1152-й год. Кордова. Испания.

--На что ты готов пойти, ради спасения своего народа?--спросил суконщик Антонио юродливого Партуха.

--На все--заелозив на стуле, и озираясь по сторонам, точно макака ответил тот.--если трусость позволит.

--А как узнать, позволит ли трусость?

--Никак.

--Что ж--поразмыслив, сказал Антонио--по крайней мере, я услышал честный ответ--приходи ко мне в первый день следующей недели, и я скажу тебе, что нужно делать ради спасения твоего племени.

После разговора с юродливым, суконщик пребывал в смятении, он все еще колебался в необходимости претворения в жизнь своего дерзкого замысла, и решил посоветоваться с молодым выпускником академии раввинов Лусены-- Маймонидом.

Придя к нему в дом, Антонио сказал так:

--Уважаемый равин, ты, безусловно знаешь об указе эмира Абд Аль-Мумина?

--Котором из них?--спросил Маймонид.

--Пророк Мухамед,--начал Антонио--дал еврейскому народу 500 лет на то, чтобы они дождались Машиаха(Мессию), по истечении которых, если он(Машиах) не придет, евреи лишатся защиты мусульман. И вот, 500 лет истекли, а Мессии нет, и вам предложено, либо обратиться в ислам, либо покинуть владения Альмохадов, оставив все свое имущество здесь.

--Тебя это беспокоит, христианин?--с некоторым удивлением в голосе осведомился раввин.

--Среди вашего народа много моих друзей--пояснил Антонио--кроме того, я являюсь главой гильдии суконщиков Кордовы, и связан многими договорами с купцами вашего народа...

--Ты бы не пришел ко мне, не имея какого-то плана, не так ли?--прервал его Маймонид.

--В прозорливости тебе не откажешь--согласился суконщик--что подтверждает правоту моих мыслей прийти за советом именно к тебе.

--Рассказывай любезный Антонио--кивнул раввин--мне очень лестно видеть в тебе заботу о моем народе.

--У меня есть подходящий кандидат на роль Машиаха.

--Лже мессия?--приподняв брови, спросил Маймонид.

--Ну почему же лже?--замявшись сказал Антонио--я, своим неискушенным взглядом, вижу в нем настоящего, правда ему не хватает некоторых навыков для полного соответствия, но ведь это дело наживное.

--Каких?

--Немного слаба дикция(зубов маловато), и ораторское искусство в целом, знание торы, наверняка прихрамывает, для пущей убедительности, хорошо бы ему вооружиться несколькими цитатами, и, дар целителя не помешал бы.

--Ты прав--согласился раввин--все перечисленное тобою-дело наживное, а что насчет доброты, боголюбия, самопожертвования, харизмы, за которой потянутся люди?

--Этого ему не занимать--неуверенно проговорил Антонио.

Маймонид углубился в долгие раздумья, а после сказал:

--Я, глубоко убежден в том, что истинный Машиах может не осознавать свое высокое призвание в начале пути, и в этом мы ему можем помочь, но ответь, глава гильдии суконщиков, твой кандидат из рода Давида?

--Шут его знает, --усмехнулся Антонио--он юродливый, без роду и племени.

--Приведи его ко мне на следующей неделе--ответил раввин--я посмотрю, достоин ли он звания кандидата в Машиах.

Полоумный Партух понравился раввину, и он стал обучать его основам торы и ораторского мастерства, а Антонио, связался со знакомым китайцем-мастером восточной премудрости-иглоукалывании.

Как объяснил китаец суконщику, его искусство не лечит всех болезней, но иглы переносят боль на другой участок тела, освобождая больной участок от спазмов, возобновляя правильный ток жидкостей по организму, и если болезнь не слишком тяжела, а организм силен и не слишком стар, то у него появляется шанс на исцеление собственными силами.

"Этого может хватить"--подумал Антонио:"Только бы Партух оказался способным в сей премудрости".

Юродливый попрошайка проявил себя способным учеником, им были довольны и Маймонид, и китайский целитель.

Прошел год, а вместе с ним и истек последний срок, данный Альмохадами на поиск Машиаха. За это время, попрошайка-Партух, обзавелся осликом(не без помощи Антонио), и, путешествуя по испанским владениям Альмохадов, вылечил немало людей и прочел немало проповедей. Еврейский народ тянулся к нему, и по эмирату прошел слух, что явился долгожданный Машиах. Арабы, прослышав о нем, решили устроить Партуху экзамен: на площади Кордовы, перед входом в великую мечеть Альхаму, собрались досточтимые еврейские и мусульманские священнослужители, также явилось большое количество зевак. Пришли и Антонио с Маймонидом.

--Ответь нам человек--обратился к сидящему на земле Партуху, (и держащему в зубах поводья своего ослика), председатель высокого собрания кади Рахмон ибн Абдаллах--ты и есть Махди(Мессия в исламе), которого долгие тысячелетия так ждали твои соплеменники?

--А ты фазан?--спросил попрошайка-проповедник?

--Ты смеешь дерзить мне?--возмутился Рахмон.

--Вовсе нет, глубокоуважаемый--ответил Партух--у тебя нет перьев, поэтому, совершенно очевидно, ты не фазан, как и я. Я это к тому, что проще сказать кем человек не является, нежели кто он есть. Я не знаю точно, что значит быть Машиахом, просто путешествую по свету, исцеляю людей, по мере моих скромных возможностей, проповедую о едином боге, добре и справедливом суде...

--Ответ вполне достойный--шепнул на ухо Рахмону почтенный раввин бен Эзра, сидевший по левую руку от председателя.

--И совсем не проливающий свет на наш вопрос--проворчал ему в ответ кади, и задал Партуху новый вопрос:

--Выражаясь твоими же словами спрошу иначе, ты не Махди?

--Так совпало--заявил юродливый--что я занимаюсь теми же вещами, что и Машиах, что до принадлежности его к роду Давида, то здесь я не помощник, ибо не ведаю своего происхождения, а насколько я преуспел в делах Месссии, на это только люди смогут ответить.

--Хорошо--ответил кади-- вот мы сейчас народ и спросим:

--Жители Кордовы, собравшиеся на высокий суд--повысил голос Рахмон--ответьте, видите ли вы в этом человеке Махди?

Толпа зевак заквохтала на все лады: мусульмане возмущенно мотали головами, христиане, по большей части помалкивали(только представители гильдии суконщиков выкрикивали утвердительные фразы), евреи выдали гремучую смесь из кивков и отрицательных выкликов.

--Любопыытно--пробухтел себе под нос председатель, и в полный голос добавил--те евреи, которые не видят в этом человеке Машиаха, ответьте, почему?

--Род Давида не мог пасть до полной безвестности--раздался первый выкрик.

"Гордыня"--заметил про себя Антонио.

--Каждый юродливый мнит себя Машиахом, послушаем их- пойдем по миру побираясь, как делают они сами--прозвучал следующий выкрик.

"Страх потерять свое имущество-не жадность ли?--подумал в этот раз христианин.

--Да из него царь, такой же, как и из Христа, один такой уже есть у христиан, зачем нам еще?--прилетела фраза.

"Что-то все это уже сильно напоминает"--закусил губу суконщик.

Партух, между тем, поднялся с земли, повернулся к евреям, и сказал:

--Вы...не фазаны, значит мессия ваш- не фазан, а я фазан--с этими словами, юродливый достал из торбы, навьюченной на ослика длинное пестрое перо, снял штаны, воткнул перо в свою задницу, и, уперев руки в боки, заголосил по птичьи.

Со всех сторон, толпа загудела гневными, неодобрительными возгласами, в Партуха полетели ошметки разного мусора...

Антонио протиснулся сквозь беснующуюся массу людей, уже требующую расправы над лже мессией, к Маймониду:

--Зачем он это сделал?--спросил суконщик раввина--он смерти ищет?

--Людям не хватило веры в него, и в Партухе погасла надежда на их спасение...--с каменным лицом ответил Маймонид--слабоват оказался кандидат в Машиах, а люди еще слабее, и он, и они, выпустили из рук шанс на спасение...

--Нет пророка в своем отечестве?--печально промолвил Антонио.

Маймонид проводил потухшим взором уводимого стражниками с площади Партуха, и едва слышно ответил:

--Мы все равно должны были попытаться.

Государство лжепророка Махди возникло в Судане в 1881 году после побед суданцев над египтянами и британцами. В 1885 году махдисты заставили отступить войска могущественной Британской империи, но через тринадцать лет армия исламских фанатиков погибла под очередями пулемётов «Максим».

Во второй половине XIX века Великобритания значительно укрепила свои позиции в Судане. Помимо всего прочего, политика британцев нанесла серьёзный удар по местной работорговле, и рабовладельцы стали «точить зуб» на колонизаторов. Жители Судана, пребывавшие в нищете и подогреваемые разорившимися рабовладельцами, всё больше склонялись к восстанию против «белых людей». Шли годы, сопротивление всё не начиналось, но в 1881 году у суданцев появился самопровозглашённый лидер Мухаммед Ахмед, объявивший себя пророком Махди и начавший объединение племён центральной и западной части страны.

Согласно верованиям мусульман-шиитов, у пророка Мухаммеда было двенадцать последователей (имамов). Одиннадцать из них умерли в VII–XIX веках, двенадцатый же якобы остался жив, спасшись в тайном месте в 874 году. Шииты верят, что его возвращение к людям ознаменует распространение ислама на всё человечество. Именно эту роль отвёл себе суданец Махди.

Первые победы Махди

Ставленник англичан в Судане египетский генерал-губернатор Рауф-паша отправил на борьбу с махдистами всего две роты солдат. Роты высадились на остров Абба с разных сторон и начали продвигаться вглубь него. Ночью произошло недоразумение – подразделения столкнулись друг с другом и по ошибке начали бой. Войскам Мухаммеда Ахмеда, подоспевшим к месту перестрелки, оставалось лишь нанести решающий удар, чтобы разгромить противника.

Рауф-паша посчитал это поражение случайностью и отправил против Махди ещё 4000 солдат во главе с военачальником Юсеф-пашой. Но и в этот раз лжепророк одержал победу. Некоторое время Махди уходил от прямого столкновения и заманил противника в пустыню, где изнурённые жаждой вражеские солдаты были не в силах оказать достойное сопротивление. После победы армии Мухаммеда Ахмеда в генеральном сражении вся страна признала его божественное происхождение, ведь он бросил вызов самой могущественной империи того времени – и победил!

Британцы, уязвлённые потерей Судана, жаждали реванша, однако непростую ситуацию усугубляло ещё и то, что в 1881 году Египет выставил собственные условия прохода судов по Суэцкому каналу. Если ранее Египет формально был свободной страной (при этом находясь под сильнейшим влиянием Великобритании), то после вышеописанных событий британцы установили над ним колониальный протекторат. Уже к 1883 году в Египте была создана новая армия, первоочерёдной целью которой являлось возвращение Судана под англо-египетское управление. Эта армия во главе с британским отставным полковником Уильямом Хиксом повторила судьбу войск Юсеф-паши – была окружена в пустыне и полностью разбита в сражении при Эль-Обейде 3–5 ноября 1883 года.

Лондон и Каир решили на время оставить мятежный Судан в покое, но перед этим – попытаться эвакуировать своих граждан из Хартума, который пока оставался под относительным контролем англо-египетских сил. Руководил операцией генерал Чарльз Джордж Гордон.

Провал операции Гордона

Оказавшись в суданской столице 18 февраля 1884 года вместе с немногочисленным экспедиционным корпусом, Гордон сразу же понял, что его миссия обречена на провал. Ещё по дороге в Хартум он осознал, что процесс эвакуации египтян и британских граждан не должен быть враждебным по отношению к суданцам, стремившимся сбросить оковы имперского владычества. «Должен сказать, что несправедливо начинать войну с этим народом и пытаться снова вернуть Судан Египту, не обещая хорошего правительства», – писал генерал в своём дневнике. В Судане Гордон понял, что его опасения не напрасны. Жители Хартума видели в нём представителя самой могущественной на Земле империи, прибывшего ради их спасения, однако окрестности города контролировало противостоявшее ему народное движение «дервишей», которых поддерживали бывшие работорговцы. Гордон несколько раз просил королеву Викторию прислать подкрепление, однако всякий раз получал отказ. Несколько позднее генерал отправил правительству рапорт об отставке, однако и в этом ему было отказано.

13 марта махдисты блокировали войска Гордона в Хартуме и начали осаду города. Стало ясно, что у генерала есть два выхода – сбежать одному или погибнуть вместе со своей армией. Гордон избрал второй вариант. Во время осады Хартума генерал лично руководил фортификационными работами, расплачивался с солдатами векселями с собственной подписью и беспощадно расстреливал пленных, поднимая боевой дух своей армии.

В конце 1884 года в Судан отправился ещё один британский отряд численностью около 1100 человек под командованием генерала Гарнета Джозефа Уолсли, целью которого было спасение хартумского гарнизона. В январе 1885 года Уолсли нанёс сокрушительное поражение отрядам суданцев у Абу-Клеа и Абу-Кру. В ночь с 25 на 26 января, когда отряд Уолсли находился в 120 милях от Хартума, Махди дал приказ атаковать город. Махдисты начали штурм Хартума со всех сторон, при этом главный удар был нанесён с запада. Преодолевая укрепления, они понесли серьёзные потери, однако быстро проникли в город и к утру заняли его полностью. Когда толпа махдистов подбежала к дворцу, где находился Гордон, генерал вышел им навстречу и хладнокровно спросил: «Где ваш хозяин Махди?» Враги набросились на генерала и убили его. Отрубленную голову Гордона принесли Махди, а в обезглавленное тело ещё долго втыкали ножи и копья.

После смерти Гордона Великобритания вывела оттуда все свои войска.

Расцвет государства Махди

Взятие Хартума ещё сильнее укрепило власть лжепророка. Он стал полновластным хозяином Судана и начал строительство своей новой столицы – Омдурмана. На месте будущего города Махди приказал возвести мечеть, роскошный дом для себя и оружейные склады. При дворе новоявленного суданского правителя появился большой гарем и множество предметов роскоши, но в полной мере насладиться властью и богатством вчерашнему дервишу не удалось – в июне 1885 года «небесный пророк» умер от тифа.

После смерти Махди созданную им «Империю дервишей» возглавил Абдулла аль-Саид по прозвищу Халифа, который правил страной с 1885 по 1898 год. Главным шагом к укреплению власти Халифы стало переселение в столицу представителей рода Таиша из кочевого племени баггара, выходцем из которого был сам правитель. В Омдурмане они получили новую одежду и жильё, а на пути их следования в столицу были построены специальные зернохранилища, чтобы родственники правителя не чувствовали нужды в дороге. Для новых жителей Омдурмана Халифа выделил целый квартал, выгнав сотни людей из своих домов. То, о чём не позаботился монарх, кочевники брали сами, жестоко грабя местное население.

После гибели генерала Гордона и сдачи Хартума британцы на одиннадцать лет покинули Судан. Тем не менее, подготовка к реваншу шла полным ходом. Прежде всего, англичане перевооружили египетскую армию и провели подготовку солдат и офицеров. Теперь египетская армия была полностью готова к новой войне в пустыне, а от деморализованного и плохо обученного войска, терпевшего поражение за поражением в верховьях Нила, не осталось и следа. Костяк новой армии Египта состоял из британских солдат и офицеров, которым за годы переподготовки удалось добиться расположения египтян.

Война на реке

Весной 1896 года египетская армия, возглавляемая генералом Горацио Гербертом Китченером, ступила на землю «Империи дервишей». Так началась военная кампания, названная её участником Уинстоном Черчиллем «Войной на реке». Войска Китченера продвигалась неторопливо, старались не отходить от русла Нила и возводили на своём пути укрепления, призванные защитить пути снабжения в случае атаки суданцев. Англо-египетские войска были хорошо вооружены, располагая винтовками Ли-Метфорд со скорострельностью 8–10 выстрелов в минуту, а также пулемётами «Максим», позднее определившими исход кампании.

18 марта войска Китченера без боя вошли в Вади-Атиру, 19 марта – в Танжеру, а 20 марта заняли город Акаша, превратив его в свой плацдарм. Британское правительство одобрило реконструкцию старой железной дороги, превратившую старую систему коммуникаций между Каиром и Акашей в главную линию снабжения армии. Вместе с реконструкцией железной дороги британцы прокладывали на юг телеграфные и телефонные линии связи.

Первое крупное сражение англо-египетской армии с махдистами произошло 7 июня 1896 года во время взятия города Фрикет. Для войск Китченера сложность ситуации заключалась в том, что подойти к Фрикету можно было только через узкий проход между рекой и горами, что лишало их возможности наступления широким фронтом. Однако превосходство в вооружении позволило наступавшим решить эту проблему. Первым из-за гор вышел 10-й Суданский батальон, который сразу же открыл огонь по противнику. За ним следовали новые и новые части, тут же разворачивавшиеся в боевые порядки и начинавшие стрелять из орудий и винтовок. К вечеру город был взят с незначительными потерями для наступавших. Теперь южным плацдармом англо-египетской армии стал Фрикет.

Однако дальнейшие события развивались не столь удачно для наступавших – наводнения, холера и дизентерия, а также сбои в поставках боеприпасов и продовольствия подрывали боеспособность армии. Стремясь улучшить санитарные условия, в которых находились войска, британское командование приняло решение о переносе главного лагеря на шесть миль южнее Фрикета – в деревню Коше. К концу лета эпидемия холеры пошла на спад, и 23 августа армия продолжила наступление, заняв город Абсарат. Переход к Абсарату выдался крайне тяжёлым и среди солдат получил название «Марш смерти». В результате наводнения, вызванного обильными дождями, множество солдат погибло, дороги были размыты, а большая часть припасов потеряна. Несмотря на это, уже 13 сентября три англо-египетские бригады заняли Кадерму, где к сухопутным частям присоединился речной флот.

Вечером 20 сентября армия Китченера подошла к родине Махди – городу Донгола. Штурм Донголы начался с обстрела города из корабельных пушек, утром следующего дня на берег высадился речной десант, а вслед за ним в атаку пошла египетская пехота. Гарнизон махдистов был выбит из города и ушел на юг. Взятием Донголы боевые действия 1896 года завершились.

На протяжении следующего 1897 года стороны почти не предпринимали активных действий. После взятия Донголы англичане обнаружили, что участок Нила между Коше и Донголой пригоден для грузового судоходства, и для продления линии снабжения в Донголу им достаточно достроить всего восемь миль железной дороги, которые свяжут Вади-Хальфу и Коше. Вместе с этим происходили реконструкция железной дороги на других участках, а также её строительство в тех местах, где раньше использовали гужевой транспорт. К июлю 1898 года британцы могли перебрасывать военные грузы во все контролируемые ими районы Судана.

Подготовку к генеральному сражению вёл и Халифа. Он собрал в Омдурмане всю свою армию и заявил воинам, что Махди, явившийся ему во сне, благословляет их на войну с неверными, и это благословление сулит победу. Подняв боевой дух армии, Халифа приказал строить укрепления в Омдурмане, а также заминировать русло Нила. Мины, использовавшиеся махдистами, были весьма примитивными и представляли собой герметичный котёл с порохом, внутри которой находился пистолет. К спусковому крючку пистолета крепилась проволока, которая натягивалась поперёк реки – проплывавшее по реке судно натягивало её и приводило мину в действие. В основном же армия махдистов была вооружена холодным оружием и лишь частично – винтовками. Кроме того, в её распоряжении находилось несколько устаревших пушек.

«У нас есть «Максим», у них его нет»

Летом 1898 года англо-египетская армия с минимальными потерями взяла города Абу-Хамид и Бербер и подошла к Омдурману. Утром 2 сентября 1898 года началось генеральное сражение «Речной войны». 25-тысячной армии Китченера, вооружённой новейшими винтовками, артиллерией и пулемётами «Максим», противостояло 50 тысяч воинов Халифы, вооружённых, преимущественно, саблями и копьями. Первые два выстрела из пушек сделали махдисты. Ядра даже не долетели до противника, но вызвали плотный ответный артиллерийский огонь. Несмотря на то, что пушечные залпы врага оставляли на поле боя сотни трупов, махдисты начали наступление. Халифа решил сделать ставку на тактический манёвр и численное превосходство своей армии. В начале сражения он, помимо фронтальной атаки, проводимой 15 тысячами воинов под предводительством Шерифа и Османа Азрака, организовал фланговую атаку силами отрядов, которые считались не самыми лучшими в его армии. В случае их успеха он планировал ударить отборными частями по центру вражеских позиций, а в случае неудачи – обойти противника с противоположной стороны. Однако яростные атаки махдистов были остановлены шквальным артиллерийским и пулемётным огнём. Перед британскими пулемётчиками буквально вырастали груды мёртвых тел. В этой атаке погиб и Осман Азрак, который вёл своих воинов вперёд. Уинстон Черчилль писал:

«Это было ужасное зрелище. До сих пор они не причинили нам никакого ущерба, казалось несправедливым, что мы имеем все преимущества и можем наносить им столь жестокие удары, в то время как они не способны ответить. В восьмистах ярдах отчаянно наступала неровная линия людей, пробиравшаяся вперёд, несмотря на безжалостный огонь – белые знамёна шатались и падали, белые фигуры десятками валились на землю».

Позднее английский поэт Джозеф Хилэр Беллок так скажет о техническом преимуществе британцев:

Whatever happens, we have got

The Maxim gun, and they have not

(Как бы там ни было, у нас есть «Максим», а у них его нет)

Победа англо-египетской армии могла бы стать молниеносной, если бы не один недостаток пулемёта «Максим» – при интенсивной стрельбе вода в его кожухе быстро закипала и испарялась. По этой причине в течение всего сражения египтянам и британцам проходилось подносить воду из Нила, что замедляло действия пулемётчиков.

После успешного отражения первых атак махдистов Китченер приказал 21-му уланскому полку начать наступление на левом фланге и лишить противника возможности отхода к Омдурману. Выполняя этот приказ, уланы вышли к сухому речному руслу, где их ждали около 2700 хорошо подготовленных махдистов под предводительством Османа Дигны. Потеряв в рукопашном бою 70 человек убитыми и ранеными, английская кавалерия обошла противника с фланга и открыла по нему огонь из карабинов. Неся потери, отряд Дигны отступил к холму Сургэм, где соединился с основными силами армии Халифы.

Вскоре ударные силы англичан начали атаку на Сургэм и столкнулись с упорным сопротивлением 15-тысячного резервного отряда махдистов под командованием Якуба. Видя решительность противника, британцы снова вывели вперёд пулемёты и встретили воинов Якуба плотным огнём, уничтожившим большую их часть, включая предводителя. Остатки резервного отряда махдистов стали отступать к Омдурману.

В это время правый фланг англо-египетских войск атаковал крупный отряд махдистов под командованием Али Вад-Хелу. Ему противостояла всего одна бригада суданских стрелков, возглавляемая полковником Гектором Макдональдом. На помощь суданцам Китченер отправил Линкольнширский полк, который подоспел вовремя и помог отбить атаку.

После отражения атаки на правом фланге англичане развернулись двухмильным фронтом и начали решающее наступление. К полудню армия Махди прекратила своё существование, потеряв на поле боя 10 тысяч убитыми. 15 тысяч махдистов было ранено, а ещё 5 тысяч – взято в плен. Потери их противников составили 48 человек убитыми и 382 ранеными.

Халифа бежал из Омдурмана, развернул партизанскую войну против британцев и египтян и через год погиб в провинции Кордофан. Так закончилась восемнадцатилетняя история государства Махди – британцы восстановили контроль над Суданом и и отомстили за гибель генерала Гордона. Кампания 1896–1898 годов наглядно продемонстрировала превосходство новейших вооружений и важность эффективной системы снабжения армии. Само же восстание махдистов стало одним из предвестников распада колониальной системы, с которым Британская империя и другие  державы столкнутся в XX веке.