В диалектической поведенческой терапии существует ряд допущений о людях.

Я нахожу эти допущения очень поддерживающими и помогающими относиться с бо́льшим пониманием и состраданием ко многим положениям жизни, другим людям и к самим себе.

Допущение – это положение, которое мы не можем проверить, но тем не менее соглашаемся принять как верное.

1) Первое правило бойцовского клуба 1) Каждый человек старается настолько хорошо, насколько он может.

Каждый человек в каждый момент времени действует настолько хорошо, насколько это возможно для него.

2) Все люди стремятся быть лучше.

Общая для всех людей характеристика – все люди хотят улучшать свои жизни и быть счастливыми.

3) Каждому из нас следует действовать лучше, стараться больше и наращивать мотивацию к изменениям.

То, что человек старается изо всех сил, ещё не значит, что этого достаточно, чтобы решить проблему.

4) Может быть, сам человек и не является причиной всех своих проблем – но, тем не менее, решать эти проблемы приходится именно ему.

Людям необходимо менять свои собственные поведенческие реакции и изменять своё окружение, чтобы их жизни менялись.

5) Новое поведение должно быть освоено в подходящем контексте.

Новые поведенческие навыки следует практиковать в ситуациях, в которых навыки действительно требуются (а не только на тренинге/терапии)

6) Все действия, мысли и эмоции имеют свои причины.

Всегда существует ряд причин для наших действий, мыслей и эмоций, даже если мы не знаем этих причин.

7) Выявить причины нежелательного поведения и устранить их – более эффективное средство, чем обвинять и осуждать.

Обвинять и осуждать может быть легче, но если мы хотим добиться реальных изменений, нам необходимо воздействовать на цепочки событий, приводящие к нежелательному поведению.

Отсюда

Данная статья относится к Категории: Научные парадигмы

«Интуитивные предпосылки, из которых исходят в своём творчестве создатели фундаментальных естественнонаучных теорий, могут иметь очень общий, по существу, философский характер.

К таким презумпциям относятся их онтологические и гносеологигеские убеждения. Это, например, убеждение в познаваемости мира, характерное почти для всех основателей классической науки, в существовании всеобщих и неизменных законов природы (Ньютон), в рациональности мирового устройства (Эйнштейн).

Подобные убеждения по природе своей интуитивны (ибо недоказуемы и принимаются в качестве «первичных», исходных принципов). Иногда они прямо и отчётливо выражаются в высказываниях ученых, а иногда ученые сами не задумываются над ними и оставляют их «за кадром». Однако вместе с научным наследием учёных они воспринимаются последователями и проявляются (подчас тоже незаметно для них самих) в их собственной научной деятельности.

Так, развитие естественных наук на долгое время было предопределено трудами Аристотеля, который был не только философом, но учёным - физиком, химиком, биологом (ведь в его время наука считалась частью философии).

Вчитываясь в них, можно заметить, что одним из главных принципов научного познания природы у него фактически было правило: объяснять всякое явление путём установления его «носительницы» - субстанциальной основы.

Например: движение происходит потому, что есть двигатель, который его порождает; тела падают на землю, потому что в них есть тяжесть; они нагреваются или охлаждаются потому, что в них прибывает или убывает теплота. Разумеется, такой принцип есть интуитивная презумпция: он рождён интуицией - никакого доказательства он не имеет.

Я не нашёл в сочинениях Аристотеля его чёткой формулировки. Но он вошёл вместе с сочинениями Аристотеля в средневековую науку, и учёные-схоласты тоже фактически пользовались им в своих объяснениях явлений природы.

В галилеевском «Диалоге о двух главнейших системах мира - Птолемеевой и Коперниковой» Симпличио (представляющий взгляды Аристотеля) уверенно утверждает, что причиной падения тел является тяжесть - это «каждый знает». И получает неожиданный ответ Сальвиати (излагающего взгляды Галилея): «Вы ошибаетесь, синьор Симпличио. Надо было сказать: каждый знает, что причина эта называется тяжестью».

Галилей не говорит прямо об упомянутом мною выше аристотелевском принципе и не отвергает его как таковой. Но он совершенно ясно даёт понять, что считает аристотелевское объяснение падения тел чисто словесным (См. также: Закон трёх стадий по Огюсту Конту – Прим. И.Л. Викентьева).

Впоследствии принцип такого объяснения осознаётся в его общем виде и становится предметом язвительной критики.

Знаменитое рассуждение персонажа комедии Мольера «Мещанин во дворянстве»: «Опиум усыпляет потому, что он имеет усыпительную силу» - вполне в духе Аристотеля, и оно, наверное, уже во время Мольера вызывало смех в зале.

Наука Нового времени не приемлет аристотелевскую презумпцию, но вплоть до XX века она строится на другой философской презумпции - принципе универсального механицизма, согласно которому всё можно объяснить законами движения атомов (корни этого принципа тянутся от атомистической философии Демокрита). Это тоже было принимаемой без доказательств интуитивной установкой. Однако её было недостаточно: пришлось признать несводимость всех физических сил к механическим и допустить существование эфира - субстанции, которая в духе Аристотеля понималась как «носительница» электрических и магнитных взаимодействий, свойства которой, однако, оставались весьма неясными. Эфир никак не участвовал в формулах, описывающих электромагнитные явления, но без него объяснить их казалось невозможным, и идея эфира как «носителя» электромагнетизма, не подкрепляемая экспериментально и логически не связанная с другими принципами классической физики, выступала как интуитивная презумпция, спасавшая положение».

Кармин А.С., Интуиция: философские концепции и научное исследование, СПб, «Наука», 2011 г., с. 765-766.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

ТЕХНОЛОГИИ БУДУЩЕГО — плейлист из 9-ти видео

Изображения в статье

Изображение Artur Pawlak с сайта Pixabay

Изображение ParallelVision с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Научные парадигмы

«Проблема начала философии всегда справедливо считалась очень деликатной.

Начинать - значит устранить все допущения. Но если в науке встречаются объективные допущения, которые могут быть устранены строгой аксиоматикой, то в философии допущения столь же субъективны, сколь и объективны. Объективными допущениями называют те, которые ясно полагаются определённым понятием.

Так, например, Декарт во вторых Рассуждениях ... не хочет определять человека как разумное животное, поскольку такое определение предполагает точное знание понятия разумное и животное: представляя cogito как определение, он предполагает таким образом предотвратить все объективные допущения, которые отягощают средства, действующие с помощью рода и различия. Однако очевидно, что при этом он не уходит от допущений другого вида - субъективных или имплицитных, то есть окрашенных чувством, а не включённых в понятие: предполагается, что каждый знает и без понятия что значит Я, «мыслить», «быть». Чистое Я в Я мыслю представляется началом только потому, что оно относит все допущения к эмпирическому Я.

И если Гегель упрекнул в этом Декарта, то это значит, что он, в свою очередь, действовал иначе: чистое бытие может стать началом лишь потому, что все допущения отнесены к чувственному и конкретному эмпирическому бытию. Подобную позицию, отвергающую объективные и принимающую отличающиеся от них лишь по форме субъективные допущения, занимает Хайдеггер, вводя доонтологическое понятие Бытия.

Из этого можно сделать вывод, что подлинного начала в философии нет, или, скорее, что подлинное философское начало, то есть Различие, есть уже само по себе Повторение. Но подобная формула и обозначение философии как Круга уже столько раз обсуждались, что здесь следует проявлять крайнюю осторожность. Поскольку, если речь идёт о том, чтобы найти в конце то, что было в начале, признать, эксплицитно выявить в понятии то, что было просто известно без понятия, имплицитно - несмотря на сложности тиражирования, разницу авторских приёмов - следует сказать, что всё это ещё слишком просто, этот круг действительно недостаточно искривлён. Образ круга свидетельствовал бы скорее о неспособности философии по-настоящему начать, а также и аутентично повторять.

Подумаем лучше, что такое субъективное или имплицитное допущение: его форма - «всем известно...». Всем известно до понятия и дофилософским способом ... всем известно, что значит мыслить и быть... так что, когда философ говорит «Я мыслю, следовательно, существую», он может предположить имплицитную общеизвестность своих посылок, значение существования и мышления ... и никто не может отрицать, что сомневаться значит мыслить, а мыслить - существовать...

Всем известно, никто не может отрицать - такова форма представления и речь представляющего. Тогда, когда философия строит своё начало на имплицитных или субъективных допущениях, она может изображать невинность - ведь она ничего не сохранила, правда, кроме главного, то есть формы речи.

Философия противопоставляет «идиота» - педанту, Евдокса - Эпистемону, добрую волю - слишком развитой рассудочности, частного человека, наделенного только своим естественным мышлением - человеку, испорченному общеизвестными истинами своего времени.

Философия встаёт на сторону идиота, как человека без допущений. Но в действительности у Евдокса не меньше допущений, чем у Эпистемона, только у него они имеют другую имплицитную или субъективную, «частную», а не «публичную» форму, форму естественной мысли, что позволяет философии делать вид, что она начинает без допущений.

Вот тогда и возникают одиночные и страстные крики. Как же им не быть одиночными, если они отрицают, то что «известно всем ...?» И страстными, если они отрицают то, что никто - как говорят - не может отрицать?

Этот протест не связан с аристократическими предрассудками: речь идёт не о том, что немногие мыслят и знают, что значит мыслить. Напротив, есть некто, хотя бы один, обладающий необходимой скромностью; ему не удаётся усвоить то, что знают все, он скромно отрицает то, что положено признавать всем. Он не позволяет представлять себя, но и не хочет представлять что бы то ни было…»

Жиль Делёз, Различие и повторение, СПб, «Петрополис», 1998 г., с 163-164.

Источник — портал VIKENT.RU

Дополнительные материалы

ТЕХНОЛОГИЯ ПОДГОТОВКИ ДОКЛАДА от НОВОЙ ТЕМЫ до ВЫСТУПЛЕНИЯ — плейлист из 13-ти видео

Изображения в статье

Жиль Делёз — французский философ-постмодернист, литературовед и психоаналитик / Добросовестное использование

Image by motionstock from Pixabay