Время, проведённое в полёте, напрочь исчезло из моей памяти, вероятно я был в каком-то полузабытьи. Совершенно не помню, спал ли я, или что делал, воспоминания отсутствуют в принципе.
Вероятно, это был тот самый защитный механизм психики, предохраняющий личность от слишком взрывных воспоминаний. Потому что, событие было на самом деле потрясающее - я летел в Берлин.
Совершенно помню точно, что воспоминания начинаются прямо на выходе из салона на трап. В Берлине ночь, это поздняя осень, холодрыга с ветром. На мне расстёгнутый кожанный плащ, на шее гордо висит мохеровый шарфик, полный джентельменский набор.
Преисполненный значимостью исторического момента, я торжественно ступаю на железо трапа. Сильный порыв ледянного ветра мощно срывает с шеи шарф, возносит его над фюзележем и уносит в тёмную ночь за спиной. Я, запоздав на долю секунды, хлопаю вебя по месту шарфа. Прошлое позади. Берлин, я прибыл !
Быстро сориентирововшись, я сдал чемодан в камеру хранения, чтобы налегке искать адрес приятеля. Заспанный молоденький фриц, совершенно почему-то не интересуюясь моей вери значимой персоной, выдал квиточек, что-то пробурчав. Найдя нужный автобус, я доехал до центра ГДРовского Берлина, ориентируясь просто, чтобы были поярче освещённые улицы, и начал бродить, периодически рассматривая планы города на стендах.
Бродил долго, всю ночь, раскрыв рот и разглядывая неведомый мир. Всё было другим, от оконных рам, до автомобилей и скамеек. Самое первое ощущение - всё было чуток компактнее, и слегка няшней. Самое главное потрясение было, когда я набрёл на какой-то готический костел. Я стоял, ошалевший, и смотрел вверх, на эту явившуюся мне сказочную архитектуру из кино.
Улицы были пустынны. Трудовой Германский народ спал.
В какой-то момент возле меня тормознула полицейская машина, из нё вышли два полицейских робота-Вертера, и осторожно подошли ко мне, что-то курлыкая, привлечённые видимо моей экстраординарной персоной в такой час. Я интернационально пытался им что-то втереть, потрясая бумажкой "Приглашения на приезд", и повторяя название искомой улицы. Они замолчали. Устало посмотрели на меня своими оловянными глазами-пуговками. - Такси, - тускло сказал один из них, неопределённо махнул рукой куда-то в ночь. Они неспешно сели в машину и исчезли.
Я нашёл вожделенную "Инвалиден-штрассе", и долго звонил-бился в какую-то, как мне казалось верную дверь. Это был ещё один прикол иностранной действительности - на дверях квартир не было номеров ! Только на ящиках в подьезде ! Я просто попытался вычислить квартиру по смыслу расположения. (Как впоследствии выяснилось, ошибся ровно на этаж.)
Старинная тяжеленная дубовая дверь не отворялась. Вымученный пешкодрапом по Берлину, я скучковался на лестничной площадке и стал, как чукча в чуме, дожидаться рассвета. В какой-то момент, ближе к утру, кто-то сверху поспешил на работу, я вылетел из подьезда, а потом снова вернулся на свой насест. Было сонно, устало, холодно и феерично.
На рассвете, внизу, в полуподвальном этаже начался какой-то движ. Это оказалась швейная мастерская. Богатырски явившись, я встретился с миловидной пожилой немкой, которая, с неподдельной доброжелательностью (что меня потрясло нехило), вникла в мои бумажки, и к моему величайшему восторгу, идентифицировала имя-фамилию приглашающего пациента.
Она провела меня по ступеням, указала на дверь, и свалила шить свои портки.
Сделав историческое лицо, я долбанулся в дверь, открыл тревожный Вольфганг, и после пары мычаний, опознанный, я был впущен в хату.
Вольфганг смотрел на меня в некотором потрясении. Я прибыл внезапно, раньше чем предполагалось, как снег на голову. Он бы встретил !, восклицал он.
Почему-то он обнял меня. Словно старого друга из какого-то кинофильма. Потом очень часто я замечал в отношениях и поведении немцев какие-то странности, словно из кинофильмов, так у нас в Совке никто никогда себя не вёл и не реагировал. Это была та самая разница менталитетов, о которой в те времена никто из Совков и не догадывался. По дефолту все примерно считали, что на Западе живут такие же Ваньки, просто говорят не по нашему, и носят фирменные штаны.
Вольфганг долго и картинно охал, участливо спрашивая, где я всю ночь болтался, где мой чемодан и т.п. Польшённый таким отношением, я прямо расстёкся, счастливый быть обогретым, а ведь могли например и пенделя дать, мало ли, фашисты всё-таки, всякое могло быть...
Мы съездили, привезли чемодан, и я начал раскладывать подарки. Первым делом я вытащил сувенирный электро-самовар. Вольфганг поцокал языком : - Мы будем из этого пить чай ! - торжественно вскричал он.
Каким-то обрзом, я считал, что всякие псевдо-народные сувениры, привезённые из Совка, будут ахрененной экзотикой в ГДР, примерно как ихние товары в Совке. Потом оказалось, что Германия под завязку набита всем этим Совковым барахлом. Но Вольфганг вида не подавал, и восхищённо принимал каждый следующий сувенир.
Я с большим триумфом вытащил из чемодана две бутылки "Столичной" водки и с гордостью протянул Вольфгангу. Он с непоняткой посмотрел на меня и сказал :
- Эмм... ты, наверное почему-то думал, что я алкоголик ?
