Фей дверей (ч.2)
Кало на месте нет.
– Я знала! Люди говорить зря не станут! – К Азе вернулся дар речи. И почему мы так и норовим разбазарить все, что досталось нам в качестве благословения небес? Вот ту же речь, используем совсем не по назначению! – Ты можешь! Ты привратник!
– Ага. Швейцаром еще назови! Всю жизнь мечтал придерживать дверь дамочкам в цветастых ситцевых юбках.
– Джя дрэ миндж!*
– Слышу, слышу родное слово! – доносится из соседней комнаты.
Ха! Славно! Славно, что Кало объявилась вовремя. И мне не придется отмывать кому-то рот с мылом.
На пороге появляется моя давняя знакомая во всем великолепии совершенства. Все сто двадцать килограмм очарования, стремящихся к сферичности форм. Захваченная в плен отрезами голубого шелка и синего бархата.
– Тэ явэн бахталэ! Артур, бродяга! Кто это с тобой?
– Аза, – не дожидаясь, когда я представлю, выпаливает спутница.
И тут пошла трескотня, словно в комнате не две женщины, а ансамбль ложкарей репетицию устроил. Через четверть часа, когда я устало откидываюсь в мягком кресле, дамы приходят к консенсусу. Озвучен вердикт голосом Кало:
– Ты должен помочь!
– Никому я ничего не должен, родные! И, вообще, я не за тем сюда пришел! Убрать можешь?
И я тыкаю вновь приобретенной татуировкой в нос Кало. Для ее габаритов она поразительно проворно отлетает в дальний угол комнаты. Как воздушный шарик от первого порыва урагана. Или как терапевт от прокаженного. И у меня в сердце закрадываются дурные предчувствия.
– Это кто ж тебя наградил? – Кало берет себя в руки. Но предпочитает все-таки держаться на расстоянии. Хотя это и предрассудки. Проклятие не бубонная чума. По воздуху с блохами не перепрыгнет.
– Я! – с вызовом вскидывается попутчица.
Да, энтузиазма девчонке не занимать. Я слегка хрустнул пальцами, намекая о тринадцатой корейской поправке. И Аза чуть осадила коней.
– Ада чачипэ?**
– Да правда, правда.
– Тем более. Вам обоим не избежать теперь Серых Земель. Там есть…
– Родники. Я в курсе. Иначе никак? У меня с собой саквояж, под завязку набитый зельями. И примочками алхимиков.
Во взгляде Кало промелькнул алчный огонь. Может зря я это, сболтнул про баул Парацельса?
– Никак! Ты же знаешь, без знающего человека ни один эликсир не сварить.
– А где их сыскать теперь, знающих?
– Вот то-то и оно!
Кало прошлась по комнате, погладила зачем-то хрустальный шар на столе с выжженной по мореному дубу пентаграммой. Кич и варварство! Отличную вещь ради понтов испортили. Я окинул взглядом помещение. Пучки трав, подвешенные к потолку, свечи-канделябры, тяжелые драпировки в темных тонах повсюду, каминная полка от фальшивого очага. Последнее почти символично. Я, выходит, Буратино. С золотым ключиком. Постоянно сующий свой длинный нос туда, куда не следует, вечно деревянный мальчик!
– Ладно, помогу вам!
– Снимешь проклятие?
– Сказала же, не смогу! – раздраженно откликнулась современная колдунья на доверии. – Амулетов дам.
Если бы не присутствие здесь Азы, формально, как я только что рассмотрел, едва ли не несовершеннолетней, я бы не удержался. И подробно рассказал Кало, куда ей нужно поместить свои амулеты. Причем не продольно, а плашмя. Чтоб плотнее зашли! Но положение вещей обязывало. Потому, скрипнув зубами, позволил нацепить себе на шею псевдокаббалистические бляхи.
– Чаем хоть на дорожку напоишь? – проворчал я.
– Чаем! – презрительно фыркнула Аза.
– Твой Богдан пьет исключительно «Джек Дэниэлс»?
Мои подозрения насчет возраста Джульетты усилились при более пристальном рассмотрении. Когда она успела замуж выскочить? Ей на вид лет семнадцать. А может и того меньше. Впрочем, у детей природы это быстро.
– Сейчас, белый господин, – Кало присела в картинном книксене и, развернувшись большим противолодочным кораблем в атолловой бухте, удалилась на кухню. Вернулась поразительно быстро, с тремя дымящимися изящными чашечками на серебряном подносе. Они, словно храмовые курильницы, окружали основной алтарь. Вытянутую бутыль с настойкой трав.
– Добавьте по наперсточку-другому в чашку своей рукой. Отменная вещь. Старинный семейный рецепт. Укрепит вас в дороге.
Вот, это дело! Это проявление уважения к гостю. Хоть и с национальным колоритом.
«К нам приехал, к нам приехал… Артур-джанчик да-а-а-а-ррр-агой!»
Чай с толикой бальзама тут же разгоняет огонь по жилам.
– В путь, Аза!
– Удачи тебе, девочка! – слышу уже сквозь магическую завесу, – и жениха чтоб верну…
Окончание фразы отсечено упавшим заслоном. Так Богдан даже не муж Азе?? Ну да, мог бы догадаться. Да и кому какое дело? Когда фляга свистит конкретно у цыганской Кармен?
В Серые Земли дверей нет. Зато есть многочисленные лазейки. Но вот в чем беда. Сработаны они не людьми и не для людей. И пробиты всегда с той, Нижней, стороны. Владельцы нор очень не любят, когда плодами их трудов пользуются без спроса. Отсюда, подчас весьма коварные и хитроумные, ловушки в тоннелях перехода. В первый визит мне сумасшедше повезло выйти живым. И, хотя я возвращаться сюда и не собирался, но вопрос изучил. Что стоило, само по себе, немалых усилий. Что ни говори, а в центральной библиотеке подобных книжек не найдешь!
Ну вот, миновали последнюю.
И вышли в Серый Туман.
Амулет на шее загорелся призрачным синеватым светом. Надо же, не пустой финтифлюшкой оказался! Хмарь отступила на шаг, перестав липнуть влажным саваном к телу. Под ногами обнаружились извивы узловатых корней. Пульсирующих, словно древесные плотные вены, корней. Я уже видел местные деревья. И то, что на них зреет. Визуальный контент не для людей со слабым желудком.
– Артур… А говорить здесь можно? – шепчет напуганная Аза.
– Можно, – с некоторым сожалением я открываю ей правду. Разрешишь слово сказать, а она начнет трещать под руку, как сорока. С другой стороны, в тиши Серого Тумана без человеческого голоса жутко. Так что пускай. – Звуки здесь далеко не разносятся. Гаснут.
– Это же хорошо, да?
– Нет здесь ничего хорошего. Кроме Родников, разве что, – я ни на минуту не упускаю из виду, зачем пришел. – но вот их-то журчанья мы и не услышим, пока совсем рядом не окажемся.
– А как же мы их отыщем?
– Понятия не имею, – тут я чуть кривлю душой. За пазухой есть небольшой козырь. Улиточный компас. Медная пластинка, размером с крышку от молочной бутылки. В центре волдыриком прикрепилась раковинка. Если посыпать вокруг нее белую гейзерную соль, то улитка высунется из-под панциря и изогнется в нужном направлении. Жаль, что весь перфоманс протекает очень медленно. И я пока не определился с моментом применения племенного девайса африканских бушменов. Родник отыскать нужно. Но и выход отсюда тоже не на каждом шагу. Да еще Аза со своим Богданом!
– Артур, а ты зачем ходил в Серые Земли?
– Зачем-зачем. За тем же, что и ты! – неохотно признаюсь я, расписываясь в собственной наивной глупости.
– Правда? Ты пошел сюда за своей ромни? За любимой? Ты смог вернуть ее?
Ну, понеслась.
– Нет, конечно. Не получился из меня Орфей!
– Это потому, что у тебя ключа не было! – безапелляционно заявляет Джульетта.
– Да-да. Потому что не было.
Мое внимание привлекает темный вихрь справа. А минутой позже точно такой же, слева. И мне становится не до вечера воспоминаний. Поскольку я печенкой чувствую, то они. Мои давешние загонщики. Но… как? Ключ, перемещенный в куртку, продолжает оставаться под Пологом. Хвост слежки я сбросил, как тритон. Да и не способны демоны идти за мной через двери. Впрочем, о чем это я? Зачем им двери, когда кругом норы?
– А Стража Ворот ты видел?
– Нет. Только на картинке. В книжке.
Третий вихрь поджимает сзади.
– На картинке. П-ф-ф-ф! А вживую?
К Азе, как нельзя более не вовремя, возвращается ее дутая самоуверенность.
– Вживую не нашел я его!
Углы треугольника начинают сходиться. Скверно. Ох, как скверно! На сей раз примитивная загонная охота имеет все шансы на успех! Дверей я здесь не отыщу!
– Это потому, что ты Слова не знал.
– А ты знаешь?
– А я знаю! Зачем бы я сюда пошла, по-твоему, без Слова?
– Да ты его и произнести-то толком не сможешь!
Подначиваю я Азу не просто так. Петля затягивается. Счет пошел на секунды. И, если ей суждено произнести слово, то сделать она это сможет только сейчас. На грани гибели, но не подозревая о ней.
– Тава Лахэ Пелэвенэнн…, – она продолжает, старательно воспроизводя звуки, когда озарение пронзает меня. Амулеты. Кало. Демоны нашли нас по амулетам. И с подачи колдуньи. Говорила же мне родительница, не иметь дел с ведьмами! «Ах мама-маменька, я уж не маленький…»
– Дрэс!
За секунду до того, как три вихря сошлись, упругая мощь выбрасывает нас с Азой, словно каменный блок из ложа катапульты. Выбрасывает прямо к кованной решетке ворот. Или, возможно, это мне она видится кованной. Мы очутились на осколке пространства, с вымощенной булыжником дорогой. Дорога упирается в ограду. А за спиной обрывается в пропасть.
Страж пробуждается, словно сказочный великан, сбрасывая пелены сна. Они нисходят с него, словно слои льда с подтаявшего в теплых водах айсберга. Обрушиваются пластами, слой за слоем, в океан Серого Тумана, поднимая одну волну за другой. Волны расходятся, уплотняя зыбкость пространства до состояния вещества, норовя смыть нас в пропасть, и постепенно затухают, поглощенные безбрежностью хмари.
Страж напоминает мне огромного рыцаря в стальных доспехах. Вытянутое клювом глухое забрало не дает рассмотреть лица. Да и есть ли оно под тусклым металлом, лицо?
– Давно… очень давно я не слышал Слова, – скрежещет утробный низкий бас. – Зачем вы пришли?
Да, Азочка, зачем мы пришли? Может ты объяснишь дяде? Где же ты, Азочка? Моя колибри на верлибре. Вспомнила внезапно, что ты всего лишь мелкая пакостница, и спряталась под длинную скатерть с бахромой?
Мозг набирает обороты, лихорадочно отыскивая тропинку в лабиринте смерти, когда я замечаю, что требушет выстрелил не только лишь нами. Три нехороших зубастых хищника заходят на новый круг.
– Мы пришли для обмена, – пазл в моем, разогнанном до скорости курьерского поезда, сознании сложился удивительно вовремя.
– Ты привел жертву? – голова рыцаря без суеты поворачивается в сторону дрожащей Азы.
– Три жертвы.
– И где же они?
– Вот! – я изображаю жест балаганного фокусника, опускающего полу плаща перед взором истосковавшейся по зрелищам провинциальной публики.
– Демоны, – в басе Стража сквозит нотка разочарования. Будто вместо сочного стейка официант поставил перед ним блюдо с вчерашними заветренными окорочками. Но тон нисколько не мешает посетителю харчевни начать орудовать вилкой. В моем случае, – стремительной конечностью, на лету превращающейся в подобие копья. Сказал бы проще, – рукой. Вот только назвать то, на что сейчас наколоты все три преследователя, рукой, язык не поворачивается. Скорее, это паучья лапа. Разделившаяся на время атаки. А после, в долю секунду, вновь ставшая единой, но уже с добытыми трофеями, вялыми ломтиками покачивающимися на пронзившей их пике.
– И что же ты хочешь получить взамен… человек?
В последнем слове столько ледяного презрения, что, кажется, будь тут поблизости река или озеро, они бы застыли мгновенно. Вместе с рыбками, рачками и водорослями.
– Нам… нам нужен Богдан! – робко подает голос из-за спины Аза.
– Кто?
– Душа из-за ворот, – поспешно поясняю я.
– Для того, чтобы открыть ворота, нужен ключ, – назидательно басит Страж, рассматривая придирчиво развоплощенных демонов на руке-копье.
– У нас он есть!
– Неужели? Уверены, что тот самый?
– Да.
Стальной шлем склоняется, приближаясь.
– Вы же знаете, как он работает? Так?
Я пребываю в растерянности.
– Ключи открывают замки. Разве не в том их предназначение?
– В том, в том… Вот только этот ключ особенный.
– Чем?
– Он живой.
– Как… как это? – я совершенно сбит с толку. В книгах ничего не было сказано об оживающих ключах.
– Ключ откроет ворота. Но не для вас.
– А для кого?
– Для того, кто выйдет.
– Пусть так. Все равно не понятно про то, что Ключ – живой. Это же предмет. Он не может быть одушевлен.
– Ты верно подобрал слово. Одушевленный.
– То есть…
– В нем заключена живая душа. Душа, заплатившая за право воспользоваться Ключом.
– Каждый раз, когда надо освободить кого-то, Ключ забирает душу? В нем, как в тюрьме, заключены десятки душ? Или… сотни?
– Ты сильно преувеличиваешь, – скрежещет Страж. В его ритмичном железном покряхтывании я запоздало различаю смех. – До Ворот мало кто способен добраться. Еще меньше готовы пожертвовать собой ради другого.
– Но…
– Ты способна? – Стража не интересует мой возражающий лепет. Он сфокусирован на Азе. Его длинный суставчатый палец указывает на нее, как ствол винтовки солдата из расстрельной команды на приговоренного.
– Я… я…
– Способна? – рокочет, словно обвал в горах, на частоте, от которой ломит все кости, Страж.
– Способна? – вторит ему зловещее эхо из бездонной пропасти.
«In praesenti veritate». Момент истины.
– Да! – выкрикивает спутница отчаянно.
Я ошеломлен. Не думал, что каприз упрямой девчонки достигнет апогея в самопожертвовании.
– Как зовут того, кого ты хочешь вывести из-за ограды?
– Его зовут Богдан.
Длань Стража опускается к голове Азы. Его странная, словно собранная из агатовой мозаики ладонь скользит от макушки к затылку. Будто он хочет ласково погладить девушку. Но не решается. На самом деле Страж всего лишь извлекает образ из разума Азы. Богданов за оградой много. Нужен один.
– Ключ?
Еще одна конечность Стража тянется ко мне. Я верно понял, что анатомия его лишь имитирует человеческую. Но недооценил количество «рук». Теперь ясно вижу, что из куда больше, чем две.
Я отдаю ключ с грустью в душе. Не из-за того, что теряю гранд-допуск ко всем замкам. Вопреки всему, мне до слез жаль Азу. Душа ее жениха вернется в тело. А вот она останется навсегда пленницей демонического ключа. Как принцесса, заточенная в башне и спящая там беспробудным сном. Навечно.
– Не навечно, – уточняет Страж. То ли я последнее слово вслух сказал, то ли он мысли читать умеет. – Ключ вмещает одну душу. Всего одну. Как только находится тот, кто добровольно готов отдать себя в заточение, прежний узник покидает темницу.
– И как давно состоялось последнее… замещение?
– Четыре века назад.
– Сущие пустяки!
Фигура рыцаря пошла волнами, теряя очертания. И испарилась, обнаружив у ограды родник.
– Ах ты, мой милый! Драгоценный мой источник! Аза, сюда!
Воды Родника Забвения, коснувшись руки, на миг замерли, прекратив извечный бег. Застыли прозрачным сгустком, словно стеклом сковав предплечье. И тут же стекли вниз, унося с собой черную кляксу роковой татуировки. Юная цыганка тут же повторила мой маневр, избавляясь от проклятия.
– Он надолго… ушел? – почему-то шепотом поинтересовалась спутница. Хотя здесь, на возвышающемся в тумане, отсеченным пропастями от внешнего мира, островке, ей бояться уже нечего. Кроме судьбы, которую сама же она и выбрала для себя. Видимо, она и правда, настолько любит своего Богдана. Богдана, которому уже никогда не стать ее мужем, чем бы не завершилась наша авантюра.
– Я не знаю. У Стража вряд ли есть регламент на обработку заявки.
Но Страж не заставил себя ждать. Стоило нам обменяться парой фраз, и он соткался из дымки. И застыл нерушимой статуей. Холодной, монументальной, безмолвной.
Я ждал. Аза ждала. Минута проходила за минутой. Вот что прикажете делать в подобной патовой ситуации? Я даже не знаю, как обратиться к нему, не оскорбив при том ненароком. А вызвать раздражение столь грозного существа мне очень не хотелось. К тому же вопрос с возвращением все еще терзал меня неопределенностью решения. Я достал улиточный компас. Сосредоточился на идее пути в свой, человеческий мир. И, когда брюхоногий моллюск уже показал фосфоресцирующую в Сером Тумане головку с усиками, выпростав ее из-под завитушки раковины, внезапно разнесся утробный бас:
– За оградой нет твоего Богдана.
– Как… как нет? – отчаянно взвилась Аза, ломая руки.
Эх… Видимо, мы зря сюда пришли. Не успели. Серые Земли лишь промежуточный пункт. Транзитный вокзал, где души не задерживаются надолго.
– Мы что, опоздали?
– Нет.
– Тогда… почему?
– Здесь никогда не было человека, которого ты ищешь, юная Аза.
Тут уже у меня челюсть отпала.
– Аза, как это понимать?
В то, что Страж мог ошибиться, я поверить не мог. Узкая специализация порождает исполнителей высокого класса. А специализация Стража была уже некуда!
– Но… как же…. дава тукэ миро лаф***… я видела… я все видела… собственными глазами видела, – мешая цыганские слова с русскими, лепетала обескураженная Джульетта.
– Что именно ты видела?
– Кровь видела… И лицо его… Холодное, бледное, белое. Как камень. Как известка. Как мрамор. И едва различимое пятнышко влажное. Под маской…
– Пятнышко? От дыхания? Под маской? Да он в реанимации что-ли был?
– Да. В коме. Его душа отделилась от тела. Так знахарка сказала. И ушла в Серые Земли.
– Башка твоя кудрявая отделилась от тела! – и я выдал тираду такой многоэтажности и насыщенности, которой, пожалуй, не принимал в себя Серый Туман. Не забыв при том помянуть свои планы про трассу, пендели и крутой спуск. Удлинив последний вдвое и заменив морошку на ежей.
Это ж надо! Устроить фарс на пустом месте. Трагикомедию, шкворень тебе в корень!
– Знаете, раз уж так получилось, – ключ блеснул в противоестественной ладони Стража, – то я, пожалуй, оставлю все себе.
– Все?
– Ключ. И вас заодно, – зловещая рука вновь начала трансформироваться, приобретая очертания вилки, которой раньше проверяли мягкость хлеба в булочной. Два узких хромированных зуба вытягивались, все удлиняясь и удлиняясь. Ну да, нас же двое.
Выпад был молниеносным.
И не опустись в последний миг полог нежно-розовой кисеи перед нами с Азой, острия ранили бы нас в самое сердце. Причем буквально. Пропороли бы насквозь и вышли между лопаток. Кисея натянулась, принимая энергию удара. И внезапно скрутилась в огромный горизонтальный кокон, поместив в утолщенный центр Стража по самую шею.
– Тум!
Кокон схлопнулся в мгновенье ока. Шлем с удлиненным забралом бодро покатился по камням, скача и звонко отскакивая от базальтовых граней. Остановился он на самом краю пропасти. Возле ног в цветочных туфельках. Украшенных изящными розочками и бантиками.
– Познакомься, Аза, это мама! Мама, это Аза, – едва откашлявшись, счел нужным формально представить присутствующих я.
– Аза? Мило, мило, очень мило, – мама придирчиво оглядела спутницу. Выглядела мама, как всегда, великолепно. Как фея. – Вы, похоже, неплохо подходите друг другу.
– Мама, это совсем не то, что ты подумала!
– Все-все-все. Умолкаю, – она подняла руки в примирительном жесте. Переливающаяся перламутром кисея эффектными складками заструилась от плеч к локтям. – Признаю, это совсем не мое дело!
Мама улыбнулась обворожительно. Так, как могла только она.
– Артур, не мог бы ты принести мне…
– Что, мама?
– Это, – палец с великолепным перстнем указал на место, объем которого прежде занимал Страж. Присмотревшись, я разглядел между камней Ключ.
Для того, чтобы головоломка сложилась, мне потребовалось двенадцать шагов.
– Благодарю тебя, дорогой мой, – ключ исчез в складках одеяний. – Ну, не дуйся. Ты же понимаешь, кому подобный артефакт должен принадлежать по праву.
– Фее дверей, мама. И никому другому, – покорно склонив голову, я озвучил то, что от меня ждали.
План. Карта с подробным описанием места хранения Ключа, якобы случайно попавшая ко мне в руки, заторможенность охранников, дата, подгаданная к благоприятному положению звезд, и даже, вероятно, погоня демонов, все это входило в ее план! Насчет поведения Кало не уверен. Но мама… мама всегда получает то, что хочет!
– Ты не могла бы…
– Не могла бы что?
– Помочь вернуться нам с Азой домой?
– Ах да. Все время забываю, что ты все еще не освоил построение собственных дорог. По старинке полагаешься на двери…
Я ни секунды не сомневаюсь, что все она прекрасно помнит. Просто фраза часть другого, нового плана. В котором мне снова отведена роль пешки. Когда-нибудь я сыграю свой гамбит.
«Эх, мама-маменька, я уж не маленький…»
Но пока приходится следовать правилам.
– А как быть с охранником? Со Стражем?
Я было хотел указать на отсеченную голову в шлеме. Но ее уже и след простыл.
– С каким Стражем, детка? Да и что тут охранять? Ограда прочнее скал. Два с лишним века человеческая нога не ступала на этот остров. И не думаю, что положение вещей изменится.
Грациозный пируэт женского запястья, окруженного мерцающими, в воздухе, инициирует магию.
Ну и славно! Кисея, заполнившая пространство, начинает медленно закручиваться в спираль. Витки распространяются к горизонту, а затем сжимаются, выстраивая для нас с Азой тоннель из полированного розового мрамора. Через минуту мы уже вступаем под изящную арку вполне земного московского парка.
Напоследок, как привет из иного измерения, до меня доносится:
– До встречи, малыш. Люблю тебя!
«Мэ тут камам» – цыганская популярная песня на вечную тему «Я тебя люблю».
Те аве́с бахтало́! – приветствие. Что-то вроде "Здравствуй!" или "Будь счастлив".
* Джя дрэ миндж! – неприличное идиоматическое выражение. Что-то вроде «иди в …»
** Ада чачипэ? – это правда?
*** дава тукЭ мирО лаф – даю тебе слово
