше создать в Индии нечто вроде советской системы»), распределение германского торгового флота и некоторые другие.

Участники беседы не стремились к поиску взаимоприемлемых решений. Они, скорее, прощупывали друг друга, кратко и лаконично излагали свои мысли, обнаружив, что во многом их оценки совпадают.

А. Гарриман отмечал: «По моему мнению, Сталин проявил во время дискуссии по Индии большую искушенность, чем Рузвельт. Было интересно, что Сталин понимал всю сложность и запутанность индийского общества. В беседах с ним меня неоднократно поражали его глубокие знания о других странах, что было тем более примечательно ввиду того, что он редко бывал за рубежом».

Черчилль был крайне недоволен самим фактом этой беседы. Английский премьер-министр просил Рузвельта встретиться с ним в тот же день утром, для того чтобы обговорить заранее военные вопросы, которые предстояло обсудить со Сталиным на первом пленарном заседании конференции, открывавшемся в 16 ч. «Однако Рузвельт был непреклонен, - вспоминал Гарриман. - В первую очередь он хотел встретиться со Сталиным и поговорить с ним наедине в присутствии лишь переводчика».

Широкий круг вопросов, рассматривавшихся на конференции, можно разбить на две категории: относившиеся к ведению войны и к послевоенному устройству мира. Основное внимание на конференции было уделено военным вопросам. На первом же пленарном заседании главы делегаций подробно изложили свою оценку положения на фронтах и наметили перспективы дальнейших военных операций.

«Я думаю, - говорил Сталин, - что история нас балует. Она дала нам в руки очень большие силы и очень большие возможности. Я надеюсь, что мы примем все меры к тому, чтобы на этом совещании в должной мере, в рамках сотрудничества, использовать ту силу и власть, которые нам вручили наши народы».

Хотя на предыдущих англо-американских совещаниях решение о высадке во Францию в 1944 г. как будто было принято, тем не менее впоследствии, на Московской конференции, а также из переписки между главами правительств стало очевидно, что английское правительство вновь стремится поставить под сомнение открытие Второго фронта в Европе в 1944 г. Эти опасения подтвердились и на Тегеранской конференции.

Выступая с анализом военной обстановки на фронтах, Черчилль отдавал явное предпочтение развитию военных операций на Балканах, в восточной части Средиземного моря. Особое место в этих планах Черчилль отводил участию Турции в войне. «Если бы нам удалось склонить на свою сторону Турцию, - развивал он свою идею, - тогда можно было бы, не отвлекая ни единого солдата, ни единого корабля или самолета с основных решающих фронтов, установить господство над Черным морем с помощью подводных лодок и легких военно-морских сил, протянуть правую руку России и снабжать ее армии гораздо менее дорогим и более быстрым путем и гораздо обильнее, чем через Арктику и Персидский залив». Все свое красноречие Черчилль употребил для того, чтобы поставить открытие Второго фронта в Западной Европе в зависимость от успеха предлагавшейся им акции в юго-восточной части Европейского континента. Он не раз пускался в длинные рассуждения на одну и ту же тему - об операциях в Италии, десанте в Югославии, на остров Родос, в Турции.

Черчилль прежде всего хотел врезаться клином в Центральную Европу, чтобы не пустить Красную Армию в Австрию и Румынию и даже, если возможно, в Венгрию. Итало-балкано-турецкие планы Черчилля, нацеленные, по существу, на воссоздание антисоветского «санитарного кордона», не отвечали ни общим планам борьбы антигитлеровской коалиции, ни объективным условиям ведения войны в Европе. Перенесение центра тяжести операций союзников в район Средиземного моря, расположенный вдали от важнейших стратегических, экономических и политических центров гитлеровской Германии, имело бы своим следствием дальнейшее затягивание войны и увеличение числа ее жертв.

Начальник штаба армии США генерал Маршалл прямо заявил на совещании у президента Рузвельта накануне Тегеранской конференции, что результатом проведения операции на Балканах явилось бы продление сроков войны как в Европе, так и на Тихом океане.

Сталин выступил против плана Черчилля. Он сказал, что если конференция призвана обсудить военные вопросы, то СССР рассматривает в качестве наиболее важного и решающего из них осуществление операции «Оверлорд», то есть высадки в Западной Европе. Он подчеркнул: «Мы, русские, считаем, что наилучший результат дал бы удар по врагу в Северной или Северо-Западной Франции». Глава советского правительства настаивал на том, чтобы эта операция была для союзников основной в 1944 г. и чтобы одновременно с этой операцией был предпринят десант в Южной Франции в качестве отвлекающего маневра в поддержку операции «Оверлорд».

По мнению советской делегации, на конференции должны были быть решены следующие три основных вопроса: установлен срок начала операции «Оверлорд»; принято решение об одновременной высадке союзного десанта на юге Франции и решен вопрос о главнокомандующем операцией «Оверлорд». Что касается срока операции, то советская делегация считала, что она должна начаться не позднее мая 1944 г.

Американское правительство также не разделяло мнения Черчилля относительно операции на Балканах. «Любая операция, предпринятая в восточной части Средиземного моря, - говорил на конференции Рузвельт, - повлекла бы за собой отсрочку операции «Оверлорд» до июня или июля». Поэтому он предложил, чтобы «военные эксперты рассмотрели возможность организации высадки на юге Франции в сроки, предложенные Сталиным».

Черчилль, однако, продолжал настаивать на своем. Не имея возможности отклонить операцию «Оверлорд», он, тем не менее, всячески цеплялся за свою «балканскую стратегию» и просил на одном из заседаний конференции отметить в протоколе, что ни при каких обстоятельствах не согласится приостановить операции средиземноморских армий, включающих двадцать английских и подчиненных англичанам дивизий, к тому же только для того, чтобы точно выдержать срок - 1 мая (начало операции «Оверлорд»).

Наконец для того, чтобы затянуть принятие решения операции «Оверлорд», Черчилль предложил поручить весь комплекс сложных вопросов на окончательное согласование военных советников. Сталин решительно возразил и против этого, понимая, что это очередная уловка английского премьер-министра. Он сказал, что все затруднения эффективнее и быстрее могут разрешить сами главы правительств.

Несговорчивость и упрямство премьера заставили Сталина спросить Черчилля в упор: «Верят ли они (англичане. - В. Б.) в операцию «Оверлорд» или они просто говорят о ней для того, чтобы успокоить русских». На этот прямой вопрос Черчиллю пришлось дать заверения в том, что англичане будут обязаны перебросить все возможные силы против немцев, когда начнется осуществление операции «Оверлорд».

В конце концов английский план военных действий в восточной части Средиземного моря был отклонен и принято важнейшее решение об открытии Второго фронта в Западной Европе в мае 1944 г. («Оверлорд»). Желая помочь осуществлению плана «Оверлорд», делегация СССР заявила, что советские вооруженные силы начнут наступление одновременно с высадкой союзников во Франции. «Чтобы не дать немцам возможности маневрировать своими резервами и перебрасывать сколько-нибудь значительные силы с восточного фронта на запад, - заявил Сталин, - русские обязуются к маю организовать большое наступление против немцев в нескольких местах, чтобы приковать германские дивизии на восточном фронте и не дать возможности фашистскому командованию создать какие-либо затруднения для «Оверлорда»». Это заявление было с одобрением встречено участниками конференции. Кроме того, правительства Англии и США приняли на себя обязательства относительно численности армии вторжения, определив ее в 35 дивизий.

На первом заседании конференции, комментируя заявление Рузвельта относительно войны на Тихом океане, Сталин сделал важное заявление:

«Мы, русские, приветствуем успехи, которые одерживались и одерживаются американскими войсками на Тихом океане. К сожалению, мы пока не можем присоединить своих усилий к усилиям англо-американских друзей, потому что наши силы заняты на западе и у нас не хватит сил для каких-либо операций против Японии. Наши силы на Дальнем Востоке более или менее достаточны лишь для того, чтобы вести оборону, но для наступательных операций надо эти силы увеличить, по крайней мере, в три раза.

Это может иметь место, когда мы заставим Германию капитулировать. Тогда - общим фронтом против Японии».

Сообщение об этом намерении было встречено с большим удовлетворением, а Черчилль даже назвал заявление Сталина историческим.

Английская делегация неоднократно поднимала вопрос о вступлении Турции в войну. Подоплека позиции Англии с предельной ясностью раскрыта в документе Форин Офиса (Министерство иностранных дел), в котором говорится, что «вступление Турции в войну явилось бы наилучшим, если не единственным, средством удержать русских от установления контроля над Балканами… Если турки сохранят нейтралитет, британские силы не смогут, по-видимому, попасть на Балканы до того, как оттуда уйдут немцы, или до того, как там утвердятся русские».

Ввиду положительного решения конференцией основного вопроса - об открытии Второго фронта в Западной Европе - советская делегация согласилась на включение в военные решения Тегеранской конференции договоренности о желательности с военной точки зрения вступления Турции в войну на стороне союзников до конца 1943 г. Была также достигнута договоренность направить приглашение президенту Турции прибыть в начале декабря 1943 г. в Каир для проведения переговоров с Рузвельтом и Черчиллем. Эти переговоры с Президентом Турции И. Иненю состоялись в Каире 4–7 декабря, однако практических результатов они не дали. Турецкие руководители по-прежнему уходили от четкого определения своей позиции по вопросу об участии Турции в войне.

В рамках обсуждения военных вопросов Рузвельт передал в Тегеране Сталину меморандумы, в которых ставился вопрос о возможности использования вооруженными силами США советских военно-морских и авиационных баз. При этом американский Президент просил, чтобы военной миссии США в Москве была в срочном порядке передана необходимая информация, касающаяся аэродромов, жилищ, снабжения, средств связи и метеорологических условий в Приморском крае.

Поставленный американцами вопрос не был решен на Тегеранской конференции. Советская сторона проявляла в этом деле вполне оправданную осторожность, чтобы не дать повода к новым провокациям с японской стороны. Что же касается вопроса об использовании американцами авиационных баз в Советском Союзе для сквозной бомбардировки Германии, то Сталин согласился на эту просьбу (операция «Френтик»).

На Тегеранской конференции были рассмотрены также многочисленные вопросы международной жизни. Наиболее важными из них были создание Организации Объединенных Наций (ООН), будущее Германии и польский вопрос.

Участники конференции обменялись мнениями о будущем Германии. На конференции столкнулись, по существу, два подхода к решению проблемы: один - англо-американский, направленный на раскол, расчленение Германии, другой - советский, имевший своей целью ликвидацию германского милитаризма, фашизма и создание условий для демократического развития миролюбивой Германии. В последний день работы конференции Рузвельт выдвинул предложение о разделе Германии на пять автономных государств: Пруссию, уменьшенную в размерах; Ганновер и Северо-Западную часть Германии; Саксонию и область Лейпцига; Гессен-Дармштадт, Гессен-Кассель и область к югу от Рейна; Баварию, Баден и Вюртемберг. Кроме того, Гамбург, Кильский канал, Рурскую область и Саар предлагалось поставить под международный контроль. Американский план послевоенной организации Германии имел в своей основе сохранение и упрочение связей между американскими и германскими монополиями на условиях, выгодных для разбогатевшей на войне американской финансовой олигархии.

Английское правительство также стояло за расчленение Германии. Основу планов Черчилля составляла, однако, идея не американского господства в Германии, а английского. Английские правящие круги надеялись контролировать рурскую промышленность и, опираясь на нее, занять господствующее положение в Европе.

Подход Советского Союза к германской проблеме коренным образом отличался от американских и английских планов. Как в ходе конференций, так и во время двусторонних бесед с Рузвельтом и Черчиллем, Сталин подчеркивал необходимость создания условий, которые исключали бы возможность повторения германской агрессии. Он говорил и о суровом наказании военных преступников, и о создании стратегических баз союзников в Европе. Поскольку Сталин выступал против планов расчленения Германии, то в итоге на конференции не было принято решения по германскому вопросу; он был передан на дальнейшее рассмотрение в Европейскую консультативную комиссию.

Польский вопрос обсуждался в Тегеране главным образом между советской и английской делегациями. Американцы в целом были солидарны с англичанами, но большой активности в этой проблеме не проявляли. Рузвельт в беседе со Сталиным прямо признался, что для него польский вопрос имеет значение главным образом с точки зрения избирательной кампании в США: «В Америке имеется шесть-семь миллионов граждан польского происхождения, поэтому я, будучи практичным человеком, не хотел бы потерять их голоса». Главное внимание было уделено вопросу о границах Польши.

Во время беседы после обеда, устроенного делегацией СССР, Черчилль показал на трех спичках, какими он представляет границы между СССР, Польшей и Германией. Одной спичкой он обозначил Германию, другой - Польшу, а третьей - Советский Союз. По мнению Черчилля, все три спички должны быть передвинуты на запад с целью обеспечения защиты границ СССР. Сталин заметил, что Советский Союз не имеет незамерзающих портов в Балтийском море.

Поэтому ему нужны были бы порты Кёнигсберг и Мемель и соответствующая часть территории Восточной Пруссии. Англия и США в принципе согласились на это. В послании Сталину, полученном в Москве 27 февраля 1944 г., Черчилль указал, что передачу СССР Кёнигсберга и прилегающей к нему территории английское правительство считает «справедливой претензией со стороны России… русские имеют историческую и хорошо обоснованную претензию на эту немецкую территорию».

«Секретные операции XX века: Из истории спецслужб», Владимир Сергеевич Бирюк, 2002г.

Сейчас многих явно интересует в чем заключается стратегия внедрения пошлин Трампа и что будет далее. Предлагаю ознакомиться с «Руководством по реструктуризации Глобальной торговой системы», которое было подготовлено в ноябре 2024 года доктором экономических наук Стивеном Мираном, а с марта 2025 года председателем Совета экономических консультантов при Белом доме.

Еще немного об авторе стратегии: Ранее Миран работал старшим советником по экономической политике в Министерстве финансов США, где он формулировал фискальную политику во время пандемии и рецессии. До прихода в Казначейство Миран в течение десяти лет работал специалистом по инвестициям в различных фондах. Миран также является научным сотрудником по экономике Манхэттенского института политических исследований. Он получил степень доктора экономических наук в Гарвардском университете и бакалавра в Бостонском университете.

В начале документа Миран делает вывод о структурным дисбалансе в мировой валютной системе, обусловленным ролью доллара США как основной резервной валюты в мире.

Хотя этот статус даёт США возможность обеспечивать глобальную ликвидность за счёт торгового дефицита это завышает стоимость доллара. В результате происходит снижение конкурентоспособности американского экспорта, ослабление промышленных секторов экономики и растущие трудности в производстве, что влечет социальные проблемы.

В документе рассматривается «дилемма Триффина» — экономическая концепция, описывающая противоречие между поддержанием статуса глобальной валюты и обеспечением внутренней экономической стабильности. Согласно этого, чтобы доллар обеспечивал функционирование глобальных рынков, США должны продолжать испытывать дефицит торгового баланса, так как его необходимо постоянно печатать. Однако этот механизм подрывает производственную базу США, увеличивает долг и блокируя возможность роста производства. Теперь печатаное обеспечивающее глобальное экономическое лидерство США, стало непосильной ношей.

Мировой спрос на доллар искусственно завышает стоимость валюты и сокращает промышленный экспорт США, поэтому роль США свелась к экспорту финансовых активов и импорту товаров, что играет на руку только финансовым спекулянтам, а не рабочему классу.

Миран доказывает, что введение пошлин будет оказывать давление на торговых конкурентов и увеличивать доходы внутри страны. Они заставят крупные корпорации репатриировать производство и инвестиции обратно в США. При этом он учитывает возможности Китая про реэкспорту своих товаров и этим обосновывает необходимую 10% пошлину для всех стран мира.

Страны будут разделены на разные группы на основе их валютной политики и для них уровень % пошлин будет отличаться исходя из возможностей заключения двусторонних торговых соглашений и соглашений о безопасности, их активов и многого другого. Причем с последующим делением на «своих» и «чужих» — тех, кто готов выполнять требования США и тех, кто отказывается.

Таким образом, тарифы создают рычаги воздействия на переговоры для стимулирования получения более выгодных условий от остального мира по условиям торговли и безопасности. Америка будет поощрять другие страны переходить на более низкие уровни тарифов, улучшая распределение бремени. Можно представить себе длинный список критериев торговли и безопасности, которые могут привести к повышению или снижению тарифов, основанный на представлении о том, что доступ к потребительскому рынку США -это привилегия, которую нужно заслужить, а не право.

Такой инструмент может быть использован для оказания давления на другие страны с целью заставить их присоединиться к нашим тарифам против Китая, создавая многосторонний подход к тарифам. Вынужденные выбирать между введением пошлин на свой экспорт американскому потребителю или применением пошлин на свой импорт из Китая, что они выберут — это зависит от относительных тарифных ставок и того, насколько значима каждая из них для своей экономики и безопасности. Попытка создать глобальную тарифную стену вокруг Китая усилила бы давление на Китай с требованием реформировать свою экономическую систему с риском значительно большей глобальной волатильности, поскольку цепочки поставок подвергаются большему давлению, требующему корректировки. С точки зрения Америки, если другие страны решат сохранить свою текущую политику в отношении Китая, но примут более высокий тариф США, это нестрашно — потому что тогда, в этих рамках, они, по крайней мере, платят доход в казну и ограничивают обязательства США по обеспечению их безопасности. Объединение тарифной сетки с зонтиком безопасности -это высокорисковая стратегия, но если она работает, то приносит и высокую прибыль.

Тарифы, вероятно, будут предшествовать любому переходу к политике мягкого доллара, которая требует сотрудничества со стороны торговых партнеров для реализации, поскольку условия любого соглашения будут более выгодными, если у США будет больше рычагов воздействия на переговоры. В прошлый раз тарифы привели к соглашению с Китаем. В следующий раз, возможно, они приведут к более широкому многостороннему валютному соглашению.

Однако он указывает и риски, так как успех такой стратегии зависит от того, удастся ли избежать масштабных ответных мер со стороны других стран. Пошлины это средство давления для начала переговоров о торговых сделках, а не самоцель. Также, по его мнению, ослабление доллара может быть необходимой мерой для оживления промышленности США.

На этом Миран не останавливается, масштаб его замысла намного больше уже вышеизложенного.

Он заключается в полной перестройке экономических отношений США с миром, где другим странам придется повысить курсы своих валют (это уже было в истории с Японией по соглашению «Плаза»), увеличить промышленные инвестиций в США и даже вкладываться в «ценные бумаги со сверхдлинным сроком действия» (100-летние трежерис США???). Возможно взыскание комиссии при выплатах по бумагам США в портфелях центральных банков других стран. Он считает эти механизмы необходимыми для восстановления экономического баланса и обеспечения долгосрочного процветания страны.

Миран не скрывает амбиций:

Следующее правление Трампа представляет потенциал радикальных изменений в международной экономической системе и возможную сопутствующую волатильность. Существует путь, с помощью которого администрация Трампа может реконфигурировать глобальную торговую и финансовую системы к выгоде Америки, но он узок и потребует тщательного планирования, точного исполнения и внимания к шагам по минимизации негативных последствий.

P.S. До того, как мне попался на глаза этот документ — вчера утром (на платформе по подписке) публиковал статью «Мировая экономика уходит по наклонной», где описывал суть текущих процессов запущенных Трампом и то, что произойдет в последствии.

Я не могу обойтись без исторических аналогий, поэтому напомню, что акт Смута-Хоули от 1930 года, акт, устанавливавший систему таможенных пошлин в 20% на импорт около 20 тысяч товаров. Все с той же целью — перезапустить внутреннее производство в США.

Однако времени не хватило, в ответ другие страны приняли решение об увеличении таможенных пошлин на американские товары и началась Великая депрессия.

«Команда Трампа» не могла не осознавать таких последствий, действуя более жестко, так как в 1930 году более 60% импорта не подгадало под пошлины. Поэтому сейчас, введенная 10% пошлина — это минимальный уровень, а все, что «сверху», стоит рассматривать, как предмет для новых двусторонних торговых сделок США с другими странами для доступа на американский рынок, но с Китаем отдельная история.

…

Однако все дело в Китае, с учетом предыдущих пошлин США, их общий объем на китайские товары составит 53%, а с последним ультиматумом — 104%, это торговая война, а не переговоры.

При этом, США придется работать с Камбоджей, Вьетнамом, Бангладеш, Шри-Ланкой, Индонезией, Пакистаном, Японией, Южной Кореей, чтобы они не дали слабину в пользу Китая.

Это значит, что первоначальный план с введением пошлин придется корректировать. Из этого можно сделать банальный вывод о том, что в США не рассчитывали на такую реакцию Китая.

Вечером того же дня Трамп написал следующее:

Перспективы для России, в моем материале, тоже описаны и как мне кажется, свою задачу я выполнил — читатель статьи, с определенной долей уверенности, может смотреть в будущее.